Я стройнее тебя!

Глава 3

День клонится к вечеру, и в густых сумерках электронные вывески сверкают, как драгоценные камни в короне предводительницы ведьм. Прижав лицо к окну автомобиля, Бетц наблюдает, как проносятся мимо сияющие логотипы, парень ее сестры, Дэйв, все так же ведет машину, а Дэнни спит на месте «второго пилота». Пока Дэнни молчит, она может вообразить, что они с Дэйвом в машине одни. Почти свидание. Если ей удастся его разговорить, они, может быть, станут беседовать. Она прожила с братом-близнецом достаточно, чтобы правильно выбрать тот самый тон, который его не разбудит. Тихим низким голосом она спрашивает:

— Где мы едем?

Любой другой парень был бы всем этим очарован: сгущающимися сумерками, близостью. Тем, что они в машине вдвоем. Дэйв скучным голосом отвечает:

— Мы как раз пересекаем границу штата.

Сердце ее подпрыгивает: он ответил ей.

— Какого штата?

— Думаю, Западной Виргинии.

— Это туда мы направляемся? — Она разглядывает то самое место, где к красивой мускулистой шее Дэйва прилипли его песочные волосы. Только так она заставляет себя удержаться от прикосновения к нему.

— Не-а.

Она не может позволить этой беседе просто так оборваться, поэтому задает новый вопрос:

— А ты сам-то представляешь, куда мы едем?

— В Кентукки.

— А что там в Кентукки? — Ну посмотри же на меня.

— Сам точно не знаю.

— Тогда почему…

— В Кентукки есть Преданные Сестры. У них там по крайней мере одна камера. — Он говорит об этом месте как о тюрьме.

— Камера!

— Ну, обитель. Называй, как хочешь.

— Откуда ты знаешь?

Его голос дрогнул.

— В одно из таких мест отправили близкого мне человека.

Сердце у нее так и выпрыгивает из груди, как у растревоженной матери. Тебе больно?

— Почему?

— Это секрет.

— Ты хочешь поговорить об этом?

— Нет.

— Ах. — Дай же мне тебя обнять и утешить!

Теперь, когда стало темнеть, кажется, что Дэйв до ужаса близко от нее. В воздухе уже витают признания, которые так и норовят сорваться с губ. Дэйв Берман, мне кажется, я тебя люблю. А Дэйв? Что должен сказать ей Дэйв? Она была бы рада, если бы он хотя бы просто продолжал с ней беседовать, но сейчас он молчит. Когда она снова заговаривает с ним, голос ее звучит на слишком высокой ноте.

— Так что, они держат ее в Кентукки?

— Кого, Энни? — Черт возьми, слишком уж особенным голосом произносит он это имя. — Не знаю.

— Да, Энни. — вздыхает Бетц. — Почему именно Кентукки?

— Надо же откуда-нибудь начать.

Как же неразговорчив Дэйв! Она изо всех сил старается вести себя тихо, но Дэйв жмет на тормоз, и Дэнни, несмотря на все ее старания, просыпается и начинает говорить. Слова он жует так, будто рот у него набит перьями, которые никак не проглотить.

— Ну что. Кентукки. Круто. Мы уже приехали?

— Нет.

Он моргает и прижимается носом к стеклу.

— А так и кажется, что приехали.

Бетц вздыхает.

— А мне кажется, что везде все выглядит одинаково.

