Я – ошибка академии (СИ)

Глава 24

Мэри

Аристократы мало ходили пешком. Вот и я совсем не привыкла так много гулять. Проложенная дорога закончилась, но теперь нужно было идти по широкой тропе без кладки. Людей здесь было не меньше, чем вдоль мощеной дороги.

Сельские жители словно и не замечали ни снега, ни мороза! В отличие от меня, которая промерзла до кончиков пальцев.

Я тысячу раз уже пожалела, что обула эти красивые, но промокшие от снега сапоги. А еще я посеяла перчатки.

Отец всегда называл меня пустоголовой растяпой. И, очевидно, был прав. Наверное, я оставила их в лавке. Возвращаться мне не хотелось, поэтому продолжила путь без них.

У шубы не было карманов. Приходилось прятать руки как можно глубже в рукава. Но мороз все равно доставал до пальчиков, отчего те немели.

Солнце зимой заходит рано, и день сменился вечером. Вокруг загорелись огни, ими были украшены все дома, вдоль которых шла наша дорога.

Но, несмотря на весь холод, я не могла не заметить, как же здесь красиво.

Сумерки сделала наш поход сказочным, преобразив местность. Да, улицу украшали не привычные для меня статуи, а обычные деревянные домики. Но на них были вывешены светящие огоньки, еловые ветки, налеплены снеговики и на окнах наклеены бумажные снежинки. Всё это аристократы назвали бы признаком нищенского существования, мишурой, не имеющей ценности. Для знати красота была в скульптурах, идеально подстриженных деревьях и мраморных лестницах. Но вся эта нелюбимая аристократами «мишура» предавала шарм этому месту. Все это делало сельскую площадь живой.

И, несмотря на то что я ужасно замерзла, я сама то и дело сбавляла шаг, чтобы все внимательнее рассмотреть.

Веселящаяся толпа заставила меня остановиться возле столба. Я с замершим сердцем встала напротив.

Мужчина, скинув с себя пальто, разминался перед столбом, а после подошел к нему и… повис!

— Он… он полезет? — спросила с испугом у Нэйта. — Это же опасно. А если упадет?

— В снег упадет, ничего с ним не случится, — хмыкнул некромант.

Я так и застыла, рассматривая, как мужчина поднимался все выше и выше.

— Боги милостивые, это же так опасно…

И чутье меня не подвело, одно неловкое движение, и мужчина рухнул прямо вниз. Я так испугалась увиденного, что вскрикнула и неосознанно прижалась к Нейту, тут же спрятав лицо.

Я очень боялась посмотреть, что случилось с бедным.

— Мэри, Боги милостивые, с ним все в порядке. Он же в снег упал! Он мягкий, как пуховый матрас, слышишь? Все хорошо, — уверенно сказал Нэйт, но я боялась смотреть. Как вдруг почувствовала, как горячие пальцы коснулись подбородка.

Некромант приподнял мое лицо, заставляя заглянуть ему в глаза. В этот момент я перестала дышать. Я вообще перестала быть человеком и превратилась в существо, которому не нужен был воздух, не нужно было тепло. Только глаза Нэйта.

— Слышишь? — спросил Нэйт, он мягко погладил мой подбородок. Или мне показалось? Ведь он быстро убрал руку.

Слышу ли я? Только сейчас обратила внимание, что все вокруг смеялись.

Когда Нэйт прикасался ко мне, я словно выпадала из реальности или теряла рассудок. И даже после того, как он убрал руку, мое тело словно помнило места, к которым эта самая рука прикасалась.

Я всё же повернулась обратно к столбу и увидела полностью здорового мужчину, который вновь пытался взобраться наверх.

— Зачем он это делает?

— Если доберется до вершины и сорвет записку, то сможет выиграть то, что на ней написано.

И действительно, добравшись, мужчина, недолго думая, что-то сорвал с вершины и спустился вниз. Толпа вокруг смеялась, а после поздравляла победителя, обнимая его и хлопая по спине.

— Самовар выиграл! — с гордостью кричал он под поздравления толпы.

— Как много у него друзей, — удивилась я.

— Не думаю, что они знакомы, — усмехнулся Нэйт. — Пойдем Мэри, а то тебя кучер, наверное, заждался.

Хорошо хоть он ждал в магической карете и не мерз.

— Ну как же, — сказала я, ровняя шаг к шагу Нэйта, — они же его все поздравляли! Значит, они друзья.

— Нет, здесь всё намного проще. Здесь не нужно быть друзьями, чтобы радоваться за другого. Просто у всех хорошее настроение, и они веселятся.

Словно в подтверждение слов Нэйта посередине тропы проехала повозка, в которой весело смеялись дети. То была не карета, самая простая повозка без крыши, в которую запрягли бодрую лошадку. Возможно, обычно в такой возят дрова или что-то ещё. Но сегодня там сидели люди.

Это зрелище заставила всех присутствующих повернуться и, как по волшебству, рисовало улыбки на зарумяненных лицах. Даже Нэйт улыбнулся.

