Я иду за тобой на мягких лапах

ГЛАВА 12 — ОДНА ГОЛОВА ХОРОШО, ДВЕ — ЛУЧШЕ

Мы почти добежали до потайной дверцы в боковой стене. Но, черт возьми, тут нас и настигли.

— Стоять!

И хвать за шкирку. Ну никакого уважения к благородной леди! Руки еще не так обросли мышцами, как у взрослых парней, но силы злодейской парочке не занимать.

Впрочем, я тоже не лыком шита. Вывернулась, пнула и, зашипев, оскалилась. Верена бестолково махала руками и радостно визжала, не сопротивляясь ни принцу, ни княжичу. Изменница! Я не такая, меня за просто так не схватишь.

— Укушшу!

— Ну, ты совсем уже!

Арвис, морщась, потирал колено. Вик сразу состроил умильный вид, разве что хвостом не замахал. Мол, я вообще тут самый белый и пушистый и с этим хулиганом даже рядом не стоял.

— А какого черта хватать так грубо? Глянь, чуть кружево не оторвал.

— От кого бежала-то?

— Не от кого, а куда.

— Мчалась, как на пожар!

— К себе хотела побыстрее, — пробормотала я и сделала попытку улизнуть.

Но братец и не думал отступать, вцепился, как клещ.

— Вот и прекрасно, вместе пойдем! А то ведь до чего дошла — пробиться к ней невозможно. Линии в дракона огнедышащего превратила и на врата поставила — охранять! А та и рада стараться! У нас тут много вопросов к тебе накопилось — пришла пора ответить, — зловеще ухмыльнулся Арвис.

Сразу видно — выздоровел. Оклемался с перепоя.

Я скривилась, но деться было некуда. Да и просветить друзей все же стоило, а то ляпнут сдуру чего не надо, и окажусь я перед Даном в полном го…рестном виде.

Торопиться было уже не только бесполезно, но и опасно: всей нашей толпой наткнуться на кронпринца, с боем прорывающегося в мои апартаменты? Оу, это вызовет, мягко говоря, оторопь у Арвиса и Вика! Потому поболтав еще немного о пустяках, чинно поднялись в мои комнаты. Я незаметно стреляла глазами по сторонам, но никого мы по дороге не встретили. И слава богам. Перед тем, как войти к себе, отпустила подругу. Кое-какие мои тайны ей знать не нужно. Во всяком случае, пока.

По лицу горничной, выбежавшей навстречу, я догадалась — у нее есть новости. Ладно, узнаю обо всем чуть позже. Эх, планировала послушать, что там скажет Дан или его посланник. Возможно, даже стать Златой — мол, неожиданно вернулась из города. Но сейчас Линии пусть закроет роток на замок. Наморщив нос, я быстро и чуть заметно повела головой. Этот знак был ей понятен, и служанка благоразумно смолчала.

— Погодите, переоденусь в домашнее и приду. В этой сбруе ни один нормальный человек долго не выдержит. А вы идите в гостиную.

Наконец, все устроились: кто в креслах, а кто-то самый наглый — на моем диване. Я выжидательно уставилась на брата. Едва Линии, поставив на столик напитки, закрыла двери, как Арвис тут же пошел в атаку.

— Признавайся, что за игру ты затеяла?

— Какую еще игру?

— Не делай такое невинное лицо! — возмутился брат, — с каких пор у тебя имечко новое появилось, причем простонародное.

— Не слушай его, очень красивое, — вступился друг, — и тебе подходит.

Виктар вообще был сегодня до странности тихим. Вскидывал на меня свои глаза, голубые — как у брата, и мне казалось — в глубине их сверкает золотыми искрами мучительное недоумение. Я в напряжении ждала…Чего? Сама не знаю, но Вик молчал, лишь назвал красивым мое вымышленное имя.

— Ну, Злата, и что? Тебе-то какое дело! — фыркнула я, — по-твоему, надо было своим назваться? Ладно, слушайте — мы случайно встретились в лесу, точнее возле залива.

На этом месте физиономия тигренка вдруг пошла красными пятнами, и я внезапно смолкла. Только сейчас до меня дошло — наверняка Дан или его друзья рассказали младшему княжичу о случайной встрече с обнаженными

купальщицами. Представляю, как они все это живописали! Божечка ж ты мой! Я сейчас сгорю со стыда. А имя я назвала только Дану. Значит, он никому не открыл его? Получается, Вик не мог знать, что речь идет обо мне и моих подружках. Может и догадывался, но не был уверен. А теперь понял. Так мы и глядели в глаза друг другу, пока Арвис не нарушил напряженное молчание.

