Взгляд на звёзды

Глава 19: Горизонты возможного

Штаб-квартира корпорации «Terra Nova». Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

Корпус «А», 10 этаж. Административный сектор. Кабинет президента.

11 июля 2120 года. 09:50 по местному времени (12:50 по Гринвичу)

Рамон Эспозито практически всё время улыбался, но при этом не казался доброжелательным. Эта парадоксальная черта в его образе поначалу озадачила Мейер. Теперь она поняла, в чём дело — в хитрых глазах, которые смотрели не в глаза собеседнику, а куда-то в район переносицы или лба. Казалось, что он улыбался внутрь себя, от удовлетворения, что чувствует своё превосходство или знает нечто такое, чего не знают другие.

«Знаешь ты и впрямь многое» — подумала она про себя. Эспозито сделался мультимиллионером, работая на AISA. Его называли одним из доверенных лиц Саида ибн Мохаммеда аль Мактума, чьей давней страстью, как и у его отца, был космос, который рассматривался шейхами главным образом с точки зрения своего ресурсного потенциала. Мохаммед аль Мактум, которому недавно исполнилось 111 лет, был одним из первых, кто инвестировал в переработку лунного реголита с целью добычи гелия-3, который использовался в качестве топлива для термоядерных реакторов, а также в геологическую разведку Марса. И если последний проект так и не увенчался пока какими-либо успехами, то первый, по прошествии десятилетий, можно было назвать воистину стратегической инвестицией. По состоянию на 2120 год AISA контролировала более 35 % объёмов производства лунного гелия-3. Очищенный материал транспортировался на Землю, где он полностью обеспечивал потребность в топливе сети термоядерных электростанций, принадлежащих арабским государствам, а остатки — продавались на биржах по очень высоким ценам. Это был прибыльный бизнес, который стал ещё прибыльней после постройки лунного космического лифта, удешевившего доставку грузов в несколько раз. И этот бизнес ждало большое будущее по мере дальнейшего развития термоядерной энергетики. Саид аль Мактум стремился повторить успех отца. Под его руководством с середины 2110-ых AISA реализовывала амбициозный проект по началу промышленного освоения пояса астероидов, а также разрабатывала планы добычи гелия-3 из газовых гигантов Солнечной системы. Эспозито был одним из главных драйверов обоих этих проектов.

— Я бы хотела услышать от вас больше данных, чем сейчас слышу, после трёх недель работы, — заявила Мейер, смерив Рамона недовольным взглядом. — Или вы делитесь ими только с принцем Саидом?

— Даже если бы это было так, я не думаю, что это позволяло бы говорить о каком-либо конфликте интересов, доктор Мейер. Сеньор Гизу по собственной инициативе пригласил AISA к сотрудничеству, и называет принца Саида своим другом и партнёром, — невозмутимо парировал её выпад Эспозито со своей фальшивой улыбочкой и холодным взглядом.

— Оставим это. Я говорю сейчас о конкретных результатах. Вы — один из самых опытных астроминералогов на планете, Рамон. Я никогда не поверю, что на протяжении трёх недель кропотливых изысканий, основанных на чрезвычайно подробных данных, которые мы передали в ваше распоряжение, у вас не сложилась более-менее ясная картина.

— Если бы всё было так просто, доктор Мейер! — усмехнулся тот. — Если бы эта планета находилась от нас на таком расстоянии, как Марс или Венера — я бы без колебаний заявил, что необходимо немедленно строить столько космических кораблей, сколько мы можем, отправляться туда и захватывать столько ресурсов, сколько возможно, даже если бы для этого понадобились войска. Речь идёт о планете почти впятеро больше нашей, на которой, судя по всему, сотни миллионов лет существует органическая жизнь. Там есть все полезные ископаемые, которые у нас в дефиците или истощаются. Там обнаружены и редкоземельные элементы. Но… всё это меркнет перед огромным «но». До этой планеты — 113 триллионов километров.

— Всего 112,5 триллионов. И она к нам понемногу приближается.

— Да, слыхал об этом. Через 46 тысяч лет она будет от нас всего-то в 88 триллионах километров, прежде чем начать снова удаляться. Надеюсь, вы не предлагаете отложить наш разговор до этого времени, доктор Мейер?

