Юность Элси

Глава 20

Она делает вид, что не больно,

Но есть что-то в ее глазах,

Что при встрече наводит невольно

На догадку о горьких слезах.

/Миссис Имбэри/

Обитатели Розлэнда собрались за обеденным столом. Теперь семья была намного меньше, чем в былые времена. Хорас забрал Элси и жил теперь своим собственным домом, двое других сыновей были в колледже, две дочери вышли замуж. В старом доме остались только мистер и миссис Динсмор, Аделаида и Анна.

—Полагаю, львиная доля писем, как обычно, адресована тебе, папа, — сказала Анна, когда отец открыл пакет с письмами, только что принесенный Помпом.

—А кто в этом доме старший, мисс Дерзость? — парировал пожилой джентльмен. — Да, здесь несколько

писем для меня, но есть по одному и для каждого из вас. Поэтому нет причин жаловаться. Помп, передай госпоже письмо. Вижу, оно от Уолтера.

—Да, — ответила она, вскрывая письмо, — и несколько строк от Артура. Я рада, что он снова способен писать, бедняга.

—Да, — сказала Аделаида. — Роза пишет, что Хорас

навещал Артура и нашел его почти здоровым. Роза

также сообщает, что они возвращаются домой.

—Когда? — спросила Анна.

—Сегодня! Письмо задержалось, — ответила сестра, взглянув на дату. — Я немедленно поеду в Оакс,

чтобы проверить, все ли там в порядке.

—В этом нет нужды, — заметила ее мать. — Роза

наверняка написала миссис Муррей.

—Полагаю, так и есть. Однако я все равно съезжу.

Мне будет очень приятно поприветствовать их.

—Ты так любишь Розу, — проговорила миссис

Динсмор с досадой. — Думаю, ты не уделяешь столько

внимания ни одной из своих сестер.

—Но я не могу не любить ее, мама. Мы схожи по

духу.

—И Элси твоя любимица, — сказала Анна насмешливо. — Что до меня, то я отложу свой визит до завтра, когда уже распакуют все чемоданы, и я смогу увидеть

модные обновки. У Элси будет куча новых вещей. Хорас осыпает ее подарками — это просто абсурдно. То же самое можно сказать о карманных деньгах. И зачем ей столько украшений? Двое или трое золотых часов?

Да и другие побрякушки в таком же количестве?

—Он может себе это позволить. Элси никогда не

сможет истратить и половины своего состояния, — отметил мистер Динсмор, — если только не пристрастится к азартным играм, — добавил он.

Все тут же вспомнили, что его кошелек сильно страдает от пристрастия к этому пороку некоего молодого человека.

Миссис Динсмор нахмурилась. Анна выглядела раздосадованной и раздраженной, Аделаида — печальной и озабоченной. Отвечая на последний выпад Анны, она сказала:

—Да, у Элси, без сомнения, будет множество красивых вещей, которые она покажет нам. Однако она не носит никаких эксцентричных нарядов и никогда не была — и думаю, не будет — зеркалом моды. Это не соответствует ни ее вкусам, ни вкусам Хораса. Ты знаешь, что несмотря на свою любовь к дочери, мать с отцом никогда бы не позволили ей такую вольность, как самой выбирать стиль одежды и что-либо другое. Поэтому очень хорошо, что их вкусы совпадают.

—Я бы не хотела быть его дочерью ни за какие

деньги, — сказала Анна.

—Если бы ты была его дочерью, то война в доме не

утихала бы, — сказал ее отец со смехом.

—Я до сих пор не могу сказать, относится ли он к

Розе с такой же деспотичностью или нет, — задумчиво

проговорила миссис Динсмор.

—Я знаю лишь одно: когда они рядом, они выглядят абсолютно счастливыми, — ответила Аделаида. —

Я не думаю, что Хорас считает власть мужа над женой

хоть в какой-то мере сравнимой с властью отца.

Что-то задержало Аделаиду в Розлэнде. После того, как они встали из-за стола, прошло почти два часа. Наконец она отправилась в Оакс.

—Надо же! Они приехали раньше меня! — воскликнула Аделаида, издалека увидев дом.

