Яростный поход. Танковый ад 1941 года

ГЛАВА 13 «Иду на таран»!

Наступление на Дубно 29 июня захлебнулось кровью и поперхнулось пороховым дымом. Но приказ командования Юго-Западным фронтом был однозначен: нанесение ударов на Млынов, в пятнадцати километрах северо-западнее Дубно силами 9-го, 19-го и 22-го механизированных корпусов 5-й армии. Девятый мехкорпус должен был нанести удар на глубину 40 километров от Клевани до Млынува.[27]

Дивизии были измотаны в боях, лишившись более половины штатного состава пехоты и бронетанковой техники. Практически вся дивизионная артиллерия была потеряна ранее.

Командующий 5-й армией Потапов решился ввести в бой свой последний резерв — 22-й механизированный корпус, ядро которого — 41-я танковая дивизия участвовала в боях до этого лишь эпизодически.

Одновременно боевые порядки танковых подразделений насыщались пехотой, наконец-то подошедшей к району боев.

Подвозились боеприпасы и горючее. Ремонтники пытались вернуть в строй некоторые из тяжелых боевых машин. Но, увы, многие виды ремонта можно выполнить только лишь в условиях стационарных мастерских. Особенно это касалось мощных танков «Клим Ворошилов» и многобашенных «сухопутных крейсеров». Кстати, из восьми Т-35, участвовавших в последней атаке, уцелело только три. Эти машины были чересчур сложными в эксплуатации и в бою. Освоить их и использовать весь боевой потенциал могли только лишь опытные экипажи. Но повозиться пришлось и с другими танками.

После боя танкисты из экипажа лейтенанта Горелова насчитали на бортах башни и корпуса двадцать четыре отметины от немецких снарядов — и ни одной пробоины!

— Вот это танк! — изумился Николай Горелов.

— Да, аппарат что надо… — рассудительно согласился старшина Стеценко. — Командир, надо бы уважить танк…

— Сделаем Степан, Никифорович. Экипаж! Приступить к техобслуживанию танка.

— Есть, командир!

— Танк нужно уважить, тогда и он тебя в бою не подведет, — повторил мудрый старшина.

Перво-наперво танкисты разделись до пояса и банником вычистили пушку. Кайтар Ибрагимов вместе с командиром проверили все механизмы пушки, счистили пороховой нагар и заново смазали движущиеся части орудия. Механик-водитель вместе с заряжающим копались в моторе. Старшина Стеценко негромко, но смачно бранился в выцветшие, пшеничного цвета усы, перебирая механизмы танка.

Их «Клим Ворошилов» — в числе многих других уцелевших. Теперь — в грохоте и лязге, крепком мате ремонтников, в ярких фиолетовых вспышках сварки стальные богатыри земли Русской залечивали раны.

Опаленный огнем, весь во вмятинах от попаданий немецких снарядов, с сорванными бронеплитами экранировки, КВ-1 выглядел словно волкодав после жестокой схватки с волчьей стаей.

Но люди устали так же, как и броневая сталь, которая сохранила их жизни. Нужно было устроить хотя бы небольшой перерыв в боях.

После того как люди позаботились о танках, а тыловики из продслужбы и повара — о солдатах, всех созвали на политзанятие. Оно было по-военному кратким. Комиссар зачитал боевой листок:

— В начале июля 1941 года, в боях в районе города Бельцы, при доставке боеприпасов в свою роту возле небольшого городка ездовой пулеметной роты 389-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта красноармеец Овчаренко Дмитрий Романович был окружен отрядом солдат и офицеров противника численностью около пятидесяти человек. При это противнику удалось обезоружить отважного солдата. Однако красноармеец Овчаренко не растерялся и, выхватив из повозки топор, отрубил допрашивавшему его офицеру голову. А потом бросил в солдат противника три гранаты, уничтожив двадцать одного неприятельского солдата. Остальные в панике разбежались. Затем он догнал второго немецкого офицера и тоже отрубил ему голову. Третьему офицеру удалось сбежать. После чего красноармеец товарищ Овчаренко собрал у убитых документы и карты и вместе с грузом прибыл в роту. Все это произошло возле городка Песец.

Зачитав это, комиссар обратился к собравшимся на поляне возле своих боевых машин танкистам:[28]

— Товарищи! На этом примере мы видим, насколько важно сохранять самообладание перед лицом превосходящего противника и действовать по-суворовски, не числом, а умением. Одному нашему воину, крестьянскому парню из села Овчарово Харьковской губернии удалось обратить в бегство взвод немецких солдат, тех, что совсем недавно прошагали по Франции победным маршем! Пока в наших рядах есть такие бойцы, Рабоче-Крестьянская Красная Армия — непобедима. Обычный пехотинец, вне сомнения, совершил подвиг, проявив не только мужество, но и смекалку.

Но в ваши руки партия вложила самое мощное оружие, выкованное руками всего трудового народа Советского Союза! Вам доверены мощные боевые машины. Так что тоже бейте фашистскую гадину по-суворовски: не числом, а умением! Огнем и маневром уничтожайте оккупантов на нашей, родной земле! У меня все, товарищи.

— Р-разойдись!

Экипажи бегом поспешили к своим боевым машинам — еще раз проверить перед боем надежность работы танковых систем и механизмов, заправку топливом, маслом, загрузку боекомплекта к орудиям и пулеметам. Относись к танку, как к другу, и он никогда тебя не подведет!

Короткая летняя ночь прошла тревожно, люди спали урывками. А наутро экипаж лейтенанта Горелова получил новое задание.

Для обеспечения предстоящего наступления в район Ситно выдвигалась ударная группа в составе танкового батальона и двух батальонов пехоты с артдивизионом 76-миллиметровых противотанковых орудий Ф-22 1-й истребительно-противотанковой бригады Москаленко.

Командовал группой майор Сергей Потапов на могучем КВ-2. Под его началом находились еще два таких бронированных супермонстра, а также десяток средних Т-28 и Т-34. Тяжелые силы были представлены еще и двумя танками КВ-1, в том числе и машиной лейтенанта Николая Горелова.

Боевая колонна выдвинулась еще до рассвета. Фактически это была разведка боем: данные о дислокации сил противника у нашего командования были весьма смутные, так что зачастую приказы командования Юго-Западного фронта запаздывали или, мягко говоря, не соответствовали сложившейся тактической обстановке. Так что довольно сильный «ударный кулак» снова бил вслепую. И снова приходилось рассчитывать на мужество советских воинов, и сколько еще мужества потребуется, не знал в эти горячие летние дни никто. Но многие готовы были пожертвовать жизнью, чтобы остановить врага. Но сколь беспримерным ни было их мужество, все же нужно было управлять войсками, а не вести их на бойню.

— Вот он, Острог, — задумчиво сказал майор Потапов, оглядывая окрестности в бинокль с верхотуры огромной башни «Клима Ворошилова-2».

Если КВ-1 выглядел воплощением бронетанковой мощи СССР, то его «старший брат» — КВ-2 и вовсе казался бронированным механическим динозавром. Это был настоящий монструозный шедевр советского инженерного гения!

