Японцы в Японии

"ТИХИЕ" ЯПОНКИ

Утро. Из расстеленной на циновках аккуратной постели неслышно, стараясь не потревожить спящего мужа, выскользнуло хрупкое (не то девочка, не то подросток) существо с красиво уложенной прической. Ни один волосок не изменил своего положения, определенного парикмахером два-три дня назад. Заслуга принадлежит твердой подушечке-валику. (Такой валик кладется под шею, и голова как бы провисает, когда женщина ложится спать. Валик не только помогает сохранить прическу, но и предохраняет лицо от преждевременных морщин.)

В доме сыро и холодно. Не зажигая света, женщина неслышно перешла на кухню, взяла термос, наполненный с вечера крутым кипятком. Наскоро плеснув в чашку горячей воды, бросив туда щепотку ароматного зеленого чая, она обхватила неровную поверхность сосуда обеими ладонями. Тепло постепенно разлилось по всему телу. Сделав последний глоток, женщина сполоснула чашку и поставила ее на место, определенное раз и навсегда.

Вернувшись к спальному ложу, она привычным движением опустилась на колени и свернула постель, еще хранившую тепло. Простыня приобрела форму конверта, футон (матрац) с вложенной в него подушечкой превратился в туго свернутый валик. Бесшумный толчок — и в стене открывается глубокая ниша. На полках аккуратно сложенные простыни, белье, стопка мужских сорочек, внизу разноцветным пятном выделяются фу-тоны. Свернутый валик ложится по соседству с другими.

Отвернув пробку в стоящем у входной двери бидоне, женщина стала перекачивать жидкость в керосинки. Две из них напоминали огромные грибы, перевернутые шляпкой вниз, две другие — камин с никелированным отражателем. Щелчок задвижки — и специальное устройство высекает огонь на фитили.

Выровняв пламя, женщина закрыла керосинки и осторожно перенесла их в комнаты. Из-за тонкой раздвижной стенки донеслось мужнино "Оя!" (Э-эй!).

"Хай!" (Да!) — с готовностью отозвалась женщина. Погруженный в собственные мысли, данна-сан [2] поднялся, вставив ноги в услужливо подставленные шлепанцы, и, затянув на бедрах узкий пояс домашнего кимоно, направился в ванную комнату. В это время из спальни успел исчезнуть его футон. Тщательно выглаженный рабочий костюм, без единой складочки белоснежная рубашка уже ждали своего хозяина. Но он сначала направился на кухню, откуда аппетитно потянуло горячим разваристым рисом.

Присев рядом с мужем, женщина услужливо подала ему черную лакированную пиалу с дымящимся рисом, подлила из высокого кувшина-термоса пахучего зеленого чая.

— Данна-сан, — тихо, как бы между прочим, проговорила наконец она. — Вчера… Вы так поздно…

— Да, видишь ли, — не спеша откликнулся муж, — беседа с клиентом затянулась. После ужина уточняли кое-какие детали сделки.

Женщина мгновенно простила мужа: дела есть дела. Пожалуй, ее жизнь сложилась удачно, совсем не так, как у ее матери. И соседки говорят, что ей повезло. Данна-сан посвящает ее в свои дела, а ведь во многих семьях этого не водится. Там жена узнает лишь о продвижении мужа по службе: с сегодняшнего дня ты уже супруга заведующего дэском [3] или заведующего отделом… Иногда соседки узнают об этом раньше, чем она сама.

"Нет, мой муж не такой, — удовлетворенно подумала женщина. — Вот и сегодня я заговорила, и он рассказал о причине задержки. Ничего не поделаешь: работа прежде всего…"

Муж не спеша поднялся из-за стола, развязал пояс домашнего кимоно. Женщина подала рубашку, заботливо расправила воротник.

— Да, это тебе, — уже переступив порог, мужчина протянул конверт с деньгами. Повернувшись, он, не говоря ни слова, толкнул дверь и вышел из дому. Женщина засеменила вслед, придержав рукой калитку, почтительно склонилась в поклоне.

— Иттэрассяй (возвращайтесь), — привычно пропела она.

Но вот фигура мужа в последний раз мелькнула в конце переулка и исчезла. И тотчас лицо женщины неузнаваемо преобразилось — служанку сменила полновластная хозяйка.

