Выйти замуж за Феникса

ГЛАВА 6

У дверей конюшни уже никто не играл в чижа, зато нас поджидали три такого умного вида мужчины, что я даже заробела. А ну как скажу чего-нибудь такое, трудное для их гениальных мозгов? Сами не поймут, а меня — вот обязательно — в дуры запишут! Лучше создам впечатление человека разумного и помолчу!

— А вот и мои гости! — Из-за самого высокого и широкоплечего незнакомца выглянул трактирщик и с лучезарной улыбкой направился к нам.

— Это кто? — Ник тотчас сосредоточился и внимательно оглядел изучающих нас взглядами мужчин.

— Они — моя часть сделки. Высокий — глава городской стражи. Блондин рядом с ним — глава ученого совета, а тот, что самый низенький, — брат целителя, которого вы ищете.

Едва только ознакомительная речь была закончена, как мужчины дружно шагнули к нам.

— Весьма приятно встретить в нашем городе талантливых духоловов. — Первым Никите протянул руку глава стражи. — Давно у нас?

— Недавно! — Ник вежливо пожал ее.

— А цель визита?

— Найти великого ученого Цитрона. — К рукопожатию добавилась вежливая улыбка.

— Я польщен, что так отзываются о моем самом нерадивом ученике! — В разговор вступил тот, кого трактирщик представил как главу ученого совета. — И где же выпивоху и лодыря Цитрона знают как великого ученого?

— В Еремеевом королевстве, — вдруг выпалила я. Если честно, сама от себя не ожидала! — Однажды он был там проездом и сумел вырвать из когтей смерти мою маму.

— И вы только сейчас пришли его за это поблагодарить? — фыркнул третий. Брат Цитрона оказался невысоким мужчиной неопределенных лет с совершенно бесцветной внешностью.

— Лучше поздно, чем никогда, — кивнула я. — Вы проводите нас к нему?

Мужчины переглянулись.

— К сожалению, он немного не в себе, — кашлянул глава ученого совета.

— Увы! — печально вздохнул родственник нашей пропажи. — Мой брат сошел с ума. Уже несколько лет твердит о каком-то белоглазом демоне и проклятом кольце. Мне жаль, но думаю, что вы проделали ваш путь зря. Отправляйтесь домой.

— И все же я вынужден настаивать! — Ник стиснул зубы так, что заходили желваки, и медленно процедил: — Я увижу его. Сегодня! И только после этого мы покинем город.

Мужчины снова переглянулись.

— Как пожелаете. — Начальник стражи вдруг достал из кармана платок, встряхнул его, и перед нами в полуметре от земли повис большой квадрат темной ткани. — Забирайтесь. Я отвезу вас.

— Но… а как же наш жеребец? — Я взглянула на Борьку. Не заинтересованный нашей беседой, он уцокал под навес и, сунув морду в деревянную кадушку, уже чем-то аппетитно хрустел.

— Мои ребята за ним приглядят! — успокоил трактирщик. — Когда вернетесь, найдете его здесь же.

Я бросила быстрый взгляд на Ника. Какой-то он уж больно мрачный. Не иначе, из-за упоминания о белоглазом демоне. Зря я сказала, что люблю Феникса… Вдруг он принял это признание за чистую монету?

Хотя ему-то какая разница?

— Хорошо. — Ник подошел к воздушной ткани и протянул мне руку, помогая подняться.

Глава стражи первым взобрался на это летучее приспособление (по ощущениям, больше похожее на тоненький, пружинящий под нашим весом матрац) и теперь сидел, терпеливо нас дожидаясь.

Едва мы уселись, как летучее чудо техники начало плавно подниматься. Я тут же почувствовала, как вокруг моей талии сомкнулись невидимые зажимы, но все же поинтересовалась:

— А мы не упадем?

— Платок-дирижабль, последняя разработка технического отдела наукограда, оснащен невидимыми подушками безопасности и невидимыми ремнями безопасности! — заносчиво буркнул наш провожатый, ухватился обеими руками за такое же невидимое колесо и прогудел: — Би-биб! Набираем высоту!

— Что ж это? На последнюю разработку ума хватило, а на клаксон к ней нет? — Чувствуя нарастающее недоверие к невидимым ремням безопасности, я огляделась в поисках того, в кого бы вцепиться, но, кроме Ника и здоровяка-стражника, рядом никого не было… Интересно, как мы высоко? Разноцветные крыши домов и деревья, что еще секунду назад загораживали нам ярко-синее полуденное небо, теперь остались где-то внизу.

— Би-биб — это особенный магический звук, позволяющий дирижаблю набирать высоту, — обернулся ко мне здоровяк и подметил: — А клаксон в небе не нужен. Особенно днем. Вечером еще мог бы понадобиться, чтобы в летающие опыты наших активистов не вляпаться.

— Это вы сейчас говорите о стадах перелетных кур, коз и коров? — уточнила я.

— Ну да… Так наши маги-ученые на экспорт в другие царства-государства поставляют животин и птиц, выращенных при помощи магического воздействия. И дешево и сердито! Одна такая курица растет неделю. Баран — две, корова — месяц. Чистая прибыль.

— А этот ваш «экспорт» съедобен? — Я в сомнении покусала губы. Надо бы по приезде домой сообщить батюшке о таких опытах. А то наши фермы годами молодняк за гроши выращивают, а тут такое летучее надувательство!

— Будьте спокойны! Правда, я эти опыты не пробовал, но… А вы из какого государства? — запоздало спохватился начальник стражи.

— Я из Заречного, — выручил меня Ник. — Вот только не знаю, пробовал ли вашу живность на вкус…

— Самая вкусная — наша! — расплылся в фальшивой улыбке наш проводник.

Нет, точно! Приеду, скажу папе, чтобы прекратил весь импорт из Берендеева царства.

