Взгляд на звёзды

Глава 27: По следам «Лиама»

Штаб-квартира корпорации «Terra Nova». Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

Корпус «А», — 2 этаж. Сектор информационных технологий.

10 августа 2120 года. 00:05 по местному времени (03:05 по Гринвичу)

Энди был о себе весьма высокого мнения. Иное мнение было у него относительно остального человечества, и, в особенности — женщин. Тем удивительнее ему казались мысли, которые одолевали его с тех пор, как нелёгкая дёрнула его принять приглашение кузины и присоединиться к «Терра Нове».

Он, конечно, сразу заметил её просто картинную анимэшную внешность — как раз такую, какую он всегда обожал. Строгость и неприступность, которые она излучала, тоже ему импонировали — он ненавидел дешевую вульгарность и показную доступность.

«Чем красивее девушка, тем она тупее и тем больше тараканов у неё в голове» — этот постулат, подкрепленный парой-тройкой неплохих реальных примеров ещё из школьных лет, Энди сформировал уже давно, и очень успешно оправдывал им то, что он не предпринимал попыток завести с кем-либо отношения в реале.

Но когда он узнал, что эта куколка — один из ведущих, мать её, специалистов по искинам в мире (получить премию Джона Маккарти в 14 лет — это что, грёбаная шутка?!), как его убеждения пошатнулись.

Энди был слишком горд, чтобы признаться себе в этом. Но он оставался в подвале штаб-квартиры «Терра Новы» в этот поздний час, вместо того, чтобы отправиться домой, как сделала большая часть IT-команды, не только и не столько из-за интереса к головоломке, которую ему требовалось разгадать, сколько из-за интереса к той, вместе с кем ему предстояло её разгадывать.

— Итак, — холодно произнесла Акеми Аоки, в чьём кабинете он сидел. — Ты остался последним из членов команды, кто до сих пор не поставил свою подпись под отчётом.

— Совершенно верно, — кивнул он, ничуть не робея из-за льда в её голосе (или, во всяком случае — убеждая себя в этом).

— Ты работаешь здесь всего месяц, Нетраннер. И за это время уже не впервые создаешь проблемы. Так случается, когда берут в серьёзный проект фрилансера, не умеющего быть частью команды. Лекарство от этого очень простое — замена кадра на более подходящего.

Этот недружелюбный выпад он встретил ироничной ухмылкой.

— Очаровательный тоталитаризм. А ведь я и ранее слышал, что в Японии все так работают. Хочешь уволить меня за то, что я имею своё мнение? Да пожалуйста. Если ты видела моё портфолио, то понимаешь, что мне не составит труда себя прокормить, и я обойдусь без твоих рекомендаций. Я вообще нанялся сюда по просьбе своей кузины из чистого интереса. Если человек моего уровня тут на самом деле не нужен, потому что монопольное право критически мыслить уже узурпировано тобой — так и скажи. Это сэкономит всем время.

Эту самодовольную эскападу Акеми выслушала безучастно.

— Я услышу сегодня хоть одно внятное объяснение, почему ты не подписываешь отчёт?

— Уже слышала. В отчёте сказано, что наиболее вероятным объяснением прекращения поступления информации от «Лиама» являются технические проблемы со связью.

— И?

— Я в это не верю. И не верю, что ты в это веришь.

— Аналитика и прогнозирование — это нечто гораздо более осязаемое, чем вера.

Энди в ответ хитро усмехнулся. Ему было приятно блистать перед ней своей проницательностью, словно павлин, размахивающий цветными перьями.

— Хочешь, чтобы я говорил начистоту?

— Это — куда лучше, чем тратить время на хождение вокруг да около.

— Я — не идиот. Я понимаю, что ты работаешь в большей степени на «Сайбрекс», нежели на «Терра Нову». И я не настолько слеп, чтобы не замечать, что вас в «Сайбрексе» очень интересует «Лиам».