Он был первым «потомком» КВ-1. «Клим Ворошилов-2» был вооружен 152-миллиметровой гаубицей М-10, установленной в высокой башне. Танки КВ-2 в боях 1941 года показали, что являются самым мощным и мобильным средством для борьбы с немецкими танками. Лобовую броню «сталинских сверхгигантов» не пробивали снаряды любого немецкого танка, а снаряд КВ-2, стоило ему попасть в любой немецкий танк, — гарантированно его уничтожал. Огонь КВ-2 могли вести только с места, впрочем, как и другие боевые машины.

Но все же изначально целью «Клима Ворошилова-2» были не танки противника, а долговременные огневые точки. КВ-2 создавался как тяжелый штурмовой танк прорыва.

Основное отличие танка КВ-2 заключалось в установке новой башни больших размеров. Общая высота машины достигла более трех метров.

В массивной башне устанавливалась 152-миллиметровая гаубица образца 1938/40 годов М-10Т — танковый вариант полевой гаубицы образца 1938 года М-10. Гаубица М-10Т монтировалась на цапфах в башне и была полностью уравновешена, однако башня с орудием М-10Т уравновешенной не являлась: ее центр масс не располагался на геометрической оси вращения. Как результат, штатный электромотор привода поворота башни даже при небольшом крене машины не справлялся со своей задачей.

Боекомплект орудия составлял тридцать шесть выстрелов раздельного заряжания. Выстрелы — снаряды и метательные заряды в гильзах, укладывались в башне и вдоль обоих бортов боевого отделения. По сравнению с широким ассортиментом боеприпасов 152-миллиметровой полевой гаубицы М-10 штатный боекомплект КВ-2 был ограничен только одним видом боеприпасов — осколочно-фугасной стальной гаубичной гранатой ОФ-530 массой сорок килограммов.

Масса взрывчатого вещества — тротила или амматола составляла от пяти с половиной до семи килограммов. Метательный заряд для стрельбы из танковой гаубицы получался из штатного заряда Ж-536 буксируемой гаубицы М-10, после того как вытаскивали нескольких равновесных пучков пороха. Однако на практике в обстановке хаоса лета 1941 года из-за отчаянного положения с обеспеченностью КВ-2 положенными по штату боеприпасами применялись любые виды 152-миллиметровых гаубичных снарядов, которые только удавалось найти.

Так, например, в командирском КВ-2 и его «напарнике» были загружены и бетонобойные снаряды Г-530, так и осколочные гаубичные гранаты сталистого чугуна О-530А, и зажигательные снаряды, и старые фугасные гранаты, и шрапнель. Но стрельба с полным метательным зарядом запрещалась категорически. Из-за большой отдачи и отката могло заклинить башню, а от сотрясения могли пострадать узлы и агрегаты моторно-трансмиссионной группы танка.

По последней причине стрельба дозволялась только с места, что еще больше повышало уязвимость танка в бою. Бронепробиваемость снаряда составляла 72 миллиметра стали с расстояния в полторы тысячи метров. Однако низкая скорострельность, примерно один выстрел за три минуты, делали этих бронированных гигантов уязвимыми перед многочисленными и маневренными войсками.

Кроме того, немецкие 10,5-сантиметровые гаубицы sFH.18 1918 и 88-миллиметровые зенитные пушки Flak.18 образца 1938 года с высокой начальной скоростью снаряда пробивали даже броню КВ-2, но, разумеется, не лобовую. Да и таких пушек у гитлеровцев было не так много, да и принадлежали зенитные подразделения не Вермахту, а люфтваффе…

Но даже КВ-2 был бессилен перед неизвестностью…

Майор Потапов вылез из башенного люка и по скобам, приваренным к борту башни, спустился на корпус сверхтяжелого танка. А потом уже спрыгнул на землю.

Вернулись разведчики, и слова их спокойствия майору-танкисту не прибавили.

— В Остроге — немецкие танки и самоходки. Эти самые, угловатые, с короткими пушками. А на бортах у них — привидение белое с косой нарисовано, они близко от нас проезжали, хорошо видно было.[29] А еще там на железнодорожных путях — немецкий бронепоезд с тяжелой артиллерией.

— Ясно, — ответил командир ударной группы. — А что с противотанковыми средствами?

— Все в порядке с противотанковыми средствами, — ответил командир разведчиков. — В том смысле, что у фрицев кроме всего есть еще и зенитки, тяжелые — такие даже наши тяжелые танки.

Майор Потапов собрал командиров, и теперь они делали отметки на своих тактических картах. Совещание на опушке леса прошло быстро. Лица молодых командиров были сосредоточенны, они понимали, что у них только один шанс на атаку.

— Лейтенант Горелов!

— Я!

— Берите два средних танка Т-28 и прорывайтесь в направлении железнодорожного вокзала и уничтожьте бронепоезд.

— Есть!

— Всем остальным — атакуем в едином строю. Тяжелые танки — на острие атаки. Средние — с флангов, прикрывают пулеметно-пушечным огнем. Выступаем немедленно. Экипажи — по машинам!

— Есть!

И снова — стальная грохочущая лавина катится вперед, обрушивая на позиции врага град раскаленной стали и свинца!

На стороне советских танкистов — элемент внезапности, и майор Потапов реализует его полностью. Расквартированная в Остроге 11-я танковая дивизия панцерваффе, «Призраки», вместе с частями усиления ждала здесь пополнения боеприпасами и горючим. Поэтому часть танков оказалась разукомплектована. Да и расчеты противотанковых пушек находились в готовности номер два…

Появившиеся из предрассветного тумана тяжелые русские танки просто ошеломили гитлеровцев! Пока они разворачивали орудия, пока заводили моторы танков, КВ, Т-34 и Т-28 успели подойти на дистанцию эффективного огня. За ними шла пехота, укрываясь за броней боевых машин, на ходу стреляли из винтовок и пулеметов.

Группа из гореловского «Клима Ворошилова» и двух средних танков Т-28 по широкой дуге обогнула боевые порядки наступавших. Раздавив по пути среднюю противотанковую пушку Pak-38, КВ-1 углубился в город.

Впереди него шли два средних танка Т-28. Дело в том, что медлительные и недостаточно маневренные КВ-1 сильно разрушали любую дорогу, и за ними уже не могла двигаться более легкая техника, особенно колесные грузовики. Из-за этого КВ-1 всегда ставили в конец колонны. Вот и сейчас за ними тянулась настоящая борозда из вывороченной из земли брусчатки. За танками шел взвод пехоты прикрытия.

Командир «Клима Ворошилова» развернул обзорную панораму. В саду он заметил знакомый угловатый силуэт.

— Механик, короткая! — скомандовал Николай Горелов. — Башнер, вправо пятьдесят — танк противника. Бронебойным — огонь!

— Есть огонь!

Выстрел ударил в борт башни Pz.Kpfw.III, прямо в боковой люк. Проломив легкую преграду, бронебойная болванка врезалась в боеукладку немецкой танковой пушки. Та, естественно, сдетонировала, превратив «Панцер-3» в гигантский костер, а секундой позже — в оплавленные броневые руины. Плоскую башню сорвало взрывом боезапаса, и теперь она валялась метрах в трех от сожженного остова. Рядом — рассыпавшиеся опорные катки и вырванные «с мясом» люки.