— Астрофизики предпочитают измерять такие расстояния в световых годах. Звучит не так страшно.

— В чём бы мы ни измеряли это расстояние — космическому кораблю удалось преодолеть его всего один раз. Вероятнее всего — в результате чрезвычайно удачного стечения обстоятельств. Не умаляя гения доктора Купера, вашего, и других учёных, кто причастен к проекту «Пионер», но его успех в значительной степени был везением. Кроме того, полёт в одну сторону занял 31 год, а стоил этот проект 1,5 триллиона криптокредитов — лишь немногим дешевле, чем создание колонии на Марсе.

— К чему вы клоните, Рамон?

— К тому, что даже если бы эта планета была заполнена алмазами, золотом, платиной, палладием и иридием, уже очищенными и подготовленными к транспортировке, и нам бы оставалось только летать туда за ними и доставлять на Землю — этот бизнес-проект всё равно не окупился бы и за сотню лет. Нет никакого смысла рассуждать о ресурсах, не думая о логистике. В AISA нацелены на освоение пояса астероидов по одной простой причине — он находится немногим дальше от Земли, чем Марс, и в обозримой перспективе может стать выгодным разрабатывать ресурсы там. Вероятно, со временем станет выгодным добывать гелий-3 из газовых гигантов Солнечной системы. Но что касается далёкой звёздной системы… не подумайте, что я не понимаю всей научной и экзистенциальной ценности этот открытия. Но я здесь выполняю роль материалиста — во всех смыслах этого слова.

— Если для вас всё так очевидно, тогда почему вы всё ещё здесь? — прямо спросила Моника, улыбнувшись и вопросительно разведя руками.

Эспозито вновь ответил своей неприятной хитрой улыбочкой, за которой могло скрываться всё, что угодно.

— Я не настолько самонадеян, чтобы считать своё первое впечатление истиной в последней инстанции, доктор Мейер. Возможности иногда бывают неочевидны. Моя задача — получить как можно более полное представление о ситуации и транслировать его тем, кто будет принимать решения. Мне ещё предстоит много работы.

«Скользкий, как угорь» — в очередной раз отметила она. Впрочем, Мейер тоже хорошо умела играть в такие игры.

— Что ж, тогда не буду вас задерживать. У меня на 10:00 назначено совещание, — заключила Моника, красноречиво поднимаясь с места.

— Приятно было побеседовать, доктор Мейер, — елейным голосом ответил астроминералог.

Проводив его насупленным взглядом, Мейер обратилась к незримо присутствующему в помещении ИИ:

— Пусть заходят.

Минуту спустя в её кабинете уже сидели Доминик Купер, Лев Королёв и Саша Тёрнер. Мейер решила обойтись без длительных предисловий.

— Перед нашим проектом стоит ряд сложнейших задач, господа и дамы. Они условно делятся на две группы. Первая — оценка потенциала планеты, её всестороннее изучение. Вторая — планирование и осуществление действий, которые помогут этот потенциал раскрыть. Эти задачи на практике неотделимы друг от друга. И занимаемся мы ими комплексно.

Сухая и прикладная логика Мейер резко контрастировала с сумбурным вдохновением, смешанным со смятением, которое царило в сердцах большинства учёных. Именно по этой причине она и была здесь главной — чтобы не позволить им погрузиться в грёзы и философию.

— Один из ключевых вопросов, которые стоят перед проектом — чем является и будет являться эта планета для человечества? Нашим новым домом? Будущей колонией? Источником ресурсов? Полем для научной деятельности? Заповедником? Туристическим объектом? Всем этим? Чем-то ещё? Чтобы хотя бы попробовать ответить на все эти вопросы, необходимо произвести огромный объём исследований. И ими сейчас занимаются соответствующие команды. Но, к каким бы выводам они ни пришли, уже сейчас очевидно одно — необходимо найти способ туда добраться.

— Речь идёт о доставке туда людей? — сразу же уточнил Королёв.

— Да, именно так, — кивнула Мейер.

— Можем ли мы быть уверены, что это — действительно хорошая и своевременная идея? — спросил сибиряк, хмурясь.

