Я купил тебя. Дорого (СИ)

19

Сам Обласов садится рядом и даёт на газ. Я притихаю, шокированная собственным безрассудством. Мне стоило обуздать свои эмоции, стоило притормозить, взять себя в руки.

Ну зачем я побежала ему наперерез?

Ему мои возмущения до лампочки. Ничего он менять не станет.

А вот я могла бы ехать в общежитие, а теперь еду непонятно куда в машине злого Обласова.

— Куда вы меня везёте? — спрашиваю уже куда спокойнее.

— Молча сиди, — Обласов выглядит не склонным к разговору. Он явно недоволен моим истеричным вторжением.

Замолкаю, как приказал. Внутренний радар всё же, хоть и запоздало, но включается и велит мне притормозить. А лучше вообще притвориться мёртвой и не раздражать его.

Обласов едет молча. Смотрит чётко на дорогу, а я куда угодно, только не на него. В основном в боковое окно.

Я хоть и проучилась в городе почти четыре года, но не могу похвастать тем, что хорошо его знаю. Универ, район, где находится ветклиника, центр, речная набережная, ещё пара мест. И та дорога, по которой мы сейчас едем, мне незнакома. А когда понимаю, что выезжаем уже почти за город, то начинаю тревожиться. И даже паниковать.

А вдруг он сейчас запрёт меня где-нибудь в подвале загородного дома? Там, где никто меня не увидит и не услышит.

Но задать вопрос я не решаюсь.

Обласов сворачивает с дороги, немного едет по грунтовке, и снова выезжает на асфальтированную. И когда я вижу, куда она ведёт, у меня мороз по спине ползёт.

Потому что подъезжаем мы к… кладбищу.

Я вжимаюсь спиной в кресло, неспособная даже пошевелиться. Ноги от страха наливаются свинцом. Едва дышу, будто это поможет мне стать невидимой.

Обласов открывает дверь и выходит, потом достаёт с заднего сидения какой-то свёрток и бросает мне отрывисто:

— Выходи.

Я нащупываю ручку и открываю дверь. Кое-как выбираюсь из машины. Ноги в туфлях на шпильке идти отказываются.

Мужчина идёт по асфальтированной дорожке к воротам кладбища, а я, плотнее запахнув плащ и почти не дыша, семеню за ним.

Погода становится ещё хуже, чем когда я выбежала из универа. Небо давит, все цвета, особенно зелень, кажутся слишком ядовито-яркими, будто через фильтр в фоторедакторе.

Мы проходим немного по центральной дороге, делящей кладбище на две большие части, потом Обласов сворачивает на более узкую дорожку и, пройдя ещё немного, останавливается у высокого памятника из белого гранита.

Я останавливаюсь в паре шагов от него, чуть сзади. Смотрю, как он разворачивает свёрток и достаёт букет белых роз, а потом кладёт у подножия памятника.

“Обласова Нина Игоревна” 7 ноября 1992 — 16 апреля 2011.

Девятнадцать лет…

Я не знаю, как вести себя. Понимаю, что это, наверное, близкий Обласову человек. Я не светская дама, и этикету не обучена, кроме простых понятий приличного поведения.

Всё же подхожу ближе. На портрете на памятнике изображена красивая молодая девушка, она улыбается, а её взгляд как-будто устремлён чуть выше, словно она замечталась о чём-то.

— Это ваша…

— Сестра, — отвечает Обласов, хотя я и предположила так, судя по отчеству.

Уместным ли будет спросить, что случилось, или это лишнее, и мне стоит постоять молча, пока он почтит память сестры?

— Она была красивой, — всё же говорю я.

Обласов горько усмехается. Непривычно и странно видеть столь искреннюю эмоцию на его лице.

— У Нины была заячья губа с рождения и дефект челюстной кости. Не сильно заметный, но её это очень беспокоило. Точнее её беспокоили насмешки её одноклассниц, которых Нина считала богинями красоты. Дрянные сучки, ничего из себя не представляющие, могли похвастать только смазливыми мордами и пустыми головами, а Нина… она была очень умной. И доброй. И так красиво пела…

В голове щёлкает.

“Богинями красоты”

Он так ненавидит всех красивых девушек за то, что его сестру когда-то гнобили за дефект, что теперь пользуется ими?

— Она словно помешалась на внешности. Мечтала принять участие в конкурсе красоты и даже пошла на отборочный, где её нещадно высмеяли конкурентки. Унизили. Растоптали. Нина умоляла меня оплатить ей операцию, но у неё был врождённый порок сердца, и любой наркоз был сильно нежелателен.

Голос Обласова становится глуше. Будто растворяется, гонимый ветром между могилами.

— Но она умоляла. Плакала и просила бесконечно. Сказала, что не хочет жить с таким уродством. Я испугался, что она сделает с собой что-то, и согласился, — он сглатывает и кажется, что даже запинается. Почти незаметно, совсем немного, но я замечаю. — Во время операции Нина умерла. Как и предупреждал анестезиолог, её сердце не выдержало.

В груди что-то больно сжимается и тянет. Мне жаль эту бедную девушку, и… странно, но сейчас мне даже и Обласова немного жаль. Он монстр, безусловно, но… у него, оказывается, тоже есть чувства. Он тоскует по своей сестре даже спустя столько лет.

Сегодня её годовщина. И после конференции он с цветами собирался на кладбище, а тут я…

— Мне очень жаль вашу сестру.

Больше мне сказать ему нечего.

Точнее, очень хочется сказать, что демонстрация власти над королевами красоты не вернёт ему сестру, не изменит того, что случилось тринадцать лет назад.

Только готов ли он услышать это?

Не думаю.

Тем более сейчас.

На землю и на могилы начинают падать крупные капли. Небо вот-вот прорвёт.

— Сейчас ливанёт, — Обласов поднимает глаза. — В этот день всегда дождь. Поехали, пока не накрыло.

____________________

Друзья, сегодня на мой роман "Я тебя не хотела" действует скидка — 30 %.

#босс и подчинённая #бывшие одноклассники #вынужденный брак #очень эмоционально

Книгу можно найти у меня в профиле или по ссылке ниже

https:// /ru/book/ya-tebya-ne-hotela-b181123