— Продолжать движение!

— Командир, впереди вокзал, на путях немецкий бронепоезд, — доложил наводчик.

— Понял. Средние, прием. Выстраиваемся в линию.

От здания вокзала ударил настоящий свинцовый ливень. Часто загрохотали легкие противотанковые пушки немцев. Но что этот огонь для могучих сталинских колоссов?

Pak.35/36 была основной пушкой противотанковых подразделений Вермахта начала Великой Отечественной войны. Она была принята на вооружение немецкой армии в 1934 году, а боевое крещение она получила в Испании. Затем Pak.35/36 с успехом использовалась во время польской кампании против слабо бронированных танкеток и легких танков. Но уже в сражениях с французскими танками с противоснарядным бронированием эти пушки оказались малоэффективными. Ну а в борьбе с советскими танками Т-34 и «Клим Ворошилов» Pak.35/36 были что Моськи против слона. Сами немцы с иронией называли эти орудия «армейскими колотушками» и «дверными молотками».

Но по пехоте эти «колотушки» били исправно.

— Средние — огонь по позициям вражеской артиллерии! — скомандовал лейтенант Горелов. Радиосвязь работала преотвратно, но все же помогала наладить в бою какое-никакое взаимодействие.

Линейные Т-28, снабженные только приемниками, синхронно развернули свои башни с 76-миллиметровыми пушками КТ-28 и влупили залпом шрапнельными снарядами.

Снопы смертоносных свинцовых пуль ударили сверху, выкашивая расчеты противотанковых пушек. Тысячи маленьких смертей пожали свою жатву разом.

А потом стрелки обеих пулеметных башен «причесали» и остатки артиллерийской батареи немцев и пехоты в серых мундирах «фельдграу».

Вообще средние танки Т-28 незаслуженно «ушли в тень» знаменитых «тридцатьчетверок». Для начала войны это были вполне современные танки, оснащенные мощной крупнокалиберной пушкой калибра 76 миллиметров. И это при том, что в межвоенный период конструкторы утверждали, что на танк невозможно установить орудии калибров выше 45 миллиметров.

И это был первый средний танк Страны Советов — и самый мощный в мире в своем классе.

Пушка КТ-28 предназначалась для борьбы с огневыми точками противника и небронированными целями и вполне удовлетворяла возлагавшимся на нее задачам. Однако мощь ее бронебойного снаряда в силу невысокой начальной скорости было весьма низкой. Надо сказать, что откровенная слабость пушки КТ-28 в борьбе с бронированными целями служила источником множества нареканий со стороны военных. Собственно, самими конструкторами танка пушка КТ-28 в качестве основного вооружения рассматривалась как временная мера: впоследствии танки планировалось вооружать 76,2-мм универсальной танковой пушкой ПС-3. Однако по ряду причин ее так и не удалось доработать до приемлемого уровня и запустить в производство.

Боезапас размещался во вращающихся барабанных установках под сиденьями командира и наводчика по шесть снарядов в каждой. Применение вращающейся боеукладки являлась характерной особенностью многобашенных танков Т-28 и Т-35. В боекомплект танков с пушками КТ-28 входили только осколочно-фугасные и шрапнельные снаряды.

В малых башенках устанавливалось по одному пулемету, каждая из которых имела горизонтальный сектор наводки 165°. На танках последних серий на люке наводчика устанавливалась также зенитная турель П-40 с пулеметом «Дегтяревым-танковым». Для стрельбы по воздушным целям он снабжался коллиматорным прицелом. Таким образом, общее количество пулеметов на танке доводилось до пяти.

Магазины для пулеметов главной башни укладывались в стеллажах на бортах корпуса и в кормовой нише. Оригинально была решена укладка магазинов для пулеметов малых башен — по обе стороны от механика-водителя на правом и левом бортах находилось по одному вращающемуся барабану, в каждом из которых было уложено по сорок магазинов к пулеметам.

Двигатель танка был таким же, как и на пятибашенном тяжелом танке Т-35 — V-образный авиационный М-17Т водяного охлаждения мощностью 450 лошадиных сил.

Т-28 отличался тем, что к его корпусу крепился комплект ЗИП: два пятнадцатитонных домкрата, две лопаты, топор, двуручная пила, два лома, специальный стальной брус для снятия катков, буксирные тросы, брезент, запасные катки и запасная каретка нижней подвески. Схема укладки ЗИП существенно различалась в зависимости от года выпуска. На части танков монтировалась специальная решетка для укладки брезента.

И теперь вся эта амуниция здорово спасала от огня противника. Снаряды разносили вдребезги ящики с запчастями и шанцевый инструмент, отчасти спасая броню от повреждений. Это же помогала сделать и экранировка трехбашенных средних танков.

Т-28 отвечали огнем на огонь: их 76-миллиметровые орудия били непрестанно, уничтожая пехоту и пулеметные гнезда гитлеровцев. А пулеметные башни обрушивали на врага настоящую лавину свинца, прижимая серую пехоту Вермахта к земле.

Все же первые средние танки Страны Советов еще могли показать класс!

Первые десять танков поступили во 2-й отдельный танковый полк Резерва Главного Командования Ленинградского военного округа.

Отдельные танковые части РГК вели свое существование с 1924 года. 2-й танковый полк был сформирован в 1929 году. В последующие годы по мере поступления новых танков были сформированы еще четыре танковых полка Резерва Главного Командования: в Смоленске, Киеве, Харькове и Слуцке.

К концу 1935 года они состояли из трех батальонов по три десятка танков в каждом. На их вооружение поступали средние танки Т-28 и тяжелые Т-35. В декабре 1935 года танковые полки были развернуты в отдельные тяжелые танковые бригады.

Тяжелая танковая бригада на танках Т-28 состояла из трех линейных батальонов, учебного батальона, батальона боевого обеспечения и других подразделений. Организация тяжелых танковых бригад была утверждена Наркомом обороны 12 декабря 1935 года. Приказом Наркома обороны от 21 мая 1936 года тяжелые танковые бригады выделили в Резерв Главного Командования. Танковые части и соединения РГК готовились по специально разработанной программе в соответствии с их общим предназначением. Их предусматривалось использовать для качественного усиления стрелковых дивизий и корпусов при прорыве сильно укрепленных позиций противника.[30]

Первыми приняли участие в боевых действиях 4-я и 10-я тяжелые танковые бригады. Они участвовали в «освободительном походе» в Западную Украину, а вернее — в войне против Польши в сентябре 1939 года.

В «зимней войне» трехбашенные средние танки Т-28 использовались в основном для стрельбы прямой наводкой по амбразурам финских дотов. При этом тридцатимиллиметровая броня танка не спасала его от огня вражеской противотанковой артиллерии. Это и привело к довольно большим потерям. Именно по результатам этих боев появилась модификация экранированного танка — Т-28Э.

С началом формирования механизированных корпусов, в марте 1940 года, автобронетанковые войска Красной Армии стали переходить от бригадной организации к дивизионной. В это время были расформированы все танковые бригады, в том числе и тяжелые, а их танками укомплектовывались вновь создаваемые соединения. Так, например, на 22 июня 1941 года семьдесят пять танков Т-28 имелось в составе 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, еще пятьдесят одной машиной располагала 10-я танковая дивизия 15-го мехкорпуса. Эти мехкорпуса входили в состав Киевского Особого военного округа.