— Наш учредитель убеждён, что да. Лишь в такую идею он готов вкладывать свои средства и привлекать для неё средства других инвесторов. Отправка туда ещё одного беспилотного исследовательского корабля или проекты по доставке оттуда каких-либо материальных ресурсов и образцов беспилотными средствами — его не интересуют.

Королёв понимающе кивнул, однако счёл нужным добавить:

— У сильных мира сего часто рождаются амбициозные планы. Но на то есть профессионалы, чтобы помочь им провести границу между возможным и невозможным.

— Ты считаешь, Лев, что это — невозможно? И ты тоже, Дом? — прямо спросила Мейер, устремив взгляд сначала на первого, затем — на второго, и демонстративно проигнорировала Сашу.

Королёв воздержался от ответа и переместил взгляд на Купера. Так же сделала и Саша. Тот улыбнулся и выдержал паузу, прежде чем ответить.

— Я считаю, что это возможно, и что мы сделаем это. Именно для этого все мы здесь. И именно так я воспринимал миссию нашего проекта с самого начала. Уйдут столетия на изучение возможностей и опасностей этого нового мира. Но человечество обречено на то, чтобы совершить туда рывок. В этом — наша природа. И давайте не будем обманывать себя, думая, будто какие-либо сложности и ограничения, какие-либо рациональные экономические соображения способны удержать нас от экспансии.

«Как же здорово, что он с нами!» — подумала Моника, едва заметно улыбнувшись Куперу в ответ. Она прекрасно умела быть лидером и демонстрировать уверенность в себе. Но ей было бы крайне сложно обрести уверенность в столь амбициозном проекте на самом деле, если бы рядом не было Доминика, чей гений однажды уже позволил совершить невозможное, и который сохранил непоколебимую веру в проект.

— Я рада, что ты так считаешь, Дом. И я разделяю это мнение, — заявила она.

— Как и я, — вынужден был признать Королёв, залившись своим рычащим смехом. — Но я должен был хотя бы попробовать призвать нас всех к благоразумию.

— Что ж, все вы теперь понимаете стратегическую задачу, которая стоит перед вашей командой. Теперь я хочу услышать от вас то, что вы не только понимаете, как реализовать её технически, но и поможете мне убедить весьма скептически настроенных стейкхолдеров в том, что мы способны сделать это лучше и быстрее других. Убедить в самые кратчайшие сроки.

Саша почувствовала, что наступил черёд ей взять слово. Испросив взглядом разрешение у Королёва, она произнесла:

— На сегодняшний день остаётся целый ряд нерешенных задач, связанных с возможностью полёта, и особенно отправки людей на такое расстояние. Нерешенных — не значит «нерешаемых», и я разделяю нашу веру в то, что мы с этими задачами справимся.

— Давайте поконкретнее, доктор Тёрнер. Но без излишних деталей.

— Начну с того, что нам необходимо создать космический двигатель, как минимум идентичный по характеристикам тому, которым был оборудован корабль «Пионер».

— Я полагаю, на нынешнем уровне технологического развития человечества это должно быть проще, чем тогда.

— И да, и нет, доктор Мейер. Двигатель «Infinity», ведущими конструктором которого была покойная доктор Синтия Блэк, построенный в 2073 году, был единственным в истории рабочим ракетным двигателем, использующим для создании тяги энергию аннигиляции. Именно эта революционная технология позволила «Пионеру» преодолеть расстояние от Земли до цели своего путешествия с невообразимой скоростью. Средняя скорость «Пионера» во время полёта составила 414,7 млн. км/час. Это, леди и джентльмены — 38,4 % скорости света. Таким образом, корабль преодолевал в среднем 3,6 триллиона километров в год, и смог покрыть расстояние в 112 триллионов километров всего за 31 год. Ни до, ни после «Пионера», человечество даже не приближалась к таким скоростям.

Озвученный ею факт всегда казался Саше удивительным. Ведь это было так непохоже на всю современную историю научно-технического прогресса, прошедшую под неписанным девизом «всё быстрее, всё больше, всё лучше».

