Роза.
Брат обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я вдыхаю, чувствуя себя мягкой и воздушной, потому что, несмотря ни на что, я всегда буду в безопасности в его объятиях. Он отстраняется и слегка улыбается мне.
— Ты приедешь через несколько дней на подготовку к свадьбе, верно? — спрашивает он, и я киваю.
— Я уже обещала Елене.
Через две недели они поженятся, и это так сюрреалистично и волнующе. Я очень рада за своего брата. Если бы год назад кто-то спросил меня, что я думаю о том, что мой брат станет отцом, я бы использовала слово «беспокоюсь».
Роман лучший: заботливый, защищающий, любящий, ответственный. Но он нес на своих плечах огромный груз практически с момента своего рождения. Особенно после смерти нашего отца. Мои опасения были больше связаны с тем фактом, что я не хотела, чтобы этот вес увеличился вдвое, особенно если он добавил кого-то еще к людям, за которых, по его мнению, он должен был нести ответственность. Я не хотела, чтобы он разбился и сгорел.
Но он не разбился и не сгорел — он взлетел. И мое сердце согревается каждый день от осознания того, что он нашел своего человека.
Что он нашел любовь.
Он определенно этого заслуживает.
— Мама скучает по тебе. Не могу поверить, что ты не видела ее с тех пор, как уехала, — говорит Роман, его голос слегка ругает.
Я отвожу взгляд и пожимаю плечами. Я несколько раз разговаривала с мамой по телефону, но она так и не извинилась. Я не уверена, что она вообще понимает, что то, что она сделала, было неправильным.
Роман многозначительно смотрит на меня.
— Затаиваю обиду, сестра.
— У меня просто много дел, — сообщаю я ему.
— Да, об этом. Как дела у Руссо? Он хорошо с тобой обращается?
Энцо сейчас подходит. Мы уже уходили, когда его втянули в разговор пара человек с вечеринки. Я последовала за Романом и Еленой на улицу, чтобы попрощаться. Елена уже ждет его в машине.
— Все в порядке, — уверяю я брата.
У меня не хватает духу сказать ему, что это ложь. Потому что два месяца спустя кажется, что мы с Энцо почти не добились никакого прогресса.
Роман смотрит на меня так, будто не совсем мне верит, но не давит.
— Обязательно реши свои проблемы с мамой, когда приедешь, — говорит он, когда рядом с ним появляется Энцо.
— Я решу. Пока, старший брат.
Он подмигивает мне, прежде чем посмотреть на стоящего рядом с ним Энцо. Они странно кивают друг другу, а затем Роман уходит, присоединяясь к своей невесте у машины.
— Что это было с твоей матерью? — немедленно спрашивает Энцо.
Он переходит на мою сторону. Мы идем к нашей машине, и он обнимает меня за талию. Я остро ощущаю его прикосновение. И что еще хуже, мне нравится ощущение его рук на себе. Я не могу не думать о том, сколько раз мое тело реагировало на него сегодня вечером. Каждый взгляд, каждое прикосновение — он как будто пытался запечатлеться во мне. Я чувствовала все.
Энцо всегда был напряженным. Но сегодня вечером, каждый раз, когда наши взгляды встречались, казалось, что он наконец позволил мне увидеть себя настоящего. Человека, которого он скрывает от остального мира.
Но он никогда не позволял мне видеться с этим человеком. И было бы принятием желаемого за действительное, предполагать, что он это сделает.
— Ничего. Мы недавно поругались, — говорю я, отвечая на его вопрос.
— Почему?
Когда мы доходим до черного «БМВ», Энцо открывает мне пассажирскую дверь. Я анализирую это. У него безупречные манеры. Идеальный джентльмен. Или, по крайней мере, он таким кажется. Но в этом проблема. Все, что делает Энцо, является намеренным, способом изобразить себя кем-то другим, чем тот, кем он является на самом деле. Я не знаю, знаю ли я его. И это наша самая большая проблема.
Я сажусь в машину и жду, пока он усядется на водительском сиденье, прежде чем ответить.
— Я была просто разочарована ее реакцией, когда она услышала о нашем матче, — заявляю я, слегка пожимая плечами.
Выражение лица Романа становится задумчивым.
— Какая реакция?» э
— Это не имеет значения. В любом случае, я больше на нее не сержусь. Я действительно рада увидеть ее через несколько дней. Должно быть, она в стрессе из-за всех приготовлений к свадьбе.
