За гранью времени. Курская дуга

Глава 14. Исторический фантом

Хоть Везденецкий обычно не переживал во время боя, палец на спуске всё равно вспотел. Очередь из "МП-50" оказалась более чем точной, более чем громкой, и более чем удачной. Веер пуль будто невероятной остроты меч рассек командира танка надвое. Как только прозвучал первый выстрел, в работу включилась вся партизанская группа.

Загремели "АШ" и трофейные "МП-50", колонна оказалась под плотным перекрестным обстрелом, Аня едва успела прыгнуть на обочину и поползла к лесу. Она слышала, как пули с визгом отскакивали от танковой брони, из металла высекало бутоны искр, напоминавшие яркие огненные цветы. Увы, хоть "шилка" и могла сбить вертолет, танковая броня была ей не по зубам.

Другое дело — грузовики. Они не выдерживали ни одного попадания, прошиваясь пулями словно лоскут шелковой ткани, покрываясь скоплениями пулевых отверстий с верху до низу. Часть немцев осталась в кузовах, часть успела спрыгнуть на дорогу и попыталась занять позицию за обочиной, но скрыться было негде.

Одна пуля угодила в двигатель грузовика, высекла искру внутри, и кабина вдруг вспыхнула как спичка. Пламя шумно опутало металл, заставляя стекла лопаться, краску пузыриться от жара, а немцев кричать от боли. Охваченные огнем фрицы выскочили из кузова, выскочили из кабины и повалились в снег, тщетно пытаясь затушить себя.

Наверное, каждый ганс проклял день, когда его прикомандировали к этой колонне.

Группа левого фланга сразу же расстреливала фрицев в спину. Фрицы умирали как мухи в окружении вздергивавшихся фонтанов снега, порозовевшего от немецкой крови. Трудно было представить, насколько страшно им было. Они не могли понять, в какую сторону вести ответный огонь, изредка огрызались автоматными очередями, но ни в кого не могли попасть.

Облака пахучего ружейного пороха не выделялись на заснеженном фоне, да и сами партизаны казались невидимыми благодаря простыням.

Везденецкому не особо хотелось лично бросаться на танки. В его времени, на учебных полигонах СССР, военные практиковали применение роботизированных штурмовых комплексов. Маленьких и очень умных бронемашин, способных самостоятельно захватить любую колонну с минимальным ущербом для груза. Бортовое вооружение в будущем, признаться, было получше. "АШ" и "МП-50" во всём уступали крупнокалиберному пулемету "Эверест". Будь у партизан хотя бы одна такая машинка, они могли бы меньше чем за минуту, без риска для жизни, обезвредить всё охранение колонны.

Но, увы, действовать приходилось самостоятельно.

Вывести из строя два танка одновременно у него не получилось бы, хоть они и остались без прикрытия. Дорога и обочина была усеяна телами немецких солдат, но танкисты сдаваться не планировали. Везденецкий пополз в сторону дороги, пока партизаны прикрывали его из автоматов.

Замыкающий колонну танк взревел мотором и тронулся с места, плавно поехав назад. Неподвижная мишень практически незаметна на фоне снега, но вот если она двигалась, это другое дело. Командир замыкающего "панцера" сразу заприметил Везденецкого, повернув башню в его сторону и гневно крикнув: "Огонь!"

Везденецкий услышал, как заряжающий дослал снаряд в люльку, и за доли секунды до выстрела перекатился в неглубокий овраг. Пушка бухнула, снаряд прогудел над Везденецким, взорвавшись в трех метрах от края складки местности и забросав укрытие промерзлой землей.

Нельзя было покидать безопасное место сразу. Если попадание из автомата и взрыв гранаты он мог выдержать, то с танками шутки плохи. Прямое попадание из танковой пушки, даже малокалиберной, как у "панцера", смертельно опасно. У силы Везденецкого был предел, он прекрасно понимал это, и не торопился на тот свет.

— Подохни! Подохни, ублюдок! — командир немецкого танка зажал Везденецкого в укрытии, и наслаждался превосходством. Он схватился за рукоятку башенного пулемета, и, под ритмичный гром залпов главного орудия, лупил по оврагу пулеметными очередями. — Убирайся обратно в преисподнюю!