Пятнадцатого июля 1941 года 16-й механизированный корпус получил приказ командующего Юго-Западным фронтом нанести удар по фашистским войскам из района Казатина на Житомир. В этом ударе принимал участие и 29-й танковый полк 15-й танковой дивизии, в составе которого в числе прочих имелись и Т-28.

Во время контратаки на деревню Семеновку под Бердичевым взвод Т-28 под командованием младшего лейтенанта Василия Сумцова поджег три немецких танка, раздавил два противотанковых орудия, миномет, семь автомашин, расстрелял до сотни гитлеровцев.[31]

А севернее примерно в это же самое время произошел совершенно уникальный случай, героем которого стал трехбашенный средний танк Т-28. Двадцать девятого июня 1941 года немецкие войска уже заняли Минск и чувствовали полновластными хозяевами столицы Советской Белоруссии. Но совершенно неожиданно в город ворвался советский танк! Это был все тот же трехбашенный Т-28. Командовал им майор танковых войск Васечкин. Вместе с ним сражались механик-водитель старшина Дмитрий Малько и трое курсантов.

На предельной скорости Т-28 промчался по улицам Минска, давя гусеницами вражеских солдат, тараня тягачи и автомобили. Экипаж блестяще воспользовался фактором внезапности. Тараня вражеские грузовики, давя немецкую пехоту в кровавую кашу, уничтожая противника огнем пушки и пулеметов, советский танк вершил суровое правосудие на улицах Минска. Отважный экипаж Т-28 уничтожил группу немецких солдат и грузовик на улице Ворошилова, колонну мотоциклистов на улице Ульянова. Передавил, уничтожил и рассеял пехоту и технику противника на улице Янки Купалы и в парке имени Горького. Мощная 76-миллиметровая пушка и четыре пулемета создавали вокруг танка сплошную завесу огня. В условиях плотной городской застройки это качество трехбашенного танка оказалось решающим. Фактически Т-28 со своим вооружением на несколько десятилетий предвосхитил систему «хантер-киллер» современных танков!

Истратив боеприпасы, танк стал выходить из города и был остановлен только на восточной окраине Минска огнем противотанковой батареи. Майор Васечкин погиб, уже выбравшись из горящей машины. Водитель — старшина Дмитрий Малько, сумел покинуть танк и пробраться через линию фронта к своим. После войны за этот бой он был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Командир пулеметной башни № 3 курсант Николай Педан попал в плен и был освобожден только в 1945 году. Заряжающий курсант Федор Наумов был местными женщинами спрятан в подполе, после чего пробрался к партизанам. Последний курсант из экипажа — Александр Рачицкий пропал без вести…

Однако несмотря на мужество и героизм танкистов, участь большинства Т-28 в первые дни войны мало чем отличалась от участи другой техники, состоявшей на вооружении войск приграничных округов. Практически все Т-28, танки новых типов, были потеряны в первые два месяца войны от поломок и боевых повреждений.

Ну а сейчас в охваченном огнем Остроге средние танки Т-28 воевали на улицах города. Их пулеметы не подпускали вражескую пехоту и не давали возможности вести прицельный огонь расчетам противотанковых пушек. Маневрируя, своим сосредоточенным огнем они прикрывали «Клим Ворошилов-1» лейтенанта Горелова.

Николай охрип уже, выкрикивая команды в ларингофон танкошлема и оглох от постоянного грохота танковой пушки и прилетающих в броню ответных снарядов. Но его экипаж продолжал яростно сражаться.

На КВ-1 вышли сразу два угловатых серых Pz.Kpfw.III Ausf.G с 50-миллиметровыми пушками. Одиннадцатая танковая дивизия — намалеванные белым «призраки» с мечами зловеще ухмылялись с бортов немецких танков, не предвещая ничего хорошего.

— Это мы еще посмотрим! Сто немытых вам за шиворот! — зло выругался Горелов и пнул сидящего ниже механика водителя: — Короткая! Башнер, бронебойным — огонь!

— Есть огонь! — отозвался меткий «сын степей», — уши заложило от грохота орудия Л-11, несмотря на наушники танкошлема.

Танки разделяло метров двести, и в обзорную панораму Николай увидел, как его 76-миллиметровая болванка влупила прямо в бронированную маску короткоствольной пушки, заклинив ее!

Но тут и в ответ прилетело со второго «панцера»! По броне башни словно ударило гигантской кувалдой. У Николая Горелова все поплыло перед глазами, уши забило как будто ватой, но лейтенант взял себя в руки.

Могучий «Клим Ворошилов» практически не пробивался из немецких танковых пушек: немецкий 50-миллиметровый подкалиберный снаряд танковой пушки KwK 39 L/42 пробивал борт КВ с дистанции триста метров, а лоб корпуса — только с дистанции в сорок метров. И то — если очень сильно повезет.

Противотанковая артиллерия также была малоэффективна: так, бронебойный снаряд 50-миллиметровой противотанковой пушки Pak-38 позволял поражать «Клим Ворошилов» на дистанции только меньше пятисот метров, да и то — в благоприятных условиях.

Но удары снарядов, да еще и практически в упор, все же были ощутимы, особенно для экипажа. Наводчик Кайтар Ибрагимов невольно оперся рукой о бронированную стенку башни, чтобы сохранить равновесие. И в это время как раз пришелся удар немецкого снаряда! Казах вскрикнул и прижал раненую руку — она на глазах распухала! Обычно спокойное восточное лицо «сына степей» исказила гримаса боли. Ибрагимов сполз со своего сиденья на пол боевого отделения, скорчившись от боли и неслышно вопя в реве двигателя и грохоте выстрелов.

Заряжающий очумело тряс головой — и ему досталось. Из носа текла кровь.

«Клим Ворошилов» снова содрогнулся от удара немецкого снаряда. Не выдержав сотрясения, заглох мотор, остановилось пламенное сердце сталинского богатыря.

Снизу, из отделения управления, раздался забористый мат старшины Стеценко, пытавшегося завести дизель. Пуск двигателя на КВ-1 обеспечивался стартером СТ-700 мощностью пятнадцать лошадиных сил или сжатым воздухом из двух резервуаров емкостью пять литров каждый. Они размещались в боевом отделении машины. Но пока вся эта машинерия помогала мало.

Вот черт, как же не вовремя он заглох, да еще вдобавок контузило башнера и заряжающего! Жизнь всего экипажа повисла на волоске.

— Мужики! Все живы?

— Живы-живы… — отозвался механик-водитель старшина Стеценко.

Сейчас немцы прицелятся точнее и раздолбают «Клима Ворошилова»! Ну, не бывать этому!

Мешкать было нельзя. Лейтенант Горелов выхватил из боеукладки унитар с серым остроконечным бронебойным снарядом и вогнал в казенник орудия. Рывком закрыл затвор и приник к прицелу, наводя башню на цель. Уточнил вертикальную наводку и грохнул бронебойным прямо под скос башни гитлеровского «панцера»!