Она права. Так оно и есть. Когда-то давно такие дороги проходили через фермерские земли, на которых простирались кукурузные поля, и лишь изредка можно было увидеть бензоколонку или деревенский универмаг «Последний шанс». Раньше в автомобилях еще не было удобных сидений, и предков двойняшек Аберкромби так и швыряло туда-сюда по задней части родительского «форда» или «нэша», и они играли в «коровий покер», в котором тому, кто увидит белую лошадь, начисляется сто дополнительных очков. А теперь небо так и переливается от мерцающих знаков на высоких опорах, и вдоль дорог центральных штатов тянется сплошная стена магазинов уцененных товаров, бутиков с дорогими штучками от именитых дизайнеров; вдоль этих четырехполосных дорог есть масса заведений, куда можно прийти без предварительной записи, начиная от клиник пластической хирургии и заканчивая храмами для бракосочетаний. По пути из клиники в храм, в ближайшем торговом центре, вы можете выбрать наряды для жениха, невесты и гостей, поцелуете вашего новоиспеченного мужа, стараясь не повредить свой новенький, хорошенький носик, и отправитесь проводить медовый месяц в ближайшем мотеле. Это высшая стадия развития коммерции, когда все проблемы решаются за один визит. После медового месяца всегда можно остановиться у «мультиплекса» и сходить в кино, а если заболеешь, существуют и медицинские супермаркеты, где есть лекарства от любых болезней, и вылечиться так же просто, как бросить в тележку с покупками упаковку простыней от Марты Стюарт. Вас быстренько подлечат, и если вы живете неподалеку, то успеете все за один день, и дома окажетесь еще до наступления темноты. Чуть подальше на этой же самой автодороге Уотэвер вы найдете центры дневного пребывания и психиатрические клиники, куда можно тоже обратиться без предварительной записи, а если ваша семейная жизнь не сложилась — что же, кругом есть целые взводы юридических фирм, которые за небольшую плату без проблем оформят развод. Все ваши земные нужды можно удовлетворить, не выходя за пределы торгового центра. Ты даже можешь предотвратить старение, если разоришься на эстроген или «Виагру», или сделаешь укольчик витамина В, или введешь мощнейшую дозу омолаживающего препарата. Чего только не придумали, чтобы остановить внутренние часы и замедлить старение! Все это вполне доступно, но можно еще пересадить себе железы обезьяны или козла, или даже железы подороже (если цена подходящая, то вопросов никто не задает) в любой из клиник омоложения. Посреди всего этого изобилия нет-нет да попадется бюро ритуальных услуг, поскольку не все, что делается в клиниках, дает положительный результат. А как же быть тем, кому не повезло? Преподобный Эрл рекламирует нечто под названием «Решения». Подробности не приводятся, так что кто же знает, что это такое?

Бетц угрюмо смотрит в окно. Снова и снова появляются одни и те же знаки.

— Почему все кругом кажется совершенно одинаковым?

— Потому что оно и есть одинаковое, — говорит Дэйв; может, это станет началом их серьезных отношений, а может и нет.

Тоскливое впечатление еще более усиливается при взгляде на однообразную череду фаст-фудов, заведений для ленивых, но голодных, разбросанных вдоль дороги, как будто домики на променадах. Мелькают, как эмблемы на государственных гербах, все знакомые логотипы от пышечных, кафе и морожениц до суши-баров и мексиканских закусочных. Полоса вдоль дороги просто усыпана «Толстячками» и «Любителями жареного», а также дорогими бифштексными, откуда доносятся изысканные запахи, действующие, как огромная доза феромонов; а время ужина уже давно прошло, и Дэнни Аберкромби вздрагивает, приходит в себя и резко выпрямляется на сиденье.

«Ох», — думает Бетц. Дэнни бормочет:

— Эй, парень.

— Если тебе пописать, то потерпи.

— Пора закусить.

— Вовсе нет.

— Правда. Надо поесть.

Дэйв молча пожимает плечами и едет дальше. Предприятия располагаются так, чтобы излишества чередовались с искуплением грехов; именно благодаря этому великая нация достигла нынешних высот. По закону спортзалы «Мощный трицепс» должны сотрудничать с клиниками «Диета Лайт», «Слендерелла» и «Стройная фигура»; все эти заведения помогут тебе сбросить вес и не набрать его снова; в наши дни самую малость предаться излишествам допустимо, но все свои слабости нужно как-то компенсировать. Объедайся на здоровье, но если не хочешь идти блевать сразу после трапезы, то придется попотеть в спортзале, а если без помощи сверхъестественных сил тебе уже не обойтись, то ведь всегда можно обратиться к Преподобному Эрлу. То и дело проносятся мимо вывески «Храмов диеты» и «Спортзалов искупления», но Дэнни Аберкромби не обращает на них никакого внимания. Он видит только названия заведений, где можно поесть, одно за другим, одно за другим. И все манят его. Ребята в пути уже несколько часов, и уже давно Бетц будто слышит тревожный сигнал, сообщающий о разыгравшемся аппетите брата. Она знает, что дело не только в голоде. Дэнни совершенно необходимо поесть. Она помнит, что он тренируется. Она слышит в его голосе знакомую беспокойную нотку, когда он говорит:

— Пора ужинать.

