Юнкер

Глава 19

— А кого ты, собственно, ожидал увидеть? Ее сиятельство графиню Гижицкую в неглиже?

Дед сидел за столом, откинувшись на спинку хлипкого стула. Вальяжно, непринужденно, будто провел так уже минут десять или даже больше — но я совершенно точно знал, что еще мгновение назад его здесь не было… Или он скрывался за каким-нибудь хитрым маскировочным плетением. Или просто-напросто отвел мне глаза: у Одаренного такого уровня наверняка есть не один способ обмануть кого-то многократно слабее.

Остается только вопрос — зачем?

— Может, все-таки потрудишься объяснить, — проговорил я, — что все это значит?

— Вот как? А я-то думал, ты уже сам сообразил — раз уж пришел сюда. — Дед подался вперед и облокотился на стол. — Ты меня разочаровываешь, Саша.

Еще одна загадка? Очередной тест на интеллект, который я, кажется, или вот-вот провалю, или уже провалил?

Пока ясно одно: это самое «Одесское рыболовное пароходное товарищество» — дело рук деда. А значит…

— Мы на самом деле не потеряли акции? — Я сложил руки на груди. — Так? Колычев сливал их через внебиржевые сделки, а ты перекупал обратно через подставную фирму? Ты все знал с самого начала?

— Можно сказать и так, — усмехнулся дед. — Я уже не тот, что был раньше, но все-таки не настолько выжил из ума, чтобы меня пытался нагреть собственный поверенный.

— А он не пытался? — уточнил я.

— Нет. Сергей Иванович верно служил роду много лет. — Дед покачал головой. — И когда полтора года назад к нему пришли… с определенным предложением — у него не возникло и мысли предать Горчаковых.

— И он рассказал тебе? — догадался я.

— В тот же день.

— И тогда вы решили вывести врагов на чистую воду… — Я шагнул к деду и уселся на стол прямо перед ним. — Не казнить исполнителей, а подыграть им, чтобы со временем выйти на тех, кто заказал все эти махинации?

— Именно. — Дед удовлетворенно кивнул. — И непременно вышли бы, не вмешайся в дело один не в меру прыткий наследник рода, которому вздумалось раскрыть таинственной заговор с предательством.

Да уж… Нехорошо вышло. Получается, я чуть ли не собственными руками подписал смертный приговор человеку, который полтора года вел двойную игру. Верно служил семье, рискуя жизнью — и этой же самой жизнью поплатился.

— Ты не виноват. — Дед улыбнулся одними уголками губ. — Скорее всего, бедного Сергея Ивановича убили бы в любом случае — если уж они решились избавиться даже от наследника рода.

— Конечно я не виноват!

Напоминание о смерти Кости почему-то вызвало внутри злобу. Дурацкую, совершенно не рациональную — и направленную совсем не туда, куда следовало бы.

— Если бы ты не держал все в тайне от собственного внука, все было бы иначе, — проворчал я. — Но у тебя, разумеется, не нашлось полчаса, чтобы объяснить…

— Саша, четыре с половиной месяца назад ты угнал из гаража машину и чуть не убился, пытаясь доказать что-то второму такому же малолетнему идиоту. — Дед поморщился. — Тогда я не доверил бы тебе даже принести пачку с табаком из кладовки.

— Я изменился!

— Хочется верить, — вздохнул дед. — Но, как бы то ни было, смерть Сергея Ивановича — это не твоя ошибка, а моя. Как и смерть Кости.

— Слишком много ошибок. Особенно для того, кого считают чуть ли не самым умным человеком во всей Империи.

Дед явно не собирался вступать в спор — а вот мне почему-то хотелось уколоть его еще разок-другой. И побольнее. Даже рискуя огрести по полной.

— Все ошибаются, Саша. И все порой наступают на грабли. — Дед, похоже, не обратил на мои подначки ровным счетом никакого внимания. — Умный человек отличается от дурака только тем, что грабли все время разные. Тогда я недооценил тебя — но больше этого не повторится.

Злоба ушла так же резко, как и накатила. Дед не пытался спорить, не давил авторитетом — просто признал, что тоже может ошибаться.

Как и все простые смертные.

— Ты ведь отправил меня искать дочь Сергея Ивановича, чтобы защитить ее? — тихо произнес я. — Так?

— Защитить. Обеспечить, дать образование… выдать замуж, в конце концов. — Дед мрачно усмехнулся. — Род должен заботиться о тех, кто ему служит. И об их детях тоже.

