За гранью времени. Курская дуга

Глава 11. Дилемма

Луна пробивалась сквозь прорехи в облаках, делая арку входа в парк похожей на ворота в потусторонний мир. Ветви каштанов и абрикос растопорщились над кромкой забора сухими ветвями, и казалось, что это иссохшие руки мертвецов пытались дотянуться до небосвода. Темно было — хоть глаз выколи, но Везденецкий всё прекрасно видел. Отличные условия, чтобы спрятаться от охраны парка, но не факт, что внутри не было Черных штурмовиков. Этим день был не нужен. Ночью они полагались на качественные приборы ночного видения, что существенно усложняло задачу и делало охоту более опасной. Можно, конечно, ворваться очертя голову, всех перебить, но не факт, что Вагнер не сбежит, почуяв опасность. Смерть в этом случае не пугала, автоматные пули Везденецкому ни по чем, но вот потеря цели была непозволительной роскошью.

Времени-то больше не становилось. "ВБ-1" постепенно завладевал телом Везденецкого, и он чувствовал, как день за днем к нему приближалась неминуемая смерть. Но это не самое главное. Главной целью была информация о нескольких вещах: расположении складов с оружием, маршруты поставок боекомплектов, и, в идеале, координаты Веббера. Только в идеале. Вряд ли немецкий хроно-диверсант любезничал со своими предками, рассказывая о планах по захвату мира за бокалом шнапса.

Везденецкий спрятался за углом, в тени одноэтажного жилого дома, и наблюдал за охранниками у парадного входа, принюхивался. Табаком пахло издалека. Один фриц курил, выдыхая облачка дыма и пара, второй топтался на месте и дул в стиснутые ладони, пытаясь согреться. Вроде бы, ничего страшного: два обычных фрица, но с больно странным вооружением, которого Везденецкий раньше не видел. Они держали стандартные "МП-50". Но напрягала одна деталь в ствольной коробке, а именно небольшая ампула с фосфоресцирующей зеленой жидкостью, спаренная со скользящим затвором.

— Холод собачий, — пожаловался второй фриц, поежившись. — Везет Вагнеру. Сидит себе сейчас в кабинете, задницу отогревает.

— Собачий? Это что значит? — не догнал первый фриц.

— Русские жалуются на собак, когда наступают холода, которые и псам не по силам перенести.

— Ты что, проникся пословицами аборигенов? А Вагнер…. Недолго ему греться осталось, — хмыкнул первый, затянувшись. Уголек сигареты раскалился и мелькнул в темноте. — Слышал, сегодня он куда-то уезжает. Так сможем расслабиться.

— Я любопытный, вот и проникся, — ответил второй с дрожью в голосе. — Хорошо, что уедет. Скорее бы смена кончилась. Я пальцев не чувствую. Додумались же придурки в ателье Германии придумать обувь с металлическими штуками. Слышал, некоторые бойцы куски мяса на них оставляли, если вдруг примерзали ноги.

— Потерпи. Пятнадцать минут осталось.

Впрочем, вряд ли новое вооружение представляло угрозу в руках дилетантов. Фрицы эти точно были не стрелянными тыловыми идиотами. Профессионал не будет курить среди ночи, да еще и так, по-дамски, зажав сигарету между средним и указательным пальцами. Сигарета, в первую очередь, отличный маячок для любого снайпера. Если уж решился курить на позиции, то тлеющий уголек нужно прятать в кулак, чтобы не демаскировать себя. Лучше случайно обжечь ладонь, чем схлопотать пулю в башку. Хотя от инфракрасного прицела это не поможет.

Пришлось дожидаться пересменки. Убирать охрану сейчас было нельзя, ведь сменщики могли поднять шум, а шум отпугнет Вагнера.

Ровно через пятнадцать минут пришли другие солдаты, обменялись со сменой парой фраз, и приняли пост. Эти оказались молчаливые, и внимательно глядели по сторонам, реагируя на каждый шорох.

За спиной Везденецкого, в переулке, послышался грохот металлического мусорного бака и кошачий визг. Видимо, коты решили выяснить отношения, но шум не напугал, а напротив, был на руку.

— Пойди, проверь, — велел старший наряда. — Я прикрою.