— Даже не сомневаюсь, — покивала я, украдкой разглядывая проплывающий под нами город. С высоты птичьего полета он, окруженный стеной, казался странной изогнутой каплей, в которой перемешались почти все цвета, какие только есть на этом свете. — Красиво…

— Да, — польщенно мурлыкнул здоровяк. — А знаете, зачем эта цветовая гамма? Это карта. Например: на темных секторах работают животноводы, на синих — ботаники, на желтых — целители, на красных — экспериментаторы. Серые ровные кружочки в каждом из них — посадочные площадки для облета стражи.

— А зеленые? — Я заметила островки зелени. Они были везде, точно брызги по всему городу.

— А зеленые — жилые сектора. Мы же не только город передовых технологий, но и культурный центр, где любят гостить и жить наши горожане и гости Болотной Гати.

— А почему ваш город так называется? — Ник бросил на него подозрительный взгляд.

— Все дело в том, что когда-то здесь была вековечная гать. И основательница города решила побороться с болотом за право жить здесь. Более того. Она была искусным алхимиком и магом и всего за пару столетий создала из гниющей топи эту жемчужину Берендеева царства.

— И? Город назвали в память болота? — Я усмехнулась. Как трогательно и банально!

— Почти. — Глава стражи бросил на меня снисходительный взгляд. — В память основательницы. Ее звали Гатя.

Тут даже Ник не выдержал:

— Дал же бог имечко!

— А чего? — тут же нахмурился проводник. — В нашем городе много девушек носит это имя. А родители считают за честь называть так дочерей.

Мы с Ником переглянулись и, уже не таясь, в голос заржали. Начальник стражи смерил нас взглядом оскорбленной добродетели, отвернулся и принялся сердито рулить.

Вскоре платок-аэробус пошел на снижение. Мы приземлились в живописном месте, на небольшом круглом возвышении. Выложенная серым камнем посадочная площадка была настолько чуждой среди зеленых садов, пестрых клумб и маленьких разноцветных домиков, что мне захотелось поскорее сбежать с нее на шелковистую травку.

Начальник стражи, все еще обиженный на наше непочтительное отношение к общегородскому имени, молча подождал, пока мы спрыгнем с перелетного «платка», зависшего в метре от посадочной площадки, указал на желтый крошечный домик, стоявший на отшибе, и процедил:

— Цитрона вы найдете там. Даю вам два часа. Если управитесь раньше или у душевнобольного случится приступ — просто вызовите стражу.

— А как нам это сделать? — тут же поинтересовался Ник.

— Каждый жилой дом оборудован быстрым вызовом стражи — в виде изображенной у входной двери пятерни. Приложите к ней руку и можете ждать патруль.

— Учтем. — Ник развернулся и вместе со мной направился к дому.

Пройдя несколько шагов, я обернулась.

На площадке уже никого не было.

— Да-а-а… Как у них в этой… Гати все запутано-о-о! — вдруг фыркнул Ник, вызвав у меня новый приступ смеха.

Сама себя не узнаю! Казалось, что этим смехом я пытаюсь отгородиться от всего того, что мучило меня утром. Вернуть бы все на тот виток развития, когда еще не было мучительно больно осознавать предстоящую разлуку и страх потерять этого мужчину.

— Да уж… — буркнула я, когда истерика внезапно прошла. — А я всю жизнь терпеть не могла имя Василиса. Как оказалось — зря! Бывает и хуже!

— У тебя невозможное, невероятное и самое прекрасное имя из всех имен, что я встречал. — Ник вдруг сжал мою руку, заставляя остановиться и обернуться к нему.

— Как показал опыт — смотря с чем сравнивать. — Я попыталась за шуткой скрыть охватившее меня волнение.

— Вась… Васька… Василек… — Глаза Ника оказались так близко, что я даже задохнулась от волнения.

— Не называй меня так!

— Как? — Его мягкий баритон вдруг сменился тревожащим шепотом.

— Василек… — Я почему-то тоже перешла на шепот. — Меня так называет тетя. А еще меня так называл отец.

— А еще тебя так буду звать я… — Его ладони коснулись моих щек. Он приподнял к себе мое лицо и едва шевельнул губами: — Я разгадал шараду.

Я почувствовала, как самый настоящий пожар охватил мое лицо.

— Какую шараду? — выдохнула я, чувствуя, как невероятное смущение сгорает в огне праведного гнева. — Ты о чем?

Ну Борька! Ну… мечта скотобойни!

И тут же почувствовала себя свободной. Его теплые ладони исчезли, даря и облегчение и досаду. Ник прищурился, словно принимая правила игры.

— Вопрос на миллион. Который вы с Борькой обсуждали.

— И? — Я скрестила руки на груди.

Он развернулся и не спеша направился к желтому домику.

— И все же? — Я догнала его и пошла рядом.

— Я понял, в кого ты влюблена. — Он бросил на меня быстрый взгляд.

— Если думаешь, что в тебя, — ты ошибаешься. — Я победно ему улыбнулась и тут же помрачнела. Так захотелось выговориться, ощутить спокойствие и… его ладони на моих щеках…

Он словно почувствовал мое настроение. Снова взял меня за руку и развернул к себе.

— Ладно, выкладывай все как на духу!

Я покосилась на белую дверь заветного дома и посмотрела в слишком уж серьезные, стремительно темневшие глаза Ника. В них больше не было искорок, что так смущали меня. Зато теперь я могла рассказать ему все. Как отцу или… старшему брату, которого у меня никогда не было.

— Пять шагов.

— Что? — Он удивленно нахмурился.

Я кивнула на дверь.

— У нас осталось пять шагов. Потом ты получишь расчет и уйдешь, а я… Я вернусь к отцу. И может, даже буду счастлива. Буду продолжать жить так, как будто ничего не произошло.

— А разве что-то произошло? — Он чуть наклонил голову, не сводя с меня мудрых, всепонимающих глаз. — Разве произошло что-то, что может помешать тебе быть счастливой?