— Но кто-то нашел ее раньше.

— А вот это уже твоя недоработка… В том числе. И не надо рассказывать, как тебе тяжело живется в пехотном училище! — Дед чуть возвысил голос, не давая мне вставить и слово. — Ты — князь Горчаков, а не бездарный сыскарь с окладом в десять рублей в сутки… К твоим услугам вся служба безопасности рода. Десятки людей, которым я плачу жалование — и совсем не для того, чтобы они просиживали штаны в Елизаветино.

— Но…

— Хочешь сказать, что в казарме нигде нет телефона? — Дед буквально не давал мне подняться. — Или что тебя приковали к парте цепями?

— Тогда для чего все это? — не выдержал я. — У тебя есть целый штат, а ты отправляешь меня. Сергея Ивановича разнесли на кусочки в машине и выставили предателем рода. А теперь его дочку убили — и только для того, чтобы ты преподал мне какой-то урок?!

— Нет… Конечно же, нет. — Дед махнул рукой. — Но ты должен понимать, что даже мне не под силу уследить за всем одновременно. И теперь я буду передавать кое-какие дела тебе… В конце концов, для чего еще нужны внуки?

— Мог бы сказать прямо, — проворчал я. — А не устраивать все эти ребусы… И что за дурацкое название — «Одесское рыболовное пароходное товарищество»?

— Ну… мне всегда нравилась Одесса. И пароходы. — Дед пожал плечами. — И рыбалку я тоже люблю.

— А само место? — Я обвел руками вокруг. — Для чего тебе этот… чулан?

— Чтобы посидеть хотя бы немного в тишине и покое. — Дед легонько стукнул по столешнице ребром ладони. — Особенно когда Елизаветино понемногу превращается в гостевой дом для взбалмошных аристократок.

Камешек в мой огород. Ее сиятельство княгиня Воронцова прибыла в родовое гнездо Горчаковых только сегодня утром, но, похоже, уже успела порядком утомить деда.

— Княгине нужна защита, — отозвался я. — Особенно теперь, когда она все-таки решилась пойти против своих бывших покровителей.

— Решилась? — В глазах деда блеснула веселая искорка. — Я краем уха слышал, что этой ночью кто-то переломал кости ее охране и чуть не спалил половину дома.

— Ну… Видимо, на что-то я гожусь и без твоей службы безопасности. — Я спрыгнул со стола и шагнул к окну. — Так или иначе, княгиня назвала мне имена. И я склонен думать, что именно они…

— Слушаю тебя внимательно, Саша. — Дед сцепил руки в замок. — Надеюсь, на этот раз ты уже переходишь к делу.

— Промышленник Штерн, немец. Отставной генерал Куракин, — оттарабанил я. — Светлейший князь Долгоруков.

Если деда и удивило хоть что-то, вида он не подал. А скорее всего — уже слышал все три фамилии. И по-отдельности, и, возможно, даже все вместе.

— Тебе знаком кто-то из них? — поинтересовался я.

— Все трое… И довольно неплохо.

Лицо деда прорезала неровная ухмылка. Он отлично держал себя в руках, но я вдруг кристально-ясно понял, что заговорщикам не поздоровится. Может быть, не сейчас, не сегодня… даже не в этом году. Старший из Горчаковых прожил на свете почти сотню лет и умел ждать. Наверняка ему попадались враги и пострашнее — те, о ком, я никогда не слышал.

И никогда не услышу — а дед сидел прямо передо мной. Древний и смертельно усталый Одаренный, который наверняка проиграл немногим меньше битв, чем выиграл — но из всех своих войн неизменно выходил победителем.

Сами того не зная, все трое заговорщиков были уже мертвы.

— Штерн хотел выкупить акции и завладеть нашими заводами? — наугад бросил я.

— Не знаю. Возможно. — Дед пожал плечами. — Лично мне не приходилось иметь с ним дело… Твой отец мог бы рассказать куда больше.

— Отец?

— Несколько лет назад они обсуждали возможность совместных проектов в области машиностроения со старшим из братьев. — Дед на мгновение задумался. — С Отто Штерном. Отец даже пару раз ездил в Вену… Но я не припомню, чтобы это закончилось чем-то конкретным.

— А потом родители погибли в автокатастрофе, — проворчал я. — Наверняка здесь есть какая-то связь!

— Вероятнее всего. — Дед поправил очки. — Но не стоит копать с этой стороны. Нет смысла.

— Почему?