Мне сложно было представить, чтобы я увидела такое в городе.

— А вдруг ребенок упадет? Это ведь опасно.

— Мэри, там достаточно взрослые дети, и они знают, что нужно держаться.

— А если рука соскользнет, — продолжила я.

— Повозка медленно едет. Ребенок упадет в снег, отряхнется и получит жизненный урок. Не хмурься так, ничего с детьми не случится. Я сам так катался, обычно никто не падает. Но если и выпадал по пути, опять же, ничего с ними не случалось.

Повозка развернулась посередине дороги под дружный гогот детей и снова направилась обратно, проезжая мимо нас.

На мой взгляд, это все выглядело опасным. И столбы, и повозка. Но целителя здесь никому еще не вызывали.

Все были такими счастливыми. Не только дети и молодежь. Я видела здесь людей намного старше, чем, к примеру, мой отец.

В таком возрасте окружение моего отца могло разве что охать и поднимать извечные темы головной боли и магнитных бурь. А здесь мужчины такого возраста пытались взобраться на столб.

Хотя, чему я удивляюсь? Если смотреть на наших слуг, те тоже могли совершать немыслимые, по моему мнению, вещи для своего возраста.

Может для простых людей возраст не имел такой важности, как для аристократов? Дети здесь взрослели раньше, но не торопились стареть.

А вот у нас детей охраняли как самые ценные цветы. Если ребёнок поранил коленку, сразу же звали целителя. И росли мы будто в теплицах. А когда приходило время, нас безжалостно срезали и продавали.

Ведь в отличие от простых людей, мы быстро увядали и становились никому ненужными. По крайней мере, девушки.

Из мыслей меня буквально вырвал летящий комок снега. Я только успела вскрикнуть, когда Нэйт закрыл меня собой. И весь снег ударил ему прямо в лицо!

— Нэйт, Нэйт, тебе больно, да? Они в глаза тебе попали! — снег бросил кто-то из повозки. Я с паникой очищала лицо некроманта от снега, в то время, как он просто загоготал во весь голос.

— Мэри…

— Почему ты смеешься? — возмутилась я, у меня на глазах стали появляться слезы. — Хулиганы! Они тебе в глаза попали. Я так испугалась…

Очистив лицо Нэйта, я стряхнула снег с шарфа, когда он положил свои руки поверх моих, заставляя меня замереть.

— Мэри, это всего лишь снежок. Ну что ты всего боишься? Ты что… плачешь?

Я позорно всхлипнула.

— И почему у тебя такие руки холодные? — недовольно добавил он. Он потёр мои ладошки между своими. — Мэри, где твои перчатки?

— Я их потеряла… Нэйт, ты точно в порядке?

— Лучше, чем ты, — недовольно буркнул он. — У тебя руки ледяные, а ты еще и носом шмыгаешь. Заболеешь ведь. Почему ты не сказала, что мерзнешь?

— Не хотела жаловаться…

Нэйт вздохнул, он все еще держал мои руки и слегка их мял, явно пытаясь согреть. Неприлично? Может быть. Но я так замерзла и перепугалась. Что совсем не хотела об этом думать.

— Мне стыдно, что я такая растяпа, — призналась тихонько.

— Такое со всеми может случиться.

Нэйт сказал это очень по-доброму. Полная противоположность моему отцу. Я и не знала. Что мужчины могут быть такими. Мягкими, понимающими, спокойными. Мой отец назвал бы таких бесхребетными или подкаблучниками. Но уж у Нэйта был невероятно стоический, закаленный характер. Его никак нельзя был отнести к тем, кто прогибается под девушку, лишь бы заполучить… кхм, что-либо. Нэйт был настоящим мужчиной. И вот в такие моменты, когда он заботился обо мне, я убеждалась в этом окончательно.

Внутри вдруг поселилось какое-то странное чувство ревности. А ведь если бы Нэйт не был некромантом, все бы заметили какой он красивый и умный. Поняли бы, что он лучше любого парня. И если бы все это знали, девицы не давали бы ему прохода. А так, будучи некромантом, он только мой.

Он касается так только меня и смотрит он вот так только на меня.

— Пойдем, я тебя согрею, а то ведь аристократы слабые, как птенцы. Заболеешь еще.

Я даже не успела сориентироваться. Нэйт потянул меня куда-то вбок, сквозь толпу. Но я не стала сопротивляться, ведь доверяла ему полностью. Лишь почувствовала ужасное разочарование, когда он всё-таки отпустил мою руку.

— Горячий шоколад, — с воодушевлением произнёс он, и я перевела взгляд на толпу людей, к которой мы подошли. Они стояли кучками, общались и что-то пили из бумажных стаканов.

Из дома вышла женщина с огромной кастрюлей, из которой валил пар, и стоило ее поставить, как Нэйт тут же подошел.

— Один стакан, пожалуйста, — попросил он.