Акеми внимала со своим обычным снисходительным выражением лица, не выдавая эмоций. Энди, чувствуя себя перевоплощением Шерлока Холмса, распутывающего сложный заговор с помощью своего «дедуктивного метода», продолжил:

— Откуда такой интерес к старому и возможно дефектному искину, который уже во второй раз прерывает связь с создателями? Не отвечай. Я сам отвечу. Этот ваш Хаттори — весьма специфический джентльмен. Не могу тут не скаламбурить — это по его глазам видно. И да, признаю, я немного завидую — от такой техники стоимостью в добрый десяток миллионов кредитов я бы не отказался. Он не раз публично озвучивал крайне интересные мысли касательно будущего ИИ. Многие называют его членом сообщества Сверхразума. Уверен, что ты слышала не меньше меня об этом клубе экстравагантных технократов, которые верят в возможность и необходимость создания могущественного искина, способного управлять практически всеми процессами на Земле. И хотя от этой истории попахивает конспирологией, чутьё мне подсказывает — есть большая доля правды в том, что пишут об этих ребятах в Сети.

Акеми продолжила молча внимать.

— «Лиам» интересует твоего босса, да и тебя тоже, едва ли не больше, чем весь проект в целом. И я понимаю вас. Ведь его поведение — это действительно нечто очень странное! В 2086-ом он внезапно перестал посылать сигналы на Землю, а в 2108-ом — возобновил передачи. В первом из полученных после большого перерыва пакете данных содержится довольно убедительное объяснение 22 лет молчания — столкновение с микрометеоритом, ремонт системы связи, и прочее, и прочее. Но после всего лишь трёх передач внезапно наступает новое молчание! Вот уже две передачи пропущено! Что стряслось на этот раз?! Мозг буквально кипит от обилия идей, одна невероятнее другой. Всё человечество в замешательстве. Наше руководство в замешательстве. Все требуют от нас ответа — что же происходит с чёртовым искином?! Мы днюем и ночуем в этом подвале, устраивая мозговые штурмы. И всё, что мы в итоге пишем в предварительном отчёте, который собираемся послать в правление — это то, что в «Лиаме», скорее всего, нет ничего особенного, и его молчание, вероятно, объясняется объективными техническими причинами, например — новой поломкой системы связи. И ты готова подписаться под этим отчётом?! Нет, серьёзно?!

— Может, ты наконец перейдешь от теорий заговоров и сумбурной критики моих действий к конкретным предложениям? Я внимательно слушаю, Нетраннер.

— В отчёте критически недооценивается вероятность того, что этот искин — взломан. Или хуже того — взбесился. Последний вариант кажется мне даже более вероятным. Алгоритмы, которые прописала Лианна, моя тётка, не похожи на алгоритмы любого из серийных образцов, которые создавались до или после. Они не похожи вообще ни на что, что я видел ранее.

Энди не любил разбрасываться громкими словами и редко выказывал удивление. Но в этой ситуации он считал это оправданным. Концепция «центров генерации решений» (DGC), которую изобрела и внедрила при проектировании своего детища Лианна, была и впрямь поразительна.

Эта концепция фактически заставляла искина делиться на самостоятельные единицы, подчиняющиеся различным предустановкам и имеющие разные приоритеты. Каждая такая единица, называемая «центром генерации решений» проводила собственные альтернативные вычисления и генерировала собственные альтернативные решения одних и тех же проблем. А затем — включался невероятно сложный оценочный процесс, в рамках которого из множества альтернативных решений выбиралось одно оптимальное.

Если бы Энди сказали подобрать максимально близкую аналогию этого процесса из мира людей, то он сказал бы, что это — дискуссия. Скорее даже — спор. Что-то вроде тех шумных дебатов, которые происходят в парламенте.

«В споре рождается истина» — гласит метод Сократа. И это правило работает во множестве сфер человеческого быта. Но оцифровать его и перенести в мир искусственного интеллекта — о такую задачку уже обламывали зубы многие амбициозные программисты. Законы, по которым та или иная сторона одерживала верх в дискуссии, были во многом непонятны и слишком сложны, чтобы перевести их на язык программирования.

Лианна совершила воистину гениальную попытку сделать это. И, возможно, преуспела. Но в результате она получила невероятно сложный алгоритм, который способен был срабатывать крайне непредсказуемо для людей. Если добавить к этому, что созданному ею искину оставили широчайшие возможности для пересмотра собственных алгоритмов, самообучения и самосовершенствования — становится ясно, что Лианна нарушила целый ряд писаных и неписаных табу, принятых среди создателей искинов. Любая современная система контроля качества и безопасности ИИ, которой предоставляли для анализа фрагменты алгоритмов, созданных Лианной, сразу же выдавала множество критических предупреждений. «Надо же, а ведь папа до сих пор считает сестру невинной тихоней!» — ехидно подумал Энди.

