Йи Дэи. Смерть палача (СИ)

Глава 41. Церемония Дарения

Мастер Оружия говорил с Учителем, а улыбался мечу, как единственной подруге:

— Веришь ли, все последние одиннадцать и две весны я жду, когда придёт её хозяин.

— Верю.

— Веришь ли, я нарёк её Смертью, ещё разжигая огонь в кузне.

— Верю.

Учитель знал, на эти вопросы можно не отвечать, но это было частью ритуала.

Мастера Оружия — совершенно особая каста, сродни палачам, но, в отличие от них, не только почитаемая, но и любимая. Если палачами становились только рождённые от палачей — или выданные за рождённых от палачей! — то стать Мастером Оружия мог каждый, кому отзывался Металл, и многие мечтали об этом. Но не каждому Мастеру Оружия было по силам чувствовать, который из мечей он наделяет особым сознанием, который из мечей становится живым, «стальной женщиной», которая примет имя и сама себе выберет хозяина.

Учитель думал над этим долго. Очень долго:

— Могу ли просить тебя, Мастер, об одной маленькой услуге?

Мастер поднял взгляд:

— Разумеется!

Учитель улыбнулся.

Маленькая проверка — это всего лишь маленькая проверка.

Солнце лениво поглядывало вниз из-за лёгкой кисеи утренних облаков. Каждую весну сторожевые кланы привозили в столицу своих юношей, готовящихся стать мужчинами, каждую весну наполнялись площади нестройным гулом голосов, непривычных ещё к низкому тембру. Оружейная Палата — огромное строение на окраине Циньдара — встречала учеников имперскими флагами над пагодами и нежным перезвоном «музыки ветра» в арках галерей.

Все волновались. Да, они уже взрослые, почти все станут воинами, кто-то пойдёт в подмастерья к оружейникам, вон, Лэй сдерживается, как может, хочет казаться солиднее, благонадёжнее, чем есть, а не скакать от счастья кроликом. Ксиабо изо всех сил старается сделать вид, что не очень-то он и переживает — быть бойцом по-любому проще, чем оружейником или палачом…

Йи знал, что это тоже экзамен, но не понимал, что может зависеть от него — сейчас. Он видел в прошлом году, как один из парней, едва заметив одну из дагъен в лаковых ножнах, радостно воскликнул: «Юуми1!» — и Мастер Оружия взял тот меч с подушки, все опустились на колени, соглашаясь с волей Небесной Императрицы, и парень смог взять в руки Стальную Женщину. И Мастер Оружия говорил древнюю формулу принятия крови и стали…

Если бы Йи позволили, как в прошлые посещения Оружейной Палаты, пройти теми галереями, по которым три года назад впервые провёл подмастерье и в которые после сбегал он сам, он бы уже нашёл её. Её, Ша. Стальную Женщину, что лукаво улыбнулась ему колыханием алой кисточки. Он бы нашёл её и принёс Мастеру Оружия, чтобы просить разрешения… непонятно, правда, на что, но вместе бы как-нибудь разобрались. А он шёл вместе со всеми в торжественный зал. Там на подушках лежали рядами мечи, и Дэй не чувствовал, где же Ша.

Торжественно сверкали остриями шипов изогнутые дао2. Ветер играл кисточками длинных цянь3и коротких дагъен… ни одна из которых не была Ша!

Молодые парни, когда их называли по имени, выходили по одному, принимать в дар оружие, и всё холоднее становились руки Йи.

Взгляд скользил по лицам собравшихся в зале мужчин и красавиц, детей и юношей, чей срок ещё не настал. Учителя среди них не было, да и того Мастера Оружия, к которому Йи пришёл бы с вопросом о цене меча, тоже… что делать, как быть… так не хотелось ломать церемонию!

Он не мог, не имел права принимать другой, чужой меч.

Голос Мастера Оружия раскатился над толпой счастливых молодых людей и гостей праздника:

— Йи Дэй!

Всё. Так и кончается жизнь.