Энцо выглядит так, будто ему есть что сказать, но он этого не делает. Вместо этого он поворачивается лицом вперед, чтобы завести машину. Мы прибываем домой менее чем через тридцать минут. Тут меня осенило, что я достаточно акклиматизировалась к дому Руссо, чтобы начать называть его своим. Стены молчат, дом тускло освещен, пока мы идем по этажам.
Энцо следует за мной, пока мы направляемся в сторону наших спален. Как только я добралась до своей, думала, он продолжит идти дальше, но он остается на месте. Меня трясут нервы, и я оборачиваюсь.
— Что такое?
— Нам нужно поговорить, Роза, — говорит он тихо, его голубые глаза сосредоточены и серьезны.
Я дрожу под тяжестью его взгляда на мне.
— Правда? — нервно спрашиваю я, потому что сейчас ему хотелось бы поговорить только об одном. — Уже поздно, и я устала.
Губы Энцо кривятся от удовольствия.
— Я уверен, что ты переживешь несколько минут разговора.
— А неужели это действительно займет несколько минут? — я откидываюсь назад, мой тон смелый.
Он пожимает плечами.
— Это зависит от тебя, дорогая.
Я вздыхаю, открывая дверь.
— Ладно, давай поговорим.
Он следует за мной в комнату, закрывая за собой дверь. Я немедленно направляюсь к своей кровати, снимая при этом каблуки. Энцо прислоняется к стене, создавая между нами некоторое расстояние. Прежде чем мы поехали домой, он отказался от своего черного пиджака и галстука, и он выглядит раздражающе хорошо с закатанными рукавами рубашки и расстегнутыми первыми двумя пуговицами рубашки.
— Хорошо? — спрашиваю я, когда тишина начинает становиться некомфортной. — Тебе было что сказать?
Энцо медленно кивает, пристально глядя на меня.
— Я просто пытаюсь что-то придумать в своей голове.
— Что? — задаю я вопрос.
— Хорошо, итак, когда мы впервые встретились официально, после того, как ты узнала о контракте, ты что-то сказала. Ты сказала, что хочешь для себя лучшего. В тот момент меня не особо волновало то, что ты сказала. Но сейчас я это делаю.
Когда он спрашивает, его глаза наполняются жаром.
— Что ты имела в виду?
Я застигнута врасплох вопросом. Я этого не ожидала и даже не понимаю, почему он спрашивает, хотя я точно знаю, что он знает ответ.
Несмотря на это, я делаю глубокий вдох, прежде чем ответить.
— Думаю, мне всегда хотелось чего-то другого. Мои родители состояли в браке по расчету. И хотя со временем они полюбили друг друга, эта любовь была больше акцентирована долгом. Мужчины в нашей семье, мужчины в одежде, они склонны рассматривать своих женщин как свою личную собственность, которую они должны защищать…
— Как и должно быть, — шепчет Энцо.
Я смотрю на него, чтобы он молчал.
— Во всяком случае, иногда именно так ощущались отношения моих родителей. Нравится долг, ответственность. А я этого не хотела. Часть меня всегда знала, что у меня, возможно, не будет выбора в браке, но я смела надеяться. Я всегда хотела любви, которая была бы чистой, не мотивированной долгом или ответственностью. Я хотела, чтобы кто-то заботился обо мне из-за меня. Не потому, что он был обязан это сделать. Не потому, что он купил меня по контракту, — говорю я тихо.
Энцо вздрагивает. Это почти незаметно, но я замечаю. Мышца дергается на его челюсти, когда он отворачивается от меня.
— Думаю, мы были обречены с самого начала, — бормочет он.
— Нет. Я не это пытаюсь сказать, — говорю я, поднимаясь на ноги. Мое сердце колотится с каждым шагом, который я делаю к нему. — Я хотел для себя лучшего и до сих пор хочу. Мы еще не там, но, несмотря на начало отношений моих родителей, они все еще любили друг друга. Возможно, это было приглушенно, но это все равно была любовь. И я тоже хочу любви. Может быть, не такая, как у них, но любовь, которую я могу назвать своей.
На лице Энцо вспыхивает боль.
— Роза, я не знаю, как дать тебе то, что ты хочешь.
Моя грудь поднимается и опускается с каждой секундой.
— Можешь попробовать. Нет, забудь об этом, ты, черт возьми, попробуешь. Потому что, возможно, у меня не было большого выбора при выборе тебя, но я выбираю тебя сейчас, и ты будешь усердно работать, чтобы стать лучше. Понял?
Он улыбается.
— Должен сказать, не многие люди отдают мне приказы со словами «понял» в конце.
— Привыкай, — говорю я с собственной улыбкой. Я даже игриво показываю ему язык.
Глаза Энцо темнеют.