— Зачем? Обычные животные…. - отлынивал подчиненный фриц. — К чему лишний раз шевелиться?

— Я сказал — проверь. Или по роже захотел?

— Ладно, ладно, — сдался подчиненный, и, взяв автомат на изготовку, зашагал в сторону Везденецкого.

Это вызвало у Везденецкого улыбку, невольно. Вроде бы наряд казался серьезным, но это были идиоты пуще предыдущих. Никогда нельзя нести службу без напарника, и уж тем более в одиночку соваться на темные улицы, где могло поджидать что угодно.

Везденецкий отошел подальше от угла, и, когда в свете луны показалась немецкая морда с каской на голове, даже не шевельнулся. Ганса ничего не напрягло. Он спокойно шагнул в темноту, и услышал хруст собственного позвоночника, когда Везденецкий перебил ему хребет, мощно ударив по шее ребром ладони. Он ловко сунул палец в спусковую скобу "МП-50", чтобы фриц рефлекторно не нажал на спуск, поймал ослабшее тело и аккуратно опустил его на снег.

— Эй, ты где там застрял?

— Тут кошки не поделили дохлую рыбу, — хрипло отозвался Везденецкий. — Проклятие! Кажется, я глотку себе застудил.

— Бегом сюда!

К счастью, форма на Везденецком была такая же, как у убитого фрица. Он взял обновленный "МП-50", надел каску, и снял с пояса убитого врага пару ручных гранат, заранее скрутив крышки с полых деревянных ручек. Опустив голову так, чтобы на лицо падала тень, он зашагал к посту. Фриц сразу почуял: что-то не так, и именно в этот момент нужно было бить тревогу. Но он колебался, слабо доверял интуиции, за что и поплатился жизнью. Везденецкий вырвал из ножен штык-нож и вогнал лезвие фрицу в основание подбородка.

Фриц не успел захрипеть, нож сразу поразил мозг, но на всякий случай надо было зажать противнику рот ладонью. Оставив позади мертвое тело, Везденецкий выглянул из-за арки, оглядев территорию парка. Забавно, но что в будущем, что в прошлом, внутреннее убранство почти не менялось. В будущем растительность была гуще, да зданий с пристройками побольше.

Круглый пятак центральной площади, неподалеку двухэтажный барак, построенный на скорую руку и приходившийся, по всей видимости, жильем герру Вагнеру. Полумертвая рассада редких каштанов с абрикосами на заснеженных лужайках. Парк сам по себе был небольшой, но преодолеть жалкие десятки метров, в данном случае, та еще задачка.

Не сказать, что немцы крепко охраняли Вагнера, но они не скупились на колесный броневик с пулеметной башенкой. Он фарами высвечивал четверть территории парка, рокотал мотором на холостых оборотах, а рядом с ним бдел отряд пехотинцев. Пешие патрули тоже в наличии — немцы парами расхаживали по тропинкам, вдоль двухметрового каменного забора и рядом с бараком. Точно определить численность противника трудно, но на стороне врага однозначный численный перевес. Навскидку человек двадцать, но могло быть больше, в тени и бараке.

Тяжеловооруженных бойцов не было, как и Черных штурмовиков. Видать, не такая большая шишка, этот Вагнер, чтобы выделять ему в помощь элитное спецподразделение. Хорошо, да вот только Везденецкий обнаружил одну проблему. Все пехотинцы были вооружены "МП-50" с ампулами, которые, возможно, как-то странно влияли на патроны. Он спрятался за аркой, извлек магазин из "МП-50", и, коснувшись пули кончиком пальца, обжегся. Обожгло сильно, пришлось крепко стиснуть зубы и вдохнуть, чтобы не вскрикнуть от боли.

"Черт, — думал Везденецкий. — Для меня эта пуля что серебро для оборотня. Хреново дело."

И действительно. Теперь в режиме Бога не повоевать, а значит, малейшая ошибка могла привести к гибели. Может быть такая пуля и не пробьет кожу, но если от скромного прикосновения захотелось взвыть, то что будет в случае попадания на сверхзвуковой скорости? А если очередью по ребрам получить? Это же наверняка ощущения, от которых уписаться недалеко, ну, или умереть от болевого шока, в худшем случае.