Надев шлепанцы из непромокаемой синтетики, облачившись в рабочую юбку, блузку и фартук, женщина проворно убрала со стола грязную посуду и занялась протиркой оконных стекол, уборкой квартиры.

Наведя в доме порядок, женщина спешит обойти соседние лавчонки. Ее скромную фигурку не отличишь от множества точно таких же, толкающихся в эти часы у лавок японской столицы. "Маэкакэ-сугата" — женщина в фартуке. Эти слова стали нарицательными. И, глядя на японских домохозяек, заполняющих улицы в утренние часы, невольно думаешь: неужели это они, до неузнаваемости преображенные национальной одеждой, украшают улицы, парки и скверы праздничного города?!

В последнее время европейская одежда прочно вошла в быт страны, так что в обычные дни, особенно в деловой части города, редко встретишь японку в кимоно. Лишь в особых случаях, во время торжеств и праздников, надевается национальная одежда. И все же я уверен: если японка хочет сохранить присущее ей своеобразное обаяние, она не должна расставаться с кимоно.

Обычно европейцы считают, что кимоно — это своего рода нарядный, художественно выполненный халат с широким поясом и широкими напускными рукавами. В действительности же кимоно представляет собой целую систему одежды, куда входит особое белье, разнообразной формы специальная обувь, различного вида накидки, в зависимости от сезона надеваемые поверх кимоно, а также украшения для прически, специальные сумки, меховые и шелковые шали.

По большим праздникам и прежде всего на Новый год японские семьи в полном составе направляются в храмы. В такие дни кимоно надевают и мужчины. Как правило, это строгое темно-синее кимоно. Если идущий рядом с ним сынишка также одет в кимоно, можно с уверенностью сказать: семья с достатком. Дороговизна привела к тому, что в отношении мальчиков основная часть японцев отступила от традиций, довольствуясь обычным европейским костюмом.

Для японцев кимоно не просто одежда. Это символ нации, нерушимости ее традиций. В кимоно несут грудного ребенка в храм, чтобы окропить там "святой" водой. В три, пять и семь лет наряженных в красочную одежду детей опять приводят в храм, чтобы отблагодарить высшие силы за то, что ребенок жив. И наконец, свадьбы и похороны вновь заставляют японцев надеть кимоно, нарядное или траурное…

Но вернемся к нашей хозяйке. Непрекращающийся рост цен, угроза в любое время лишиться постоянного места работы заставляют каждую японскую семью соблюдать жесткую экономию. И здесь основная роль, конечно, отводится женщине, которая проявляет поистине чудеса таланта. В одной из популярных телепередач рекламировался чудо-кошелек, изобретение изворотливой домохозяйки. Получив от мужа сумму на хозяйственные расходы, женщина спешит разместить ее в кошельке со множеством отделений. На каждом из отделений значится: деньги на рыбу, расходы на рис, на газ, электроэнергию, развлечения семьи. Подходя, например, к зеленщику, хозяйка, заглянув в соответствующее отделение, тут же прикидывает, что на овощах нужно сэкономить, чтобы не выйти из лимита. То же самое и при покупке других товаров.

По-своему остро отреагировало на это японское телевидение в очередной серии популярного (и потому бесконечно продолжающегося) фильма о Сазаэ-сан.

Однажды молодая замужняя женщина Сазаэ-сан и ее союзница свекровь, рассердившись на своих домашних мужчин, которые вечно где-то задерживаются и позволяют себе "безобразно сорить деньгами", в отместку им сами решили кутнуть. Взяв сумки, они с утра отправились погулять по Токио. Нерешительно остановившись у заманчивой рекламы кинотеатра, они, не сговариваясь и почему-то избегая смотреть друг на друга, прошли мимо. (Каждая решила: не стоит, ведь через год-два она сможет посмотреть тот же фильм по телевизору дома бесплатно.) Притомившись к полудню, "загулявшие" женщины чуть было не рискнули зайти в кафе, витрина которого манила красочно выполненными из пластика образцами аппетитных блюд. Однако, со скоростью электронно-вычислительной машины прикинув, какой угрозой кошельку являются не менее красноречивые цены, они с жаром и успехом убедили друг друга, что домашняя пища и калорийнее и вкуснее. Отойдя в сторонку, обе женщины достали из сумок неизменное "о-бэнто" (завтрак, "который всегда с собой") и с удовольствием, утроенным сознанием достигнутой экономии, запили его кока-колой. К вечеру подошли к универмагу. Зазывалы шумно приглашали на очередную обычную распродажу несезонных товаров. И тут, опять не сговариваясь, едва успев пообещать друг другу встретиться у выхода через час-полтора, покупательницы кинулись в гущу толпы Как оказалось, эффект поджидал зрителей в конце фильма. Встретившиеся через час, в высшей степени довольные, свекровь и невестка, одновременно раскрыв сумки, продемонстрировали покупки. Обе приобрели по рабочему ситцевому фартуку…