— Не показывайте мне язык, принцесса. Мне хочется засосать его в рот.
У меня перехватывает дыхание. Как только он это говорит, температура в комнате поднимается на пару градусов. Я могу сказать, что он понимает, что сказал что-то неправильное. Или, может быть, это правильно, потому что я все больше осознаю кипящую во мне похоть. Мои тщательно контролируемые чувства к нему.
— Что тебя останавливает? — задыхаясь, спрашиваю я.
Наши глаза встречаются, разбрасывая искры по моей коже. В моей груди становится тяжелее, а сердце начинает колотиться. Мы оба двигаемся одновременно. Его губы встречаются с моими, и почти сразу же мой пульс бьется между ног. Его зубы скользят по моей нижней губе так, что это сводит меня с ума. Одна из его рук обхватывает меня за шею, прижимая меня к себе и целуя. Мое тело дрожит от его прикосновений.
Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его губ на своих. Его рука скользит вниз к моей заднице, и я задыхаюсь, когда он сжимает ее.
— Черт, такая мягкая, — говорит он мне в губы.
Желание внутри меня вырастает до новых высот. Он продолжает исследовать мои губы, как человек на задании, сдерживает свое слово и сильно посасывает мой язык. Моя рука скользит к его волосам и дергаю их за корни, вызывая у него стон. Ощущение его языка на моем разрушительно. Когда Энцо шевелится, его член прижимается к моему животу. Я слишком хорошо это знаю.
Его руки скользят по моим изгибам, прежде чем схватить мои бедра. Он разворачивается и прижимает меня к стене. Когда он прерывает наш поцелуй, я издаю протестующий звук, который затихает, когда его губы проходят по моему горлу. Я подгибаюсь под него, пытаясь приблизиться к нему.
Я чувствую улыбку Энцо на фоне выпуклости моей груди. Когда ему удается освободить одного из них, он, не колеблясь, закрывает ртом твердый бутон. Я тихо всхлипываю.
— Продолжай издавать такие звуки, дорогая, — шепчет Энцо. — Я умоляю тебя. Если только ты не хочешь, чтобы я относился к тебе помягче.
Когда он смотрит на меня, его глаза полны желания и чего-то еще, чего я не могу понять. Его большой палец скользит по соску, дразня и щипая, пока я не начинаю корчиться.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал, — тихо говорит он, продолжая сжимать мои соски, переходя от одной груди к другой. — Хочешь, чтобы я целовал тебя, пока твои розовые губы не опухнут?
Его большой палец скользнул вверх и провел по моей нижней губе. Мое сердце колотится так сильно, что я боюсь, что он это слышит.
— Или ты хочешь, чтобы я вонзил зубы в эти сексуальные темные соски? Отмечать тебя там, пока не станет ясно, что ты моя?
Я стону в ответ, когда он подчеркивает предложение резким прикосновением к моему соску. Мои глаза почти закатываются, когда он наклоняется, чтобы высосать жало.
— А как насчет того, чтобы пойти дальше? — тон Энцо обманчиво нежный, теплый, как масло, в отличие от тех грязных слов, которые он мне говорит. Его рука скользит по моим ногам к открытой прорези на платье. Ему легко отодвинуть материал, его рука медленно приближается к моему центру. — Насколько ты мокрая, принцесса?
— Энцо, — выдыхаю я, когда он трет пальцем влажные мои трусики.
Внутри меня вспыхивает жар, когда он сдвигает мои трусики в сторону, прежде чем вонзить в меня один палец.
— Черт, — тихо ругается он с трепетом в голосе. — Ты мокрая, Роза.
Его голос настолько полон похоти, что грозит свести меня с ума. Я вращаю бедрами, прижимаясь к его пальцу, который все еще внутри меня. Я тихо стону, царапая ногтями его руки.
Он поднимает меня, и я тут же обхватываю ногами его талию. Его мускулистое тело удерживает меня без каких-либо усилий. Он проводит нас до кровати и бросает меня вниз. Моя грудь подпрыгивает от удара. Его тяжелый, горячий взгляд грозит поджечь меня.
— Сними это, — командует он.
Молния на платье находится сбоку, поэтому я могу ее расстегнуть. Я сажусь на кровать, и оно падает. Следующим идет мой красный кружевной бюстгальтер. С каждым снятым предметом одежды выражение лица Энцо становится все напряженнее. Он выглядит как человек, который вот-вот потеряет контроль, а это именно то, чего я хочу. Когда с меня снимаются трусики, я смотрю на него, мои ноги уже трясутся в предвкушении.
— Что теперь?
— Ложись, — говорит он.