— И не говори, что ты с этим не согласна, — продолжил он. — Я знаю, что ты знаешь, что этот искин — удивительная штука. Вопрос только в том, почему ты не желаешь в полной мере отобразить это в отчёте?

— Нетраннер, — проникновенно молвила в ответ Акеми, устремив на него строгий взгляд. — Я предлагаю тебе ещё раз перечитать этот отчёт.

— У меня отличная память. Мне хватает одного прочтения, чтобы уловить все важные детали, — со своим обычным самодовольством ответил Энди.

— И всё же ты, кажется, не заметил, что в его заголовке есть слово — «предварительный». Дальше в нём содержится целый ряд дисклеймеров. Они говорят о том, что авторы отчёта не владеют достаточной информацией для анализа, и их предварительные выводы о наиболее вероятной причине происходящего могут оказаться неверными. Ещё дальше — рассматривается целый ряд альтернативных объяснений происходящего. Одно из таких объяснений — это как раз и есть серьёзные сбои в работе ИИ. Там говорится: не исключено, что «Лиам» может функционировать некорректно. Чётко написано: не исключено, что при контакте искин не будет адекватно реагировать на получаемые команды, и может понадобиться его принудительная перезагрузка.

— Ну да, что-то такое там есть мелким шрифтом, — нехотя согласился Энди.

— Что бы ещё ты хотел туда добавить? Или просто увеличить шрифт?

— Поскольку мы не уверены в адекватности поведения «Лиама» — то не можем быть уверены и в достоверности полученных от него данных. Не исключено, что сказочная, полная жизни Земля-2, которой всё человечество уже два месяца восторгается, и к которой мы хотим начать отправлять новые экспедиции — не более, чем плод нездоровых фантазий спятившего искина. А на самом деле — в системе Тау Кита с таким же успехом может находиться очередная безжизненная клоака, похожая на Венеру. Вот что, по-моему, туда стоит добавить.

С интересом посмотрев на него, Акеми спросила:

— Ты правда считаешь, что искин способен был сгенерировать с нуля такой массив данных? Самостоятельно смоделировать абсолютно правдоподобные, выдержавшие всестороннюю критику на протяжении двух месяцев, всеобъемлющие данные о целой планете, со всеми её физическими и химическими свойствами? Смоделировать реалистичные данные о целой биосфере — миллионах неизвестных доселе живых организмов, включая фрагменты их генетических кодов, на основании которых некоторые уже удалось воссоздать в лабораторных условиях? Это выходит далеко за рамки нынешних технологических возможностей человечества. Нечто подобное пока ещё удалось проделать лишь один раз — миллиардам лет эволюции, или, если угодно — Всевышнему.

Энди пожал плечами.

— А мы можем быть уверены, как далеко простираются границы возможностей искина? Синтетический разум, основанный на квантовых компьютерах, который питается от вечного аннигиляционного двигателя — чем это не аналог того самого Всевышнего?

Акеми посмотрел на Энди с ещё большим интересом.

— И какие чувства вызывает у тебя такая мысль? — спросила она.

Несмотря на совсем юные годы, Аоки-сан была требовательным и жестким руководителем. Она обращалась с членами команды как с расходным материалом. И она никогда раньше не спрашивала никого о чувствах. Но Энди, увлеченный своими рассуждениями, не заметил этого отклонения от её привычного поведения.

— Чувства? Интерес, конечно. Замешательство. Тревогу. Волнение. Может быть — даже страх. Если нечто подобное существует, и мы не можем точно понять его цели и образ мышления — это заставляет чувствовать себя даже в некоторой опасности.

— Но ведь человечество на протяжении всей своей истории предполагало наличие чего-то подобного, и желало этого. Всемогущий и всеведущий сверхразум, чьи пути неисповедимы — разве это не пугает? Но люди нуждались в нём с тех самых пор, как сами обрели разум. Нуждались в незримом оке, которое следит за каждым их шагом, слышит каждое слово и даже читает сокровенные мысли — ведь лишь оно способно было заставить их поступать так, как следует. Нуждались в бесстрастном и неподкупном правителе и судье, который воздаст каждому по его заслугам — ведь сами не способны быть таковыми, вечно находясь в плену своих желаний и страстей. Ничего подобного не существовало, но разные люди в разных уголках планеты придумывали это независимо друг от друга. И это — не пугало их. Пугало тоже. Но в большей степени — воодушевляло, и наделяло их жизни смыслом.

