Яростный свет

Глава 36

Уиллоу

— Зачем мы снова идем в поход? — задыхаясь, спросила Уиллоу, у которой от напряжения разболелись ноги. Они с Рейвен поднимались по крутому склону, усеянному глиной и землей, грязью и снегом, ветками и мертвыми листьями. Кругом возвышались дубы, клены, сосны и ели. В конце февраля воздух оставался холодным, но в лучах солнца, пробивавшихся сквозь кроны деревьев, было почти тепло.

— Увидишь, — заявила Рейвен, лавируя между пнями на своем ховерборде. Тень скрылся где-то впереди.

Уиллоу расстегнула куртку и смахнула челку с глаз.

— Кажется, я поклялась никогда больше не делать этого после того адского путешествия. Нас чуть не съел медведь, между прочим.

Рейвен ухмыльнулась.

— Чуть не считается.

— Лес очень опасен, — проворчала Уиллоу.

— Все опасно.

Уиллоу открыла рот, чтобы возразить, но вдруг поняла, что ей нечего сказать. Рейвен права. Уиллоу подумала о Бенджи, о своих друзьях, о семье, о Финне. Возможно, большинство вещей по-своему опасны. Но если оно того стоит, ты все равно делаешь это.

После битвы прошло уже две недели, президента Слоан признали тираном и жестокой убийцей. Слоан и Цербер отправились в тюрьму Убежища.

Суд над Слоан назначили на следующий месяц, но снятое на камеру признание Слоан и сохранившаяся у Деклана флешка с записями их преступных деяний — флешка, которую она пыталась украсть, когда с ней столкнулась Амелия, — послужили достаточным доказательством, чтобы решить ее судьбу. По мнению Уиллоу, и Цербер, и Слоан могли сгинуть в тюрьме навсегда.

Похороны Сайласа состоялись сегодня утром. Боль в сердце до сих пор не утихла, оставаясь жгучей и острой, как раскаленное лезвие. Когда гроб, сколоченный Микой и Габриэлем, опускали в эту ужасную яму, ее сердце снова разбилось. Сайлас покоился в земле, лежа под шестью футами грязи, камня и глины, а кто-то вроде Слоан еще дышал. Ужасно несправедливо.

При всем своем колючем бахвальстве Сайлас был хорошим человеком. В конце концов, он добровольно отдал свою жизнь, чтобы спасти друзей. Он умер героем.

Он заслужил жить героем. Он заслуживал большего.

Теперь в сердце Уиллоу образовалась еще одна пустота вдобавок к Зии, маме и отцу. Сайласа было чертовски трудно любить, но она любила. Она любила его как брата.

Больше не с кем было устраивать многочасовые спарринги, в которых оба потели, истекали кровью и без сил падали с ног. Не с кем было обмениваться колкостями или крушить все подряд. Никто не понимал ее стыда так, как он.

Уиллоу никогда не забудет Сайласа, как никогда не забудет Зию. Горе — это такая вещь, которая сопровождает вас всегда как тень. Как дыра, которую никогда не заполнить и не залатать.

Но жизнь умела прокладывать себе дорогу. Многое нужно было сделать, слишком много людей нуждались во внимании.

Хотели вы этого или нет, мир продолжал существовать.

Жители Убежища и Патриоты усердно восстанавливали поврежденные в ходе битвы здания, разбирали завалы и хоронили погибших. В воздухе все еще витало напряжение. Несколько раз уже вспыхивали драки.

На создание нового общества потребуется время. Много времени, терпения, прощения и милосердия. То, в чем многие люди не очень-то преуспевали в последнее время.

Руководство Убежища, «Новых Патриотов» и Поселения работало над созданием временного правительства. Но вместо единого лидера Убежище решило прибегнуть к подходу Совета Поселения, состоящего из девяти членов — пока что.

— Наши отцы-основатели проделали огромную работу, чтобы создать эффективное правительство, действующее в интересах народа, — высказался сенатор Лопес. — Однако оно погрязло в жадности, властолюбии, эгоизме и высокомерии, и со временем правительство превратилось в чудовище, ради защиты от которого оно и было создано. Мы постараемся не повторять ошибок наших предшественников.

Финну предложили место в Совете после его вдохновляющей речи в Поселении, вместе с сенатором Лопесом, советницей Фабиолой Пирр из Поселения, которая решила переехать, полковником Ридом из «Новых Патриотов», а также сенатором Стилман и генералом Догерти.

Амелия подозревала сенатора Стилман и генерала Догерти в причастности к распространению вируса «Гидры», но доказательств их вины не нашлось. Сенатор Стилман выглядела шокированной и потрясенной действиями бывшего президента Слоан против собственных граждан. Сенатор была строгой женщиной, но производила впечатление человека искреннего. Оставалось надеяться, что на этот раз Коалиция уничтожена навсегда.