Человечество и дальше активно осваивало антивещество в качестве потенциально неисчерпаемого источника энергии. Несмотря на полный запрет ООН на любое военное использование антиматерии, предполагалось также, что некоторые ведущие государства имеют первые образцы аннигиляционного вооружения. В то же время, космические двигатели на аннигиляционной тяге, в связи с их чрезвычайной конструктивной сложностью, опасностью и дороговизной, в последние 47 лет больше не создавались.

Саша, тем временем, продолжила:

— Самые современные и продвинутые космические корабли типа «Метеор», совершающие на сегодняшний день регулярные транспортные рейсы между Землёй и Марсом, а также корабли типов «Сикер», «Мосс» и другие, совершающие исследовательские экспедиции в пределах Солнечной системы, оснащены реакторами термоядерного синтеза, работающими на гелии-3. На этой тяге они могут развивать максимальную скорость, достигающую 3 % скорости света (32,4 млн. км/час). Обычно при пилотируемых и особенно пассажирских перелётах средняя скорость за время перелёта не превышает 1 % скорости света (10,8 млн. км/час).

Оборвав её на перечислении очередных технических данных, Мейер нетерпеливо спросила:

— Как я понимаю — приятного в такой скорости чрезвычайно мало?

— Как человек, летавший на кораблях типа «Метеор» на Марс и обратно, могу заверить вас — ничего особо страшного в самой по себе скорости нет. Неприятные ощущения возникают лишь при разгоне и торможении. Лев не даст мне соврать.

— Я не летал на «Метеорах». Но я разгонял «Космического мула» почти до 3 % скорости света и экстренно замедлял его за рекордно краткое количество времени. Долгое время я держал рекорд по этим показателям. Перегрузка превышала 30G. Это был адище, который я едва-едва выдержал, и здоровее от этого не стал точно, хотя меня готовили к этому всю жизнь. Неподготовленный человек без соответствующих имплантов и мощных биостимуляторов просто сдох бы. Но речь идёт именно об экстренных манёврах. Обычный полёт на крейсерской скорости — ничуть не более дискомфортный, чем поездка на автомобиле, — подтвердил Королёв.

— Вот-вот, — продолжила Саша. — Даже при перелёте на Марс на скорости в 1,5 % скорости света могут быть созданы совершенно невыносимые для людей условия. Но это лишь в том случае, если разгон или торможение окажутся слишком резкими. Если они будут достаточно плавными, то сильной перегрузки не возникнет. Нюанс тут в другом. При скорости в 3 % скорости света, которую способны развивать двигатели «Метеоров», путь до Земли-2 занял бы 396 лет. По современным оценкам экспертов, термоядерная тяга теоретически имеет потенциал развития скорости до 10 % от скорости света. Но даже на такой скорости путь занял бы 119 лет. Нам пришлось бы достичь гораздо более высокой скорости, чтобы наш план стал реальностью. А более высокие скорости ставят перед нами более серьёзные проблемы, которые касаются выживаемости людей на борту. Речь идёт не только и не столько о перегрузках при ускорении, сколько уже о других физических явлениях, таких как космическая радиация из-за бомбардировки распыленным в космосе водородом.

— Она совершенно права, — кивнул Лев.

— Да, — кивнул Купер, не теряя жизнерадостности. — И это означает две вещи. Во-первых, нам не стоит и думать о термоядерной тяге. Она годится только для полётов в пределах Солнечной системы. Для межзвёздного путешествия нам понадобится сконструировать аннигиляционный реактор, не менее эффективный, чем тот, что был на «Пионере», невзирая на все сложности и опасности. Во-вторых — нам предстоит решить задачу выживаемости людей при скорости около 40 % скорости света.

Разведя руками под направленными на него взглядами, Дом добавил:

— Я, разумеется, не утверждаю, что я прямо сейчас знаю, как это сделать. Как и того, что на этом стоящие перед нами технические сложности заканчиваются. Непростых инженерных задач, которые требуют решения только для того, чтобы сконструировать корабль — сотни и сотни. И ещё больше их появится после того, как мы будем подступаться к тем, которые уже сейчас видим. Нам понадобилось 16 лет, чтобы сделать «Пионер». К концу этой эпопеи мы могли лишь посмеяться над тем, как наивно и неправильно всё представлялось нам в самом начале.

— Столько времени у нас этот раз нет, Дом!