Сказать?.. Не сказать?..

И я решилась.

— Ник… Я хочу, чтобы ты знал…

И тут дверь распахнулась. На пороге появился полноватый, одетый в белоснежную рубаху и такие же белые льняные штаны невысокий мужчина средних лет. Роскошная светлая грива связана в длинный хвост. Увидев нас перед домом, он замер, по-совиному хлопая глазами.

— Вы ко мне, молодые люди?

Ник скрипнул зубами, а я поспешно высвободила руку и развернулась к хозяину дома.

— К вам, если вы целитель Цитрон.

— Ну… можно сказать и так. Целителем я был когда-то, теперь пишу книги о своей лекарской деятельности. А вы студенты? Не хотите узнать, как сделать вытяжку из белой поганки? Шикарно помогает от геморроя. А за перегонку плесени я даже получил награду от самого Берендея! Кто бы мог подумать, что именно мне доведется получить чудо-порошок от простуды! Или… — Он растерянно оглядел нас. — Вы не студенты? Вы пришли меня лечить?

— Послушайте… мы приехали, чтобы почерпнуть ваш бесценный опыт, аж из самого Еремеева государства. Поэтому, если не трудно, не могли бы вы уделить нам несколько минуток? — Я постаралась вложить в улыбку всю душу, только чтобы расположить его к себе.

Мне удалось. Цитрон заулыбался в ответ, а из его глаз ушла настороженность.

— Конечно! Прошу! Что же это я вас на пороге-то держу? — Он нырнул обратно в дом, оставив дверь открытой.

Я посмотрела на Ника и первой сделала те последние пять шагов, о которых говорила.

В маленьком, но уютном доме не было ничего, что намекало бы на безумие целителя. Простая, но аккуратная мебель. У дальней стены — кровать с медными шишечками. У большого окна — круглый стол с лежавшими на нем кипами книг и три окружавших его стула, в центре чистый коврик, на окне занавески, герань и пустые беленые стены. Я не заметила ни одной картины или зеркала. Ничего, что бы украсило жилище лекаря. Но… ведь это не странность и не повод записывать хозяина дома в буйные сумасшедшие. Мало ли… не все украшают свои дома картинами и уж тем более зеркалами. А вдруг оно у него висит где-нибудь в отхожем месте? Словно в ответ на эти мысли на дальней стене, за кроватью, я заметила прикрытую плотной шторой дверцу, ведущую в еще одну комнату.

— Садитесь, гости дорогие! — засуетился хозяин. Выдвинул все стулья, грузно плюхнулся на один и, подперев голову кулаками, внимательно уставился на входившего последним Ника.

Тот прикрыл за собой дверь, прошел к столу, но воспользоваться предложением не торопился.

Я же, наоборот, уселась рядом с целителем и, помедлив, принялась за допрос:

— Если честно, нас к вам прислала Мафаня Премудрая. Принцесса из рода Премудрых. Дело в том, что примерно восемнадцать лет назад вы были проездом в нашем королевстве и вылечили ее сестру. Помните?

Мне показалось, что в глазах Цитрона мелькнула какая-то тень, но он обрадованно закивал:

— Да! Был! Знаю! Мафаня вместе со мной проходила обучение в высшей лекарской школе. — И тут же озаботился: — А что случилось? Неужто королева снова заболела?

— Королева умерла, — успокоила я. — Через полгода после того, как вы уехали. Но мы пришли не призвать вас к ответу. Дело о лекарской ошибке за давностью лет закрыто. Мы здесь, чтобы ненадолго взять у вас колечко, то, что вы потребовали в уплату ваших трудов.

— Ко-ко-колечко? — испуганно закудахтал лекарь и вдруг развел руками: — У меня его нет.

Я почувствовала, как сердце рухнуло куда-то в пятки, а может, даже еще ниже.

— Как нет?

— Вот так. — Целитель тяжело вздохнул. Поднялся. К нему тут же шагнул Ник и толкнул бедолагу на стул. Цитрон испуганно вжал голову в плечи и торопливо заговорил: — Пожалуйста! Не трогайте меня! Я говорю правду! Я уже миллион раз пожалел, что послушался Мафу, но ничего уже не исправить! Это кольцо привело меня к сумасшествию. Все мои великие открытия, приближая к желанной славе, забирали у меня что-то взамен. Жизни друзей. Родных. Сладкие сны! Боже, как я скучаю по снам!

— Так. А теперь давай поподробнее! — Ник оперся кулаками о стол, не сводя с целителя внимательных глаз.

Тот бросил на него быстрый взгляд и забормотал:

— Мне не снятся сны…

— Да при чем тут твои сны? — грубо оборвал его Ник и потребовал: — Начни с того, как ты узнал об этом кольце! Ведь отчего-то же ты потребовал в награду именно его, а не авоську золота!

— Это все Мафка! — снова заскулил Цитрон. — Помню, я мимо ехал, ну и забрел к ней в гости. Она в очередной раз поругалась с мужем сестры и переехала из дворца в лачугу на окраине. Ну, значит, мы с ней выпили какую-то лекарственную настойку за встречу…

— Видимо, много… — вздохнула я, но Цитрон меня не услышал, продолжая покаянно бормотать:

— …Она и поделилась горем. Говорит, что без памяти влюблена в мужа своей сестрицы, да тот на нее даже и не смотрит; пожаловалась, что всему виной кольцо, то, что король Еремей бережет пуще короны. И что, если бы не оно, не знала бы она этого ирода. Ну я возьми да и спроси: что за силы у этого кольца? Она пояснила, что это — амулет, который то ли делает его обладателя счастливым, то ли как-то исполняет все желания.

— А потом? — не выдержала я.

— Той же ночью с королевой случилась беда, — послушно продолжил целитель. — Горлом пошла кровь. Я вызвался лечить и пообещал Мафе добыть то кольцо…

Его тяжелый вздох объяснил все.