Нужно поймать паузу между пушечными залпами. Казалось, пулемет угрозы не представлял, но вдруг его оснастили такой же ампулой, как в новом "МП-50"? Тогда опасность представляла не только танковая пушка. Велик был соблазн плотно залечь в укрытии, дождаться, пока фриц израсходует боекомплект, но тогда союзники могли пострадать от осколков.

Везденецкий не позволил себе отлеживаться. Сначала он присел на корточки, и, затаив дыхание, ожидал очередного залпа. Как только пушка выстрелила, он напряг ноги изо всех сил и выпрыгнул из оврага с проворностью хищника, а затем приземлился в сугроб.

Мощности танковой пушки хватит, чтобы убить Везденецкого, но вот скорость поворота башни оставляла желать лучшего. Командир "панцера" удивленно наблюдал, как Везденецкий прыгал по снегу, ловко уходя с линии огня. Поворотные механизмы не справлялись. Командиру не доставало времени, чтобы взять противника на прицел и поразить его прямым попаданием.

— Чертов русский! — злобно воскликнул командир, схватившись за "МП-50" и распахнув командирский люк. Ему настолько захотелось убить знаменитого Ворона Северского Донца, что он пренебрег собственной безопасностью.

"Если пришью выскочку, стану национальным героем!" — думал командир.

Слава Везденецкого шла впереди него. С самой Курской дуги за ним тянулась кровавая дорожка, усеянная трупами немецких солдат. В рядах германской армии его стали называть "Вальравн" — ворон, который в датской мифологии напитался трупами солдат отгремевшего сражения, и обрел сверхъестественные способности.

Командир высунулся наружу. В его лицо ударил порыв ветра, а затем перед взором, будто призрак, возник Везденецкий, взявшийся невесть откуда. Последнее, что командир увидел: костяшки кулака и яркую вспышку. Он вывалился из командирского люка, рухнув на дорогу замертво, из боевого отделения послышалась немецкая ругань.

Первым в проеме люка лицо показал заряжающий. Он увидел дуло "МП-50", увидел струи порохового газа, выброшенные под давлением через пламегаситель. Перед смертью заряжающий не успел испугаться. Пуля слишком стремительно пробила ему лоб.

Везденецкий даже не целился. Он направил ствол в проем люка, зажал спуск и расстрелял половину магазина. Пули с визгом отскакивали от стен, немцы гибли на боевых постах, боевое отделение покрыло брызгами крови. Рикошет — страшная вещь. Везденецкий вспомнил как в одном фильме, в его времени, показали сцену, где герой выстрелил из крупнокалиберного пистолета внутри тяжелого танка и остался жив. Забавное зрелище, вообще не соответствовавшее действительности.

Танк остановился.

В передней части колонны послышался оглушительный взрыв боекомплекта — башню ведущего "панцера" оторвало от корпуса, подбросило на несколько метров, она рухнула недалеко от обочины. Похоже, Привалов не устоял перед соблазном и решил воспользоваться панцершреком.

Неприятная потеря, но ладно. Возможно, среди трофейного вооружения найдется что-то противотанковое.

Везденецкий осмотрелся. Впереди дымились грузовики, перевозившие пехоту. На дороге и по обе ее стороны лежали трупы немецких солдат. Раненых не осталось. Русские щедро и моментально уничтожали немцев, чтобы те не страдали перед смертью. Один выстрел — один труп. Только так.

Он поднял руку, и согнул несколько пальцев, жестом показывая партизанам на позициях: "Все чисто. Можно брать трофеи".

— Ура-а-а! — радостно воскликнули партизаны со всех сторон.

На памяти Везденецкого это первая операция, где он был в центре внимания. Когда партизаны подходили к грузовикам, он неизбежно ловил на себе взгляды: восхищенные, и, за редким исключением, встревоженные, что не удивительно. Всё-таки, не каждый человек способен обезвредить танк в бою один на один, да еще и так быстро.