В последние годы устои японской семьи заколебались. Женщины стали активно участвовать в общественной жизни, среди них есть депутаты парламента, деятели политических партий. На апрель 1976 года число работающих женщин в Японии составляло 19 миллионов 770 тысяч человек. Всего же в этот период работало по найму 52 миллиона 220 тысяч человек, что составляет менее половины населения страны. В 60-х годах, когда на Японских островах развернулась борьба против заключения японо-американского "договора безопасности", ни одна демонстрация не проходила без массового участия женщин. В наши дни японки активно борются против загрязнения окружающей среды. Именно женщины явились организаторами широкого гражданского движения бойкотирования некачественных продуктов питания. Женщинам принадлежит также инициатива в таком важном, широко охватывающем все слои японского общества движении, как борьба за привлечение к активной жизни инвалидов: людей, страдающих от рождения физическими недостатками, потерявших способность двигаться в результате перенесенных заболеваний, и прежде всего после такой страшной и широко распространенной в Японии болезни, как детский паралич.

Основная цель этого движения состоит в том, чтобы устранить психологический барьер между физически здоровыми представителями общества и инвалидами. Вполне естественное стремление матерей разрушить преграду между их физически неполноценными детьми и остальной частью общества, привить такое отношение к инвалидам, при котором они не чувствовали бы ущербности, приняв активные формы гражданского движения, как мне кажется, приобрело огромное общественное значение.

Различные виды общественных движений, в которых все более активное участие принимают японки, способствуют выходу женщины за тесные рамки семейного мирка, выходу из тени, в которой многие века ее старались удержать. Вместе с тем вопросы женского равноправия не сняты с повестки дня.

Несмотря на значительные сдвиги, права женщины в Японии далеко не равны правам мужчины. Основной удел японки по-прежнему быть домохозяйкой.

В результате активной борьбы трудящихся Японии под руководством коммунистической и социалистической партий, Генерального совета профсоюзов Японии в последние годы трудовой народ добился значительных успехов в защите своих прав. Однако эти социальные завоевания почти не коснулись японских женщин. Закон дает им право на труд, на получение бонусов и выходного пособия. Но на практике все эти блага женщины получают в значительно урезанном виде.

Несколько лет я жил в Токио в большом доме, принадлежавшем богатой владелице. На первых шести этажах размещалось торгово-рекламное отделение автомобильной компании "Ниссан", два последних сдавались под жилье. Все восемь этажей ежедневно до блеска надраивались армией "содзи-но оба-сан" — уборщиц, в основном пожилых женщин.

Как-то я разговорился с одной из таких "оба-сан". Она рассказала о том, что ей уже за пятьдесят, но вот пришлось пойти работать. В семье двое детей. Дочь с восемнадцати лет, после окончания средней школы, работает в торговой фирме. Сын, которому шестнадцать, учится в школе. Муж тоже трудится. Но жизнь дорожает, цены растут. Семья постоянно в долгах. Бонусы, которые выдают два раза в год, в основном уходят на их погашение. Три года назад дочь решила выйти замуж. Это и заставило мать вновь пойти работать, так как свадьба в Японии требует больших расходов. Необходимо подготовить подвенечный наряд, купить подарки для многочисленных гостей, обеспечить средства на свадебное путешествие для молодоженов… Три года пришлось копить, экономить буквально на всем. Теперь дочь уже замужем. А жизнь все дорожает. Сын скоро заканчивает школу. Учитель говорит — способный мальчик. Хочется послать его в университет. Нужно опять копить деньги. Ведь учеба даже в государственных вузах стоит недешево.

Женщина продолжала орудовать щеткой, и вдруг в свете неоновых ламп блеснула жемчужина кольца, живо напомнив мне о встречах с другими японками, такими же труженицами, живущими вдалеке от цивилизованного Токио.