Бенджи вернулся в школу. Он уже завел двадцать новых друзей и теперь вовсю занимался домашними заданиями, футболом и, конечно, своими волшебными фокусами.

Врачи осмотрели руку Финна. Учитывая обширное повреждение нерва в правом плече, даже передовые медицинские технологии Убежища не могли его восстановить. Но Финн не выглядел несчастным.

— У меня уже есть все, что нужно, — заявил он, глядя прямо в глаза Уиллоу. У них с Финном все было хорошо. Даже отлично. Уиллоу так волновалась, что изменение отношений может все испортить, но на самом деле чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо. Финн был ее человеком. С ним ее маленькая семья стала полной.

Что касается работы, то Уиллоу согласилась на должность в одной из команд «чистильщиков».

— Мне нужно время от времени немного острых ощущений, — объяснила она Финну. — Это у меня в крови.

Предстояло сделать так много. Но и хорошего тоже было предостаточно. Например, настоящая еда. Нормальные кровати с мягкими матрасами. Горячий душ. И самое главное — все они еще живы. Финн. Бенджи. Мика и Амелия. Даже Селеста.

Уиллоу как раз готовила одну из бронемашин к первой вылазке с Логаном, хромым, но живым и на удивление порядочным человеком для солдата Убежища, когда к ней подошла Селеста.

— Рада, что наш план побега все-таки сработал, — сказала она с нахальной ухмылкой. Ее буйные рыжие кудри теперь были уложены в несколько десятков косичек и завязаны в пучок. Она выглядела по-другому — старше и взрослее, но не менее красивой.

Уиллоу закончила запихивать в свой рюкзак несколько упаковок таблеток для фильтрации воды и выпрямилась.

— Спасибо. Мы у тебя в долгу.

Ухмылка Селесты стала шире.

— Чертовски верно. — Она положила руки на бедра. Ее ногти были выкрашены в цвет фуксии и украшены крошечными рисунками в виде кружащихся цветов. Но Уиллоу разглядела почерневшую полоску под идеальными ногтями.

Она изумленно приподняла брови.

— Грязь у тебя под ногтями? Серьезно?

Селеста закусила нижнюю губу.

— Это не грязь, а машинная смазка. Фиона, помнишь ее? Она работает со мной и Клео в инженерном отделе. Мы проектируем ботов и все такое. Устраняем поломки механизмов. Восстанавливаем гидропонику в теплицах. Я думала, что мне это не понравится. Но знаешь что? Я довольна.

— Ты и Клео? — С насмешливым удивлением переспросила Уиллоу, поигрывая бровями. Она все еще испытывала к Клео настороженную неприязнь, но, похоже, та решила остаться в Убежище. Ожог Уиллоу превратился в шрам. Он останется с ней навсегда, но уже не болит. И кто такая Уиллоу, чтобы мешать счастью Селесты? Его и так было мало. — И милая, очаровательная Фиона тоже не имеет к этому никакого отношения?

Селеста накрутила выбившийся из косы локон. Она лукаво усмехнулась, ее глаза блеснули.

— Мне нечего сказать на этот счет.

— И не нужно. Все написано у тебя на лице.

Уиллоу и Селеста ухмыльнулись друг другу, наконец-то став друзьями.

— Ягоды боярышника, — показала рукой Рейвен, возвращая Уиллоу в настоящее.

Проходя мимо, Рейвен сорвала с ветки горсть крупных красных ягод. Она набрала еще одну горсть и сунула их в карман куртки.

— Хороши для отвара. Только не ешь семена.

— В самом деле, кто ты? — задумчиво протянула Уиллоу. Она вспомнила, как Рейвен несколько месяцев назад спокойно разделала кролика. Сколько всего она знала о слежке, охоте и съедобных растениях.

— Мое настоящее имя — Эмико Накамура. Папа окрестил меня Рейвен, вороной. В детстве я любила воровать блестящие камешки и всякую другую дребедень. — Она пожала плечами. — Так и прижилось.

— И всему этому выживанию тебя научил твой отец?

— Да — только и ответила Рейвен. А потом, к удивлению Уиллоу, продолжила. — Он служил миротворцем в Демократической Республике Конго после того, как пятнадцать лет назад террористическая группа «Рука Бога» взорвала ядерные чемоданчики. Он летел на вертолете с медицинской помощью для раненых солдат, когда тот потерпел крушение над бассейном Конго. Отец выживал один в джунглях девяносто семь дней. По его словам, больше всего он жалел о том, что не успел дотянуть до ста.