— Саня! — с улыбкой произнес Привалов, взобравшись на броню и дружелюбно хлопнув Везденецкого по плечу. — Смотри, сколько стволов! — использовал он современное выражение. — Да тут человек на пятьсот точно хватит! Ещё и с мертвых фрицев трофеи снять можно. Ты молодец! Люди от тебя в восторге. А как ты эту, — он топнул по броне, — черепаху-то разобрал! Всем на зависть.

— Черепаха теперь наша. Есть среди стрелков те, кто сможет с ней управиться?

— Подожди, — Привалов провел по воздуху указательным пальцем. — Сейчас устрою.

Привалов пронзительно свистнул, а затем крикнул:

— Сержант Белов! А ну, иди сюда!

— Иду! — отозвался один из партизан.

Белов? Не родственник ли это того Белова, который прикрыл отход раненых ценой собственной жизни в схватке за Оку?

К "панцеру" подошел белокурый парень, и тогда Везденецкий убедился, что это был либо младший брат танкиста Белова, либо сын. Выглядел он младше, но взгляд такой же дерзкий, черты лица волевые.

— Белов, значит? — Везденецкий обратился к сержанту.

— Так точно, — ответил Белов.

— А родня твоя где?

— Из родни у меня только брат остался, — нехотя ответил Белов. — Фронтовик. Держал Курскую дугу на тридцатьчетверке. Пропал без вести. Его фрицы наверняка в концлагере держат. Хочу вытащить его оттуда.

— Я знал твоего брата, — сказал Везденецкий, испытав неприятные ощущение в груди. Самым страшным на войне он считал момент, когда нужно было сообщать родственникам о смерти близких.

— Правда? — Белов просиял лицом. — А где он? Вы видели его?

— Он умер, танком прикрывая эвакуацию раненых с поля боя, — признался Везденецкий. — Храбрый был мужик.

— Ясно, — ответил Белов с внезапным равнодушием. — Зачем позвали, товарищ капитан? — он обратился к Привалову.

— С черепахой справишься? — Привалов хлопнул ладонью по командирскому люку. — Колонну вести будешь.

— Так точно, — кивнул Белов. — Нас трофейными управлять учили, на случай, если в тылу врага окажемся.

— Хорошо. Ты храбрый малый, — одобрительно кивнул Везденецкий, спрыгнув с брони и положив руку Белову на плечо. — Как и твой брат. Фрицы многого нас лишили. И поверь, скоро мы надаем им по зубам так, что они забудут сюда дорогу раз и навсегда. Точно справишься с задачей? С танком?

— Справлюсь. Спасибо, товарищ командир, — сдержанно ответил Белов. Видно было, что парня распирали чувства, но он упорно их сдерживал. — Фрицы и мамку нашу, и папку нашего убили. Чем больше фрицев я перестреляю, тем лучше мне будет, потому я не собираюсь распускать нюни.

— Правильно, — одобрил Везденецкий.

Белов взял в помощь несколько бойцов, и выгрузил из танка трупы немцев. Внутрь он залез совершенно не брезгуя пятнами крови на приборных панелях, и, усевшись в кресло механика-водителя, завел двигатель.

— Во! — он показал Везденецкому большой палец вверх. — Поедет. Ещё как.

Партизаны умело обстреляли колонну. Грузовики с пехотой превратили в решето, а вот те машины, где был груз, оставили практически целыми, пристрелив только водителей. Разве что стекла в кабинах были выбиты, но это не страшно.

Привалов уселся на водительское место, а Везденецкий пристроился рядом с ним, в качестве пассажира. Ящиков с "МП-50" было много. Точно Привалов предположил — человек на пятьсот оружия хватит. Более того, к автоматам прилагался бонус: броня и обвес Черных штурмовиков, ручные пулеметы "МГ". В штучных количествах, правда, но это уже гораздо лучше, чем скакать по лесам в простынях и утепленных обносках.

Аня подошла к грузовику и взялась за ручку пассажирской двери, вопросительно взглянув на Везденецкого.

— Садись, — он подвинулся, и она забралась внутрь, хлопнув дверцей. — Как себя чувствуешь?