Однажды я сел в тихоходный поезд, который доставил меня в небольшой городок Тоба у залива с одноименным названием в префектуре Миэ. По дороге пришлось сделать несколько пересадок, ехать в допотопных составах со старыми паровозами.

Поезд то и дело останавливался, в вагон входили люди с ношей за спиной. Старики и старухи, кряхтя, выносили корзины с ракушками, крабами, мелкой рыбешкой. За окнами мелькали крошечные, разграфленные на квадраты рисовые делянки. На одних дымилась солома, которую жгли после обмолота риса. На других уже зеленели новые побеги.

В вагон вошла пожилая женщина и, пройдя к окну, заняла место напротив меня. Сильно обветренное лицо и руки, а также две туго набитые сумки говорили о том, что моя попутчица из трудовой семьи. Это впечатление не рассеяло и великолепное кольцо с крупной жемчужиной, блеснувшее на загрубелой руке женщины. Вспомнились слова о том, что хуже всего японцы обеспечены жильем, а лучше всего жемчугом, который можно назвать национальным украшением. На вид моей попутчице было лет пятьдесят. Позже выяснилось, что она ровно на десять лет моложе. Мы разговорились. Оказалось, что женщина ездила в промелькнувший за окном город за покупками, а сейчас, как и я, следовала в Тоба, чтобы там пересесть на катер и добраться до острова Тосидзима. На острове она живет с мужем и 13-летним сыном.

Сдержанно отвечая на мои вопросы, женщина рассказала, что ее муж перекупщик рыбы. Население острова Тосидзима в основном живет морским промыслом: одни вылавливают из моря всевозможную живность, другие ее скупают и перепродают оптом следующим перекупщикам, которые торгуют рыбой на рынках, поставляют ее в гостиницы и ресторанчики.

Сын учится в неполной средней школе, единственной на острове. Чтобы продолжить учебу, ему придется ежедневно ездить на катере через залив, тратя на поездку только в один конец почти час. Однако беспокоит другое — молодежь считает, что жизнь на острове слишком скучна. Она не хочет заниматься тем, что делали отцы, деды, прадеды. Парни и девушки только и думают о том, чтобы сбежать в город, устроиться там на работу, забыть о море и острове и вести "цивилизованный" образ жизни.

Моя случайная спутница не против, чтобы ее сын подался в город, пожил иной жизнью, чем его мать. Но материнское чутье подсказывает ей, что в мире чудес не бывает. У семьи есть своя небольшая шхуна — можно работать. Многого эта работа, конечно, не сулит, но зато она не подведет в трудную минуту. Так и матери спокойнее, и сыну рисковать не нужно…

…Город Тоба встретил ясной, но довольно прохладной погодой. Город этот известен тем, что в нем расположен музей жемчуга. В июле 1893 года здесь, на острове Одзима, впервые был получен жемчуг, "посаженный" рукой человека. Музей носит имя Микимото, умершего в 1954 году в 96-летнем возрасте старика, начавшего искусственно выращивать жемчуг, что принесло его семье всемирную известность и баснословные доходы.

"Жемчуг" по-японски называется "синдзю". Сочетание двух иероглифов переводится как "подлинный драгоценный камень". Жемчуг образуется и растет в так называемом жемчужном мешочке раковины, который медленно формируется клетками, обволакивающими попавшее в мантию чужеродное тело — песчинку, паразитирующего клеща и т. п. Цвет жемчуга обычно розовый, белый или желтоватый, иногда черный с серебристым блеском.

Искусственно выращиваемый жемчуг до сих пор производится в одной лишь Японии. Исследовательские работы, ведущиеся в этой области другими странами, не дали пока еще значительных результатов. Успех Японии в большой мере объясняется тем, что жемчужницы акоягай, которые явились базой производства драгоценного камня, водятся лишь вблизи ее берегов.

Ныне Япония занимает первое место в мире по производству жемчуга. Ежегодно оно составляет примерно около 4,5 тысячи килограммов. Производство жемчуга на первый взгляд довольно несложно, однако требует упорного и кропотливого труда. В качестве сырья используется оболочка речных ракушек, которые добываются в США в бассейне реки Миссисипи. Сырье сначала дробится на мелкие квадратики, затем их превращают в горошины различной величины. По две такие горошины вкладывают в жемчуженосные ракушки акоягай, которые в металлических сетках-корзинах погружаются в море. Питаются жемчужницы планктоном. В течение 3–8 лет вложенные внутрь раковины горошины обрастают жемчужной оболочкой. Размеры извлеченных жемчужин зависят от срока и условий выращивания.