Тот стоял примерно в три четверти к «Климу Ворошилову» и тоже развернул свою плоскую башню с высоким кругляшом командирской башенки.

Советский бронебойный снаряд попал в «скулу» — переднюю треть башни сразу за бронемаской 50-миллиметровой короткоствольной пушки. От прямого попадания вражеский танк содрогнулся.

А в душной от пороховой гари башне Николай Горелов нашаривал очередной бронебойный снаряд. Цикл автоматики танковой пушки отработал — затвор открылся сам, выбросив дымящуюся гильзу. Новый унитар скрылся в казеннике, захлопнулся затвор орудия.

В этот раз Горелов взял чуть пониже, целясь в лобовой лист корпуса «Панцера-III». Выстрел! Удар болванки приходится на угол коробки квадратного корпуса Pz.Kpfw.III Ausf.G. Бронебойный 76-миллиметровый снаряд раскалывает броневые листы немецкого танка! Тот замирает, опустив короткий хобот 50-миллиметровой пушки KwK 39 L/42.

Немецкие танкисты попытались выбраться из подбитых машин, но Горелов накрывает их осколочно-фугасным выстрелом. Смертоносные когти иззубренных каленых осколков разрывают их тела.

Оба немецких танка застывают дымящимися надгробиями, а «Клим Ворошилов» продолжает свое беспощадное путешествие. У орудия — лейтенант Горелов: он теперь и командир, и наводчик. Иван Лаптев вроде бы оклемался и уже держит снаряд наготове, чтобы дослать его в казенник танковой пушки. А вот Кайтару Ибрагимову совсем плохо: видать, руку переломало от резкого сотрясения брони при ударе.

Горелов развернул башню, в поле зрения попал длинный ствол 88-миллиметровой зенитки. Сердце у лейтенанта похолодело: ну все, сейчас она нас разделает под орех!..

После поражения Германии в Первой мировой войне Версальский договор запрещал немцам иметь зенитную артиллерию, а все имевшиеся зенитные орудия подлежали уничтожению. Однако уже в двадцатых годах немецкие инженеры вновь занялись разработкой подобного вооружения. Работы велись тайно в Германии, а также в других европейских странах. В целях секретности новые полевые и зенитные орудия, изготовленные на рубеже двадцатых и тридцатых годов, получили обозначение «образца 1918 года», как будто были созданы еще в период прошедшей войны. Таким образом, разработанная в 1931 году фирмой Круппа 88-мм зенитная пушка именовалась «88-миллиметровое зенитное орудие образца 1918 года».

Первые образцы пушки Flak.18 были построены в Эссене, а боевое крещение новая зенитная артсистема получила в Испании. Там она применялась не только против воздушных целей, но и против танков. Поэтому на орудия стали монтировать бронещит.

Полуавтоматический клиновой затвор обеспечивал скорострельность до двадцати выстрелов в минуту. Противооткатные устройства включали в себя гидравлический тормоз отката и гидропневматический накатник. Основанием лафета служила крестовина, у которой боковые станины при переходе в походное положение поднимались вверх, а продольная балка играла роль повозки.

Зенитка калибра «восемь-восемь» была смертельно опасна для всех танков, особенно — в начале войны.

Но внезапно на позициях зенитчиков люфтваффе поднялся гигантский фонтан взрыва. Это КВ-2 прикрыл из своей шестидюймовой гаубицы своего «младшего брата». Два этих стальных динозавра методично превращали в пыль станционные строения. Взрывы мощных 152-миллиметровых снарядов в зимней войне с Финляндией обрушивали бетонные доты с толстыми стенами! А тут были всего лишь кирпичные постройки. И они осыпались грудами битого кирпича и щебня. Выжить в этом аду было просто невозможно.

Снова взревел могучий дизель В-2, забились в бешеном галопе полтысячи огненных коней.

— Порядок, командир! Завелись!

— Вперед, старшина! Раздавим фашистскую гадину!

А на железнодорожных путях немецкий бронепоезд «Panzer Zug» вел огонь из французских полевых 105-миллиметровых гаубиц, размещенных на железнодорожных платформах. Трофейные орудия размещались на специальных поворотных станинах и могли вести круговой обстрел. Причем направление обстрела зависело только от устойчивости всего бронепоезда. Это была импровизация, но импровизация исключительно удачная. Наличие артиллерии, которая может вести огонь с закрытых позиций, делала бронепоезд опасным противником. Пушки били по наступающим танкам майора Потапова и рассеивали пехоту. Нужно было во что бы то ни стало уничтожить мощный бронированный состав.

И вот навстречу железнодорожному бронированному монстру выполз монстр гусеничный, который броней и боевыми качествами даже превосходил стальную сколопендру с крестами на бортах, ощерившуюся смертоносными жвалами орудий и жалами пулеметов.

«Клим Ворошилов» сразу же открыл огонь по немецкому бронепоезду, его поддержал один из средних танков.

Но листы брони на вагонах и бронеплощадках устанавливались под углом. Это увеличивало вероятность рикошета и усиливало защиту железнодорожного экипажа.

Лейтенант Горелов приник к прицелу, оглядывая могучего противника.

Это был «гибридный» бронепоезд с чешскими бронеплощадками, вооруженными вращающимися башнями от легких танков Pz.38(t). Башни сохраняли стандартный комплект вооружения из 37-миллиметровой пушки и спаренного пулемета. В середине вагонов в специальных казематах устанавливались 47-миллиметровые противотанковые орудия — тоже трофейные. Дополнительно бронеплощадки вооружались пулеметами и автоматическими 37-миллиметровыми пушками Гочкиса.

Для усиления зенитного вооружения в состав бронепоезда включили бронеплощадки с 20-миллиметровыми зенитными автоматами и одной спаренной 37-миллиметровой зенитной пушкой.

На обычных железнодорожных платформах, прикрытых с бортов листами брони, стояли легкие танки Pz.Kpfw.II Ausf.F и чешские Pz.38(t). Это делалось для увеличения боевой гибкости бронепоезда. В случае повреждения железнодорожного полотна танки могли действовать автономно, прикрывая бронепоезд. Здесь немцы позаимствовали опыт поляков, которые проводили подобные опыты еще в 1920 году.

— Вот черт! — выругался сквозь зубы советский танкист.

Сражаться в одиночку с целым взводом танков на железнодорожном ходу было все же очень тяжело.

Башни бронеплощадок с танковыми пушками развернулись в сторону «Клима Ворошилова» и трехбашенного Т-28. Немцы ударили из всего, что у них было — вокруг советских машин заплясали фонтаны взрывов.

— Маневрируй!

КВ-1 сорвался с места и закружился в смертоносном танце. Механик-водитель Степан Никифорович Стеценко был виртуозом в своем деле. Он перебрасывал передачи, ворочал рычагами фрикционов, выжимая из многотонной машины даже сверх того, что было в ней заложено инженерами и конструкторами. «Клим Ворошилов» рыл широкими гусеницами землю, рычал натруженным дизелем и блестяще, по-другому и не скажешь, уходил от огня противника.