Страдальчески вздохнув, Мейер изрекла:

— Что ж, по крайней мере, теперь я точно знаю, что нам не миновать инвестирования уймы средств в приобретение антиматерии. Впрочем, это было ожидаемо.

Ещё раз вздохнув, Моника напомнила:

— На «Пионер» было помещено 302,58 грамма антиводорода. Его непрерывно вырабатывали 7,5 лет два из трёх существующих на тот момент на Земле коллайдеров, и это стоило компании 107,3 миллиарда криптокредитов. Я запомнила эту цифру наизусть на всю свою жизнь, потому что никогда и никто в истории не тратил столько на топливо. Итак, как много нам понадобится на этот раз? И даже не вздумайте сказать мне «столько же», если не хотите, чтобы я пришибла вас чем-то тяжелым. Мне не требуется, чтобы этот проклятый реактор работал тысячи лет. Топлива должно хватить для того, что долететь туда, и на этом всё.

Некоторое время они сопели и озадаченно переглядывались. Наконец заговорила Тёрнер:

— Я предполагаю, что, если мы не придумаем способа сделать реактор существенно экономичнее, а это вряд ли возможно, учитывая, что реактор Infinity и так работал без потерь антивещества в количестве выше нанограммов, то на перелёт может хватить вдесятеро меньшего количества топлива. Это включает в себя необходимый резерв на случай непредвиденных обстоятельств.

— Значит, 30 грамм? Не меньше?! — нахмурившись, недовольно спросила Моника, переведя взгляд на Купера. — Ты тоже так думаешь?

— Чем больше, тем лучше, Моника.

— Это я и без тебя понимаю! Но относительно нижнего предела твоё мнение совпадает с мнением Тёрнер?

— В целом да.

— Чёрт бы побрал этот антиводород! Ладно. Завтра я хочу видеть абсолютно точные расчёты. А пока ещё…

Движением руки она вывела в общий доступ дисплей с целой плеядой графиков, которые ей прошлым вечером переслал CFO компании, Тео Сальгадо.

— Промышленность и наука не стояли на месте эти годы. На сегодняшний день на Земле официально существует пять коллайдеров, способных создавать антиматерию в значимых для нас количествах. Итак, предложение антивещества существует. Однако на него есть и спрос. Антивещество потребляют как минимум два активных энергогенерирующих предприятия и не менее пяти-семи научно-исследовательских центров. Кроме того, вопреки Мадридской конвенции, ряд государств, скорее всего, использует антивещество в военных целях. При нынешнем балансе спроса и предложения, рыночная цена одного грамма антиводорода составляет примерно 475 миллионов криптокредитов. Это означает, что нужное нам количество обошлось бы в 14,25 миллиарда, если бы мы смогли приобрести его по сегодняшним ценам.

— У нас столько есть? — уточнила Саша.

— Нет. И не будет, если мы не убедим инвесторов, что в нас стоит вкладывать. Кроме того, как я уже отметила, цена на что-либо в этом мире зависит от соотношения между спросом и предложением. Едва мы, а возможно и не только мы, проявим своё желание приобрести антиматерию в качестве топлива — спрос резко вырастет. При этом предложение столь же быстро не изменится: предельная мощность существующих коллайдеров ограничена, а построить новые не так быстро, как открыть булочную. В результате — цены начнут стремительно расти. Я даже не стану озвучивать сейчас рыночных прогнозов, которые составил искин. В них есть десятки разных сценариев, и при просмотре некоторых из них на моей голове прибавилось немало седых волосков.

Вздохнув, Мейер добавила:

— Тем не менее, я начну переговоры с операторами коллайдеров и размещу первые заявки уже сейчас, пока момент не упущен. Если вы посмотрите на объёмы производственных мощностей, то поймёте, что есть большой риск того, что мы столкнёмся с дефицитом. Как вы помните, мы — не единственные, кто собирается на Землю-2. И если ваше видение в плане двигателя верно, то остальным участникам гонки понадобится такое же топливо, производить которое человечество способно лишь в ничтожных количествах.

— Это разумно, — согласился Королёв.

— И вот ещё что. Я бы не хотела подрывать наш боевой дух. Но вы должны знать, что в некоторых аспектах наши конкуренты уже вырвались далеко вперёд.

