Забытый чародей. Авария, которой не было

Часть 3

Интересно, почему перед Новым годом сутки всегда резиновые? Стрелки часов бесконечно цепляются за значки на циферблате, не желая приближать долгожданные праздники. Короткие зимние дни нарочно становятся длиннее, создавая ощущение временной петли. Зато работы сыпется столько, будто 31 декабря наступит конец не года, а света, и нужно натрудиться за всю не прожитую жизнь.

Из-за рабочего катаклизма, я и думать забыла о злополучном мифическом форде. Только в день судебного заседания не удержалась, позвонила из редакции в пресс-службу ГИБДД, и была послана в мягкой форме, едва заикнулась о странном происшествии. Посему решила не морочить себе голову всяческими несуразностями, а заняться делами более насущными и приземленными.

Домой я возвращалась исключительно, чтобы попить полуночный чай и уснуть после десяти минут просмотра очередного голливудского шедевра, о котором с утра ничего не помнила. Мало отличались от рабочих дней и выходные, разве что пустыми дорогами и чуть реже звонящим офисным телефоном. Читатели свято верят, что редакция газеты обязана работать круглые сутки и обеспечивать консультациями по всем вопросам на свете: от улаживания проблем ЖКХ до ответов, почему властям понадобилось принять то или иное решение.

Крутясь белкой в рабочем колесе, я потеряла из виду дражайшее семейство. Знала только, что сестренка прекратила воинственное мычание и перешла к телефонным переговорам с подругой Викой, успешно воплотившей в жизнь Ясину мечту – в смысле, удачно пристроилась замуж. Правда, я не разобралась, какие именно планы обсуждали заговорщицы – повторное завоевание Игорька или варварский захват его жилплощади. Зная Ясю, ожидать можно было чего угодно. Ее планка мстительности почти не уступала моей. Маман поутихла в попытках залезть в душу младшенькой доче. Зато громыхала по своему личному поводу – по многолетней традиции, перед Новым годом она рассталась с Валерой, не посчитавшим нужным пригласить ее отметить праздники вместе.

Ко мне родственники не лезли. По опыту знали, чем чревата подобная неосторожность в конце декабря. Только Ярик в один из вечеров аккуратно поскребся в дверь.

- Я это… в смысле, парламентер, - соизволил сообщить он, просунув вихрастую голову в проем, благоразумно дождавшись разрешения войти.

- Чего? – я оторвалась от ноутбука с рекламным текстом, который не успела добить в офисе, и с заглянула в бегающие глаза брата. Большая его часть, по-прежнему, пряталась за дверью, не рискуя переступать порог.

- Того, - выдохнула Ярикова голова тяжко. – Разговор есть. В общем, на меня жребий пал, поэтому, чур, ничем тяжелым не кидаться. Сообщаю новости и делаю ноги, ясно?

- Неужто, Игорек к нам переселяется? – съязвила я, не веря, что брат, да и остальные родственники способны обрушить на меня сегодня нечто сногсшибательное, а, тем более, крышесносительное. И зря.

- Не, тут другая тема, - Ярослав смущенно крякнул, чего за ним обычно не водилось. – Нам звонят третий день. Мужчины. Тебя спрашивают. По особому поводу.

- Ярик, говори толком! – я раздраженно закрыла ноут. – Знаешь же мою профессиональную нелюбовь к манере уходить от ответа!

- Похоже, какая-то… - братец нарочно подобрал невероятно смачное и грязное слово, чтобы охарактеризовать неизвестного типа, посмевшего посягнуть на мою…

- На что?! – ахнула я, когда дошел смысл Яриковых заиканий.

- Говорю же, кто-то объявление в инете повесил с нашим номером и твоим именем. А агентство это, ну, которое те самые услуги по телефону оказывает, называется «Аленушка». Мы отбиваться замучились от твоей … э-э-э… клиентуры.

- Стоять! – проревела я раненным бизоном, когда Ярик решил капитулировать. – Вернись назад, сказала!