— Добре себе почуваю, — ответила она на украинском. — В следующий раз тоже хочу помогать вам немца бить. Это лучше, чем ложиться под него. Теперь девки меня не смогут назвать простушкой с сеновала. Спасибо, — она чмокнула Везденецкого в щеку. — Без вас я бы такое в жизни не смогла.

У Везденецкого мурашки по спине пробежались, а в область паха хлынула горячая кровь. С трудом удалось подавить физиологические признаки сексуального возбуждения. Всё же, Аня была очень симпатичной девушкой, на которую мужики из всех партизанских отрядов пускали слюни.

"Панцер" объехал колонну и занял ведущую позицию, свернув на обочину и став прорываться через снег. Привалов завел мотор, направив грузовик по накатанной танком колее. Сугробы, к слову, оказались не такими глубокими, как предполагал Везденецкий.

Поездка предстояла долгая. Восемь километров хода по заснеженной равнине, следом за совсем не скороходным танком, просто так преодолеть не получится.

— А скажи мне вот что, командир, — Привалов сунул сигарету в зубы, закурил. — Вот ты ведь должен сделать так, чтобы немцы не победили, правильно?

— Верно, — кивнул Везденецкий. Он краем глаза заметил серебристую флягу на полу, и поднял ее. Открутил крышку, понюхал, уловив дубовые нотки качественного виски. Выпил залпом, но даже жара этилового спирта в горле не почувствовал. Печально, ведь напиться хотелось до одури. Как никак, бой всё равно выдался стрессовый, хоть и простой.

Аня удивленно на него посмотрела, да и Привалов притих.

— Ты чего, командир? Развезет же.

— Не развезет. Я напиться не могу. Хоть бочку вылакаю — ни похмелья, ни веселья, — он выбросил флягу в окно. — А по поводу предотвращения победы немцев, да. Именно это я и должен сделать.

— Но как, если они уже победили? — не понял Привалов. — Ты разве не слышал? Немчура в Москве. От наших сил только партизанские отряды остались. Сталин неизвестно где, да и ставка будто бы испарилась.

— Никуда они не испарились. Поверь. Это не те люди, которые побегут с поля боя, даже если проиграют. Просто ушли в подполье.

— А ты им чем поможешь? Ну, захватим мы "Тихий дон", и Каменск возьмем. А дальше?

— Главная задача не в этом. Чтобы добраться до Веббера, мне нужны ресурсы и власть. Так будет проще. Быть может, если мне удастся набрать обороты, он сам явится по мою душу.

— Зачем?

— Чтобы я не сделал того, зачем сюда пришел. Он должен умереть.

— А как это сможет изменить ход истории? — недоумевал Привалов. — Не понимаю я. Ведь проигрыш уже случился.

— Всё просто, — вздохнул Везденецкий. — Есть понятие Исторического фантома. Это некое событие, пока еще не окрепшей, призрачной формы. И событие это цепляется за инициатора исторических изменений. Инициатора, в данном случае, два. Я, и Веббер. Чтобы уничтожить фантом, нужно либо выбросить инициатора в свое время, либо убить его.

— Проще объясни, — сощурился Привалов.

— Веббер влез в ход истории. Именно из-за его вмешательства в полет стрелы времени операция "Цитадель" прошла успешно. Он создал только фантом истории. Время меняется медленно, неохотно. Требуется месяц для плотных пространственных изменений, потому мы еще не проиграли.

— И?

— Если убить создателя фантома, то фантом исчезнет. Всё вернется на круги своя, Советский Союз победит в войне, как и должно быть по естественному ходу вещей.

— То есть….

— Когда Веббер умрет, а я отправлюсь назад в свое время, ты вернешься на Курскую дугу, в свой блиндаж. Митька под твое командование. Белов останется жив и вернется к брату, если он, конечно, выжил. Вы все обо мне забудете. Ну, кроме создателей проекта "ЗАГРАН". И то, конкретно меня они помнить не будут. Мое присутствие во времени они способны определить лишь по косвенным признакам.

— А я? — Аня встревоженно взглянула на Везденецкого. — Что станется со мной, если этот твой Веббер умрет?

— Это несложно определить, — Везденецкий активировал дисплей ХКМ.