На веранде были сложены груды чемоданов. Вся семья, включая домашних слуг, собралась вокруг большого открытого чемодана, из которого миссис Динсмор и Элси доставали подарки: платья, фартуки, шляпки, чепчики и яркие носовые платки. Было приятно видеть радость, с которой слуги принимали дары.

Маленький Хорас также принимал участие в раздаче подарков. Когда Аделаида подъехала к дому, он как раз набросил светлую шаль на плечи своей няни. Подхватив его на руки, няня обнимала и целовала его, называя «солнышком», «миленьким» и «дорогим дитем старенькой няни».

Все были настолько увлечены этим занятием, что не заметили приближения Аделаиды. Она подъехала к самой веранде и, бросив уздечку сопровождавшему ее слуге, легко спрыгнула на землю.

Первым ее увидел маленький Хорас. Затем и все остальные члены семьи бросились к Аделаиде с приветственными восклицаниями и объятьями.

—Как долго вас не было! — воскликнула Аделаида. —

Вы не представляете, как я соскучилась. Даже по этому

человечку, — добавила она, потрепав Хораса за розовую щечку. — Роза, ты выглядишь великолепно. И оба Хораса тоже. А вот Элси, по-моему, стала немного бледнее, похудела и у нее темные круги под глазами. Что тебя беспокоит, дорогая? Полагаю, ты тосковала по родному воздуху или, если говорить точнее, — по воздуху родного дома?

—Очень тосковала, тетя. И очень рада, что вернулась домой, — ответила Элси с улыбкой и покраснела.

—О, вот ты и порозовела. Но не хочу отрывать вас

от столь приятного занятия. Жаль, что я немного задержалась и не увидела всех подарков.

—Зато ты приехала вовремя, чтобы получить собственные подарки. Не примешь ли от меня вот эту безделушку? — сказал ей брат, вручая футляр с украшением.

—Коралл! И такой восхитительный оттенок! —

воскликнула она. — Спасибо. Это то, что я хотела.

—Думаю, он будет красиво смотреться вот с этим,

тетя, — сказала Элси и положила Аделаиде на колени

платье из тяжелого черного шелка.

—А вот это дополнение, — добавила Роза, вручая

кружевные воротничок и манжеты.

—Роза, как это мило! И даже маленький Хорас несет тете подарок! — воскликнула она, когда мальчик вложил ей что-то в руку.

—Это всего лишь коробка для открыток, но мама сказала, что она вам понравится, тетя Ади.

—Да, она очень красивая. Дай мне обнять и поцеловать милого мальчика, который не забыл о своей тете — старой деве.

—Старой деве! Аделаида, что ты говоришь? — сказала Роза. — Никакая ты не старая дева! Подумать только: так говорит о себе девушка двадцати шести лет! Это же полный абсурд. Разве не так, дорогой?

—Ты несомненно права, — ответил мистер Динсмор. — Эй, Джим, Като и остальные, несите сюда чемоданы и коробки. Мы хотим распаковать их и посмотреть, что внутри.

—О, да! — сказала Аделаида. — Мне так хочется

увидеть милые вещицы, которые вы привезли. Мама,

Анна и я надеемся, что ты, Роза, и Элси порадуете нас

новинками моды.

—Да, мы обновили в Филадельфии весь свой осенний и зимний гардероб. Мы предпочитаем филадельфийский стиль нью-йоркскому. Как знаешь, в Филадельфии не терпят крайностей. Кроме того мне, как уроженке Филадельфии, вполне привычен простой стиль. Но мы привезли множество моделей и из Нью-Йорка: мы ведь знаем, что Анна любит яркое. Но сначала пусть Элси покажет свои платья. Мне, дорогая, не терпится показать твоей тете элегантные шелка, которые мы с папой помогли тебе выбрать. Надеюсь,

Аделаида, в ближайшие дни ты увидишь одно из этих

платьев на Элси.

—У нее настолько здоровый цвет лица, что она может носить что угодно, — добавила Роза в полголоса,

когда они последовали за Элси в ее комнату. — Она

одинаково хороша как в бледно-голубом, так и в пурпурном или в нежно-розовом. У нее столько нарядов, что можно подумать, в новом сезоне она не будет пропускать ни одной вечеринки.