Качество и ценность жемчуга определяются по цвету, блеску, форме, отсутствию царапин и выступов на бусинке. Наиболее ценными считаются правильной формы бусины бледно-розового цвета.

Производство на предприятиях Микимото достигло такого размера, что Япония фактически отказалась от добычи природного жемчуга. Природный жемчуг сейчас вылавливается попутно с прочими морскими продуктами и ценится выше искусственно выращиваемого.

На шести заводах Микимото нет постоянных рабочих и служащих. В зависимости от сезона и потребности в основном нанимают женщин, труд которых оплачивается дешево. Ловкие женские пальцы вкладывают в жемчужницы горошины, извлекают их из раковин уже покрытыми жемчужной оболочкой, сортируют жемчуг по качеству и размеру, вставляют бусинки в перстни, запонки и различного рода колье, нанизывают на нитки. Вся эта работа падает в основном на июнь — июль — август и требует большой сосредоточенности и напряжения. Длится она до 10 часов в сутки.

В Японии и по сей день существует профессия ныряльщицы. Есть целые деревни, где все женщины занимаются этим трудом. Молодые девушки, женщины и даже бабушки 60–65 лет ежедневно направляются к морю, неся с собой деревянные лотки. Отплыв от берега, они ныряют в поисках морских продуктов. Все, что удается извлечь, складывается в лотки.

В течение дня женщина-ныряльщица проводит в воде до трех часов. Добыча морских продуктов идет круглый год, не прекращается она даже в зимнее время, когда температура воды снижается до 7—10 градусов.

Чтобы привлечь побольше туристов, в музее Микимото 14 ныряльщиц круглый год демонстрируют свое искусство. Я познакомился с двумя из них. Сэйко Мицуи восемнадцать лет, Химуэко Косоки на год старше. Обе закончили неполную среднюю школу. Выросли в деревнях, где женщины зарабатывают на жизнь добычей морских продуктов при помощи ныряния. Нырять девушки научились с раннего детства. С 12 лет они сопровождали матерей в море, помогая им. Вот уже два года, как они в Тоба. Рабочий день длится восемь часов. Каждая девушка за день пять-шесть раз входит в воду.

— А вот мама, — с гордостью произнесла Сэйко Мицуи, — может находиться под водой до двух минут и считается самой лучшей ныряльщицей в нашей деревне.

Я поинтересовался дальнейшими планами девушек.

— Чтобы учиться дальше, нужно ездить в город. Для этого необходимы средства, нужно где-то жить. А мы уже взрослые, пора обходиться без родителей, своим трудом обеспечивать средства на жизнь.

— Каково ваше самое большое желание, цель вашей жизни? — спросил я.

Обе ответили, что для них важно удержаться на той работе, которую они имеют сейчас. Она дает постоянный заработок, да и о жилье не нужно заботиться — есть общежитие.

— Как вы проводите время после работы?

— Ходим в магазины, стираем халаты для ныряния, по вечерам всей нашей коммуной смотрим телевизор. Вот, пожалуй, и все.

Девушек позвали, и они, вежливо отвесив поклон, порхнули к морю. Ко мне подсела уже немолодая женщина.

— Мне о вас сказали наши девочки, — тихо произнесла она.

Миико Киносита профессиональной ныряльщицей стала с 15-летнего возраста. В музее Микимото трудится уже 17 лет. Лишь в 33 года смогла выйти замуж. Семилетний стаж работы в музее и обещание, что замужество не помешает работе, позволили ей сохранить за собой это место. У Киносита трое детей. Учитывая ее заслуги, начальство после каждых родов предоставляло Киносита отпуск на сорок дней, после этого детей растила их престарелая бабушка. Семья Киносита и сейчас живет в деревне, так что она может видеться с мужем лишь по разрешению начальства два-три раза в неделю. Ее отпускают с условием, что утром она должна вовремя явиться на работу.

Киносита немногим более сорока лет, но выглядит она гораздо старше: нелегкий труд ныряльщицы не красит женщин.