— Аля-я-я-р-м! — со стороны дома, где прятался Везденецкий, загремела автоматная очередь, пущенная в воздух.

Везденецкий стиснул зубы, разглядев пеший патруль рядом с телом убитого в переулке фрица. "Сука! Вот ничего и никогда в жизни не идет по плану!" — пронеслось у него в голове. Теперь, из-за криков и выстрелов, осиное гнездо всполошилось. Броневик тут же взревел мотором, в сторону арки повернулась пулеметная башенка, а немцы вскинули оружие. Ни в коем случае нельзя было упускать Вагнера. Если Везденецкого не прикончат, то Вагнер может скрыться где угодно и на какой угодно срок, а с ним было связано много незаконченных дел.

Сразу по Везденецкому стрелять не стали. Пеший патруль узнал в нем своего, чем Везденецкий и воспользовался, полоснув по двум фрицам в переулке из "МП-50". Кучность стрельбы была убедительной, так что фрицев разворотило как мексиканскую игрушку со сладостями, пиньяту, правда посыпались из них отнюдь не конфеты. В воздухе, над убитыми фрицами, растянулось трехметровое облачко из кровавой пыли.

Стрелок в броневике Везденецкого заметил, и долбанул по нему из пулемета. Пули просвистели перед носом, выбили из арки крупные куски штукатурки, бетонная крошка брызнула в щеки. Уходить нельзя, но и нырять во двор парка тоже. Под перекрестным огнем Везденецкий быстро умрет, потому требовалась другая тактика.

Сердце замолотило в груди будто каблук хореографа, исполнявшего танец фламенко. Везденецкий рванул вдоль забора, но останавливаться и не думал, потому что позади взрывались брошенные немцами ручные гранаты, разбивавшие шрапнелью стены и окна. Осколки били Везденецкого в спину, но не могли свернуть его с ног. Немцы на рожон лезть не спешили. Поумнели немного, поскольку слышали, что был на стороне партизан какой-то уберменш (сверхчеловек), которого пули не брали.

Фриц ожидаемо показал половину лица из-за угла, выглядывал очень осторожно, чтобы проверить, удалось ли подорвать противника. Как он удивился, когда Везденецкий схватил гранату, резко выдернул шнур из рукоятки за фарфоровое кольцо и швырнул к арке. Граната на боевом взводе упала фрицу прямо под ноги, у него было секунды три на бегство, но вместо этого он рухнул на нее грудью, чтобы прикрыть товарищей, толпившихся сзади. Бежать ему всё равно было некуда, и укрываться негде.

Прогремел взрыв, подняв густое облако снега, в котором кружились лоскуты разорванной немецкой формы.

Везденецкий ждать не стал, бросил вторую гранату следом, но уже не к арке, а за забор. Немцы точно не застыли на месте и разбежались по укрытиям. В глубине парка хлопнул взрыв, послышались вопли раненых и убитых, осколки застучали по забору. Везденецкий рванул прочь от периметра, заметив оставленный на повороте дороги армейский внедорожник "ГАЗ".

Стояла машина очень удобно, около обочины, которая была склоном под низким углом.

Везденецкий залег за внедорожником, схватился за рукоятку "МП-50" и оглядел зону прострела. С этой стороны отлично просматривался левый фланг, через который немцы безусловно попытаются прорваться, и главная арка входа.

Организованной группой фрицы вышли из арки, но сразу стрелять по ним не стоило. Везденецкий подождал, пока враги соберутся в кучу, и лишь потом надавил на спуск, прицелившись в немца, собиравшегося швырнуть наступательную связку ручных гранат. Очередью немца швырнуло на снег, он вскрикнул и выронил гранату, упавшую к забору.

С криками немцы рванули кто куда, но укрытий здесь было мало. Кто-то бросался в окна первых этажей жилого дома, кто-то рисковал залечь на месте, а те, что были ближе к арке, скрывались на соседней улице.

Граната взорвалась, да так, что даже Везденецкому не показалось мало. Долбануло до нестерпимого звона в ушах. Ударной волной газику вышибло стекла, стеклянная крошка застучала по каске, посыпалась за шиворот. Веером жужжащих осколков правый борт внедорожника превратило в решето, из пробитых шин с противным свистом вышел воздух. Часть стены обрушилась грудой каменных обломков. Через пробоину, в пелене бетонной пыли, виднелся барак Вагнера.