Женщина приняла монетку, взяла ковш, зачерпнула содержимое кастрюли и перелила то в стаканчик. А после протянула Нэйту.

Некромант повернулся ко мне и вручил мне с улыбкой согревающий напиток.

— Какая красивая пара, — с улыбкой сказала женщина, отчего у меня запылали щеки. Нас назвали парой? Но Нэйт, кажется, этого и не слышал. По крайней мере, в лице он никак не изменился.

Я приняла стакан из рук Нэйта, и мы отошли в сторону.

По пальчикам начало растекаться приятное тепло. Уж это действительно поможет мне согреться.

— Сколько я тебе должна?

— Нисколько, — фыркнул Нэйт. — Это я тебя угощаю. Ты хоть горячий шоколад пробовала?

Я кивнула.

— Значит, удивить мне тебя не получится?

— Ну, я никогда не пила его… ну… на улице, — призналась я. — Это считается неприличным среди аристократов.

— Мэри, ты видишь здесь аристократов? — насмешливо спросил он. — Их здесь нет. Пей уже. Это вкусно. И так ты точно согреешься и не заболеешь.

Кажется, Нэйт даже посмотрел на меня с долей обиды. Он ведь сам заплатил. Угостил меня за свой счет.

Но пить на улице — это же так неприлично! Хотя я ведь одна с парнем, это тоже неприлично, но как-то мало меня смущало.

Например, Эльза никогда не оставалась с мужчинами одна. Поэтому мне и приходилось ходить с ней за компанию. А вот я с Нэйтом была наедине постоянно.

В мире полно неприличных вещей, в которых на самом деле словно бы нет ничего такого. Но при этом в них много приятного.

Например, смотреть на Нэйта и думать о том, что за чувства он вызывает во мне. Это ведь тоже неприлично. Но очень-очень приятно.

— Знаешь, Нэйт, — заговорила я вдруг, зачарованно смотря на тёмный напиток в стаканчике, — мне начинает казаться, что очень многие правила этикета и приличия созданы для того, чтобы контролировать других. Мне с детства рассказывали, как неприлично то, неприлично это. А на деле… что если моему отцу просто хотелось, чтобы я жила исключительно так, как ему нравится, вот он и придумывал все эти правила. Как и прочие родители аристократов. Им ведь так важно, чтобы мы вели себя «правильно».

Вдруг я очнулась, понимая, что взболтнула лишнего. Об отце и вообще…

Подняла на Нэйта почти испуганный взгляд и выпалила:

— Ой, прости, пожалуйста, я…

— Да, ты права, — перебил меня Нэйт спокойным, мягким голосом. И тут я заметила, что он вновь смотрит на меня тем самым взглядом, в котором переливается и сияет уважение.

— Знаешь, Мэри, я преподаю тебе историю, арифметику и прочее. Ты сдаешь мне экзамены и тесты, а я хоть и не говорю этого, но радуюсь твоим достижениям. Однако… наверное, больше всего гордости я испытываю, когда ты высказываешь мне что-то такое, как сейчас. Мне хочется верить, что я приложил руку к тому, чтобы хотя бы частично стереть такую жеманную аристократичную правильность

Я слушала, что говорит Нэйт и не дышала. Разум всё равно невольно улавливал только самые приятные его слова. Он мною гордится. Я многому научилась. Зациклившись на этом, я совсем растерялась, поэтому в конце смогла ответить лишь:

— Д-да, конечно, так и есть, — это прозвучало так нервно, что Нэйт тихо засмеялся.

— Пей давай шоколад. Тебе нужно согреться.

Я неловко кивнула и опустила взгляд в стаканчик. Плевать на правила. Что такого плохого в напитке? Разве что можно испачкать шубу или лицо. Я ведь та ещё растяпа. А что подумает обо мне Нэйт, если я что-то испачкаю?

Хотя, наверное, он подумает еще хуже, если я не приму купленное им угощение.

Посмотрит на меня тем самым разочарованным взглядом. Поэтому, рискнув, все же сделала глоток.

— Ммм, — протянула я, зажмурившись от удовольствия. — Это очень-очень вкусно! Вкуснее чем дома, — сказала я с искренним восторгом.

— Холод, всегда делает вкуснее, — с улыбкой ответил Нэйт. — Видишь, мир не остановился от того, что ты неприлично пьешь горячий шоколад.

Мы с Нэйтом продолжили дорогу, и я с грустью отметила, что светящаяся улица подошла к концу. Все веселье, крики и огни остались позади. А впереди были только сугробы снега, сквозь которые я увидела дорогу и даже смогла рассмотреть карету.

— Но как же она подъедет? — спросила я Нэйта, допив шоколад.

— Никак, — ответил он.

— Но… тут же сугробы мне выше колена, — сказала я очевидную вещь. — Я не перейду через них.

Посмотрела на Нэйта в поисках ответа, и он мне его дал, да такой, который я точно не ожидала услышать.

— Конечно, не перейдёшь. Поэтому я тебя перенесу.