А вот прикрывающему КВ-1 среднему танку не повезло. Трофейные гаубицы ударили по нему в упор вместе с башенными артиллерийскими установками. Трехбашенный средний танк получил несколько попаданий в корму, моторно-трансмиссионное отделение. Правая пулеметная башня Т-28 была уничтожена полностью, а в борту главной башни появилась пробоина с рваными краями, словно рваная рана. Броня советского танка не выдержала. Даже 37-миллиметровые чешские пушки в башенных установках бронепоезда были опасны на малой дистанции. А фугасные снаряды 105-миллиметровых французских гаубиц, бьющих прямой наводкой, сбивали прицелы и расшатывали броневые плиты. Один из снарядов взорвался возле гусеницы Т-28. Стальные пальцы, скрепляющие траки, не выдержали, и стальная лента рассыпалась. Пытавшийся маневрировать танк был окончательно обездвижен. И тут же немецкие артиллеристы накрыли многобашенный советский танк залпом прямой наводкой. Т-28 скрылся в черных дымно-огненных фонтанах. И вдруг грянул чудовищный взрыв: броня раскололась, выпуская на волю клокочущее яростное пламя, орудийную башню сорвало с погона и отшвырнуло прочь со страшной силой.

Оглушающий грохот взрыва был слышен даже сквозь толстую броню КВ-1 и рев дизеля. Развернув башню, Николай Горелов увидел лиши опаленные дымящиеся руины брони на месте трехбашенного советского танка.

Огневая мощь бронепоезда была исключительно высокой как при поддержке своих войск, так и в непосредственной атаке против бронированных сил противника. Но гитлеровское военное руководство использовало свои бронепоезда в основном только во втором эшелоне и в тылу для защиты железнодорожных путей от партизан.

Первым бронепоездом, начавшим боевые действия во Второй мировой войне, стал германский бронепоезд «Panzer Zug № 3». Этот состав был построен еще в начале 30-х годов как «грузовой защищенный поезд». В августе 1939 года он снял «овечью шкуру», показав клыки орудий и пулеметов. «Грузовой защищенный поезд» был переоборудован в бронепоезд, дополнительно получив в состав трофейную чехословацкую артиллерийскую площадку.

А к моменту нападения Германии на Советский Союз в Вермахте имелось уже четырнадцать бронепоездов — номерных «Panzer Zug». Немецкое командование придавало «железнодорожным крепостям» большое значение. За один только предвоенный год их количество увеличилось в два раза. Большинство бронепоездов было сосредоточена на Востоке.

Германское командование после начала войны с Советским Союзом столкнулось с проблемой, доставившей много хлопот железнодорожным войскам. Дело в том, что в Европе железнодорожные пути были с шириной колеи в 1435 миллиметров, а в СССР была принята колея шириной 1524 миллиметров. Для использования немецкого подвижного состава требовалось или заменять колесные тележки, или перешивать железнодорожное полотно под европейские стандарты.

Но и с этим немцы справлялись весьма оперативно и с присущим им порядком в организации дел.

А кроме того, на заключительном этапе планирования операции «Барбаросса» весной 1941 года встал вопрос о необходимости постройки бронепоездов с широкой, русской колеей. Естественно, планировались к использованию в России бронепоезда нормальной европейской колеи, но возможность их немедленного применения без предварительной перешивки путей с широких на европейские исключалась. Было принято решение сосредоточить усилия на постройке «бронепоездов 1941 года». Началась постройка пяти таких поездов. В состав включили две контрольных платформы, три бронеплатформы с танками и паровоз серии «57», переделанный на колею 1524 миллиметров. Впоследствии было принято решение об обязательном включении в состав бронепоездов платформ с низкими бронестенками, в которых имелись бы амбразуры.

Немцы также широко использовали и трофейные чешские и, особенно, польские бронеплощадки, а также бронированные локомотивы для формирования своих бронепоездов.

С первых же дней нападения Германии на Советский Союз немецкие бронепоезда вступили в бой.

Однако германское командование стало использовать бронепоезда на вторых ролях — в основном для охраны железных дорог, отведя с линии фронта в тыловые районы. И тому были серьезные причины, главная из которых — авиация. Несмотря на то, что в состав современных сороковым годам бронепоездов входили уже зенитные бронеплатформы с пулеметами и скорострельными пушками, лишенные маневренности, стесненные колеями составы становились легкой добычей крылатых стальных хищников.

А вот охрана железнодорожных путей и станций с каждым днем становилась все актуальнее для немцев, поскольку в их тылу действовали многочисленные группы советских войск, попавших в окружение и пытающиеся пробиться к своим. Объектом их нападений часто становились грузовые эшелоны, двигавшиеся к фронту, к тому же они перебирались через железнодорожные пути, становясь добычей для немецких бронепоездов.

В начале Великой Отечественной войны в руки германской армии попало немало трофеев, в том числе и бронепоезда. И тут завоевателей ждало разочарование: выяснилось, что оригинальные германские бронепоезда были просто примитивными по сравнению с советскими аналогами и совершенно не годились для использования в условиях суровой зимы. Полностью закрытые броневагоны советского образца обеспечивали экипажам бронепоездов несоизмеримо более высокий уровень защищенности в бою и комфорта в быту. И гитлеровцы по достоинству оценили это, используя трофейную технику. В состав немецких бронепоездов включаются как пехотные, так и артиллерийские броневагоны. Нередко германские паровозы в составе бронепоездов заменялись советскими серии «Ов» — «Овечки». Гитлеровцами использовались и полностью «советские» бронепоезда.

Но все это будет позже, а пока германские бронепоезда активно поддерживали стремительные танковые прорывы панцерваффе и помогали сломить отчаянно смелое и яростное сопротивление советских войск.

Николай Горелов всадил уже несколько бронебойных и осколочно-фугасных снарядов в бронированную громаду. Одна из орудийных башен с 37-миллиметровой пушкой была разбита. Другую заклинило. Пулеметный огонь был уже не таким сильным, да он и не мог доставить КВ-1 никаких неприятностей.

Но сцепка двух бронированных, похожих на гробы локомотивов, уже развела пары, и ударный эшелон тронулся с места. Так что снаряды советского тяжелого танка лишь разворотили контрольную платформу на конце состава и пехотный броневагон. Но экипажу «Panzer Zug» удалось отцепить поврежденные вагоны, и теперь весь бронепоезд мог маневрировать — неуклюже, не на полной скорости, но все же это лучше, чем представлять из себя статичную цель.

К тому же немецких железнодорожников спасало то, что пока не было доступно солдатам панцерваффе, и то, что русские блестяще внедрили в своих новых танках, — рациональные углы наклона броневых листов. К 1941 немецкие конструкторы только подходили к этому принципу.

Но все же, несмотря на наклонную броню и общие размеры железнодорожного состава, «Panzer Zug» уже сильно пострадал от огня «Клима Ворошилова». Рваные пробоины испещрили его бронированные бока. Несколько казематов с 47-миллиметровыми противотанковыми пушками «4.7-cm KPUV vz.38» были разбиты. Поврежденные вагоны сильно тормозили движение бронированного левиафана.