— Хотели бы вы, чтобы ваши дочери продолжили традицию семьи?

— О нет, только не это, — не задумываясь, ответила женщина. — Я не брошу работу до тех пор, пока позволяет здоровье, лишь бы дети могли учиться. Дочек я всячески отговариваю, убеждаю — посмотрите на свою мать! На среднюю школу повышенного типа я обязательно вытяну. Ну а дальше дети уже сами должны будут пробиваться в жизни. Моих сил, наверное, не хватит.

Она водила меня от одного стенда к другому.

— Вот такие розовые бусы я хочу подарить своим девочкам! Пусть не знают они иного жемчуга, кроме выставленного в витринах магазинов…

Мы вернулись в комнаты, где беседовали до этого. В глазах все еще стоял матовый блеск "подлинного драгоценного камня". Я подошел к окну. Видно было, как катер доставил новую партию девушек-ныряльщиц в белых халатах. На смотровых площадках, поеживаясь на ветру, туристы готовили фотоаппараты и кинокамеры.

— Вот видите, — прервала молчание Киносита, — прыгнули в воду…

В токийском парке Синдзюку-гёэн цвела сакура — знаменитая японская вишня. Стройные женские фигурки, одетые в праздничные кимоно, плавно двигались по аллеям и рядом с цветущими деревьями сами казались яркими, причудливыми цветами.

Японская женщина. О ней нередко заходил разговор со знакомыми из Страны восходящего солнца. Мнения были самыми различными, порою резко противоположными, и все же в чем-то они совпадали.

…Если бы меня спросили, какая основная черта японской женщины, то я бы, пожалуй, ответил — самоконтроль. С кем бы ни приходилось беседовать, будь то ныряльщица, уборщица или представительница искусства, литературы, внимание привлекала прежде всего сдержанность, умение выслушать собеседника до конца, не перебивая, какая-то постоянная внутренняя собранность. В первый момент создается впечатление, что японка готова согласиться с любым вашим мнением, лишь бы не задеть вас, не перечить. Но это ложное впечатление быстро рассеивается, когда ваша собеседница начинает спокойно, с достоинством, твердо отстаивать свою точку зрения, собственное мнение.

Что формирует характер, привычки, определяет нравы и поведение современной японской женщины? Безусловно, не в последнюю очередь на это претендуют радио, телевидение, а также многочисленные журналы, предназначенные специально для женщин. Журнал "Дзёсэй дзисин" поместил как-то сто рекомендаций — правил, которые необходимо усвоить каждой девушке, собирающейся поступать на работу. На первый взгляд они могут показаться смешными, но, как бы там ни было, рекомендации проливают свет на положение женщины в японском обществе и на то, какое влияние оказывает общество на нее:

"Не входите в лифт и не выходите из него раньше начальника. Не спрашивайте, зачем вас вызвал начальник, ждите, пока он сам вам об этом скажет. Не ухмыляйтесь, подходя к старшему по службе, ведите себя строго и официально. Если вы опоздали на работу, то честно признайтесь в этом начальнику. Назовите причину опоздания лишь после того, как вас об этом спросят. В обеденный перерыв не уединяйтесь, старайтесь не отрываться от товарищей по работе, будьте в коллективе, не проявляйте высокомерия. В кафе не заказывайте более дорогую пищу, чем ваши сослуживцы. Не считайте, что уход домой после окончания работы ваше законное право, всегда спрашивайте разрешения старшего по службе. За рабочим столом не открывайте сумочку с косметическими принадлежностями. Не одевайтесь пестро в служебное время. В короткой юбке не становитесь на цыпочки. На работе полагайтесь только на себя, не рассчитывайте на помощь коллеги. Не используйте служебный телефон по своим нуждам более трех раз в день. Если берете трубку, то не говорите "алло", а ответьте так, чтобы звонящий понял, куда он попал. Не набирайте телефонный номер карандашом. Объясняя дорогу, не тычьте пальцем, не жестикулируйте. Не заставляйте гостя стоять у двери лифта (это ваше место). Гость должен стоять в глубине кабины. По лестнице идите рядом с гостем или сзади него. Если вы разносите чай, то поставьте поднос с чашками на соседний стол, а затем двумя руками разнесите чашки. Беседуя с мужчиной, не считайте, что женщине все разрешено, что право первенства на стороне женщины. Без надобности не пользуйтесь иностранным языком. В такси не садитесь впереди мужчины. Не проявляйте особого интереса к эротическим темам. Если вам предлагают спиртное, не отказывайтесь, как ослица, ссылаясь на то, что не пьете. Примите предложение, немного отпейте и поставьте рюмку на стол. Не делайте мужчине частых и дорогих подарков. Посещая больного сослуживца, не говорите ему, что компания недовольна его затянувшейся болезнью. Не ухаживайте слишком усердно за больным, иначе окружающие подумают, что вы с ним в близких отношениях. Не передавайте старшему сплетни, которые ходят о нем".