Эти её слова уже обратили на себя внимание Энди. «Надо же! А ты, оказывается, и пофилософствовать горазда, снежная королева?!» — подумал он, стараясь не замечать, что и эта вновь открывшаяся в ней черта тоже ему нравится.

— Во-первых — давай признаем, что нуждались в этом далеко не все. Просто тех, кто не особо в этом нуждался — жгли на кострах, — прежде всего съязвил Энди, который никогда не упускал случая поглумиться над приверженцами традиционных верований. — А во-вторых — согласись, речь всё-таки шла о гипотетическом древнем сверхразуме, стоящем у истоков всей Вселенной, или, во всяком случае — у истоков жизни на Земле. Бог — это всё-таки не то же самое, что набор самосовершенствующихся компьютерных алгоритмов, которые прописаны людьми так, чтобы имитировать Бога.

— Не то же самое? А в чём же разница? Кроме того, что первое — вероятно, выдумано, а второе — возможно, может быть реальным?

Вопрос был глупым только на первый взгляд. Осознав это, Энди прыснул.

— Я не знаю, — с удивлением признался он. — И это — очень интересная мысль. Похожа на мысли, на которых построена идеология сообщества, к которому многие приписывают твоего босса. Совпадение?

— Какая разница, кто является автором мысли? — пожала плечами японка, не став ни подтверждать, ни опровергать его догадку. — Куда важнее — верна ли она.

Она смотрела на него уже не совсем так, как в начале разговора или во время любой другой из их бесед за всё время, которое они проработали в Алкантаре. Кроме обычного пренебрежительного высокомерия теперь в её глазах был интерес. И этот интерес льстил Энди в гораздо большей степени, чем он сам пытался показать.

— Что ж, — произнёс парень, с наслаждением купаясь в лучах её внимания. — Твои слова лишь подтвердили то, в чём я и так практически не сомневался. Тебя и твоих истинных руководителей интересует «Лиам» — куда больше, чем содержание данных, которые он передал, и их достоверность. Лишь из интереса к этому искину, а не к Земле-2, ты до сих пор находишься тут, а не отбыла обратно в «Сайбрекс».

— А в чём дело? — переспросила она иронично. — Не терпится, чтобы я поскорее уехала и ты смог возглавить этот отдел? Неприятно быть мозгом № 2, в особенности, если мозгом № 1 является женщина?

— Это здесь уж точно ни при чём, — картинно пренебрежительно усмехнулся Энди.

Он надеялся, что на его лице не отражается сейчас бушующий внутри коктейль чувств: самодовольство из-за того, что Акеми безапелляционного поставила его на второе место по интеллекту в их IT-команде, с примесью обиды из-за того, что она всё же не считает его достойным претендовать на первое место; смущение от того, что она, верно, распознала дискомфорт, испытываемый им из-за необходимости подчиняться женщине; волнение из-за того, что впервые за этот месяц эта красивая женщина смотрит на него не как на пустое место.

Молчание в этот раз тянулось долго — дольше, чем когда-либо позволяла себе держать паузу японка, которая ценила время на вес золота и требовала того же от подчинённых. Она, казалось, отвлеклась на какие-то свои дела и напрочь забыла о том, что он всё ещё сидит в её кабинете. Энди внезапно подумал, что они с ней — возможно, единственные живые люди, оставшиеся в этом подвале до такого позднего времени. Эта мысль странно и тревожно пощекотала ему нервы.

— Знаешь, — прервал он наконец паузу, когда она уж слишком затянулась. — Я и впрямь не совсем командный игрок. Но у нас с тобой необязательно должны быть из-за этого проблемы. Я ни за что не смог бы подчиняться идиоту. Но ты — явно не из них. Так что я ОК с тем, чтобы продолжить работу. Если только ты не будешь относиться ко мне как к слепому котёнку и поручать дерьмо, явно не соответствующее моему уровню. Что скажешь?

На протяжении всей речи Акеми даже краем глаза не взглянула на него. Это было обидно для такого эгоцентрика, как Энди, и вызывало у него капризное желание вытворить что-нибудь вызывающе-неадекватное, хоть ногами об пол стучать, лишь бы обратить на себя внимание. Но, вопреки своей натуре, Энди сдерживался. Более того — он с удивлением ощущал, что сидит словно на углях, и чувствует немалое напряжение, ожидая её реакции на свои слова. Внезапно он понял, что если она сейчас скажет ему собирать манатки и катиться восвояси — то он ощутит унижение и сожаление, которые он очень не хотел ощущать. И она, казалось, прочла его мысли.