— Штерн — делец. Из очень богатой семьи. — отозвался дед. — Но не так давно это была семья самых обычных торгашей. Такие редко решают хоть что-нибудь. Я не знаю, кто еще участвует в заговоре против нас, но из этих троих немец точно не главный.

— Тогда кто? Светлейший князь Долгоруков? — предположил я. — Его род старше нашего… ведь так?

— Нет. — Дед покачал головой. — Долгоруковы — ветвь Оболенских, которые ведут свой род от самого князя Рюрика.

— Как и Горчаковы! — вспомнил я.

— Именно. Так что в каком-то смысле нас с Долгоруковыми можно даже считать родственниками… очень дальними. — Дед смолк, вспоминая что-то — но тут же продолжил: — Титул светлости был пожалован прадеду Юрия Станиславовича — и это одно из немногих богатств рода. Пожалуй, даже единственное.

— В каком смысле?

— В прямом. — Дед пожал плечами. — Отец нынешнего князя Долгорукова оставил после себя только несколько миллионов карточного долга… а сын недалеко ушел от родителя и продолжил разбазаривать то, что еще осталось.

— Вот как? — Я привалился спиной к стене. — Значит, его светлость сейчас практически нищий?

— Не до такой степени. — Дед постучал по столешнице кончиками пальцев. — Дважды заложенное родовое имение, какие-то капиталы… что-то ему, конечно же, оставили. Этого все равно не хватило бы покрыть и четверти долгов Долгорукова.

— Вот уж не думал, что такое вообще может случиться с древним родом.

Есть повод задуматься. Я родился в богатой семье. Настолько богатой, что мне за все своим неполные семнадцать лет ни разу не приходилось задумываться о деньгах, а родовые активы и капиталы казались чем-то привычным, буквально самим собой разумеющимся. Незыблемым и вечным.

— Случится может что угодно, — поморщился дед. — И с кем угодно. Конечно же, такое никогда не афишируют. Дворянское сообщество не выставляет напоказ чужих тайн — даже таких постыдных. Но поверь, Саша — очень многие знают, что род Долгоруковых уже давно превратился в посмешище.

— А как же Дар? — спросил я. — Он все еще…

— Вырождается вместе с кровью. — Дед поджал губы, будто ему было неприятно даже говорить о подобном. — Такое редко, но все-таки случается. Князю Долгорукову присвоили четвертый магический класс… исключительно из уважения к его предкам. А реально он даже с Источником не натягивает даже на шестой.

Примерно мой уровень. Выдающийся — если не сказать исключительный — показатель для семнадцатилетнего пацана. Неплохой — для средней руки Одаренного без громкого титула. Но для главы древнего рода…

Дед не зря назвал князя Долгорукова посмешищем.

— Имя рода все еще имеет вес, и немалый, — снова заговорил дед. — У его светлости еще остались кое-какие связи, старые договоренности… союзы, заключенные не одну сотню лет назад. Но если уж теперь ему приходится якшаться с промышленником с немецкой фамилией — его дела плохи. Так что из всех, кого ты назвал, Саша, — Дед задумчиво потер чуть заросший седой щетиной подбородок. — я бы скорее боялся третьего.

— Отставного генерала? — переспросил я. — Который уже давно…

— Ты уже говорил с Багратионом?

Дед сменил тему так круто, что я от неожиданности закашлялся — и только где-то через полминуты смог кое-как выдавить из себя ответ.

— Да. — Я не стал юлить. — Это вопрос имперской безопасности. И его светлость нам не враг. Я думаю…

— Неважно. — Дед махнул рукой. — Если тебе так хочется — можешь делиться информацией с Третьим отделением в обмен на очередной орден. Главное — не болтай лишнего.

— Я и не собирался, — проворчал я. — Если Багратион поможет нам отыскать тех, кто убил Костю…

— Не все в его власти, Саша. — Дед откинулся на спинку стула. — В сущности, порой он может даже меньше, чем ты. Закон, который Петр Александрович так чтит, сковывает его по рукам и ногам… Но иной раз Багратиону не хватает самого обычного опыта.

— Ну… вообще-то он уже не мальчик.

— Для тебя, Саша, — усмехнулся дед. — А я помню его зеленым юнцом — немногим старше, чем ты сейчас. Сообразительным, талантливым, горячим — но слишком торопливым. Умению подмечать детали учатся годами… но и этого порой недостаточно. Я не могу обвинять Багратиона в том, что он родился слишком рано.

— Я родился еще позже, — буркнул я. — И, видимо, поэтому и не могу понять, что ты хочешь мне сказать.