Дэйв продолжает вести машину.

Если бы в машине с Дэнни была одна Бетц, он бы уже вопил во весь голос. Но Дэйв старше; в этом году он заканчивает школу, и он так крут, что Дэнни пытается разговаривать невозмутимым тоном. Он изо всех сил старается, чтобы его слова прозвучали непринужденно, но Бетц улавливает в его голосе тревожную дрожь.

— Ну так что? Мы хоть когда-нибудь остановимся?

Дэйв рявкает:

— Что это с тобой?

По голосу Дэнни можно подумать, что с ним все в порядке, но это не так, и Бетц узнает об этом по некоторым приметам.

Она ловит сигнал.

— Проголодался? — Бетц тоже немного голодна, но ей важнее сесть где-нибудь в ярко освещенном симпатичном зале напротив Дэйва, глядя ему в лицо, а не в затылок.

Дэнни отвечает:

— Очень.

— Да, я тоже.

Они с Дэнни появились на свет с разницей всего в несколько секунд, поэтому когда одному из близнецов что-то нужно, другой об этом знает, потому что и ему это необходимо.

Дэнни оборачивается и смотрит на нее.

— Мы должны где-нибудь поесть. Верно, Бетц?

Бетц отвечает:

— Верно.

Они обмениваются заговорщическими улыбками, это часто бывает с близнецами.

Дэйв отвечает резким тоном:

— С чего такая спешка?

Бетц видит, как Дэнни барабанит пальцами по отделанному искусственным деревом окну и говорит, не объясняя причин:

— Чем дольше он будет ждать, тем больше времени нам придется потратить на еду.

— Ну, не останавливаться сейчас же.

— Сейчас как раз было бы неплохо.

Дэнни сообщает:

— Слушай, я же тренируюсь.

— С чего это ты так страдаешь, а?

— Дэйв, он это и пытается объяснить.

— Ну что же, ему не повезло. Мы не остановимся до тех пор, пока не нужно будет заправить машину.

Дэнни стонет.

— Послушай, па-арень.

Дэйв раздражается, теряет самообладание и начинает кричать.

— Ну так что? Тебе нужно посмотреть порнушку?

Как ужасно, когда такое начинается в машине.

— Да нет же, черт возьми.

— Ты любишь ходить в «Вихляющие туши», или в чем дело?

Дэнни сердито рявкает:

— Я же сказал, что нет!

Бетц становится неловко:

— Послушай, он тренируется. Правда. Ему надо поесть. Вот и все.

— Ну да, вот и все. Любителя поглазеть на «Вихляющие туши» я узнаю с первого взгляда. — Двойняшки не понимают, с чего он так разозлился, а Дэйв наносит последний удар. — Если хочешь, чтобы я высадил тебя у «Вихляющих туш», Аберкромби, то так и скажи.

— Чуешь родственную душу? — подкалывает его Бетц.

— Что ты, черт возьми, об этом знаешь? — злобно отвечает Дэйв, и она думает: «Вот жопа, я вывела его из себя». Он огрызается: — Я не об этом завел разговор.

На самом деле об этом никто не заводил разговор. Это витало в воздухе. О таких вещах никто не говорит, но все знают.

А дело все в том, что в этом мире свободного предпринимательства есть всякие места, где эти ребята никогда не бывали, но им приходилось о них слышать, и, кем бы ты ни был, признайся — ты возбуждаешься, тебе в голову лезут грязные мысли, когда ты просто думаешь о том, что там творится.

