Взломщики сердец, или Хождение в Страну пяти рек

ОБ ИНДИЙСКИХ ДОРОГАХ НОЧЬЮ И О ДРУГИХ ВЕЩАХ

Было совсем темно, но до Прит Нагара, где живет пенджабский писатель Гурбакш Сингх, тезка нашего водителя, оставалось еще миль пятнадцать. К тому же Даршан Сингх выражал сильное сомнение насчет того, в какой именно стороне лежит Прит Нагар. Он не раз бывал там, но только не ночью. А в эту ночь даже луна не появилась. Лишь где-то впереди тускло мерцали ураганные лампы — керосиновые фонари, которые подвешиваются к задним осям телег. «Победа» остановилась, мы вышли поразмяться и… заблудились. Ночлег под открытым небом превратился из проблематичной опасности в реальную перспективу. Наконец у обочины узкой дороги мы обнаружили родную «Победу», но без Гурбакш Сингха. Мы обошли близлежащие лавки, не обнаружили его и сразу оставили поиски. Шоферы везде одинаковы, и пенджабские шоферы не составляют исключения. Гурбакш Сингх мог заглянуть в винный погребок. На эту мысль навела нас громадная реклама «Пейте только Солон виски!» Там так уютно для тех, кто понимает. Но ведь по календарю сегодняшний день принадлежал к числу «сухих», и, естественно, все погребки были на запоре.

В Индии действует сухой закон. В некоторых штатах, например Махараштре и Гуджарате, все триста шестьдесят пять дней «сухие». Не выпадает ни капли спиртного. Нужно быть или очень богатым, или очень больным (в этом случае можно получить медицинский сертификат, рекомендующий прием определенных доз спиртного), чтобы закон проявил снисходительность. Если вы не богач, не ходячая развалина, не дипломат, не журналист, не профессор, не торговец, не полицейский, не офицер, то не видать вам рюмки в Бомбее, как своих ушей.

Однако к услугам поклонников Бахуса на самой верхней, равно как и на самой нижней ступени общественной лестницы — хорошо организованные шайки подпольных торговцев. Эти нарушители закона умудряются переправлять свой товар в молочных бидонах, бутылках из-под содовой воды, велосипедных камерах, канистрах из-под бензина, в ручках зонтиков… Дай им верблюда с грузом виски, они и его протащат сквозь игольное ушко таможни!

Но до чего же строги эти трезвенники в полицейских мундирах! Они не щадят даже несчастных иностранцев. Представьте, что вы судья. На скамье подсудимых двое нарушителей сухого закона. Один — пьяница, потенциальный объект несчастного случая. Другой — американский дипломат. В состоянии сильного опьянения он средь бела дня ворвался однажды в женский колледж в Новом Дели и начал гоняться за юными жрицами науки в надежде заработать рыцарские лавры (беднягу «жестоко наказали»: из американского посольства в Индии перевели в посольство США в Норвегии. И, между прочим, с повышением). Так вот, кого бы вы оправдали на месте судьи?

Сухой закон свирепствует в Гуджарате и Махараштре. В Пенджабе обстановка спокойнее. Только дважды в неделю — во вторник и пятницу горлу предписывается быть «сухим». Тот вечер как раз был «без осадков», и Гурбакш Сингх это знал. Время тянулось так, как ему полагалось тянуться в «сухой» день, а наш ангел-хранитель не появлялся. Только через полчаса он неожиданно вынырнул из темноты и молча сел за руль.

Мы в самых строгих выражениях потребовали, чтобы Гурбакш Сингх объяснил свое таинственное исчезновение.

— Пятидесятимильный чай! — ответил он обиженно.

— Извини, друг! — воскликнул пенджабец.

— Извини, друг! — повторил украинец, хотя и не понял, за что пришлось извиняться.