— Ты дождался, когда королеве станет лучше, потребовал в награду кольцо, но Мафе его не отдал. Ты сбежал с ним! — голосом судьи отчеканил Никита, буравя взглядом совсем поникшего Цитрона. — Ладно. Я могу понять твою глупость — захотел весь мир у ног? Но вот чего я не понимаю: ты же должен знать, что магические артефакты такого уровня ничего не делают без платы! Куда ты его дел?

— Я ничего не знаю! Ничего не помню! — вдруг заверещал Цитрон и, подскочив, обвел нас безумным взглядом. — Кто вы? Как вы оказались в моем доме? Немедленно уходите, или я вызову стражу!

— Обязательно. А мы поможем. — Ник, положив руку ему на плечо, снова вернул его на место и, не отводя глаз, проникновенно заговорил: — Ты пойми, мил-человек. Это кольцо спасет жизнь мне и вот этой девушке, если ты скажешь, где нам его искать. От этого артефакта зависит, будем ли мы с ней вместе, понимаешь ты это? Помоги!

Но Цитрон только продолжал бормотать:

— Ничего не знаю… уходите…

Ладно… Я достала мешочек и выудила тетушкино зеркальце. Есть у меня одна «энциклопедия» по таким вот тяжелым случаям, заодно и очную ставку устрою! Но не успела я даже коснуться его гладкого серебристого стекла, как с бедолагой целителем и вовсе конвульсии приключились. Не отводя от зеркальца по-настоящему безумных глаз, он опрокинул табурет, грохнулся на спину и как паук пополз прочь, пока не уперся спиной в кровать.

— Нет! Нет! Убери его! Убери!!! Я все скажу! Все! Только не вызывай демона огня! Нет! Не надо!!!

Мы с Ником переглянулись и бросились к нему.

Зеркало я убрала. От греха подальше.

— Говори! — Ник поднял его за шиворот и толкнул на кровать.

— Демон! Он начал приходить ко мне по ночам и требовать кольцо! Я… пожелал не видеть сны! Тогда он стал видеться мне в зеркалах! Он горит, и только его глаза — как застывшее серебро! Тогда, чтобы избавиться от демона, я отдал кольцо главному советнику Берендея и честно рассказал о его свойствах. Хотел, чтобы он поместил кольцо в магическое хранилище. А теперь уходите!

— Понятно. Но если ты нас обманул, я вернусь. Тебе не спрятаться от меня, как от демона огня. Поверь! — Ник развернулся и направился к двери.

— Нет! — Цитрон враз успокоился и, глядя ему вослед, покачал головой. — Я тебя не обманул. Если бы я только знал, ЧТО мне сулит эта награда, то даже не поехал бы в королевство Еремея!

— Скажи честно — ты не безумен. Ты просто очень боишься! — Не дожидаясь ответа, я тоже направилась к двери, а в спину мне донеслось:

— Если бы ты хоть раз увидела этого демона, девочка, ты бы боялась ничуть не меньше…

На пороге я развернулась и, прежде чем выйти в распахнутую Ником дверь, усмехнулась:

— Мне не повезло больше. Я замужем за ним!

Захлопнув за собой дверь, я медленно спустилась с небольшого крылечка и остановилась возле поджидавшего меня Никиты.

— Скажи… это правда?

— Что? — Он не отводил от меня глаз.

— То, что ты сказал Цитрону? От этого колечка зависит наше счастье? Ты действительно хочешь остаться со мной? — Я выдержала его взгляд. Ник без тени улыбки кивнул и ответил вопросом на вопрос:

— А ты сомневаешься, что у нас получится?

— Что — получится? — Как же хорошо и спокойно стоять вот так, рядом с ним, и просто разговаривать!

— Быть счастливыми. — Его губы тронула улыбка. — Это и есть мой ответ на твои «пять шагов». Они не последние — они первые на пути к нашему счастью, и, если будет нужно, я сражусь со всеми белоглазыми демонами, которые будут мешаться под ногами… Кстати, встречный вопрос: каково это — быть беглой принцессой?

Я даже почувствовала, как вокруг меня сгустился холодный воздух. Конечно, теперь, после откровений Цитрона, он узнал мою большую тайну… И тут же решил стать счастливым? За мой счет? Конечно, зачем ему золото, когда принцесса, наследница короны и королевства, лучше? О чем я думаю?! Как ему доверять?

Поживем — увидим. Главное, чтобы он не узнал, какие гадкие мысли мучают меня.

Беспечно передернув плечами, я развернулась и направилась к посадочной площадке.

— Не очень приятно. Особенно когда мою тайну узнают наемники. Кстати, странно, что ты меня не сразу узнал…

— Хм… — Сзади послышалось многозначительное хмыканье и шуршание травы под ногами. — Вообще-то я в вашем королевстве был всего раз и то проездом, так что… извини, что не узнал тебя сразу. Кстати, а ты в курсе, что в Шамаханском шахстве у правителя пять дочерей?

— На что это ты намекаешь?! — развернулась я.

От моего лирического настроения не осталось и следа. Нет, ну не понимаю, отчего он так на меня действует? То хочется, чтобы прижал к себе крепко-крепко и не отпускал, а то вдруг мечтается, чтобы больше не видеть его никогда! А от его насмешливых ноток в голосе меня и вовсе трясти начинает!

— На то, что даже в парандже я быстрее узнал бы в них принцесс, чем во встретившейся мне на дороге оборванке! — Он первым шагнул на круглую каменистую площадку и развернулся ко мне. — Вась, я не понимаю твоих страхов. За три дня, что мы в пути, ты могла бы уже понять, что мне можно довериться!

Он протянул мне руку, но я шарахнулась от нее, как черт от ладана, и сама шагнула на площадку. В душе снова шевельнулась обида.

— Доверять? Как можно доверять человеку, который сразу начинает говорить о цене и предлагать свои услуги?