— А дальше?

Я вздрогнула и опустила ресницы, прерывая зрительный контакт

— Да ничего особенного. Тайгеры хотели познакомиться. Чтобы отделаться от них, назвалась Златой, дочкой нойманского ювелира. Придумала, что папашу разорил его брат-игрок. Злата вынуждена служить камеристкой у принцессы, занимается ее украшениями. Все.

Арвис покрутил головой и восхищенно открыл рот.

— Тебе бы книги писать.

— Угу, как только, так сразу. Вот выгонят из принцесс, пойду в писатели — драматурги. Напишу трагедию «Королевишны тоже плачут». Дэйни мне составит протекцию, мою пиесу поставят у эльфей в театре.

— Размечталась, — завистливо протянул Арвис, видимо, живо представивший мою славу, — ты и писать-то не умеешь.

— Разве что печатными буквами, — подтвердила я, незаметно напрягая ноги и готовясь к прыжку.

На последнем слове метнулась к нему, повалила и, накрыв одной из диванных подушек, принялась лупить и щекотать.

— Сдавайся, братец-кролик!

В общем, хохотали и бесились как всегда. Нет, не совсем. Виктар почему-то не принимал участия в баталии. Он сидел, словно пришибленный, то улыбался, то хмурился невпопад.

Тогда я не обратила на это внимания, не до чужих заморочек было. Я шутила и веселилась — но больше потому, что на сердце было мрачно, и хотелось отвлечься, спрятаться за напускным весельем. Хотя, не совсем напускным. Говорят же — начинаешь улыбаться через силу, а потом на душе и впрямь становится легче.

Дождавшись, когда друзья ушли, я позвала Линии.

— Что ты хотела мне сказать? Я же видела по твоему лицу, когда мы вошли. Молодец, что не кинулась сразу выбалтывать все подряд.

— Миледи, приходили от кронпринца, лорда Данвера.

Я напряглась, но молчала, хотя сердце билось так сильно, что боялась — Линии услышит этот тяжелый стук. Наконец, выдавила.

— Кто?

— Один из его друзей. Только имени не знаю. Спрашивали про камеристку Злату, а я ответила, как вы приказали: мол, она уехала в город к отцу. Так лорд не сразу ушел, все пытал меня — когда она вернется. Подарил монетку, чтобы вам ничего не докладывала. Обещал еще денег, только, чтобы я ему обязательно передала, когда Злата снова будет в резиденции. А еще я видела кое-кого. Возле дальнего окна у поворота сам кронпринц стоял, ждал, наверное. Он спиной был, не оборачивался, но я все равно узнала. Что же это, госпожа? Как же это?

Милорд ведь ваш нареченный!

Хорошо, что я сидела. А то бы точно упала. Что теперь делать? Долго ли я смогу от него прятаться? До чего дошел, а! Всякий стыд потерял: почти у дверей невесты свою зазнобу поджидает! О господи. Наверное, нужно признаваться. От этих мыслей сразу ослабели ноги. Я не смогу, не смогу, не смогу. Зажмурившись, яростно замотала головой, не обращая внимания на присутствие горничной.

— Кто ж эта девка? — в голосе служанки неожиданно прозвенела злоба, — она и правда явится сюда?

Я подняла ресницы. Ого — а моя тихая Линии, оказывается, может превратиться в злобную фурию. Губы сжаты, глаза мечут молнии.

— Ступай к себе, оставь меня одну. Но сначала стражникам передай, пусть фрейлин разворачивают с той стороны — на входе. Ее высочество плохо себя чувствует и не желает, чтобы ее тревожили.

Линии отправилась выполнять мои распоряжения с таким видом, словно началась война, и ей велено убивать врагов. Брови сдвинуты, подбородок вперед. Чувствую, Злате не поздоровится. Пусть только явится эта мерзавка!

На ужин я опять не пошла, велев принести еду в мои покои. Чего хотела добиться таким глупым затворничеством? Сама не знаю, просто трусливо спряталась в свою раковину, как улитка. На прогулку меня еще хватило, а на большее уже нет.

Закончилось все ожидаемо. А может мое подсознание именно на такой поворот и надеялось? Устав общаться с ее высочеством Ларейной, или просто обеспокоившись, ко мне явилась герцогиня Аренсай.

— Добрый вечер, милая! Я не видела тебя уже несколько дней! Ты действительно себя плохо чувствуешь?

Я пыталась изобразить любезную улыбку, но ничего не получалось, помимо моей воли глаза наливались слезами, непрошенными и злыми. А на кого злиться-то? Саму себя по щекам не отхлещешь, а надо бы, ой как надо — за дурость и легкомыслие.