В тени, за солидными фасадами ухоженных предприятий, стоящих у шоссе, имеются и другие заведения. За сверкающими домами первого ряда, в которых интерьеры отделаны ярким пластиком, скрываются другие, которые не видны с дороги простым гражданам вроде наших близнецов. Им кое-что известно из рассказов одноклассников, вернувшихся из колоний для малолеток, из бульварных газет, продающихся у кассы в супермаркете, и из телепередач о неприглядных сторонах жизни. Реклама таких тайных грязных притонов есть в толстых журналах, которые папа прячет дома куда подальше. Существование таких мест — общеизвестный секрет. Если необходимо, вы оставляете машину возле супермаркета в торгово-развлекательном центре, проходите между сверкающими пряничными домиками и находите любого рода сомнительные заведения: подпольные клиники, где делают липосакцию (вашему пастору знать об этом необязательно), кабинеты, в которых хирурги без лицензий незаконно делают операции типа ушивания желудка (приходите с другом, чтобы было кому отвезти вас домой), и грязноватые лавки, торгующие изделиями из кожи, где в подвале, обычно называемом «темницей», можно купить у продавца из-под прилавка мужские или женские пояса для сжигания жира, и вот вы успеваете избавиться от лишних дюймов на талии, пока не заметил ваш духовник или — боже сохрани! — правительство. За деньги.

Каждому нужно как-то зарабатывать себе на жизнь. Этот слой теневого бизнеса безобразен, при этом он представляет собой всего-навсего второй ярус.

По-настоящему грязные делишки совершаются на третьем ярусе.

Познакомьтесь с нужным человечком в таком заведении, и вас проводят в «третий ярус» этого мира — неприглядные местечки для тех, кто сбился с правильного пути, омерзительные публичные дома. Главное здесь, помните, не секс, а нечто вульгарное, омерзительное и при этом волнующее, как всякий запретный плод. Здесь процветает порок, которому все любят предаваться, но о котором никто ни с кем не говорит. Непристойные тайны общества здесь разложены по полочкам и ожидают вас. Ну да, это бордели, где найдется кое-что для представителей обоих полов, какими бы странными ни были их пристрастия, но не с этого все начинается: прежде вы проходите предыдущие стадии.

Начнешь ты с того же, с чего и все остальные. То есть с «Вихляющих туш». Когда ты впервые оказываешься в таком месте, ты говоришь себе, что просто зашел посмотреть, ты просто бродил по злачным заведениям, из одного паба в другой, и хочешь только взглянуть, не прикасаясь, на этих извращенцев и едоголиков. «Спасибо, я просто смотрю», — так что тебя вполне устраивает этот кабак, где обитые плюшем кресла для зрителей стоят у кольцевой дорожки для танцоров. Это сеть специализированных клубов, где непристойно толстые танцовщицы, на которых едва налезают трусики-стринги, налепляют на соски маленькие накладки и выходят на сцену. Глубочайшее унижение останется в секрете: оно будет вашей общей тайной, твоей и пышнотелых танцоров обоих полов. Смотри, испытывай похоть и не беспокойся о предметах своего увлечения: любые неудобства, которые они испытывают, с лихвой компенсируются деньгами, которые так и льются в их карманы. Этих толстяков никто не похищал и не заставлял здесь работать силой, они клюнули на огромную зарплату, не говоря уже о чаевых: они наживаются на чувстве стыда, испытываемом зрителями, и не сомневаются, что потные и возбужденные посетители засунут под их натянутые до предела трусики или вложат под пышные валики жира крупные купюры. Толстые и гордые собой, гигантские стриптизеры и стриптизерши скачут для толпы, которая вожделеет и истекает слюной, и в них летят орешки к пиву и куриные крылышки «буффало». Зритель испытывает разнузданные, непристойные чувства собственного превосходства и зависти одновременно: «Что бы стало с нами, если бы мы не держали себя в руках?»