— Похоже, он потрясающий мужчина.

— Он держался особняком. Не любил людей. Но ему нравилось учить меня тому, что знал сам. Он всегда говорил, что это пригодится. Он оказался прав.

Уиллоу поспешила за Рейвен. Ее ховерборд двигался быстро.

— Тебе стоит остаться с нами. Ты можешь многому нас научить. И у тебя будет крыша над головой. И водопровод. И, ну знаешь, друзья.

За последние несколько недель Рейвен немного раскрепостилась, но ей все еще было не по себе среди людей. Лишь однажды она переступила порог Убежища. И то, как ни странно, для того, чтобы посетить тюрьму и поговорить с Цербером.

Рейвен покачала головой.

— Сначала мне нужно кое-что сделать. Найти одного человека. Кроме того, здесь слишком шумно. Но я расскажу об этом месте тем, кого встречу. Хорошим людям.

— Как ты узнаешь? Хорошие ли они?

Рейвен оглянулась через плечо.

— Я просто знаю. Как знала о тебе.

— Мы бы не добрались до Поселения без тебя, сама знаешь, — призналась Уиллоу. — Если бы не ты, если бы не твои рекомендации, они бы вышвырнули нас — в основном меня — под зад. Без авиации Поселения Слоан убила бы всех моих друзей и забрала лекарство себе. — Уиллоу широко раскинула руки. — Все это благодаря тебе.

Уиллоу не была уверена, но ей показалось, что Рейвен покраснела.

Вскоре Рейвен вывела ее на поляну между елями. Они преодолели крутой гребень и взобрались на гору.

Уиллоу ахнула. Казалось, перед ними расстилался весь мир. Мили и мили холмов, долин и гор. Ветер развевал ее волосы. Солнце ласкало и грело лицо. Мир вокруг был диким, суровым, опасным и потрясающе, до боли прекрасным.

— Так выглядит наш мир, — негромко проговорила Рейвен.

С такой высоты не были видны смерть и разрушения. Никаких пепелищ, руин и обломков некогда прекрасных зданий. Перед глазами Уиллоу предстала картина только то, что могло бы быть.

— Фантастика.

— Мой отец однажды сказал, что единственный человек, на которого могу положиться, — это я сама, что мир причинит мне только боль. — Она на мгновение замолчала, глядя на горы, приподняв подбородок. — Я любила его, но он ошибался. Возможно, в одиночку и удастся выжить. Но человек не может оставаться в изоляции и жить по-настоящему. Мы нуждаемся друг в друге.

Уиллоу искоса посмотрела на Рейвен.

— Так вот почему ты спасла меня от зараженных собак в тот день?

Тень вскарабкался по крутому склону и прижался к боку Рейвен. Высокий и величественный, с прижатыми ушами, он принюхивался к воздуху, а ветерок ерошил его блестящий черный мех. Рейвен положила руку на его царственную макушку.

— Вроде того.

Рейвен стянула с себя рюкзак, нагнулась и достала что-то белое и пушистое. С большой осторожностью она развернула вещь и расстелила ее на земле. Это была волчья шкура — та самая, которую когда-то носил Цербер. Рейвен с нежностью погладила пушистый белый мех.

Тень уткнулся мордой в шкуру, низко заскулив. Он откинул огромную голову назад и завыл протяжным, траурным звуком, полным скорби и утраты.

Уиллоу почувствовала, как ее собственное сердце сжалось.

— Вы с Тенью знали этого волка.

— Да, — тихо сказала Рейвен. Она поднялась на ноги и вытерла руки о штанины. — Она заслуживает свободы. Если не в жизни, то хотя бы в смерти.

Уиллоу ждала, что Рейвен объяснит, но она не стала. В глазах Рейвен скрывалось гораздо больше, чем можно представить. Она была загадкой, она и ее волк. Может быть, когда-нибудь Рейвен доверится Уиллоу настолько, что расскажет свою историю.

— Теперь ты уйдешь? Вот почему ты ходила к Церберу. Чтобы узнать о том парне, о котором говорила раньше.

На лице Рейвен появилось загадочное выражение, которое Уиллоу не могла прочесть. Опасения смешались с предвкушением. Тоска с потерей.

— Это то, что я должна сделать.

Уиллоу заправила свои непокорные волосы за уши. Она тихонько вздохнула и окинула взглядом живописную панораму, позволяя солнечному теплу согреть кожу.

— Ты вернешься? Хотя бы навестить нас?

— Не в гости. — Рейвен повернулась и посмотрела на Уиллоу, редкая улыбка заиграла на ее губах. — Что хорошего в целом мире без места, которое можно назвать домом?