— Не стоит недооценивать Куракина. — Дед покачал головой. — Для тебя или Багратиона его имя почти ничего не значит. Но в начале века генерала… тогда еще полковника Куракина считали чуть ли не героем.

— Он… воевал?

— Да, он воевал, Саша, — отозвался дед. — И воевал даже тогда, когда Россия и Османская Империя заключили мирный договор. Это не снискало ему популярности в столице. Ты вряд ли найдешь хоть слово об этом человеке в учебниках по истории… Но в середине двадцатых годов полковника Куракина знал каждый гимназист. И поверь, Саша — многие вспомнят и теперь.

Я молча кивнул. Не то, чтобы меня совсем не интересовали подробности — но и выпытывать их не было особого смысла. Дед и так сказал достаточно: если отставной генерал Куракин, которому сейчас наверняка уже стукнуло лет восемьдесят, не меньше, действительно настолько знаковая фигура — то он опаснее сотни промышленников и десятка светлейших князей вместе взятых. Хотя бы потому, что из боевых офицеров, служивших под его началом на востоке сорок лет назад, наверняка выросло целое поколение оберов, штабных полковников и генералов.

И если вспомнить о странных событиях в родном полку Ивана, прибавить угрозы другого Куракина — того, который сейчас носит юнкерские погоны…

Как говорится, сложите два плюс два.

— Что ты… что мы собираемся делать? — спросил я.

— Пока — ничего. — Дед нахмурился и чуть подался вперед. — Я мог бы раздавить всех троих за один день — и даже Багратион бы мне не помешал…

— А Дроздов? — Я вспомнил древнего Одаренного, который — вполне возможно — застал еще самого петра Великого. — И остальные? Что скажут они?

— Они вряд ли будут в восторге, если я решу развязать полноценную войну родов, — недовольно проворчал дед. — Но если у меня будет законное основание, хотя бы малейший предлог…

— Не спеши. — Я протянул руку и осторожно прихватил деда за запястье. — Мы ведь не знаем, кто еще на их стороне… В конце концов, кто угодно может…

— Что тебе еще известно, Саша?

Виски на мгновение кольнуло болью — и тут же отпустило: дед не стал полноценно ломиться в мое сознание. Но и того, что он успел почувствовать, вполне хватило.

Ну все. Допрыгался.

Нечего было и пытаться обмануть главу рода или хотя бы скрыть ту самую страшную тайну, которую я буквально выбил из Воронцовой. Но и заставить себя говорить я никак не мог. И не потому, что так уж сильно сомневался, жалел, боялся дедовского гнева, последствий или еще чего-то там.

Просто не мог — и все тут. Только смотрел в немигающие глаза деда, чувствуя, как с каждым мгновением все сильнее сжимается вокруг головы стальной обруч.

К счастью, деду не пришлось вскрывать мою голову силой — ее вполне заменяло чутье и почти столетний опыт.

— Миша… — едва слышно произнес дед. — Миша, да?‥

Я не ответил. Не стал даже кивать — все и так было понятно. Дед сглотнул — гулко, неожиданно-громко, потом вздрогнул — и вдруг засуетился, полез куда-то за отворот пиджака и с третьей попытки выудил из внутреннего кармана трубку. Наверное, пытался скрыть, как сильно трясутся руки — но я все равно заметил.

Но уродливая и бессильная немощь длилась всего одно мгновение. Когда в тишине каморки, приютившей «Одесское рыболовное пароходное товарищество», раздался щелчок, и по воздуху поплыл густой табачный дым, передо мной снова сидел не жалкий и испуганный столетний старик, а железный князь. Глава рода, который вот-вот собирался вступить в войну.

С кем угодно.

— Кто еще знает? — спросил дед.

— Я. И Воронцова. — Я кое-как заставил себя не опустить глаза. — Багратиону я не сказал.

— Хорошо. — Дед медленно кивнул и коснулся мундштука трубки губами. — Молчи… Я сам разберусь, ладно?

— Как пожелаешь, — ответил я. — Но…

— Это касается только нас. — Дед говорил тихо, но отчетливо, веско — будто гвозди забивал. — Миша — Горчаков. Мой внук и твой брат. Он может ошибаться, запутаться… но он никогда не пойдет против семьи.

— Уже пошел. — Я подался вперед. — Они убили Костю.

— Я знаю… знаю. — Дед снова зажег погасшую трубку и набрал полные легкие дыма. — Но дай мне время… пожалуйста.