— О чём ты? — спросил Купер.

Моника вздохнула, прежде чем выдать неприятные, но необходимые сведения:

— «Орион» всё больше углубляет сотрудничество с NASA. Американцы начинают воспринимать их проект как свой собственный. Это ещё не точно, но у нас есть информация, что NASA с большой вероятностью может дать согласие на переоборудование «Эры» для целей проекта «Star Bridge».

Все присутствующие смогли сразу же оценить значение сказанных ею слов.

С 2099 года международный конгломерат под эгидой UNOOSA во главе с NASA вёл строительство космического корабля «Эра» с аннигиляционным двигателем «Энигма», который должен был совершить большое путешествие до внешних границ Солнечной системы, с заходом в облако Оорта, и возвратом на Землю. Из-за аналогии с первым кругосветным плаванием, проект получил кодовое название «Магеллан». Предполагалось, что в случае своего успешного возвращения на Землю, в дальнейшем «Эра» может также совершить путешествие в ближайшую к Солнцу систему Проксима Центавра. Однако проект «Магеллан» постоянно откладывался и часто замораживался в связи с недостатком финансирования и переключением внимания заинтересованных сторон на другие проекты: создание обитаемых исследовательских станций на Титане, спутнике Сатурна и на Каллисто, спутнике Юпитера, промышленное освоение пояса астероидов, создание станции на Меркурии. По последним имеющимся данным, степень готовности «Эры» составляла около 37 %, и не было тех, кто готов был профинансировать оставшиеся 63 %.

— «Эра» не является собственностью NASA, — проворчал Королёв возмущенно. — Один только «Евразкосмос» вложил в чёртов проект «Магеллан» не меньше миллиарда кредитов!

— Этот миллиард был каплей в море, Лев. Американцы профинансировали бо́льшую часть проекта, имеют в нём контрольный пакет, и вполне могут забрать его плоды себе, отделавшись от остальных извинениями и компенсациями. Если они сделают это — наши конкуренты получат корабль, готовый на 37 %, который изначально конструировался для межзвёздных полётов. Он, конечно же, совершенно не подходит для полёта к Земле-2. Но отдельные агрегаты и узлы, в особенности — двигатель «Энигма», могут быть легко адаптированы для этой цели.

— Довольно дерьмово для нас, — без обиняков дала этому свою оценку Саша.

— И всё же я рассчитываю на вас, — твёрдо произнесла в ответ Мейер. — Я тоже понимаю кое-что в астронавтике, коллеги, и могу представить себе спектр задач, которые стоят перед вами. Как сконструировать двигатель? Как предохранить людей от физических перегрузок и защитить от космической радиации на такой скорости? Как улучшить существующие технологии экранирования, чтобы исключить вероятность столкновения корабля с космической пылью, которая на такой скорости будет убийственной? Я понимаю, что на эти и сотни других вопросов ответов пока нет. И я не требую эти ответы прямо сейчас. Но мы должны найти их. И найти быстро. Мы должны представить свой план, который должен включать в себя реалистичную и хорошо проработанную конструкцию космического корабля, не позднее чем через 3 месяца с этого дня. Иначе — будущего у проекта не будет. Я даю вам карт-бланш в плане отбора персонала и определении приоритетных направлений работы. Прошу вас лишь об одном — о полной самоотдаче. Пусть ваши мозги работают на самом пределе своих возможностей, и исключительно на результат. Судьба дала нам уникальный шанс. Мы не можем его упустить.

— Не упустим, — пока старшие коллеги задумчиво молчали, решительно произнесла Саша.

Когда они выходили из кабинета Мейер, лица всех троих были примерно такими же сосредоточенными, как у человека, пытавшегося отыскать ответ на финальный вопрос в шоу «Как стать миллионером»: Королёв хмурился пуще обычного, Саша притоптывала ногой и кусала себе губу, а Доминик — бубнил что-то себе под нос.

— Я зайду к тебе в 5, Доминик, лады? — гаркнул Лев.

— Да-да, — рассеянно буркнул в ответ Купер, вряд ли его расслышав, и «на автомате» отправился к себе в кабинет.

Саша проводила Доминика задумчивым взглядом.