— Ах, ты об этом… — Никита сделал вид, что не заметил моего пренебрежительного отношения, и как ни в чем не бывало заложил руки за спину, немного отведя борт плаща, под которым прятался клинок. Слишком дорогой для простого наемника… Вот тоже странность — о себе вроде и рассказал много, да только я как ничего о нем не знала, так и не знаю, кроме того, что он — Никита Заречный, учился и служил у целителей и теперь возвращается домой в Заречное королевство. — Ладно, Василиса Еремеевна, скажу тебе как на духу: понравилась ты мне сразу. Вот как только увидел — сразу покой потерял, поэтому и надумал к тебе в услужение попроситься, чтобы поближе стать. Согласись, кому бы ты доверилась больше: мужчине, который после знакомства стал бы набиваться к тебе в полюбовники, или тому, кто предложил бы тебе услуги провожатого?

Мои щеки загорелись, словно объятые пламенем.

Откровенный начался разговор… А что я хотела, сама начала…

— Допустим… — Для моральной поддержки я подбоченилась. По мнению тети: «Это самая лучшая поза для предупреждения, перед тем как вооружиться скалкой. Мужик, если умный, перестанет нарываться, если глупый — получит стимуляцию мозгов!» — Но… неужели тебя не пугает то, что я замужем за страшным колдуном? Или ты думаешь, что я — дурочка деревенская? И раз мне так не повезло в замужестве, я брошусь в объятия первого встречного красавчика, а потом прости-прощай?

Негодяй вдруг улыбнулся мне в тридцать два белоснежных зуба и заговорщицки подмигнул:

— Ты действительно считаешь меня красавчиком?

— Нет! — выпалила я и отвернулась, но только для того, чтобы в следующее мгновение снова броситься к нему: с неба к нам бесшумно спикировало местное летательное средство, зависло в метре от площадки, а сидевший на нем парнишка поторопил:

— Забирайтесь поскорей! Мне в центр срочно нужно! Там такое…

— Какое? — Мы с Ником встревоженно переглянулись и тут же взобрались на слегка прогнувшийся под нами платок-дирижабль. Не знаю, о чем подумал Никита, но моя первая мысль была о Борьке. Что он там опять натворил?

— Какое-то странное животное забралось в секретную лабораторию наших биологов и сейчас устраивает форменные беспорядки! — подтвердил мои самые мрачные предчувствия словоохотливый страж, смешно бибикнул, поднимая нас в воздух, и злорадно протянул: — Ох, только попадись он мне…

— И… что тогда? — вкрадчиво поинтересовался Никита, пристально разглядывая профиль беззаботно рулившего парнишки, время от времени поглядывавшего вниз.

— Тогда моя смена закончится, — вдруг заулыбался тот, — и я пойду в балаган «Ароматы Гиндии». Эк не вовремя ж принесло эту животину!

— А что за животное? — нахмурилась я. Нет, для спокойствия мне нужна конкретика. — Лошадь?

Стражник посмотрел на меня так, словно я сказала что-то невероятное, и фыркнул:

— Если бы! Там такой мутант бегает — не приведи господь, если ночью приснится!

— А-а… — Я не сдержала вздох облегчения. Значит, не Борька!

Но порадоваться мне не дали вдруг донесшиеся издалека переливчатые вопли:

— Фашисты! На опыты не дамся!!! Знайте! Я верен своему народу! И хозяйке еще! Живым не сдается наш гордый коняг и в суп ни за что не жела-а-ет! Че эт ты мне в нос вилы тычешь? Подумаешь, пение ему мое не понравилось! Ты лучше под ногами не мешайся, а то как хоботом задену, мало не покажется! О! Теперь третья пара ног отросла… Иех, поберегись, а то зашибу-у-у!!!

Не в силах даже пошевелиться, я встретилась взглядом с помрачневшим Никитой.

— Любезнейший, а не ваша ли пропажа там кричит диким голосом? — Он первым отвел взгляд и свесился, пытаясь разглядеть что-то внизу.

— Ага, она, кажись! — обрадовался парень и предупредил: — Скоростной спуск. Не бойтесь. Вы пристегнуты.

Летательный аппарат вдруг ухнул вниз вместе с подскочившим к горлу сердцем. В ушах засвистел ветер. Не в силах видеть летевшие навстречу деревья и дома, я на миг крепко зажмурилась, а когда распахнула глаза, мы уже не падали, а висели в метре от земли.

— Прибыли! — сообщил стражник, подождал, когда мы спрыгнем на разноцветную мостовую, и, не прощаясь, снова ушел в небо.

Прислушавшись к нарастающему шуму, я обернулась к Нику, но тот не дал мне и рта раскрыть. Указал на что-то позади меня, оттолкнул к стене дома, а сам остался стоять в центре улицы, глядя на…

Бо-оже!

Я вросла в шершавые бревна, пытаясь осознать то, что только что увидела: на Никиту во весь опор неслось шестиногое нечто. Приплюснутая голова с огромными, как у элефантера, клыками плавно переходила в длинную пернатую шею, а та в свою очередь заканчивалась бронированным шестиногим туловищем ярко-зеленого окраса. Всю эту невозможную картинку венчал полосатый хвост, которым чудо-юдо пользовалось как кнутом, отгоняя особо приблизившихся к нему стражников. Они-то и создавали невероятный шум криками и лязгом доспехов, серой волной катясь по неширокой улочке вслед за обезумевшим животным.

Я перевела взгляд на Ника. Он стоял, не сводя глаз с приближающегося чудовища, и уходить не собирался. Вдруг страшный зверь открыл пасть и голосом Борьки проревел:

— Поберегись! Зашибу! Ни-ик?! Ни-и-и-ик! — Чудовище попыталось остановиться, но его ноги словно жили своей жизнью и продолжали нести бронированное тело к застывшему посреди улицы Никите.

— Борька?! — Я бросилась к Нику.