Извиваясь от возбуждения, посетители смеются и бросают в танцоров закуски из бара, хохоча и тяжело дыша в темноте. Все ограничивается исключительно вуайеризмом, но регулярные посетители иногда съедают то, что собирались бросить в танцоров, и так они начинают гибельный путь по тропе, усыпанной лепестками роз. А после представления, за небольшую дополнительную плату, вы можете пригласить танцоров за свой столик и купить им огромную порцию высококалорийного блюда, обязательно жареного, в сухарях или с тертым сыром, а потом сидеть и смотреть, как они едят. Классический пример того, когда чего-то и хочется, и не хочется, до смерти приспичило, но лучше умереть, чем соблазниться. Кто же добровольно согласится принять «участь, что хуже самой смерти»? Чувство риска возбуждает. Именно благодаря этому обогащаются подонки, которым принадлежат клубы «Вихляющие туши».

Этот риск существует для всех, даже для Бетц Аберкромби, если она доживет до тридцати, да что там, даже сейчас! Даже для хрупкой и гибкой Бетц Аберкромби — есть риск.

Внутри каждого стройного человека во весь голос вопит толстяк. Миллионы бурых клеток лежат и ждут. В свой час эти клетки выйдут из спячки, расправятся, и появится огромное тело, полноту которого до тех пор держали под контролем.

Люди чувствуют себя грязными скотами от одной мысли об этом.

А Бетц считает себя виноватой, поскольку сказала такое Дэйву. «Чуешь родственную душу». Ну она и дура, как же у нее язык повернулся? «Ну что ж, — думает она, — я вывела его из себя». Ей кажется, что нужно попросить прощения, но вместо этого она произносит:

— Не могу поверить. Неужели тебе пришло в голову, что Дэнни на это способен.

— Пойти в «Вихляющие туши»?

— Да, черт возьми. Мой брат никогда бы… — Она запинается. А может, он и пошел бы?

— Ну, он совершенно точно что-то задумал.

— Да, но совсем другое. Скажи ему, Дэн.

Но Дэнни уже совершенно отключился. Томимый амбициями, он пожирает глазами окрестный пейзаж, отыскивая нужный знак. А сейчас он вздрагивает, как охотничья собака, и говорит пронзительным голосом:

— Ребята!

Дэйв автоматически отвечает:

— Никаких «Вихляющих туш», я настаиваю.

— Это же не…

— И в «Жрачку и блевачку» мы тоже не пойдем.

— Я туда и не собираюсь.

— Да чтоб тебя, Дэйв, он не хочет…

— Последнее предупреждение, Аберкромби, никакого дерьма. Никакой порнухи.

Дэнни хватает Дэйва за плечо:

— Порнуха тут ни при чем. Смотри! Бифштексы!

— А-а, — отвечает Дэйв, — да, здорово, — хотя Бетц, читая вывеску, бормочет:

— Нет. Никакой «Бонанзарамы». Ни в коем случае.

— Мне кажется, это заведение нас вполне устроит.

— Ты не понимаешь!

«БОНАНЗАРАМА» — написано на вывеске. «СЪЕШЬТЕ НАШ БИФШТЕКС ЦЕЛИКОМ И НИЧЕГО НЕ ПЛАТИТЕ».

Дэнни очень торопится.

— Ребята, это самое подходящее место.

— Серьезно, — говорит Бетц Дэйву — он же не понимает! — Не здесь. Где угодно, только не здесь.

Может, Дэйв тоже проголодался, может, он просто устал или хочет поискать в Интернете сведения о Преданных Сестрах, но, может, он уже все нашел. Бетц пытается поскорее предупредить его, но Дэйв не слушает ее, он глух к ее предостережениям и вторит Дэнни.

— Всем нужно иногда поесть. — Потом он толкает локтем Дэнни. — Правда, парень?

— Вот именно. — Ответный толчок. Подмигивания. Мол, мужики мы или как? Правда, Дэнни вполголоса добавляет:

— Поесть, как бы не так. Мне надо тренироваться!

— Что ты сказал?

Бетц предупреждает:

— Он тренируется. Это, возможно, не самое лучшее…

Но Дэйв не обращает внимания.

— Эй, съедим побольше, и платить не надо будет!

— …место для этого, — договаривает все-таки Бетц.

— Доесть ваши бифштексы? Без проблем.

— Тут есть одна маленькая оговорка. Пятьдесят унций[9], — говорит Бетц.

Дэнни смеется.

— Для меня это пара пустяков.