Йи знал, что должен подойти к Мастеру Оружия, опуститься на колени, склонив голову, поблагодарить, забрать меч…

У Мастера в руках красовалась изогнутая, с широким концом дао. Сверкающая. Почему-то Дэй знал её имя так же, как знал имя Ша — словно оно всегда было в его памяти. Блеск шипов по вогнутой стороне, искры на выгнутом лезвии словно поддразнивали Йи: ну же, давай, забирай меня! А что, мы поладим, ты подрастёшь, приучишь ко мне своё тело, и я постараюсь служить тебе верой и правдой, никогда не напомню, что свою первую женщину ты бросил…

Йи качнулся, не понимая, шагнёт ли вперёд, к чужому мечу, или отшатнётся назад, в Тень…

Тень! Не назад, нет, вперёд, только вперёд, одним долгим шагом, но сразу за спину Мастеру Оружия, сразу туда, где уже ждёт Новый Канг с понимающей улыбкой… разговаривать здесь, где за радужной плёнкой замирал на медленном выдохе весь мир, было невозможно, но жест «следуй за мной» Йи знал с семи вёсен.

Канг уводил его из торжественного зала. Канг выводил его смежным путём сквозь стену. Йи запоминал, что и как он делает, понимая, что может никогда так и не научиться этому действию.

Шагнув из Тени, Канг преклонил колено перед Учителем.

Йи, не смея верить своим глазам, смотрел на него, падая на колени в одуряющем бессилии — и опускал взгляд.

Дэй испортил церемонию. Дэй сломал свою жизнь. Лучше бы он работал писарем до семидесяти лет… но то, что Ша никто не забрал у Мастеров за прошедшие со дня их знакомства три года, ещё не значит, что она ждала бы его и дальше.

— Кстати, Циньхуа4, Сверкающая, тоже не отказалась бы стать его Стальной Женщиной!

Йи показалось, он оглох. Не может быть, чтобы так спокойно, с таким непередаваемым теплом в голосе Мастер Оружия говорил о той дао и… о нём ли, неясно, видимо, здесь есть кто-то ещё. Да, есть Канг… нет, Канга уже нет, вернулся в Тень, на церемонию. Йи Дэй не был последним из получающих оружие, а Тени хранили покой там, где могли разглядеть беду раньше, чем она пришла бы в видимый всем мир.

Дэй никак не мог отдышаться, никак не решался поднять глаза. Разглядывал расшитый золотом подол плаща Мастера Оружия, первозданно-чистый, чёрный подол плаща Учителя…

— Дао? Это интересно! Как правило, к нам идут цянь, редко дагъен, и ни одна из дао на моей памяти не изъявляла желания стать оружием палача.

В голосе Учителя не было ни злости, ни раздражения.

— Да они вообще людей не очень любят! — голос Мастера Оружия лучился добродушием.

Йи всё же поднял голову — и увидел, что Учитель протягивает ему руку.

О нет. Он быстро поднялся на ноги, с благодарностью поклонился Учителю.

— Дозволено ли будет спросить…

— Йи Дэй, ты ничего не испортил и не сломал. Успокойся. Я хочу просить у тебя прощения.

Воздух отказался входить в грудь. Учитель — просит прощения у него. Второй раз. Нет, это сон…

Отбросив кисею облаков, солнце светило в спины Учителю и Мастеру Оружия, мешая Йи рассмотреть их лица, но голос Учителя, серьёзный, спокойный и с едва заметной нотой вины, не оставлял ни тени сомнений.

— Прости эту нелепую шутку. Я не мог поверить, что ты настолько серьёзно отнёсся к выбору оружия. Вернее, что она выбрала тебя.

— Они любят его, Учитель! — рассмеялся Мастер. — Ему не поверил, мне верь. Циньхуа у меня тоже пятый год без хозяина, ни с кем общего языка не находила, а гляди-ка. Этого увидала и уже успела порезать того Мастера, что вёл церемонию, обиделась, небось, что Йи не отдали, а попытались всу… кхм… вручить следующему за ним…

— А где… — хрипло заговорил Йи, понимая, что говорит что-то не то. — Учитель! Я не обижен, я просто… где Ша?

Йи по-прежнему не чувствовал её, но почему-то казалось, что она где-то очень-очень близко.

— Здесь, — улыбнулся Учитель, отстёгивая от пояса чёрные кожаные ножны с затейливым тиснением; на рукояти алая кисточка на хитром замочке — такую можно отстегнуть в бою, сбивая внимание противника. — Здесь.

Йи бесшумно преклонил колено, принимая в руки вожделенную тяжесть Стальной Женщины.