Зверь и мой телохранитель рявкнули одновременно:

— Отойди!!!

Но было уже поздно. Никита бросился навстречу мутировавшему жеребцу, кувырком вскочил между мелькавшими лапами на бронированную спину и, цепляясь за длинную шею, протянул мне руку.

— Хватайся!

Не раздумывая, я метнула тело навстречу чудовищу, вцепилась в спасительную руку Ника и в следующее мгновение уже сидела у него за спиной, слушай восторженные вопли Борьки:

— Хозяйка! Ник! Здорово, что я вас нашел!!! А меня эти экспериментаторы хреновы хотели на опыты забрать, но я не дался!!!

Позади послышались выкрики:

— Попробуйте его остановить!

— Скоро обещала прибыть Гатская летная полиция.

— Предлагаем сотрудничать, а то от вас и мокрого места не останется!

Ник обернулся и гаркнул:

— Что вам от нас надо?! Этот зверь принадлежит принцессе Еремеевого государства! Хотите развязать войну?

— Не…

— Не хотим! — послышался нестройный ответ. — Но желаем получить компенсацию за причиненную вашим зверем разруху.

— А взамен дать препарат, который позволит вашей тупой скотине снова обрести свой естественный облик! — рыкнул впереди зычный голос.

Ник тихо выругался.

Я выглянула из-за его плеча и едва не повторила ругательство: улица впереди сужалась. Более того! Ее перекрывала огромная сеть, а на пологой крыше стояли несколько мужчин в белых балахонах и явно поджидали нас.

— Тормози! — Ник вцепился Борьке в уши и хлопнул того по бронированной спине. — Обещаю, мы тебя в обиду не дадим!

— Поздно! — оскорбленно рявкнул тот. — Они меня уже обидели! Да как обидели-то! Сделали какого-то… Кобылы засмеют!

— Зачем вы превратили благородного жеребца ее высочества Василисы Еремеевны в это страшилище?! — крикнул Ник, обращаясь к стоявшим на крыше белым балахонам.

От эпитета «благородный» Борька даже стал выше ростом и заметно сбавил обороты. Правильно, негоже «благородным» жеребцам копыта бить и от каких-то там стражников тикать!

— Да больно он нам нужен! — раздались возмущенные выкрики, а все тот же насмешливый голос терпеливо пояснил:

— Ваш, с позволения сказать, благородный жеребец сам запёрся в наши хранилища биологических разработок и сожрал целый тазик заготовленного для птицефабрики магически активного ячменя! А потом с перепугу уничтожил почти всю лабораторию и вылил на себя экспериментальный химикат. Дальше рассказывать? Или подождем, пока вы упакуетесь в сети для лучшего восприятия проблемы?

Ник что-то пробормотал, и Борька встал как вкопанный.

— Серьезно? — Он с тревогой обернулся к Нику. И тут его жуткая клыкастая голова плавно сменила цвет с зеленого на лиловый. Перья на длинной шее стали жесткой щетиной, а сама шея вдруг втянулась и стала шире. — Ой, мамочки!

— Слушаем внимательно! — крикнул Ник белым балахонам, покосился на стражников, замерших неподалеку с саблями наголо, и предложил: — А может, спуститесь? Что-то неинтересно вас против солнышка разглядывать.

— А нам неинтересно быть рядом с вами, когда вашу животину разорвет в клочья. Только сперва она сойдет с ума и станет буйной.

Ответ биолога-экспериментатора мне совсем не понравился. Ник зло скрипнул зубами, и только Борька был в неведении о своей скорбной участи, расшифровав сказанное по-своему:

— Это что же вы мне такое дадите, что мне опять так захорошеет?

Но ему никто не ответил. Тогда я вдохнула побольше воздуха и что есть мочи завопила:

— Если с Борьки упадет хоть волос, вам не поздоровится! Я скажу папеньке, какими опытами вы занимаетесь с живностью, и наше государство прекратит с вашим любые отношения!

— Ой, напугала! — вякнул все тот же голос. — Да от вашего клочка земли у нашего правителя только изжога! Вроде и договор есть, а исполнять его ради крошечной горстки едоков — нет ни желания, ни прибыли!

— Тогда мы расскажем всем союзным царствам-государствам о ваших магических экспериментах! Да еще припугнем! Мы тоже можем быть конкурентоспособными с нашими настоящими курицами, баранами и коровами! — Эх, что ж я батю-то не слушала, когда он мне экономику государства и основы управления объяснять пытался? Теперь бы не пугала несуществующими угрозами, а резала бы правду-матку!

Но… кажется, говорун в белом балахоне от моих угроз слегка смутился и примирительно сбавил тон:

— Ну чего греха таить, неувязочка вышла с конем-то вашим, господа хорошие. А посему предлагаю спокойненько разойтись. Вы живите в нашем славном граде сколь душе угодно, а как соберетесь отчалить — денежку на въезде заплатите. За вход и за выход! И за то, что сорвали нам отличнейший эксперимент вашим говорливым непарнокопытным!

— Это что же получается?! — возмутился Ник. — За то, что вы лишите нас средства передвижения — магического, смею заметить, — мы вам еще и заплатить должны?!

— Заплатите вы как раз за то, что мы сохраним жизнь вашему «средству передвижения» да еще дадим препарат, способный впоследствии вернуть ему его формы! — Говорящий подошел к самому краю крыши и уже тише закончил: — Это будет стоить вам пятьдесят золотых!

— У нас нет столько! — отрезал Ник, с нежностью погладил лысый, чешуйчатый затылок Борьки и полез в карман. — Но у меня есть кое-что другое. Какой у вас обменный курс рубля к самоцвету?

Балахоны пошушукались, наш собеседник достал какое-то приспособление, щелчком раскрыл его, превращая в три небольшие лопасти, и шагнул с крыши. Лопасти завертелись и, тихо жужжа, понесли его сорванным цветком белой лилии к мостовой.