В этих рекомендациях наряду с полезными советами есть просто нелепые и вздорные. Их основной смысл в том, чтобы предупредить желающих получить работу, каких норм поведения необходимо придерживаться на службе. Профессиональные качества — особая статья. Диктуя свои условия, наниматели подчеркивают: производство не школа, ученики им ненужны.

Вообще рекомендаций и наставлений в Японии великое множество. Они получили распространение не только в общественных сферах, но вторглись и в частную жизнь. Регламентируется все — от позы, какую женщина должна принять в том или ином случае, до ее поведения с женихом или супругом. Так, журнал "Янг лэди" под рубрикой "Жена, не становись восьмым несчастьем мужа!" как-то поместил советы для женщин, состоящих в браке, и для тех, кто собирается выйти замуж. Эти рекомендации стали своего рода декларацией в защиту прав мужской части японского общества. По всему видно, что мужчины не на шутку обеспокоены социальными процессами, которые ведут к нарушению привычных и удобных традиций:

"Девушки, не берите на себя инициативу назначения свиданий. Не заказывайте в кафе и ресторанах блюд, которые не любит ваш партнер. Если после помолвки вы получили в подарок кольцо с жемчугом, то не говорите, что ваша старшая сестра получила кольцо с бриллиантом. В беседах с женихом не касайтесь эротических тем. Если вас пригласили в дом жениха, то не говорите его матери — "мама". Без разрешения не входите на кухню и не ведите себя фамильярно с членами его семьи.

Став женой, не оставляйте фрукты и овощи в раковине для мойки. Имея тряпку, не вытирайте стол передником. Не кормите мужа по утрам хлебом и молоком, он хочет горячего риса и калорийной пищи. Не допускайте, чтобы в еду попадали волосы. Если готовите чай, то старайтесь, чтобы он имел запах чая, а не парфюмерии. Не бросайте бумагу в пепельницу. Не звоните мужу на работу. Перед уходом мужа на работу не спрашивайте, когда он возвратится. Нельзя говорить мужу — если пьешь, то пей дома. Не вынуждайте мужа бросить курить или пить, говоря, что на сэкономленные деньги можно что-нибудь купить. Если муж разговаривает с гостем, то не встревайте в разговор. Ваше дело убрать посуду и покинуть комнату…"

Безусловно, подобного рода рекомендации в первую очередь направлены на то, чтобы препятствовать развитию процесса демократизации положения японки в современном обществе. Их авторы откровенно выступают за прежнюю роль женщины в семье, которую она играла всю историю Японии с давних времен эпохи феодальных отношений.

В Японии сейчас популярна пословица: "Чулки стали крепче, а женщины — сильнее". В результате роста общеобразовательного уровня японок женщины все активнее вступают в борьбу за свое равноправие. Еще до недавнего времени наивысшей оценкой женщины в Японии, своего рода кредо были слова: "Хорошая жена, мудрая мать". Японка целиком посвящала себя мужу и детям, была незаметным, тихим существом, которое неизменно находилось в стенах дома, в тени. Но время такой женщины уже проходит.

Если верно, что женщины той или иной национальности таковы, какими хотят их видеть мужчины, то "тихие" японки не должны были бы измениться. В этом смысле характерны слова одного японского журналиста, который вернулся на родину после многолетней работы в Европе:

— Япония меня поразила, так все здесь изменилось. Я буквально с трудом узнавал Токио. Не изменилось лишь одно — японские женщины. Это удивило и в то же время успокоило меня.

И все же японки меняются. Да, меняются и уже одним этим доказывают, что некогда абсолютная власть мужчины над ними уходит в прошлое.