— Вот этого я и боюсь, — вздыхает она. — Ты знаешь, какого размера бифштекс в пятьдесят унций?

— Остынь, Бетц. — Дэйв имеет право здесь командовать. В конце концов, машину ведет он. — Денег у нас мало, так что их предложение нам кстати.

— Я просто предупреждаю…

— Слушай, — беспечно говорит он, — что с нами может случиться плохого? Если не съедим все, просто заплатим.

— …тебя.

Поздно. Оба парня уже вышли на тротуар.

Пусть Дэйв весь из себя деловой, он не имеет ни малейшего представления о том, на что он согласился и что сейчас будет происходить в «Бонанзараме»: «СЪЕШЬТЕ НАШ БИФШТЕКС ЦЕЛИКОМ И НИЧЕГО НЕ ПЛАТИТЕ».

Он не знает того, что известно Бетц. Дэнни тренируется. Он собирается побить мировой рекорд. Для того чтобы добиться успехов в спорте, которым занимается Дэнни, требуется много времени и способность сосредоточиться, а когда пропала Энни, он сильно переживал. Стоит на один день прервать тренировки, и он потеряет форму. Всем известно, что от тревоги сжимается горло и съеживаются внутренности. Сейчас у него есть шанс восстановить способности. Он запросто съест бифштекс, все пятьдесят унций. Бетц уверена, что Дэнни доест и их бифштексы. Под конец он вспотеет и станет ловить ртом воздух, но сидеть в «Бонанзараме» он будет до конца и все доест, как бы они ни старались его увести и чего бы ни стоила эта победа.

В дверях ресторана Бетц делает последнюю попытку.

— Дэйв, нам на троих вполне хватит одного бифштекса. Я заплачу!

— Остатки попросим завернуть в пакет, — возражает Дэйв. Ах, он ничего не понимает! — Их хватит на несколько дней.

В отчаянии она хватает брата за руку.

— Энни в беде, Дэн. Нам нужно двигаться быстро.

— Да я и успею очень быстро! — Дэнни смотрит на нее, улыбаясь с видом претендента на призовое место. — Без проблем, я мгновенно все съем.

— Остынь, Бетци, — говорит Дэйв. — В крайнем случае мы оплатим счет и уйдем.

— Ты не знаешь, сколько…

Черт возьми, ведь умеет Дэнни точно договорить фразу, начатую сестрой-близняшкой:

— Сколько времени это займет? Не будет никаких проблем. Я работаю на скорость.

Она не успевает остановить его: он уже толкает вращающуюся дверь и бросается внутрь.

А Дэйв, ничего не замечающий Дэйв Берман, подталкивает ее вслед за братом. Когда она пытается продлить его прикосновение — «Он дотронулся до меня!» — он грубовато говорит:

— Давай, Бетци, ты просто тянешь время.

При подготовке к соревнованиям внимание уделяется двум аспектам: развитию выносливости и увеличению объема желудка, так что, хоть они и ищут сестру, предложение «Бонанзарамы» дает Дэнни замечательный шанс отточить свое умение. Времени осталось мало. Месяц назад он прошел полуфинал в Остине, штат Техас, и его успехи позволяют ему надеяться на золотую медаль. Финал состоится в этом году в июле, на Кони-Айленде. Дэнни Аберкромби никогда еще не участвовал в соревнованиях (в его возрасте для этого нужно будет получить письменное разрешение от родителей), но он рассчитывает победить с первой попытки. Если все пойдет по плану, несмотря на то что пришлось отвлечься на поиски сестры, то в полдень, в особенный для него день, Дэнни окажется на платформе для соревнований рядом с остальными претендентами на победу, среди которых будет и сам чемпион мира. Все они великолепные спортсмены, но у Дэнни желудок крепче и настойчивости больше! Уже к вечеру четвертого июля Дэнни Аберкромби установит новый рекорд и станет чемпионом мира. За отведенное время, сидя рядом с чемпионами и обладателями вторых мест со всего света, он, поверьте, съест за один присест больше сосисок в тесте, чем любой другой человек в цивилизованном или нецивилизованном мире.