Когда она, наконец, заговорила, в её голосе прорезалась сила и властность.

— У меня здесь не будет демократии. Называй это японским стилем управления, тиранией, или как угодно. Мне поручили определённые задачи. Мне нужен интеллектуальный ресурс, чтобы их решать. Я сама решаю, куда этот ресурс применить. Вот и всё. Если ты планируешь и дальше говорить со мной в стиле: «я ещё немного на вас поработаю, при условии, что, и дальше по тексту» — то лучше сразу возвращайся во фриланс.

«Пожалуй, так и сделаю» — едва не сорвалось с языка у Энди то, что он сказал бы в подобной ситуации кому угодно. Но почему-то он так этого и не произнёс. Может быть — потому что ему было действительно интересно продолжить работать над этим проектом. А может быть — из-за той странной волнующей дрожи, которая прокатывалась по его телу, когда он смотрел на эту девушку.

Убедившись, что он не воспользовался моментом выйти из игры и тем самым признал её хозяйкой положения, Акеми произнесла:

— Для начала — сделаем вот что. Ты подпишешь отчёт, так как добавить к нему тебе, очевидно, нечего, а этот бессмысленный спор ты затеял лишь для того, чтобы произвести на меня впечатление. Мне не нужны лишние вопросы со стороны руководства из-за того, что не все члены команды согласны с моими выводами. С этим всё ясно?

— То есть, всё, что я только что говорил, ты отвергаешь?

— Я этого не сказала. Раз уж ты потратил столько своего и моего времени на рассуждения о природе этого искина — я готова назначить тебя ответственным за дополнительную проработку версии с его системным сбоем. В конце концов, ты — племянник его создательницы. Может, ты и впрямь сможешь раскопать нечто новое и интересное. Тогда мы вернёмся к этому разговору.

Энди всегда ненавидел, когда кто-то говорил с ним в таком начальственном тоне. С самого детства он не позволял этого ни матери, ни отцу, ни отчиму, ни кому-либо из своих учителей. Но в этот раз ему почему-то захотелось подчиниться. И хотя он был зол на себя за этот неожиданно проснувшийся мазохизм — он просто не мог противиться её гипнотизирующему взору, в котором удивительным образом сочетались лёд и пламя.

— Звучит разумно, — кивнул он, выдержав драматическую паузу. — За исключением, разве что, того места, где говорилось, что я пытаюсь произвести на кого-то впечатление. Я — хорошо знаю себе цену. И мне не требуется ни перед кем выделываться.

— Как угодно, — дав понять своим пренебрежительным тоном, что не принимает всерьёз этот его завершающий выбрык, ответила Акеми. — Это всё.

Пораженный тем, что он, великий и могучий компьютерный волшебник Энди Нетраннер, покидает чей-либо кабинет после снисходительной фразы «Это всё», будто вшивый офисный планктон, парень в ответ кивнул (она даже не посмотрела на это) и, нечленораздельно буркнув что-то среднее между «Спокойной ночи», «Хороших выходных» и «Пошла ты» — удалился.

Пятнадцать минут спустя, когда Нетраннер наконец поставил свою электронную подпись на предварительном отчёте и покинул здание, Акеми вышла на сеанс нейрокоммуникации с Хаттори. Она полагала, что приём по случаю дня рождения «Терра Новы», на который был приглашен её босс, уже окончился. Но он, конечно, не стал посвящать её в детали.

— У тебя есть ответ? — спросил он коротко, имея в виду причины молчания «Лиама».

— Нет. Но случившееся лишь подтверждает нашу теорию. И это очевидно не только для нас. Ещё как минимум один член IT-команды здесь в Алкантаре думает так же.

— Это может стать проблемой?

— Нет. Я так не думаю. Я даже попробую извлечь из этого пользу. Этот самовлюблённый болван — племянник создательницы «Лиама». Он может иметь доступ к её личным данным, которые могут быть для нас ценны. Через него я заполучу эти данные. Держать этого человека на крючке — не составит для меня труда.

Вопреки внешним повадкам стервы и недотроги, которая с трудом находит нормальный общий язык с людьми, Акеми была отменным специалистом в социальной инженерии. Она считала, что человек — это всего лишь органический компьютер. Хакнуть его — ничуть не сложнее, чем хакнуть любую другую систему. И для этого зачастую даже не нужно забираться в нейросети.