Без ножен весь её вес стекался к рукояти. Йи казалось, что, наверное, он, и правда, умер там, на церемонии дарения оружия, чтобы теперь заново родиться в прикосновении губ к прохладному клинку. Красная кисточка игриво трепетала в струях ветра: вот ты и дождался, вот ты и нашёл меня, Смерть, что теперь, что дальше, готов мне отдать ещё чью-то жизнь, кроме своей?

— Хватит тебе моей, — тихо шепнул Йи.

А вот так, наверное, сходят с ума. Начинают говорить с оружием, и всё.

— Я тоже её слышу, — склонился к нему Мастер Оружия. — Не волнуйся, ты со временем привыкнешь. Не каждый меч — истинная Стальная Женщина, но каждая Стальная Женщина, если признает себя твоей, будет служить тебе верой и правдой… ты подумай о Сверкающей. Жаль, если ей придётся и дальше лежать здесь, ожидая судьбы.

— Но Ша…

По лезвию скользил солнечный свет. Казалось, он течёт медовыми каплями вдоль ребра к острию. В этом золотом свечении Йи чудилась гордая улыбка: я твоя с самого рождения — твоего, моего, я с тобой все последние три года, я такая же, как те мечи, с которыми ты учился боевым приёмам, нам не нужна даже церемония единения крови и стали, а дао… пусть. Пусть будет. Мы примем её в нашу семью…

Мастер Оружия поцокал языком:

— Ну ты гляди-ка!

Учитель не был Мастером Оружия, он не мог слышать чужих Стальных Женщин, но опыт жизни подсказывал ему, что могут значить игривое восхищение Мастера и жарко пылающие щёки Йи.

Стальные Женщины Йи подружились молниеносно, в тот же день.

Йи засыпал в обнимку с ними. Просыпался раньше, чтобы успевать делать те упражнения, которые показал Новый Канг. Выходил в свободные часы на тренировочную площадку — и Новый Канг тут же разнообразил отдых молодёжи тренировками боя на двух мечах разной конфигурации.

— Пара одинаковых мечей в бою — это просто. Пара совершенно разных мечей при должном умении может дать хорошее преимущество, — говорил Канг юношам.

И показывал, и становилось ясно, где молодая поросль, а где мужчина.

Новые мечи Ксиабо оказались парными дагъен, Лэя дождалась дикая цянь Пейжи85.

В один из дней нежданная гроза, налетевшая от Крокодилового хребта, разогнала молодёжь по зимним тренировочным залам и крытым галереям. Друзья решили переждать её рядом с домом целителей. Там для выздоравливающих выстроили просторные залы, широкие веранды, рядом с которыми дети клана каждую весну рассаживали красивые растения. Буря, как могла, перемалывала цветник жерновами ветра и тяжёлых капель, но в глубину веранды им тяжело было долетать.

Лэй, любуясь усеянной жемчужинами брызг паутиной на резной раме — кроме целителей никто не давал столько воли паукам — вдруг что-то вспомнил:

— Йи, вот смотри, Ша — твоё оружие по рождению, Циньхуа — оружие после рождения, а оружие до рождения у тебя есть? Было бы, и ты был бы легендой!

— Это тебе уже подмастерья оружейников разных оружейных сказок нарассказывали? — заинтересовался Ксиабо.

Йи попытался сделать вид, что не расслышал, но Лэй не привык так просто сдаваться.

— Нет, ты что, мне вообще предложили ещё раз подумать как следует, а действительно ли я хочу быть Мастером Оружейником! А про трёх Стальных Женщин, одна из которых у мужчины появляется до рождения, вторая при рождении, а третья после него, мне рассказывал дедушка. Так что, Йи? Как у тебя с оружием, которое родилось раньше тебя, но назначено тебе? Или Ша и есть оно?

Дэй вздохнул, протяжно и грустно, и попробовал отклонить тему:

— А что значит, быть легендой в таком случае, когда есть и то, и другое, и третье?

Лэй решил, что готов идти и долгим путём:

— Дедушка говорил, что такой мужчина может стать бессмертным в боях…

— Неуязвимым? — восторженно протянул Ксиабо.