Ну, корова безрогая! Кикимора кривоногая! Агентство «Аленушка», говорите! Ух! Доберусь я до вас, голубки инфекционные! Точно доберусь! Вот только с декабрьским авралом расквитаюсь… А потом… потом…

- Доберешься-доберешься, - охотно поддакнул Ярослав, снова выставив на мое обозрение белокурые вихры. – А сейчас-то, что делать? Как от клиентов отбиваться? Они ж не верят, что не туда попали. Один мне выдал, что ему по барабану с девочкой общаться или с мальчиком.

- Не надо отбиваться, - процедила я, понимая, что щеки не пылали так с тех пор, как я впервые поцеловалась на школьной дискотеке с Сережей Ерофеевым из параллельного класса. – Надо пресекать. На корню. В ближайшие дни, снимая трубку, говорите, - я на миг задумалась и просияла не хуже новогодней елки напротив нашего дома. - Говорите: «Дежурная часть МВД». Клиентуру сдует ветром.

- Круто! – обрадовался Ярик и расплылся в злокозненной улыбке. – А долго так говорить?

- Пока всех не разгонишь, - смирилась я с неизбежным, понимая, что, давая братцу карт-бланш, дарю незабываемое развлечение. С другой стороны, деваться некуда. За спиной целая батарея озабоченных неприятелей…

****

Следующий день нежданно-негаданно получился расслабленным. До обеда пришлось потрудиться в редакции, зато потом, уехав на два интервью, в офис я больше не возвращалась. Между встречами нарисовалось окно – такое, что и в контору плюхать бессмысленно, и нагуляться можно вдоволь.

Погода радовала и вдохновляла. Бездонная прореха в небе затянулась, прекратив высыпать на город тонны снега. Из плена серых облаков вырвалось солнце – по-зимнему яркое и слепящее, в отличие от летнего, умеющее заставить все вокруг блестеть и переливаться. Столбик термометра опустился на несколько градусов, подарив воздуху морозную свежесть, чуточку покалывающую щеки и нос. Зато заснеженные дороги не превратились в грязевое месиво, а каша на тротуаре успела утрамбоваться – именно так, как я люблю.

Я решила, что самое время заняться подарками, о которых даже подумать не успела. В моем случае, выбор никогда не являлся проблемой. Родственникам я дарила деньги, ибо их желания и предпочтения менялись слишком стремительно. Друзьям и коллегам - полезные в хозяйстве мелочи с праздничной символикой. Сама же предпочитала получать нужные, заранее заказанные подарки или же покупать их самостоятельно на собранную родными наличку.

Так было не всегда. В детстве и зеленой юности я свято верила, что подарок должен быть сюрпризом. Однако после одного дня рождения в корне изменила мнение. Накануне торжества я ныла перед каждым, кто готов был сие терпеть, что недовольна внезапно поредевшей и поблекшей шевелюрой. Причем, жаловалась исключительно, дабы вызвать сочувствие, без далеко идущих планов.

В итоге из пятнадцати друзей, явившихся на ДР, четырнадцать презентовали ошалевшей мне наборы средств по уходу за волосами. Лишь одна девочка пришла с фотоальбомом. Она давно меня не видела и не слышала шевелюрного нытья. Следующим утром будильником послужил Ярик, вдохновенно скачущий по квартире с криком «Распродажа!». Примолк он, правда, быстро, едва самый тяжелый лак для волос с задорным свистом чирикнул по белобрысой макушке.

Из раздумий меня вывела белая надпись на темном матовом стекле: «Праздничные открытки». Я вздохнула с разочарованием. Эта реклама оказалась бы к месту недели полторы назад, но сейчас рассылать бумажные поздравления в другие города поздно. Новогодние приветы от подруги из Москвы, отправленные в середине декабря, в мой ящик неизменно попадают к двадцатому января. Видимо, преодолевают восемь сотен километров пешком. Местным же адресатам дарить открытки, в моем понимании, бессмысленно. Лучше презентовать нечто более ощутимое.