Элси поначалу с готовностью начала показывать

своей тете новые наряды и рассматривать наряды Розы. Однако спустя некоторое время отец Элси заметил, что она сидит на краю дивана с уставшим и унылым видом. Две старшие леди в это время увлеченно обсуждали шелка, сатины, бархат, кружева, ленты, перья и цветы. Элси была бледна. Отцу больно было видеть ее унылый отсутствующий взгляд.

—Ты очень устала, доченька, — сказал он, присаживаясь рядом с ней и нежно гладя ее по золотисто-коричневым волосам. — Иди приляг на часок-другой. Сон пойдет тебе на пользу.

—Я не хочу уходить, пока здесь тетя Аделаида, папа, — сказала она, глядя на него с улыбкой и пытаясь

казаться бодрой и радостной.

—Не переживай об этом. Теперь ты сможешь увидеться с ней в любой день. Иди, тебе нужно отдохнуть, — и взяв Элси за руку, он отвел ее наверх и помог поудобнее устроиться на диване в ее комнате.

—Такая шляпка будет Элси очень к лицу, — отметила Аделаида, продолжая беседовать с Розой. Оглядевшись, она увидела, что ее племянницы нет в комнате, и сказала:

—О, ее здесь нет.

—Папа увел ее, чтобы она прилегла отдохнуть, —

сказал маленький Хорас.

—Роза, Элси что-то беспокоит? — спросила Аделаида, понизив голос.

—С ее здоровьем все в порядке. Но ты же знаешь,

как мы заботимся о ней. Она такая хрупкая и нежная!

—Но ведь с ней что-то не так? Она больше не похожа на того радостного, беззаботного ребенка, каким

была до отъезда. Хорас, — она повернулась к отцу Элси, который как раз вошел в комнату, — не могу ли я узнать, что с Элси? Думаю, ты вряд ли любишь ее намного сильнее, чем я.

—Бесспорно, ты любишь ее очень сильно, — ответил он с вялой улыбкой. — Да, я расскажу тебе, — и он объяснил, в чем дело. Вначале он был краток, но затем все больше углублялся в подробности, отвечая на вопросы и замечания Аделаиды.

Она глубоко и искренне сочувствовала Элси, однако была уверена, что брат ее поступил разумно. Все ее негодование было направлено против Артура и Эджертона.

—И Элси все еще верит этому мерзавцу? — спросила она.

—Да. Ее любящая, доверчивая натура отказывается

принять доказательства его вины. Только ее искреннее

повиновение отцовской власти помешало ей стать

жертвой этого человека.

—Она очень хороший ребенок, послушный и покорный тебе, Хорас.

—Лучшего и быть не может, Аделаида. Я бы только

хотел, чтобы послушание было для нее всегда легким

и приятным делом.

—Надеюсь, дорогой, там есть что-то и для меня? —

спросила на следующее утро Роза у мужа за завтраком.

Тот как раз просматривал почту, принесенную слугой

Джоном.

—Да, здесь есть одно письмо для тебя: от твоей мамы. Элси, ты узнаешь этот почерк?

—Нет, папа, он мне совершенно не знаком, — ответила она, взяв в руки протянутое ей письмо. На конверте было указано ее имя и адрес.

—А адрес на штемпеле тебе о чем-нибудь говорит?

—Нет, сэр. Не могу сказать наверняка, но, по-моему,

я никогда не переписывалась ни с кем из этого города.

—Что ж, открой и посмотри, от кого оно. Но сначала закончи завтрак.

Элси положила письмо рядом со своей тарелкой, недоумевая, от кого оно могло прийти. Пока же она вернулась к еде, рассеяно слушая выдержки из послания, полученного мистером Динсмором. «Оно определенно не от Эджертона. Этот почерк сильно отличается от того, каким была написана записка в Лэнсдэйле», — размышляла она.