— Мне потребуется моя команда, — изрекла она наконец. — Парни, с которыми я работала в WAE.

— Нанимай кого хочешь, я всё подпишу. Под твою ответственность.

— Разумеется.

— Я хочу сегодня до конца дня видеть у себя список направлений работы, ориентировочный состав команд по каждому направлению, цели и сроки их выполнения! Приоритетные области: реактор, обшивка, магнитные щиты, выживаемость экипажа.

— Всё сделаю, босс.

Саша осеклась, когда её взгляд внезапно сфокусировался на Джилл, которая помахала ей рукой, стоя около стойки, за которой работал личный секретарь Моники Мейер, холёный красавчик-гей Ирвин Майклсон, поддерживающий с ней милую беседу. Как и вчера, Саша краем сознания отметила стильную одежду, хорошие причёску и макияж, которыми подруга в реале прежде не заморачивалась. Из-за обуви на высокой платформе она выглядела выше, а из-за хорошо подогнанной под фигуру одежды — стройнее. Мужчины даже сейчас вряд ли бы назвали её красавицей, конечно, но всё же изменения были разительны. В первый миг Саша не поняла, что Джилл тут делает. Однако ответ пришел к ней уже в следующее мгновение.

«Чёртово интервью!» — подумала Саша нервно, вспомнив о сообщении от Марии Гизу, которое она получила во время совещания у Мейер, но не придала тогда этому значения. После услышанного на совещании очень велик был соблазн послать Марию с этой затеей куда подальше. К счастью, к 32 годам у Саши уже начинало формироваться нечто похожее на житейскую мудрость.

— Мне придётся отлучиться на пару часов, — нехотя сообщила она Королёву, который в ответ недоуменно сдвинул брови.

— Свежие сплетни? Требуется срочно поболтать с подружкой? Без проблем, проект подождёт, — саркастично буркнул старый космонавт.

— Я сама понимаю, как это выглядит, и сама не в восторге. К сожалению, тут без вариантов. Расскажу позже.

Вскоре она уже была рядом с Джилл, которая жизнерадостно чмокнула её в щёку и увлекла за собой в сторону лифта.

— Собиралась зайти к тебе вчера вечером, подружаня. Но, по слухам, тебе было не до этого, — игриво шепнула подруга Саше на ухо.

— Как я понимаю, мы тут все под колпаком, — недовольно буркнула Саша. — Надеюсь, кто-то хорошенько развлекается, просматривая записи из моего душа и из спальни!

— Не сердись, родная. Никто ничего не просматривает. Просто Мария поведала мне по секрету, что этой ночью таинственный «мистер Парк» отбыл в неизвестном направлении, перед этим навестив тебя. Эсбэшники следили за ним, разумеется. Сама понимаешь.

Саша поморщилась, подумав о том, что человеком, который наблюдал вчерашним вечером за Саем (а значит — и за ней с ним) мог быть Форд.

— Что я «сама понимаю»?! — накинулась она на Джилл, когда они сели в лифт. — Что если он рождён путём клонирования, то ему не следует доверять и его следует опасаться? Избавь меня уже наконец от своих предубеждений! Ты и другие и так выразили их более чем достаточно, чтобы Сай пришел к выводу, что ему здесь не место. И я его не виню.

— Ну и как прошло ваше «прощание»? У него всё работает так же, как у обычного мужика? — многозначительно подмигнув, поинтересовалась Джилл. — Судя по тому, как ты недовольна его отъездом — похоже, что даже лучше.

— Иди-ка ты! — отмахнулась Тёрнер.

Лифт открылся на первом этаже и они вышли в холл, который в этот утренний час был полон народу.

— Скажи лучше, долго ли ты собираешься ещё быть на побегушках у Гизу? — спросила Саша по дороге к выходу из здания. — Надеюсь, ты не тешишь себя иллюзией, что вы с Марией стали подругами не-разлей-вода? Твой рассказ о похищении и пытках уже стал баяном. А без него…

— «… а без него ты никому не нужна, ведь ты всего лишь жалкая замухрышка, не то что я, доктор всех грёбаных наук, чёртов астронавт и надежда человечества», — закончила вместо неё Джилл, подражая Сашиному голосу, в который вложила убойную дозу апломба. — Давай уже, говори что хотела, подружаня. Не стесняйся. Ты ведь у нас героиня и звезда, а я — всего лишь стрёмненькая подружка. Не то что твоя близняшка Рейчел, или как её там — ещё одна чёртова героиня космоса. А Джиллиане Капур — приз за лучшую роль второго плана!