Взгляд скользнул по матовому стеклу дальше. Зацепился в длинном списке за слово «Игрушки» и приклеился к пункту «Книги». Душа пошла в разнос, требуя немедленной экскурсии вдоль стеллажей. В конце концов, время сегодня позволяло некоторые вольности. А когда я подняла взгляд на деревянную вывеску, стало очевидно, что мимо такого магазина точно не пройду. Разве можно проигнорировать столь нетривиальное название, как «Забытый чародей»?

С порога меня удивили три вещи. Во-первых, магазин оказался несколько больше, чем можно было представить снаружи. А ведь по бокам от входа располагались кафе с парикмахерской, и часть помещения должна принадлежать им. Впрочем, в старых зданиях всякое возможно. Заходишь в дверь и петляешь по коридорам, пока дойдешь до нужной комнаты.

Во-вторых, слишком странным показался ассортимент магазина. Помимо упомянутых книг и игрушек, я успела заметить садовые принадлежности, картины, музыкальные инструменты. Помещение четко делилось на зоны благодаря разным цветам, стен между отделами не было. В-третьих, появилось ощущение, что, едва закрылась дверь, все звуки смолкли. Будто кто-то черту провел между улицей и магазином. Стало неуютно, но я не дала воображению разыграться, нацепила на лицо дежурную улыбку – искрометную и нагловатую, и шагнула дальше.

Первой попалась на глаза девочка лет десяти, поразившая гораздо больше предыдущих странностей. Она была… белая. Светлые пушистые волосы странно сочетались с очень бледной кожей, того гляди, просвечивать начнет. Кружевное белоснежное платье и бант на макушке под цвет дополняли ощущение, что передо мной предстало неземное создание.

Девочка сидела в отделе школьных принадлежностей за столиком на узорных ножках и рисовала, сосредоточенно водя кисточкой по альбомному листу. Моего появления она не заметила. Я осторожно кашлянула. Показалось неудобным, что стою и наблюдаю за ребенком. В ненормальные времена живем, когда кругом бродит огромное количество неадекватных людей. Но девочка и теперь не отреагировала, макнула кисть в баночку с черной краской и продолжила рисовать.

- Здравствуй, - решила я обратить на себя внимание официально, однако ответил не ребенок.

- Добрый день, - гортанный женский голос зазвучал за спиной столь неожиданно, что я на месте подскочила. – О! Простите, милочка! Не хотела напугать. У нас здесь так тихо, что привыкаешь передвигаться бесшумно. И, прошу, не удивляйтесь реакции Верочки. Она особенный ребенок.

Стоявшей передо мной женщине на вид было около пятидесяти. Русые волосы выше плеч волнами наслаивались друг на друга, стройную фигуру подчеркивал широкий ремень на талии, глаза насыщенного изумрудного цвета казались одновременно по-кошачьи нахальными и гипнотическими, как у кобры. Они впились в мое лицо, мимоходом скользнули по одежде, сумочке, не слишком чистой обуви.

- Что вас заинтересовало здесь? – закончив «рентген-проверку», женщина зашла за стойку из добротного дорогого красного дерева, с отполированной до изящного блеска столешницей. Раскрыла толстую, на вид очень старую книгу с пожелтевшими страницами. Взяла в руки белое длинное перо.

- Книги… - пробормотала я, следя, как необычная письменная принадлежность со скрипом что-то выводит, нанизывая строчку на строчку. Бойко и беспрерывно. Без «посещения» чернильницы, которой рядом и не было в помине.

- Что-то не так, милочка? – женщина прекратила писать и расплылась в вежливой улыбке. Как делают это портье на ресепшн.

- Симпатичное… перо… - промямлила я, пятясь.

Наверное, дело было в освещении, или же общая атмосфера магазина так подействовала. Почудилось, бывшая собственность белой птицы, отложенная в сторону, принялась подергиваться, словно не дописала все, что собиралась, и снова рвалась в бой.