Шагнув на камни, мужчина спрятал механизм и не спеша направился к нам.

— Рад, что мы нашли с вами общий язык. — На ничем не примечательном лице немолодого мужчины появилась надменная ухмылка.

— А с кем мы имеем дело, если не секрет? — Ник не сводил с него глаз.

— Я — мэр этого города. Назначен царем Берендеем десять лет назад, а благодаря моему уму и изобретательности этот пост будет за мной вечно. Так что… в каком-то роде я — повелитель Болотной Гати и, по секрету, ее прапрапраправнук.

— Ага, сам себя не похвалишь — никто не похвалит, гатский правнук! — во весь голос заржал Борька, заставив бледное, одутловатое лицо мэра пойти красными пятнами.

А в следующее мгновение четыре задних ноги жеребца исчезли, исчез и удобный бронированный панцирь. Я вдруг почувствовала, что сижу на чем-то мягком, неустойчивом, и, чтобы не упасть, вцепилась в Никиту, с изумлением разглядывая новое Борькино тело. Теперь он стал походить на огромную курицу с пышным коротким хвостом. Голова нашего бедного коняги тоже трансформировалась и чем-то напоминала голову свиньи с клювом, а вот шея осталась прежней: короткой, покрытой жесткой щетиной.

— Может, еще что-то умное хочешь сказать, жертва любопытства? — широко улыбнулся мэр, светанув желтыми зубами, достал из-за пазухи зеленоватые пилюли в прозрачном мешочке и, поманив ими, как конфеткой, направился к нам. — Что ж, скажи, и это будет твоим последним словом. И вообще, на месте твоих хозяев я бы оставил тебя здесь и не тратил самоцветы.

Ник задумчиво смерил взглядом приближавшегося к нам мэра, снова что-то шепнул на ухо Борьке, вдруг развернулся и одним рывком перетащил меня вперед. Я только успела вцепиться в короткую шею Борьки, как он, похрюкивая, рванул с места в карьер. Не дав опомниться от таких акробатических номеров, Ник крепко прижимая меня к себе, вдруг свесился и выхватил мешочек с пилюлями из рук остолбеневшего мэра.

— К счастью, вы не на нашем месте!

Возмущенный мэр что-то завопил нам вслед, но я его не слушала, во все глаза разглядывая приближающуюся сеть.

— Ник! Там… Там же… — Чтобы не видеть нашего пленения, я изо всех сил вцепилась в руки Никиты и крепко зажмурилась, а в следующее мгновение над ухом что-то лязгнуло. Раздались возмущенные вопли стражи…

Устав дожидаться встречи с сетью, я наконец осмелилась открыть глаза. Мы летели по улице, вот только сети уже никакой не было. Догадавшись, я обернулась, разглядывая, как рассеченная преграда двумя флагами вьется на ветру, прощально махая нам, а за нами, прилично отстав, упорно продолжают забег доблестные гатские стражи.

— И куда теперь? Город все равно окружен стеной! Нас не выпустят! Не проще ли было заплатить?! — Я обернулась и взглянула на Ника.

Невозмутимый, уверенный в победе, он даже не удосужился ответить мне взглядом. Впрочем, понятно почему. Одной рукой держа меня за талию, второй он обхватил Борьку за шею и, продолжая умело им рулить, оставлял погоню все дальше и дальше.

Свернув пару раз в узкие переулки и распугав группу горожан, слушавших лекцию «О пользе летучих жаб», мы вывернули на широкую улицу, и только тогда Никита соизволил мне ответить:

— Сейчас мы направляемся к воротам. Не бойся, принцесса, днем они всегда открыты. А что касается оплаты, отвечу так: не всегда нужно платить, особенно тем, кто хочет тебя унизить и оскорбить.

— Конечно! — возмущенно фыркнула я, разглядывая разбегавшихся прохожих. — Лучше своровать и пуститься в бега! Ты идиот? — Я снова посмотрела на него. — Сам всем рассказал, кто я такая, и что теперь?! Хочешь, чтобы батюшку удар хватил, когда он увидит на столбе мой портрет с шестью нулями и подписью: «Ее требует выдать стража царя Берендея»?

— А не слишком ли высоко ты себя ценишь? — удивленно хмыкнул Ник и даже скосил на меня ставшие светло-зелеными глазищи. — Даже за меня никто не давал больше четырех нулей!

— Сравнил елку с метелкой! — вскинулась я и осеклась. — Ты был в бегах?!

Боже, кто такой мой попутчик?! А если выяснится, что он обучался в племени опасных гидайских воинов мань-яньк?

Но Ник вдруг расхохотался и успокоил:

— Каждый, кто хоть мало-мальски выделяется из серой массы и чего-то стоит, имеет неурядицы с законом! Я кое-что украл, когда служил учеником у шамахан. Не бери в голову.

Сзади снова раздались крики, но я даже не обратила на них внимания.

— Украл? Ха! А ты бы нашел общий язык с моим папенькой. У того тоже… была бурная молодость!

— Вот и славно! Ты же нас когда-нибудь познакомишь? — Губы Никиты улыбались, а сам он снова не отрываясь смотрел вперед.

А вот я, как ни старалась, не могла заставить себя отвести взгляд от едва заметных ямочек на его щеках, четкой линии подбородка и… губ. Какие они, должно быть, мягкие и теплые…

Но помечтать мне не дал Борька. Он свернул в темную подворотню и внезапно остановился. Никита спрыгнул первым, ссадил меня и, высыпав на ладонь горсть сворованных у гатского мэра пилюль, подошел к Борьке.

— Жуй. Точнее, клюй! И поскорее!

Я посмотрела, как мучается Борька, пытаясь переловить их одна за другой коротким клювом, и огляделась. Укрывшая нас арка оказалась заброшенной и сильно заросла тенетами паутин. Что ж, умно. Безлюдно, и с неба не заметят.