—Ты еще не открыла свое письмо, — проговорил

отец, увидев, что она взяла письмо и встает из-за стола. — Сделай это сейчас. Я хочу узнать, кто его написал. Но не читай его, пока не увидишь подпись, — добавил он, отводя ее в соседнюю комнату.

Элси села на диван. Отец встал рядом с ней. Пока Элси вскрывала конверт и извлекала из него письмо, она чувствовала на себе взгляд отца. Она просмотрела страницу. Взглянув на подпись, замерла в удивлении и замешательстве. Ее лицо густо покраснело. Заметно дрожа, она подняла на отца умоляющие глаза. Он нахмурился и протянул руку.

—Ох, папа, пожалуйста, позволь мне прочесть

его, — прошептала Элси дрожащим голосом. Взгляд ее

был таким же молящим, как и голос.

—Нет, — сказал отец. Его взгляд был непреклонно

повелительным.

Элси молча передала ему письмо и отвернулась, тихо рыдая.

—Оно не стоит ни одной твоей слезинки, доченька, — сказал он, садясь рядом с ней. — Я сразу же отправлю его обратно, не читая. Если только ты не захочешь, чтобы я прочел его.

—Нет, папа.

—Очень хорошо. Я не буду. Но, Элси, разве ты не

видишь теперь, что Эджертон способен подделать почерк другого человека?

—Да, папа. Но это не доказывает, что он поступил

так и в том случае, который ты имеешь в виду.

—И он поступил честно, использовав свой талант,

чтобы усыпить мою бдительность и искусить тебя к

обману и неповиновению, да?

—Он не совершенен, папа. Но я не могу поверить,

что он такой плохой, каким ты его считаешь.

—Тот слеп, кто не видит, Элси. Но помни, — и его

голос из раздраженного стал суровым и властным, —

что в этом вопросе я требую повиновения.

—Да, сэр, — сказала она, и встав, быстро вышла из

комнаты.

—Постарайся быть с ней терпеливее, дорогой, —

сказала Роза, оказавшаяся безмолвным, но неравнодушным свидетелем этой сцены. — Она и так достаточно страдает, бедняжка.

—Да, я знаю. И мое сердце обливается кровью. Но

она упрямо не хочет видеть самые очевидные доказательства порочности этого парня! Временами это становится несносно. Мне больно видеть, как она страдает. И эта боль делает меня терпимым к ее глупости.

—Я понимаю. Но не будь с ней суров. Она не заслуживает такого обращения, поскольку совершенно покорна твоей воле.

—Это так, — согласился он со вздохом, — но мне

нужно поторопиться, чтобы написать несколько писем до ближайшей отправки почты.

Он вышел из комнаты. Миссис Динсмор, желая утешить Элси, собиралась было отправиться на ее поиски. Но тут вошла миссис Муррей, которая все еще была экономкой в Оаксе. Ей требовался совет по некоторым хозяйственным вопросам.

Беседа заняла не менее получаса. К этому времени мистер Динсмор дописал письма и сам отправился искать дочь. Зайдя в ее комнату, он увидел, как она открывает письменный стол.

—Что ты делаешь, доченька? — спросил он.

—Собираюсь написать письмо Софи, папа.

—Ты уже не успеешь отправить его с сегодняшней

почтой, поэтому оно может подождать. Идем со мной

на небольшую прогулку по поместью. Тетушка Хлоя,

пожалуйста, принесите шляпку для прогулок и зонтик

от солнца. Ты хочешь пойти, доченька?

—Да, сэр. Папа, ты не сердишься на меня? Ты же

не думаешь, что я хочу быть непослушной или своенравной?— ее голос дрожал, а на щеках были видны

следы от слез.

—Нет, дорогая, — сказал он, привлекая ее к себе. —

И ты ничуть не заслужила, чтобы я говорил с тобой так

сурово. Но пойми, это моя любовь к тебе делает меня

сердитым и нетерпеливым. Ведь твоя любовь к этому

мерзавцу не ослабевает!

—Папа, пожалуйста, не называй его так, — проговорила Элси тихим страдальческим голосом, отвернувшись от отца.