Линии стояла рядом, и я видела, как у моей верной служанки от гнева потемнело лицо. Дурочка, она же в один прекрасный момент набросится на тайгеров с кочергой от камина. Хотя нет, не должна. Достаточно времени провела при мне, обучена хорошим манерам и правильному поведению. Надо бы ей все рассказать, но не сейчас.

Ульвиэль нахмурилась, разом растеряв свое добродушие. Глаза полыхнули стальным блеском.

— Пойдем-ка в гостиную, или лучше в спальню?

— В спальню, — глотая слезы, прошептала я.

Оказавшись внутри, эльфийка плотно закрыла двери и даже поставила полог тишины. Затем ушла в ванную и тут же вернулась, держа в руках платок, смоченный в холодной воде. К моему удивлению, она устроилась прямо на пушистом ковре у кровати, а меня посадила рядом.

— Положи платок на лоб. Чувствуешь, как приятно? А теперь рассказывай.

— Что рассказывать-то?

— Все. И не дай бог, зверюга тебя обидел, пожалеет, что на свет родился, — прошипела бабуля.

Ух ты, не ожидала услышать змеиные нотки в ее всегда мелодичном голосе. Умеет ведь не хуже кобры.

Я всхлипнула.

— Никто не обидел, сама во всем виновата. Дэйни, я такая дууурааа и, наверное, совсем распутная!

Слово за слово и эльфийка вытянула из меня рассказ о моем падении. Горестный и полный раскаяния. Или не раскаяния, а чего-то другого, непонятного мне самой. Одно могу сказать точно — я жалела, что попала в зависимость от мужчины. Получается, во мне нет никакой романтики? Неправда, есть, но и кое- что другое имеется: мозги и логика. Наслаждение — обоим, да только, платят за него всегда женщины. Да уж, когда безумие проходит, разум возвращается в пустую голову. Вот только поздно он ко мне вернулся, что бы стоило чуток пораньше.

— Женщинам всегда приходится платить, — повторила мои мысли Ульвиэль, — по-разному, но приходится. Что делать, милая, у мужчин не растет живот, открывая их тайны окружающим, да и осуждают их далеко не всегда.

Собственно, почти не осуждают. Обгулял девицу — удалец, молодец! А дева?

Сама виновата, блудница

При этих словах я не смогла подавить судорожный вздох.

Эльфийка притянула меня к себе и, обняв за плечи, презрительно фыркнула.

— Брось, ты маг и моя внучка. Подобные глупости важны для человеческого рода. У нелюдей и касты магов никто не придает значения любовным связям. Лишь бы все было по доброй воле.

Она заглянула в мое лицо.

— По доброй?

Я кивнула, горько скривившись. Чего уж тут притворяться. Тигр сам предлагал: «скажи и я уйду». Не сказала. Жалею? Черт возьми, не уверена. Но быть зависимой от него точно не хочу. Последнюю фразу я произнесла вслух.

— И не будешь, — уверенно кивнула Ульвиэль, — женщины из рода Дейс-Илно, никогда не становятся тряпками, о которые мужчины вытирают ноги. Просто сейчас твои мысли и эмоции слишком перепутаны, сердечко говорит громче всего остального. Ничего страшного, так бывает со всеми. Ты еще заставишь кошака… Послушай, а чего бы тебе хотелось, скажи откровенно, как на духу? Чтобы он бросил свою невесту, не посмотрев на всю выгоду для Тайгрода? И предложил руку и сердце простой девочке Злате?

В глазах дэйни горели озорные огоньки, и мне вдруг стало ясно — для волшебного народа она совсем молода и потому может понять меня, как никто другой. Я молча кивнула.

— Тогда не отказывай ему во встречах! Заморочь голову, заколдуй и закружи

— пусть кот окажется весь в твоей власти! Потяни еще денек, другой, а потом соглашайся. Куда он тебя обычно зовет?

— Не знаю, — неуверенно протянула я, — не так уж много мы виделись. Посмотреть, как он сражается на Арене, а потом… куда-нибудь праздновать. Вот и допраздновались в прошлый раз.

— А я бы тоже глянула, — оживилась эльфийка, — давно мне такого не доводилось наблюдать, очень, знаешь ли, разнообразит вялое течение жизни. Признаться, я была поражена, услышав о любимом хобби кронпринца. Удивительные эти тайгеры.

В глазах Ульвиэль зажегся мечтательный огонек. Я сжала губы, подавив изумленное «о-о-о». Хм, а наша эльфийка-то, оказывается, штучка еще та.