— Что за чушь, я вовсе не… — слегка растерялась Саша, но, оценив со стороны собственные слова, осеклась. — Вот чёрт! Прости, Джилл. Я просто немного на взводе, и не слежу за базаром. В смысле — слежу даже меньше, чем обычно. Но я совсем не хотела тебя обидеть.

— Я бы обиделась, если бы не знала тебя, Тёрнер. Но я знаю, что на самом деле ты желаешь мне добра. Хоть со стороны и может показаться, что за твой снисходительный тон мне бы пристало тебе врезать. Я вела себя вовсе не как взрослый и рассудительный человек в последние годы. А ты часто вынуждена была опекать меня и вытаскивать из разного дерьма, как старшая сестра. Так что, если кто и имеет право ворчливо учить меня жизни, помимо моей старенькой матушки — так это ты. Только не переусердствуй, ладно?

— Лады. Я просто хотела спросить тебя, что ты собираешься делать дальше.

— Я неплохо устроилась, и меня пока никто никуда не гонит. Так чего мне рыпаться?

— Ты ведь знаешь, что сейчас происходит в этом здании. Это — проект века, если не тысячелетия. И ты тоже можешь стать его частью.

— Ну вот! Только что ты меня с дерьмом смешивала, а теперь наоборот, превозносишь до небес. Не хочешь попробовать найти золотую середину? Я не астронавт, не физик и не кто там ещё вам нужен, чтобы долететь до этой чёртовой планеты.

— Ты — медик. Проекту нужны и медики тоже. Я уже знакома с руководителем медицинского блока, доктором Гоффман. Возможно, ей нужны люди в её команду.

— О, боги! Нашла, что вспомнить! Я была обыкновенным педиатром, а не каким-нибудь светилой медицины, Саша. Кроме того, эту страницу своей жизни я давно перевернула. Так что о чём-то подобном забудь и думать.

— Не прибедняйся. Ты окончила AIIMS с отличием и была на хорошем счету в ЮНИСЕФ. То, что ты решила с этим завязать — это твоё решение, и я неоднократно тебе говорила, что я его прекрасно понимаю. Но теперь жизнь сделала очередной поворот. Ты правда готова вернуться в свой чёртов «Город грехов», притворяться дальше проституткой и развлекать в виртуалке разных неудачников, помогая ничтожествам вроде Фрэнки на этом зарабатывать? Или чем ты там собираешься заняться?

— Слушай, да чего ты ко мне приколупалась?

Пока они разговаривали, то дошли до выхода из корпуса «А». Взгляд Саши переместился в сторону, где была припаркована «Ракета», на которой она с наслаждением прокатилась по дороге на работу этим утром. Однако воспользоваться ею в этот раз ей явно было не суждено. Их уже ждали два фирменных аэромобиля с символикой компании. Около открытой дверцы одного из них стоял, сложив накачанные руки напротив широкой груди, Джексон Форд, и со своим обычным хмурым выражением лица переговаривался о чём-то с улыбающейся и безупречной, как всегда, Марией Гизу, которая элегантно придерживала свои волосы, которые норовил развеять ветер. Около второго аэромобиля стояли кучкой, болтая и временами поглядывая вокруг, четвёрка людей Форда — Арни Дипвелл, Ленни Картер, Герта Вебер и Паоло Герреро.

— Забыла предупредить, что они тоже едут, — крикнула ей на ухо Джилл, перекрикивая ветер.

— Мне теперь везде нужно ездить с пятью охранниками?! — недовольно спросила Саша.

— Ну вот, снова твой очаровательный эгоцентризм. Они здесь не как твои охранники, Тёрнер. Это будет большой репортаж о событиях во Франции, с комментариями всех очевидцев. Кроме приказавшего долго жить мистера Парка, разумеется.

Саше, которая как раз встретилась взглядом с Фордом, оставалось лишь вздохнуть.