— Что ты, вполне уязвимым, но его Женщины встанут на его защиту и не дадут противникам нанести смертельный удар… неуязвимость не подарят, но и ничего страшного со своим мужчиной сделать не позволят. А такой мужчина, которого невозможно убить в бою, непременно войдёт в легенды! Вот только редко такое бывает, чтобы одному человеку сразу столько Стальных Женщин досталось. Я почему спрашиваю, вот — две-то у тебя уже есть. А может, где и третья! Или третьи. Оружие бывает и парным…

— Вряд ли, — сделав вид, что усеянная каплями паутина куда интересней всего прочего, Йи отвернулся от друзей.

Он отчасти был благодарен Лэю, потому что сразу понял, на что тот и так и этак пытается намекнуть второй день подряд: Полдень и Полночь, волосяные клинки, кулоном болтающиеся на шее Лю.

Они же, и правда, то оружие, что появилось у Йи ещё до того, как он родился.

А ведь заманчивая, как ни крути, перспектива!

Ша скромно молчала, тогда как Циньхуа прям-таки вибрировала предвкушением крови: хорошо, не убить, порвать, порвать руки той жадной твари, что тянется к чужому, порвать, порвать лицо ей, чтобы каждый раз в зеркале видела урок, чужое нельзя брать!

Громы и молнии мерцали и гудели где-то вдали, на пути к Сигуану. Ливень стихал. В лазарете у целителей было пусто, а сами они под непромокаемыми плащами ушли в сторону кухни.

Йи Дэй проводил их взглядом и принял решение:

— Ксиабо… Лэй… я и Ша знаем, что родились на свет в один и тот же день. Циньхуа появилась значительно позднее. Но есть ещё Лиэр-Дьян и Шиэр-Дъен. Полдень и Полночь. Я… я, наверное, узнаю о них больше, когда возьму в руки, пока же знаю только то, что они появились на свет задолго до моего рождения. Возможно, задолго до рождения моего… отца.

Обозначить как-то ещё ту пропасть времени, которая разделяла его и волосяные клинки, у Йи не получилось.

Выговорить слово «отец» вслух почему-то оказалось непросто. Хотя, казалось бы, что такого, у каждого из ныне живущих есть родители. Кого-то они растят в любви и ласке — вон тот же Лю, мама чужим в его сторону дохнуть несвежим не давала. Но Йи… если его отец был палачом, неужели так сложно было сделать всё, согласно правилам и не оставить за собой следов? А если он не был палачом… Дэй понимал, что вряд ли когда-нибудь узнает, кем были его родители, и утешал себя только тем, что не мог думать о них иначе как в прошедшем времени: может быть, они давно уже поступили в распоряжение Небесной Канцелярии.

— Мне точно неизвестно, каким образом Полдень и Полночь попали к Лю Чу…

Ксиабо с глухим рычанием вторя рокоту дальнего грома поднялся со скамейки:

— Я убью его, сам!

— Нет. Сядь, пожалуйста… — Йи взял друга за руку. — Сядь. Послушай. Я уже пытался рассказать это Лэю… не рискнул. Расскажу теперь вам двоим. Я вижу сны.

Друзья уже знали: Йи не часто, но очень метко видит сны, которые непременно сбываются, стоит только им повториться, а Йи вспомнить, что он уже видел такое. Так случилось, когда Дэй увидел приезд в клан посланника от горных драконов — правда, так его сам и не увидел, был вызван в Столицу, — так было, когда ему снилось, что все экзамены по истории перенесут с весны на осень, потому что тяжело заболеет наставник…

— Я вижу сны. В них вижу Лю… это же он нашёл меня, ему было всего семь лет, а клинки… я же не знаю, где они были. Но теперь во снах вижу Лю, свои руки… в них — Лиэр-Дьян и Шиэр-Дъен. Мы… убиваем Лю. Я не хочу его убивать, но видел это уже столько раз, что…

Оказалось, это так просто — открыть душу тем, кого можно назвать братьями.

— А сон про то, как Лю натянули на голову мешок и долго-долго пинали по пустырю за садом — не снится? — осторожно уточнил Ксиабо. — Пусть приснится, что ли. Хотя, это всё сбудется по-любому. Уже сегодня…

1

yù,yù — Юуми, нефрит

2

Дао — меч-оружие с ножом с однолезвийным лезвием

3

Цянь, иск. «цзянь», китайский прямой меч, в классическом варианте с длиной клинка около метра, но встречаются и более длинные экземпляры

4

shǎnshǎnfā guāng, Циньхуа, Сверкающая

5

Пейжи — Восхищёная радугой