—Тебе не нравится слышать любое слово, сказанное против него! — вздохнул отец. — Мне тяжело даже думать об этом, но, боюсь, ты беспокоишься о нем больше, чем обо мне — твоем отце, который чуть ли не боготворит тебя. Ведь так?

—Папа, — прошептала Элси, обвив шею отца руками и прильнув головой к его плечу. — Если бы мне нужно было выбирать между вами, то я, ни секунды не сомневаясь, осталась бы с тобой. Я знаю силу твоей любви, а в любви другого человека могу и обмануться. И кроме того, Бог повелевает мне почитать тебя и повиноваться тебе.

Он крепко прижал ее к сердцу, будто она великое сокровище, которое невозможно отдать другому. Тут пришла Хлоя со шляпкой и зонтиком для Элси. Взяв дочь за руку, мистер Динсмор вывел ее на прогулку.

Он с болью отметил, как печально ее милое личико. Гораздо печальнее, чем прежде. И он принялся усердно развлекать ее, стараясь отвлечь от тяжелых мыслей. Он показывал ей новые деревья и цветы, спрашивал ее мнение о введенных им в усадьбе новшествах, говорил о книге, которую они вместе читали.

Элси была искренне благодарна отцу за чуткость и изо всех сил старалась проявлять интерес к беседе.

—Мне так приятно, папа, что ты относишься ко

мне не только как к дочери, но и как к другу, — проговорила Элси с улыбкой.

—Твоя дружба очень важна для меня, доченька, —

ответил он. — Но думаю, нам лучше вернуться домой.

Становится жарко.

—Ах, вот вы где! — воскликнул девичий голос, когда они свернули на тенистую дорожку, ведущую к дому. — А я вас ищу повсюду! Вот уж, если кто не знает, что вы родственники, может принять вас за влюбленную парочку.

—Не говори глупостей, Анна. Как поживаешь? —

проговорил Хорас, одарив ее братским поцелуем.

—Как всегда, спасибо, — ответила она. Анна повернулась к Элси и горячо обняла ее. — Я рада, что ты вернулась. Я скучала по тебе больше, чем могла предположить. А теперь идем в дом. Покажи мне свои милые обновки. Я сгораю от нетерпения! Аделаида говорит, ты привезла столько очаровательных кружев, шелков, бархата, лент, цветов, перьев и всякого другого! Ты, наверное, опустошила все полки в магазинах Филадельфии.

—Нет, у них еще много чего осталось, — ответила

Элси с улыбкой. — Но папа был действительно очень

щедр ко мне и к маме. Я с удовольствием покажу тебе

его подарки.

—Как тебе понравился мой подарок Аделаиде? —

спросил мистер Динсмор.

—Очень понравился. Когда подойдет моя очередь,

не забудьте, пожалуйста, что я хочу аметисты.

—Что ж, значит мой выбор был очень удачен, —

проговорил он, совершенно не догадываясь, что Анна

заранее поведала Элси о своем желании на тот случай,

если Хорас захочет сделать ей подарок. Элси подсказала отцу, какой подарок купить для Анны, сделав вид, что эта идея пришла ей в голову случайно.

Анна высоко оценила украшения, отрез дорогого фиолетового шелка — подарок от Розы — и кружева от Элси.

Через Аделаиду Динсморы передали не менее дорогие подарки для ее родителей. Не забыли и о Лоре. Элси передала ей красивую шаль, мистер Динсмор — пару восхитительных браслетов, а Роза — дорогую книгу с гравюрами.

—Как думаешь, тетя Лора будет довольна? — спросила Элси у Анны.

—Ее подарки просто великолепны! Наверное, приятно иметь столько денег, которые можно тратить. Но идем, покажи мне, что ты себе купила.

Анна долго пробыла сначала в комнате Розы, а затем — в комнате Элси, восторгаясь очаровательными вещицами, обсуждая рисунки на тканях и отделку платьев, подбирая украшения к нарядам. Она примеряла платья, кружева, шали и шляпки. Стоило какой-нибудь премилой вещице попасть ей в руки, она тут же начинала прикидывать ее стоимость и приговаривать, что, должно быть, приятно иметь столько денег, и что счастье — иметь такое богатство.