Нетраннер был гораздо проще, чем он сам себя мнил. Его невероятное самомнение позволяло довольно просто управлять им, подбрасывая ему один вызов за другим, и позволяя соревноваться за право быть самым умным, изредка подкармливая пряниками в виде похвалы и часто подстёгивая кнутом в виде уязвляющих его эго сомнений в его интеллектуальном превосходстве. Кроме того, от японки не укрылось, что поблизости от неё этот кретин ведёт себя, словно подросток, у которого гормоны затмевают разум. И хотя Акеми была скорее асексуалом — при необходимости она готова была воспользоваться этим преимуществом, чтобы извлечь выгоду.

— Так что я займусь этим. Если, конечно, от вас не поступит распоряжение возвращаться в штаб-квартиру, — завершила она.

— Не поступит. Ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Я принял решение войти в проект.

Акеми не стала отвечать на эту мысль — такие решения находились далеко за пределами её компетенции. Но Иошинори всё же счёл нужным пояснить:

— Сегодняшнее пафосное представление Гизу меня не слишком впечатлило. Миллионы выброшены на ветер, чтобы продемонстрировать видимость содержания проекта, которого нет. Они слабы. Гораздо слабее конкурентов. И у них нет ноу-хау, которые бы предоставили им решающее преимущество в гонке, хотя они и пытаются убедить всех в обратном. За грохотом салютов после их шумной презентации легко расслышать отчаянную мольбу о помощи. Но их немощь — нам на руку. Слабый проект мы сможем взять под свой контроль. И это будет разумнее, чем начинать свой собственный проект с нуля.

— Ресурсов «Сайбрекса» хватит, чтобы исправить их плачевное положение?

— Нет. Но я смогу убедить своего отца и его корейских партнёров сделать значительные инвестиции в «Терра Нову». Этого хватит, чтобы превратить этот проект в нечто серьёзное, и дать ему возможность напитаться дополнительным ресурсом через IPO. Кроме того, это предоставит нам и нашим союзникам достаточно существенный пакет акций, чтобы мы в дальнейшем смогли продвигать нужные нам решения.

— Как скажете, сэнсэй, — ответила на это Акеми. — Каковы мои дальнейшие задачи?

— Оставайся в Алкантаре и продолжай работать над проектом. Я удостоверюсь, чтобы за тобой закрепилась твоя нынешняя должность в «Терра Нове», и пришлю тебе на помощь людей. Работы по нашей части предстоит более чем достаточно. Их «Афина» — слишком слаба для проекта такого масштаба. Потребуется нечто гораздо мощнее. Параллельно — собирай новые полезные данные о «Лиаме», если представится удачная возможность. Но не рискуй понапрасну. Мы не заинтересованы, чтобы особенности в поведении искина стали предметом всеобщего хайпа. Сейчас основная истерия сосредоточена вокруг самой планеты. И нас это вполне устраивает.

Припомнив разговор с Нетраннером, Аоки спросила:

— Что, если нет никакой обитаемой планеты? Что, если искин сам сгенерировал данные, которые передал на Землю, за те 22 года, которые длилось его молчание?

— Зачем, по-твоему?

— Мы можем не понимать, как мыслит разум намного совершеннее нашего. Возможно, он хотел испытать человечество, научить чему-то, воодушевить на новые свершения, наказать за что-то или даже подшутить над ним. Возможно, его мотив настолько сложен, что мы не в состоянии даже его описать.

— Что ж, это возможно. Но это ничего по сути не меняет. Если бы оказалось, что «Лиам» самостоятельно сотворил такой достоверный и детальный образ целого мира, которого не существует в реальности — это свидетельствовало бы о наличии у него созидательной мощи, несоизмеримой с возможностями любого другого искина. Это свидетельствовало бы о том, что он — воистину Сверхразум. А значит — оправданы любые усилия и затраты на его поиск и установление с ним контакта.

— Для нас — да. Но не для остального человечества, которое не понимает и не поймёт его истинной ценности.

— Будем надеяться, что остальное человечество и дальше будет захвачено идеей о колонизации Земли-2. Неважно, существует она или нет — до тех пор, пока кто-либо вкладывает усилия в организацию экспедиции к ней, нам с ними по пути.