С зенитной бронеплатформы, яростно заливаясь, лаял четырехствольный зенитный автомат. Скорострельные 20-миллиметровые пушки Flak.38 появились на фронте в 1940 году, и в том же году была создана счетверенная установка на их базе. Она зарекомендовала себя не только как эффективное зенитное средство, но и как мощное оружие для борьбы с пехотой и небронированной техникой.

Светящиеся трассеры счетверенной зенитной пушки впивались в толстую броню советского танка и выбивали из нее искры рикошетов. Смотрелось все это эффектно, да вот толку не было никакого. Николай Горелов даже не стал тратить на зенитчиков снаряд — просто «причесал» пушку длинной очередью из спаренного пулемета. Ответные искры рикошетов прошлись по немецкой «скорострелке» и нашли-таки брешь в бронещите. Коротко вскрикнув, с окровавленным лицом завалился наводчик, а потом и еще двое зенитчиков повалились на рифленый металлический пол бронеплощадки, усыпанной стреляными гильзами 20-миллиметровых унитаров.

Николай Горелов зарядил пушку и навел перекрестье прицела прямо на жирный черный крест в ярко-белой окантовке на фоне серо-зеленых камуфляжных пятен. «Хорошая метка, промахнуться трудно», — зло усмехнулся лейтенант-танкист. Он нажал на электроспуск, и орудие отозвалось знакомым грохотом и отдачей. Башню заволокло сизым кислым дымом сгоревшего пороха. В прицеле мелькнула дымно-огненная вспышка разрыва. Еще одна орудийная башня вражеского бронепоезда превратилась в обгорелые руины. Конструкции на основе трофейных чешских башен от танков LT-5L и Pz.38(t) имели одну неприятную для находящегося внутри них экипажа: при сильных ударах заклепки, соединяющие бронелисты, отлетали вместе с кусками с внутренней стороны брони. Такая «шрапнель» ранила и калечила солдат. Так что разрыв фугасного снаряда КВ-1 для экипажа данного броневагона имел весьма печальные последствия.

— Получите, гады! — Горелов вытащил из боеукладки очередной снаряд, на этот раз — бронебойный.

В башню «Клима Ворошилова» снова ударило. Горелов выронил унитар на дно боевого отделения.

— Вот черт! — искать снаряд в кромешной тьме на рифленом металлическом полу было некогда, и Горелов полез в боеукладку. Клацнул затвор танковой пушки, принимая нового посланца смерти, сделанного на Путиловском заводе.

Танкист довернул башню, разглядывая новую цель.

Возле бронепоезда стоял немецкий танк из состава бронепоезда. Видимо, ему повезло больше, чем чешскому Pz.38(t), которого лейтенант Горелов раздолбал в первые же минуты боя с бронепоездом еще на бронеплатформе. Немецкому же «панцеру» каким-то чудом удалось съехать с бронеплатформы.

Это был легкий Pz.Kpfw.II Ausf.F — самая лучшая модификация «двоек» за всю войну. Главное достоинство этих танков, по сравнению с предыдущими образцами, было в усиленной броневой защите. Лобовая часть корпуса выполнялась из 35-миллиметрового наклонного бронелиста с 13о к вертикали. Командирская башенка на крыше башни имела восемь перископов для обзора. Однако вооружение его оставалось прежним: 20-миллиметровая скорострельная пушка и пулемет. Так что по сравнению с КВ-1 эта «продвинутая модернизация» выглядела по меньшей мере смешно. Хотя да, некорректно сравнивать танки различного класса и назначения. Ну что ж, тем хуже для немцев: «Vae victus»![32]

Два попадания подряд превратили его в дымящийся памятник мировому пацифизму, хотя в ту историческую эпоху люди были чужды подобных глупостей.

Следом взлетели на воздух от прямого попадания осколочно-фугасных снарядов две гаубицы на железнодорожных платформах. Трофейные орудия разлетелись в огненных вихрях взрывов на искореженные обломки. В разные стороны посыпались куски броневых щитов, исковерканные стволы, оторванные колеса и станины лафетов… Больше они не будут стрелять по советским танкам и пехоте!

Лейтенант Горелов снова потянулся к боеукладке, но руки нашарили лишь пустоту — в бою экипаж «Клима Ворошилова» израсходовал весь немалый боекомплект.

— Вот черт! — снова выругался Николай Горелов.

А между тем состав медленно, но верно набирал ход. Из-под колес бронированных локомотивов вырывались струи пара. Бронепаровозы чадили черным дымом, раскручивая шатуны.

Еще немного, и бронепоезд, хоть и изрядно побитый, все же уйдет. И снова будет сеять смерть.

И Николай Горелов снова произнес ту самую фразу:

— Не бывать этому!

Снарядов к орудию не осталось, но наставления предписывали уничтожать противника «огнем и маневром». Это и хотел сделать лейтенант Горелов.

— Старшина, полный вперед! Выжми из этой железяки все, на что она способна, и немного еще сверх того! Мы идем на таран!

Лейтенант Николай Горелов решил использовать последний довод в танковом бою. Принято считать, что таран — прерогатива летчиков. Однако немало танкистов тоже использовало этот тактический прием мужества.

Одним из первых его совершил экипаж лейтенанта Гудзя. Это случилось 22 июня 1941 года в восьми километрах от Яворова. Тяжелый танк «Клим Ворошилов» таранил несколько немецких танков Pz.Kpfw.III и штабной бронетранспортер.

Нередко, чтобы выполнить боевую задачу, экипажи советских танков намеренно шли на таран. Случалось это обычно при плохой видимости, когда трудно или совсем уж невозможно вести прицельный огонь из пушки: в туман, снег или ночью.

Особенно эффективными были тараны вражеских колонн бронетехники и грузовиков. Краснозвездные танки внезапно врывались в середину колонн и ударами корпуса крушили врага, уничтожая все на своем пути и вгоняя в панику и дикий ужас гитлеровцев. Такой вид таранов — одна из вершин мужества и мастерства танкистов.

Например, Герой Советского Союза капитан Богачев из 43-й танковой дивизии совершил танковый таран под Дубно 26 июня 1941 года.

Той же ночью, 26 июня 1941 года под Дубно на ночной таран пошли танкисты 43-го отдельного разведывательного батальона. Колонна одного из полков противника, вооруженного танками Pz.II и Pz.III, остановилась для заправки горючим. После того как спустилась непроглядная украинская ночь, танки капитана Архипова ударили залпами из пушек, а потом с ходу ворвались в колонну легких немецких танков. Гитлеровские танкисты понесли значительные потери, легкие боевые машины противника не могли противостоять «тридцатьчетверкам» и КВ-1. Воспользовавшись паникой и неразберихой, советские солдаты захватили много пленных.

Танки, врываясь на вражеские огневые позиции, таранили артиллерийские батареи и другую боевую технику. При невозможности обхода или для выигрыша времени советские танкисты успешно таранили и прорывали мощные немецкие укрепления. Особенно — в уличных боях.

Результативность советских танковых таранов во многом зависела от подготовки командиров танков и механиков-водителей. Чтобы совершить мощный и эффективный удар, да еще и сберечь после этого танк и экипаж, от них требовались высочайшее мастерство и недюжинное мужество. Танковые тараны совершались преимущественно опытными танкистами, уверенными в боевых и технических возможностях боевых машин и готовыми до конца исполнить свой воинский долг.