—Да, я действительно благодарна Богу за наше состояние, — ответила наконец Элси, — но, Анна, иметь деньги — это и большая ответственность. Ты же знаешь, что мы лишь хранители того, что нам доверил Бог. Иногда мне кажется, что тратить столько денег на украшения не очень-то правильно.

—Меня бы это беспокоило меньше всего. Но зачем

же ты тратишь деньги на роскошные вещи, если считаешь, что это неправильно?

—Потому что папа так не считает. Он говорит, что

производители дорогих вещей также должны получать

плату за свои труды, как и все остальные. А еще он говорит, что для человека с моим состоянием носить такие вещи не большая расточительность, чем для человека с состоянием вдвое меньше моего носить вещи, которые в два раза дешевле моих.

—И я уверена, что он абсолютно прав. Кроме того, у тебя нет иного выхода, как повиноваться отцу. Что ж, полагаю, я уже посмотрела все и утомилась от трудов своих, — добавила Анна, откидываясь на спинку мягкого кресла. — По-моему, ты стала немного бледнее.

И глаза у тебя такие, как будто ты плакала. Что случилось?

—Я вовсе не больна, — ответила Элси, краснея.

—А я и не говорю, что ты больна. Но с тобой что-то не так. Не отрицай. Ты не такая жизнерадостная, какой была до отъезда.

Анна помолчала. Но, не получив никакого ответа, продолжила:

—Ну, давай же! Не стоит быть такой молчуньей, мисс Динсмор. Я и так знаю довольно много. Ты влюбилась в человека, которого твой отец считает негодяем. Ты в это не веришь, но отказала ему, повинуясь приказам отца. Поступила, как трусиха. Не дай Бог, чтобы я так боялась своего отца!

—Да ты и не боишься своего отца и не любишь его так, как я своего. Но страх тут ни при чем. Я слишком сильно люблю отца, чтобы ослушаться его в этом вопросе. И еще я боюсь Бога, Который повелевает мне повиноваться отцу и почитать его. Но, Анна, как ты об этом узнала?

—Это мой секрет.

Элси выглядела встревоженной.

—Ты не расскажешь мне?

— Нет.

—Об этом знают остальные члены семьи?

—Насколько я знаю, никто, кроме меня.

«Странно, — подумала Элси. — Я не верю, что тетя Аделаида или Уолтер рассказали ей. Но откуда она узнала?»

—Я бы ни за что не отказалась от любимого человека, — презрительно проговорила Анна. — Я считаю, что родители не должны вмешиваться в подобные вопросы. Я так и сказала папе, когда он вздумал прочесть мне наставление о том, чтобы я не принимала знаки внимания от Дика Персивала. Папа даже грозился, что запретит ему приходить к нам домой.

—Анна!

—Ты, без сомнения, считаешь это ужасным непочтением и бунтом. Но я уже не ребенок. Потому стих «Дети, повинуйтесь своим родителям», который, я уверена, у тебя уже вертится на кончике языка, ко мне не применим.

—Нигде в Библии не написано, что ты должна повиноваться только до совершеннолетия. Кроме того,

тебе еще нет и семнадцати. И вспомни Исаака: когда

он позволил связать себя и положить на алтарь, ему

было двадцать.

—Что ж, если я и пойду к алтарю, то только опираясь на руку Дика, — сказала Анна со смехом. — Меня ни капли не беспокоит его своенравие. Я люблю его, и намерена выйти за него замуж.

—А ты не боишься?

— Чего?

—Что он расточит свое состояние за несколько лет.

Вдруг он станет пить и жестоко обращаться со своей

женой?

—Я собираюсь рискнуть, — решительно ответила

Анна. — И моим подругам не стоит попусту тратить

время и читать мне наставления.

—Анна! Разве придет к тебе благословение, если ты

будешь упорно проявлять непочтение к родителям?

Я думаю, если бы твой отец был больше похож на моего,

для тебя это было бы лучше.

—Как бы не так! Я ни за что не согласилась бы быть

дочерью твоего отца.

—А я рада тому, что я — его дочь. И я благодарю Бога за это.