Везденецкий заметил, что Вагнер вместе с сыном, Германом, покинул барак и засеменил к бронетранспортеру, держа мальчишку за руку. Вышло поймать ноги Вагнера в разрез мушки, один выстрел мог решить все проблемы, но перед прицелом маячил Герман. Пуля могла убить мальчика, пробить его навылет и ранить Вагнера, но вспотевший на спуске палец попросту не сгибался.

В торс стрелять — рискованно. По рукам — то же. "Шилка" могла порвать Вагнера надвое, если неосторожно попасть.

— Ну же! — процедил Везденецкий сквозь зубы. — Открыть огонь!

Но выстрелить он не смог. Как бы не старался Везденецкий заставить себя убить мальчишку, ничего не выходило. Тело перестало ему подчиняться. Убийство мальчика с убийством вооруженного до зубов ганса не шло ни в какое сравнение. Хоть Герман и пытался утопить Мишку, хоть и подражал во всём нацисту-отцу, он оставался ребёнком, оказавшимся не в том государстве, не в тех руках.

На левом фланге послышались крики фрицев и гром автоматной трели. Немцы накрыли позицию Везденецкого шквальным огнем. Пули пробивали газик как картонку, и одна долбанула Везденецкого в торс. Он взвыл от боли, выронил оружие и согнулся в три погибели, схватившись за ребра. Перед взором вспыхнул веер искр, на глаза навернулись слезы, кровь гулко застучала в висках и дыхание перехватило. Огромного волевого усилия стоило возвращение в бой. Одну пулю можно выдержать, но если принять в себя очередь, то пиши "пропало".

Везденецкий, утерев рукавом мокрые глаза, открыл ответный огонь, но уже в автоматном режиме. Руки его были достаточно сильны, чтобы полностью поглотить энергию отдачи и обеспечить "МП-50" максимальную эргономичность. Точность стрельбы снижалась лишь за счет кучности, но ее вполне хватило, чтобы длинной очередью уложить на землю пятерых немцев разом.

Затвор щелкнул, Везденецкий машинально сменил магазин, дослал патрон в патронник и продолжил стрельбу. Неясно, то ли от боли глаза слезились, то ли от вони пороховых газов, но целиться из-за этого было трудно.

Враг стал осторожней. Немцы залегли за машинами, спрятались за углами и коротко огрызались из укрытий очередями. Выжить стало проще, но поразить противника — трудней. Теперь приходилось думать о том, чтобы не получить пулю, так что Везденецкий был вынужден сползти на склон обочины, потеряв из вида арку главного входа.

Послышался рев мотора бронетранспортера. Везденецкий выглянул из укрытия, заметив, что броневик выехал из арки и повернул влево, в противоположную от огневой позиции сторону, и сейчас появился еще один шанс достать Вагнера.

Взять на мушку цель таких габаритов — проще простого. "МП-50" без проблем прошьет броню легкого броневика, но вот только гадко становилось от осознания, что в боевом отделении, вместе с Вагнером, наверняка рыдал и трусился от страха его сын. Стрелять требовалось по нижней части кузова, чтобы ранить и Вагнера, и экипаж, но мальчонка-то низкорослый. Пуля вполне могла убить его. Причем непонятно, где расположился Вагнер, а где Герман.

Увы, сквозь стены видеть не получалось.

Везденецкий крепко сжал рукоятку, целясь в корму броневика, и положил вспотевшую подушечку пальца на спуск. Чтобы успокоить себя, он вспоминал уроки стрелкового инструктора: "на спуск нельзя класть сустав пальца. Только подушечку. Иначе снизится точность стрельбы".

Тело залилось напряжением, Везденецкий весь превратился в зрение, видел цель отчетливо и ясно, оставалось только расстрелять в броневик магазин. Броневик приближался к повороту, и потом его будет не достать. Под таким огнем гнаться за бронетранспортером по улицам смерти подобно, так что стрелять надо было либо сейчас, либо, быть может, никогда.