Я делаю это, чувствуя, как мои щеки горят. Я никогда не думала, что окажусь здесь, раскинув ноги на своей кровати, а Энцо Руссо будет наблюдать за мной, как будто я единственное существующее существо. Его глаза встречаются с моими.
— Я не могу смириться с тем, насколько ты идеальна, — говорит он мне.
Он тихо стонет, забираясь на кровать и устраиваясь между моими ногами. Положив руки по бокам от меня, он наклоняется и крепко целует меня. Его рука движется вниз, к моему клитору, и я извиваюсь под ним, когда он начинает дразнить чувствительный пучок нервов. Я уже чувствую надвигающийся оргазм.
Энцо отстраняется и ухмыляется мне, а затем дергается и падает мне между ног. Он без колебаний наклоняет голову и лижет меня от входа до клитора.
— Энцо, — кричу я, охваченная эмоциями.
Он тихо рычит, и мое сердце замирает. Я хватаю его за волосы, достаточно сильно, чтобы причинить боль, но он, кажется, не возражает. Он просовывает в меня свой язык, извлекая из меня различные звуки, которые не совсем слова. Мой позвоночник практически выгибается над кроватью, когда он продолжает просовывать в меня язык.
— Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, дорогая? — спрашивает Энцо прямо в мои половые губы.
Я стону, зайдя слишком далеко, чтобы ответить. Я вскрикиваю, когда его зубы царапают мой клитор.
— Да, — всхлипываю я, когда он добавляет к смеси палец. — Пожалуйста, пожалуйста, заставь меня кончить.
Я чувствую, как он улыбается мне и продолжает. Одна рука тянется к моей груди, и он сжимает ее один раз. Я кладу свою руку на его, и мое сердце практически тает, когда он сплетает наши пальцы вместе. Искры горят горячее под моими веками. И вдруг давление резко возрастает.
Я кричу от благодарности за то, что Энцо выбрал для нас спальни, отделенные от всех остальных в доме. Мои глаза закрываются, я изо всех сил пытаюсь отдышаться. Вялое ощущение тянет мои мышцы. Когда я открываю глаза, они сразу же соединяются с Энцо, который поднялся вверх. Он смотрит на меня, его взгляд наполнен чем-то таким мягким, но в то же время собственническим, что у меня почти перехватывает дыхание.
Я мягко улыбаюсь, сажусь и толкаю его на спину. Его глаза блестят, когда я перелезаю через него. Очень медленно я расстегиваю его пуговицы. Энцо совершенно неподвижен и готов смотреть. Мне удается снять с него рубашку, оставив обнаженной верхнюю половину. Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, он отвечает, целуя меня в ответ с такой же страстью и пламенем.
Я прерываю поцелуй и посасываю его шею, целуя вниз по его груди. Я останавливаюсь на полпути, мой взгляд останавливается на шраме на его груди. Моя рука тянется проследить его. Я не могу не задаться вопросом, кто причинил ему такую боль.
— Не спрашивай, — предупреждает Энцо, его глаза становятся жесткими.
Я игнорирую его.
— Что случилось?
— Роза…
По какой-то причине я выбрала именно этот момент, чтобы попытаться выманить его из своей скорлупы. По общему признанию, это неудачное время.
— Пожалуйста, просто скажи мне? Кто тебя обидел?
Он остывает так быстро, что у меня хлыстовая травма. Энцо садится, отстраняясь от меня. Он проводит рукой по волосам и секунду смотрит на меня, прежде чем встать.
— Я не могу тебе сказать.
— Ты не можешь или не хочешь? — спрашиваю я, слезы наворачиваются на веки.
И все же я не плачу. Я практически вижу, как внутри него бушует внутренняя война. Ему было бы больно, если бы он увидел мои слезы, но я злюсь, что мы не можем преодолеть этот разрыв.
— Я не могу этого сказать, принцесса. По крайней мере, не для тебя, — говорит он глухим голосом.
— Я понимаю, — говорю я бесцветным тоном.
— Черт, — слышу я, как он говорит себе под нос.
Я не смотрю на него, когда он выходит из комнаты, но мое сердце немного разбивается. И я сразу понимаю, что меня это волнует гораздо больше, чем я думала. Это становится еще яснее, когда я встаю и поднимаю его рубашку, брошенную на полу моей спальни. Я натягиваю её, застегиваю на груди, прежде чем падаю обратно на кровать. Затем я смотрю на свой удивительный шедевр на стене.
Я засыпаю вот так, окруженная его запахом. Моя последняя мысль перед тем, как заснуть, — это то, что Энцо Руссо может меня погубить.