Наконец на ладони у Никиты не осталось ни одной пилюли, и мы в выжидании уставились на Борьку. Вот только меняться он не собирался. Впрочем, взрываться тоже.

— Вкусно! — Он прищелкнул клювом и даже попытался облизнуться. — Ну как? Я хорош?

— В качестве беговой свинокурицы — очень! — фыркнула я, чувствуя, как на меня опять наваливается паника: неужели у нас ничего не получится?

Но Ник успокоил:

— Лекарство подействует, только не сразу. А ждать мы здесь не можем. Скоро закат, ворота закроются, и тогда выбраться из города будет сложнее!

— Я же говорила, что из-за тебя нас поймают! — Усталость, страх, злость — плохие советчики. Зарождающую к нему симпатию сменило раздражение, грозя нам ссорой, но, к счастью, Никита не обиделся.

— Я сказал «сложнее», а не «невозможно»! У меня есть план… — Он погладил Борьку по клюву. — Друг, ты способен совершить невозможное?

— А что нужно делать? — насторожился тот.

— Изо всех сил бежать к воротам. Только есть одно «но». Я не знаю дорогу. Сможешь найти ворота сам?

— А чего их искать? — Борька глубокомысленно почесал острым когтем за коротким, стоявшим торчком ухом и выдал: — Отсюда два раза направо, один налево и прямо до ворот!

— Отлично! Беги что есть сил. И не отвлекайся на стражников. Я сделаю так, что они нас не заметят — но! — могут услышать. Вася, садись! — Ник помог мне взобраться на мягкие перья Борьки. Сам легко вскочил следом, повозился и вдруг, накинув полу своего плаща нам на головы, скомандовал: — Трогай!

Борька сорвался с места так, словно за ним гнались бесы!

Какое-то время я молча сидела, старательно держась за Борькину шею, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плотную темную ткань, затем начала тихо хихикать, пока и вовсе не перешла на истерический смех.

— Ну и что здесь такого смешного? — прошипел мне на ухо Никита.

— Просто представила… Хи-хи… Бежит свинокурица, а на ней едут два сумасшедших, прикрывшись плащом, — типа спрятались!!! Ха-ха! Ой, не могу!!! Ой, держите меня семеро!!!

— Смешно не это, — рука парня крепко зажала мне рот, заставив подавиться смехом, — а то, что из-под плаща, который на самом деле сейчас никому не виден, как не видна и сама свинокурица, доносятся смех и стоны!

— Эй, народ! — прервал нашу познавательную беседу громкий шепот Борьки. — Может, заткнетесь? Оба! Я тут уже пять минут на площади перед воротами круги нарезаю. Народу мало, но у ворот стоят два стражника, а в небе над нами кружит какая-то хрень. Судя по тени, один из тех самых летающих платков класса дирижабль.

— Молчим! — пообещал Ник. Его рука исчезла, позволив мне глотнуть воздуха, но недовольное сопение над ухом осталось.

Борька сбавил шаг, уверенно неся нас вперед.

Вскоре до нас донеслись голоса, видимо стражников:

— Слышал, какая-то облава в городе?

— Слышал. А по-моему, это ученые из лаборатории опять чего-то начудили. Помнишь, как они вместо мусора сожгли мешок опилок карликовой конопли? Весь город два дня ржал!

— Еще бы! Мне, например, жена привиделась с таким носом, я над ней до сих пор иногда посмеиваюсь, когда вспоминаю!

— А мне теща с… Ой! До сих пор башка болит, после того как я ее с мусорной бочкой перепутал и получил сковородой в бубен!

— О чем и речь! У нас в городе всегда так. Кого ловить-то? Своих глюков?

— А чего их ловить? Сходи вон к дезинфекторам, они тебе всех твоих глюков за пять рублей поймают!

Голоса приближались, но пугало не это. Мне вдруг стало удобнее сидеть. Спина Борьки как будто стала шире, шея, за которую я держалась, толще, а вместо жесткой щетины руки коснулась мягкая шерсть. Интересно, в кого на этот раз превратилась моя зверюга?

Ответ не заставил себя ждать. Вместо мягких шагов послышалось бодрое цоканье. Как вовремя!

Одно радует! Если верить Нику — нас не видно! Пока стражники поймут, откуда доносится цокот, мы будем уже за пределами города.

Но порадоваться маскировке мне не удалось.

— Гля, Макар, а это что за чудо-юдо?

— Ага. Гляжу. Сидят, плащиком прикрылись — типа не видно!

— Ну точно чего-то перебрали! — хохотнул стражник и тронул мою ногу. — Эй, там, в плащ-палатке! Живы?

Я в ужасе почувствовала, как ткань, скрывающая нас, плавно поехала вниз, и тут руки Никиты грубо развернули меня к себе и его губы жестко впились в мои.

Мне в глаза ударил яркий солнечный свет, и я зажмурилась, разом забыв, как дышать. На стражников мне уже было наплевать.

К нашему счастью, стражники оказались смекалистыми. Им хватило и секунды, чтобы понять, кто есть и где.

— Ну точно! Отдохнули на славу. Поди, в шатер «Ароматы Гиндии» заглянули? Теперь долго не отпустит. Сам как-то туда заходил…

— Макар, а какая у нас наводка?

— Двое. Принцесса и вор, верхом на какой-то мечте птицефабрики.

— И тут двое!

— Да ты сбрендил? Где ты видишь принцессу и эту… саму… хрюшку-несушку? Нормальные туристы!

— Да не! Я чего? Я ничего! Нормальные!

— Эй, мужик! — Тот, кого звали Макаром, решил проявить сочувствие и, кашлянув, посоветовал сосредоточенному на поцелуе Никите: — Ты, когда невмоготу уже будет, на себя холодной водой плесни. Девица тут же отмокнет. Не любят они… холодную…

Он хлопнул по крупу замершего Борьку, заставляя того перейти на шаг, а потом и на бег.