Оказалось, что Гурбакш Сингх страшно устал и захотел выпить чашку горячего чая. Пенджабским водителям для работы требуются две жидкости: во-первых, бензин, во-вторых, чай. Водители грузовиков обычно царствуют на ночных дорогах. Чтобы не заснуть и не столкнуться с коллегой, они открыли отличное лекарство — чай определенной крепости, или «лошадиной силы». Когда шофер заходит в придорожную чайную, хозяин сразу просит его назвать «градусы» чая: чем дольше путь, тем крепче чай. Есть «сорокамильный чай», «пятидесятимильный чай» и «чай шестидесятимильный»… Чашка чаю — неотъемлемое право пенджабского шофера.

Итак, везет нас Гурбакш Сингх — шофер к Гурбакш Сингху — писателю. По этому поводу позвольте небольшое отступление. У сикхов вполне достаточно имен, но наиболее популярны десятка полтора, а из них первенство держат Гурбакш Сингх, Притам Сингх, Картар Сингх, Джасвант Сингх, Даршан Сингх. Возможности для возникновения забавных ситуаций неограниченны.

Когда Даршан Сингх учился в колледже, на том же курсе было еще три Даршан Сингха. И всегда возникала путаница. Один Даршан Сингх изучал географию, другой философию, третий экономику. Их называли Даршан Сингх-географ, Даршан Сингх-экономист и Даршан Сингх-философ. Специальность приклеивалась к имени как титул или псевдоним (тахаллус) восточных поэтов.

Мы подъехали к Кхалса-колледжу. Здесь от Грэнд Трэнк Роуд ответвляется дорога на Прит Нагар. Даже при скудном свете звезд здание главного учебного заведения сикхов производит внушительное впечатление. Некоторые патриоты-сикхи утверждают, что все более или менее значительные сооружения Северной Индии несут на себе отпечаток архитектурного влияния Кхалса-колледжа. Они говорят, что, если у иностранца мало времени, а он хочет познакомиться с архитектурой Индии, ему достаточно посмотреть Кхалса-колледж, ну и, пожалуй, Тадж Махал.

Даршан Сингху повезло, он учился в Кхалса-колледже и составил собственное, несколько иное мнение об архитектурных способностях сикхов. Даршана поместили в общежитии колледжа, которое только что освободили от строительных лесов. Многих сил и терпения стоило сооружение двухэтажного общежития. Здание воздвигли в кратчайшие сроки. На открытие прибыл сам ректор. Он обошел первый этаж, заглянул в каждую комнату и решил совершить восхождение на второй этаж. Вот тут-то и рухнула вера Даршан Сингха в строительный гений сикхов. Ректор долго искал лестницу, ему помогали все присутствовавшие, заглядывали в каждую дыру, но лестницы не оказалось. Ее просто забыли запроектировать. Кто-то предложил снести второй этаж и построить его заново, на этот раз с лестницей. Но в конце концов в крыше веранды пробили отверстие и к нему приставили недостающую архитектурную деталь.

Мы миновали окраины Амритсара. Желтые огни, дым и чад, приглушенный лай собак — все это превратилось в очередные воспоминания. А наша «Победа» мчалась навстречу новым впечатлениям. По шоссе редкими всплесками проносились огни. Слева и справа тянулись молчаливые, погруженные во мрак поля. Дремали деревья, закутавшись в покрывала из листьев. Небо словно нарочно вывалялось в угольной пыли, чтобы звезды блестели ярче. Какой-то крестьянин сидел, опустив ноги в ручей, и играл на вадже — флейте. Однообразная мелодия растворялась в темноте. Земля отдыхала. Ее прохладное, освежающее дыхание гнало сон прочь.

Наконец, минут через двадцать вдали замелькали светлячки. Как будто несколько звезд приблизилось к земле, чтобы лучше ее рассмотреть. Это был Прит Нагар — «прибежище любви», колония, основанная известным пенджабским писателем Гурбакш Сингхом. За рулем сидел мастер своего дела, и машина летела как стрела. «Победа» остановилась у автобусной остановки Прит Нагара.