Наибольшее число таранов совершено экипажами танков КВ и Т-34. Это и понятно: обладая значительной массой, скоростью и мощной, качественной броней, эти грозные боевые машины крушили врага мощными ударами бронированного корпуса. Гитлеровские танки, бронетранспортеры, штурмовые орудия и другие бронированные машины не могли устоять перед многотонными махинами новейших на тот момент советских танков. Кроме того, большую роль играл и психологический фактор. Немецкие асы панцерваффе, привыкшие воевать расчетливо, сталкивались с яростью и непредсказуемостью русских. Иногда экипаж советского танка, используя последнюю возможность для уничтожения врага, совершал «огненный таран» в объятой пламенем машине!

Известны случаи, когда одним экипажем было совершено несколько танковых таранов. При обороне Москвы в ноябре 1941 года четыре тарана совершил экипаж танка КВ-1 Героя Советского Союза танкиста Босова.

Двенадцатого июля 1941 года механик-водитель другого «Клима Ворошилова» — Николай Томашевич, в одном бою, выручая попавшего в беду под Лугой танк командира оперативной группы подполковника Вязникова, трижды таранил врага.

Также трижды таранил врага Иван Рогозин под городом Кривой Рог, дважды — экипажи танков лейтенанта Ивана Бутенко и старшего лейтенанта Павла Захарченко.

Позже, во время рейда на Калинин 17–18 октября 1941 года машина со строевым номером «4» из 21-й танковой бригады таранила немецкую самоходку StuG-III лейтенанта Тачински с 660-й батареи штурмовых орудий.

Таран был настолько популярен в войсках, что в ряде танковых частей на фронте, да и в некоторых училищах во время войны этому специально учили экипажи, и в особенности — механиков-водителей. И это было правильно. В результате таранов экипажи иногда выходили победителями в самых сложных условиях на поле боя и наносили врагу невосполнимый урон.

Воспользовался им и Николай Горелов.

— Механик, вперед. Старшина, правь на бронепаровозы, нужно лишить бронепоезд хода! Экипажу — приготовиться к столкновению!

На полу боевого отделения контуженный заряжающий Иван Лаптев поддержал теряющего сознание Кайтара Ибрагимова.

Лейтенант развернул массивную башню стволом назад и постарался максимально крепко «заклиниться» между казенником пушки и броневым бортом башни. Старшина Стеценко вцепился мертвой хваткой в рычаги фрикционов. Он не видел сейчас ничего, кроме узкой полоски триплекса, в которой мелькали черные кресты и камуфляжные разводы двух угловатых, покрытых броней локомотивов, сцепленных вместе.

«Клим Ворошилов» уверенно загребал стальными траками широких гусениц, его мотор ревел на полных оборотах. Степан Никифорович выжимал из танка все, что только можно, и еще немного сверху.

Мощный, угловатый, с широкой башней с наклонными бронеплитами и разнесенным бронированием, тяжелый советский танк рвался вперед — туда, где его ждала либо победа, либо бессмертие.

Один бронированный механический лев весом сорок восемь тонн решился таранить другого монстра — стальную сколопендру, ощерившуюся смертоносными жвалами орудий и жалами пулеметов. И весила эта тварь из сочлененных сегментов бронированных вагонов, локомотивов и орудийных бронеплощадок без малого пятьсот тонн.

Вес «Клима Ворошилова» был практически в десять раз меньше немецкого бронепоезда, который он решился таранить. Но все же шансы у советского танка были неплохие. На КВ-1 стоял четырехтактный V-образный двенадцатицилиндровый дизель В-2К мощностью 500 лошадиных сил. Позже, из-за общего увеличения массы танка после того, как на него установили более тяжелые литые башни и бронеэкраны, мощность «танкового сердца» повысили еще на 100 лошадиных сил.

Взрыва лейтенант Горелов не боялся: боеукладка снарядов была пуста, детонировать нечему. Да к тому же «Клим Ворошилов» имел довольно плотную компоновку конструкции. В связи с этим основные топливные баки объемом 615 литров располагались и в боевом, и в моторно-трансмиссионном отделении, а не по бортам. Двигатель был дизельным, и значит — пожара можно было не бояться. Это «БТшки» или Т-28 с авиамоторами на легком бензине вспыхивали, как сухая солома.

Но страх все же был. Ладони стали скользкими от пота, а челюсти клацали так, что зуб на зуб не попадал. Нервное… Твою мать! — разозлился Горелов сам на себя. Может быть, это его последние мгновения жизни, а он расчувствовался, словно гимназисточка на балу!.. Ты — советский воин Горелов! Танкист! Пусть боятся те, кто за броней с крестами, потому что он, Коля Горелов из Донбасса, — не отступит!

Удивительно, но вдруг мысли его приняли более практичный характер. Башня! Нужно развернуть массивную башню «Клима Ворошилова» стволом назад, чтобы не повредить пушку. Горелов взялся за механический привод поворота башни.

А через несколько секунд «Клим Ворошилов-1» с оглушительным скрежетом, лязгом и грохотом раздираемого металла врезался в «Panzer Zug»! Скорость в тридцать километров в час, помноженная на сорок восемь тонн брони, оказалась достаточной, чтобы разворотить кабину одного из бронированных паровозов и повредить котел другого. Удар оказался настолько сильным, что Николай Горелов расшиб себе лицо о казенную часть танковой пушки, но острая боль быстро привела его в чувство. Лейтенанту показалось, что они врезались в могучий утес, который выдержит не одно такое сотрясение. А значит — цель атаки не достигнута!..

— Механик, назад… — сиплым голосом скомандовал командир танка. — Тарань его еще раз.

Как это ни странно, но танковое переговорное устройство работало, даже несмотря на сильнейший удар.

Танк отошел назад, а потом снова навалился на врага своей весьма немалой массой. Еще один сильнейший удар сотряс «Клим Ворошилов». Ревя перетруженным дизелем, тяжелый танк отполз назад.

Горелов развернул башню «по-боевому» и смог наконец увидеть результаты своей атаки.

Один из бронированных паровозов медленно заваливался набок, увлекая за собой половину состава. От удара часть сцепок разлетелась вдребезги, и это уберегло вторую половину бронепоезда.

Многотонный бронепаровоз тяжко рухнул на откос, и тут его котел взорвался! Пламя, яростное и бешеное, вырвалось из топки, пожрав изуродованные останки кочегаров и перекинувшись на броневагоны и платформы. Огонь разгорался все сильнее.

— Степан Никифорович, разворачивайся! Уходим отсюда, иначе взлетим к едрене фене!

Изувеченный стальной победитель попятился, а потом медленно, с грацией носорога развернулся на сто восемьдесят градусов. «Клим Ворошилов», выпустив сизый клуб выхлопа, уверенно пошел прочь от развороченного немецкого бронепоезда.

За кормой грянул чудовищной силы взрыв, потом — еще один, и еще!.. Это рвался оставшийся боекомплект. Пламя пожирало стальную сколопендру, огненные вихри вырывались из рваных ран в ее членистом теле, собранном из вагонов и платформ. Битва гигантов завершилась полной победой советского тяжелого танка.