За секунду до взрыва

Глава тридцать седьмая

— Ты, наверное, считаешь меня извергом? — тихо произнес Корт.

Он сидел на краю ванны. Кэри сидела, а вернее, почти лежала на полу. Руки ее были крепко связаны спереди полиэтиленовой лентой, какой обычно завязывают полиэтиленовые мешки для мусора. Руки были связаны так крепко, что кисти уже распухли. Лодыжка левой ноги была привязана нейлоновым шнуром к трубе ванной комнаты. Корт туго обкрутил шнуром лодыжку, другой конец шнура обвязал вокруг трубы и крепко-накрепко связал оба конца двойным морским узлом. А чтобы было еще надежнее, он подпалил кончики шнура, так что они расплавились в однородную бесформенную массу, и теперь узел невозможно было развязать никакими усилиями. Импровизированные наручники не мешали ей курить, и сейчас она лихорадочно затягивалась сигаретой из пачки «Собрание», которую он ей предложил. Она курила его сигарету, но ничего не отвечала. Она просто не могла говорить. Не было слов, чтобы передать то, что она чувствовала к этому человеку. Тот гнев, ту жгучую ярость, которые буквально сжигали ее еще несколько минут назад. Сейчас она сидела молча, тяжело дыша и обливаясь потом от бессильной ярости.

— Это не было запланировано, поверь мне, — говорил Корт, — ничего из последних событий не было запланировано. И меньше всего то, что я по уши в тебя влюбился. — Он внимательно посмотрел ей в глаза, но, не увидев в них даже намека на прощение, продолжил: — Да, Кэролин, я в тебя безнадежно влюбился. Иначе, неужели ты думаешь, я оставил бы вас в живых, тебя и мальчика? Я не хочу причинять тебе боль, только не тебе. Вокруг и так слишком много страданий.

— Ты сумасшедший!

— Я не собираюсь вступать с тобой в полемику. За все, что я делаю, я отвечаю только перед самим собой. И перед Ним, — он указал вверх. — А с Ним я как-нибудь помирюсь. Уже помирился.

— На твоем месте я бы не была такой самоуверенной.

Он пришел в настоящую ярость. Таким она его еще не видела. Лицо его покрылось красными пятнами, он опустился на одно колено, приблизился к ней вплотную.

— Что ты можешь об этом знать? Какого хрена ты-то можешь об этом судить? — почти прокричал он, брызгая слюной ей в лицо.

Она отвернулась от него, сигарета выпала из дрожащих губ, чьи-то дрожащие руки — его, конечно! — всунули сигарету обратно ей в рот; она жадно затянулась, закашлялась.

Карл вернулся на свой насест, на край ванны. Он не спускал с нее глаз, а сам продолжал кивать головой в такт каким-то своим мыслям. Он действительно сумасшедший!

Дрожащей рукой он нащупал в кармане бумажник, вытащил оттуда фотографию, резко наклонился, до смерти напугав ее, и хлопнул фотографию рядом с ней.

— Вот! Это все их работа! Вот это мой сын… был.

Он убрал руку с фотографии, продолжая сверлить Кэри взглядом. Она чувствовала: он хочет, чтобы она посмотрела на эту фотографию. А она не могла: боялась. Потом поняла, что он все равно не отстанет. Взглянула… В горле встал ком, не давая дышать. Кэри поспешно отвернулась и все-таки не могла сдержать жалобного страдальческого крика. Казалось, он сорвался с губ помимо ее воли. Он опять одержал над ней верх… и знал об этом!

Он продолжал все так же странно ритмично кивать головой, как будто хотел убедить в чем-то самого себя. Не взглянув больше на фотографию, убрал ее обратно в бумажник.

— Так что у всех у нас есть оправдание тому, что мы делаем. У каждого свои причины.

Она все еще не могла выговорить ни слова. С тех самых пор, как Кэм рассказал, что кто-то проник к нему в дом, с тех пор, как она обратила внимание на ключи, какой-то внутренний огонь сжигал ее изнутри.

— Ты воспользовался мной, — наконец выговорила она.

— Нет. Тебя я не использовал. Во всяком случае не в том смысле, который ты имеешь в виду. Да я мог бы добыть эти ключи в любое время и сотнями разных способов.

— А… значит, это были мои ключи?

— Да.

— А теперь что?

Он встал со своего насеста, затушил сигарету в раковине. Возвышаясь над нею, как Пизанская башня, он протянул ей еще одну сигарету, подождал, пока она взглянет и возьмет. Глаза их встретились. Господи, подумала Кэри, как может такой мягкий, нежный человек быть таким чудовищем!

Помимо своей воли она вспомнила о том, как они с ним занимались любовью. Но, казалось, прошла уже целая вечность. Слезы покатились по ее лицу. Господи! Как она ненавидела этого человека! И в то же время слезы ее были слезами любви.

— На свете есть два типа дураков, — сказал Карл. — Одних можно считать дураками за то, что они ничего не делают, других — за то, что они делают. Но я не дурак.

Он пошел к двери.

— Карл… или кто бы ты ни был на самом деле… не делай этого! Не делай, умоляю! Ведь есть же, наверное, и другие пути.

Страсть, прозвучавшая в ее голосе, удивила даже ее саму. Для него это, по-видимому, тоже было неожиданно. Он обернулся, явно пораженный тем, что услышал. Долго смотрел ей в глаза. Она ничего не чувствовала, ничего. На лице его промелькнула улыбка.

— Нет, — проговорил он, и улыбка стала шире, — я не Карл. Я Энтони Корт.

Он вышел, хлопнув дверью.

Не сразу до нее дошло то, что он сказал. Энтони Корт. Она слышала это имя от Кэма. Энтони Корт! Это чудовище! Только теперь она поняла непреклонную решимость Кэма Дэггета. Если бы только она знала тогда… Энтони Корт! Вдруг ее всю как будто скрутило. Все внутренности, казалось, наполнились ядом. Он же входил в нее, этот изверг! Он был внутри нее! А вдруг это правда, что от чудовища может родиться еще одно чудовище?

— Ах ты сволочь! — заорала она что было мочи. Все силы вложила в этот крик. Прислушалась. В соседней комнате хлопнула дверь, потом послышались тихие голоса. Да нет, на такого, как он, конечно, никакие слова не подействуют.

Кажется, они собрались куда-то ехать. Кэри уловила слово «аэропорт». Надо действовать! Срочно! Надо ему помешать.

У ног ее все еще лежала незажженная сигарета. С превеликим трудом она всунула ее в рот и попыталась зажечь от окурка. Не получалось. Она затягивалась изо всех сил, так, как будто от этого зависела ее жизнь, и в конце концов раскурила. Жадно затянулась, подавилась дымом.

На самом деле Кэри не так уж хотелось курить. Просто в голове ее неожиданно созрел возможный план спасения. Это касалось не только ее и Дункана. Теперь, когда она знала, кто этот человек и какие беды он может причинить, она готова была сделать все возможное — и даже невозможное, — чтобы ему помешать.

Минуту спустя она услышала звук отъезжающего автомобиля и принялась за работу.