- Я это… книги посмотрю, - закончила я через силу, но уйти не дали.

- Скажите, только не сочтите вопрос странным, сколько отделов вы видите?

Я хмыкнула, оглядываясь. Вопрос показался отнюдь не странным. А до смешного глупым.

- Десять, - ответ все же сорвался с губ, хотя ужасно хотелось сказать какую-нибудь колкость и покинуть магазин.

- Вот как?! – светлые брови женщины скакнули вверх, одна выше другой. – Просто отделы так расположены, что посетители каждый раз умудряются какого-нибудь не досчитаться. Необычно, не так ли?

- Пожалуй, - кивнула я тревожно, заподозрив, что за пространным объяснением дама постаралась скрыть крайнюю степень удивления.

- Знаете, - она снова взялась за трепыхающееся перо, - вам нужен консультант. Руфина!

- Да, Ольга Алексеевна?

Девушка выплыла из-за ближайшего стеллажа. Видимо, все время находилась там и ждала приказа появиться. Внешне она оказалась полным антиподом Верочки. Перехваченные бордовой косынкой волосы были черны, как смоль, кожа смуглая, глаза карие, темнее моих. Точеную фигурку обтягивало малиновое платье ниже колен, стройные ножки украшали лаковые сапоги с каблуком не меньше десяти сантиметров.

- Руфиночка, думаю, ты будешь полезна нашей гостье.

Я хотела отказаться, но брюнетка бесцеремонно взяла меня под руку и потащила вглубь магазина – в книжный отдел, куда изначально я и собиралась, но теперь стремилась не столь рьяно, как меня тянули.

- Какие жанры предпочитаете? – трещала девушка на бегу. - Классику? Детективы? Фантастику? Знаете, а я сказки люблю. Только не смейтесь. Считается, они лишь детям интересны. Но там столько важного между строк прячется, если, конечно, внимательно читать.

Странное было освещение в этом отделе. Издалека казалось обычным, но стоило ступить внутрь зоны, очерченной синим цветом, чувство реальности оставило меня. Все лампы – и в подвесном потолке, и настольные, спрятавшиеся под плафонами в гармошку, заиграли странным зеленоватым свечением, делая все вокруг таинственным и чуточку волшебным. Из-под стеллажей выползли причудливые тени, напоминающие сказочных животных, и зашептались.

- Вы продавец? – мне внезапно захотелось поговорить о чем-то приземленном, чтобы вернуть почву под ногами, раскачивающуюся, как палуба в шторм.

- Я гадалка, - Руфина произнесла это, как само собой разумеющееся.

- В смысле, изображаете гадалку? - решила уточнить я, чтобы снять вопросы.

- Нет-нет, настоящая, - задорно заверила девушка и, разумеется, предложила услуги. – Обещаю, не пожалеете!

- Увольте, - я выставила перед собой ладони и для пущей убедительности протестующе замотала головой.

- Не верите? Или предпочитаете не знать?

- И то, и другое, - я опустилась на лавочку в форме раскрытой книги. Не смогла удержаться. – Я не верю, что наша жизнь расписана кем-то свыше. Считаю излишней самоуверенностью утверждать, что можно прочесть будущее человека по переплетению линий на ладони. Извините за прямоту, - добавила я, заметив, что присевшая рядом Руфина потупила взгляд. – Знаю, некоторые люди уверены, что сделанные им предсказания сбывались, но виной тому их собственные ожидания. Человеку свойственно программировать себя на неудачи. Подростком я увлекалась астрологией. По утрам слушала гороскопы по радио. А однажды купила календарик для моего знака зодиака, где зелеными кружочками были обведены удачные дни, а красными – неудачными. Я выбросила его через месяц. Поняла, что зеленые кружки не работают. Зато красные бьют в яблочко. Не потому, что так решили звезды или астрологи. Я весь день ждала подвоха от каждого встречного.

- Согласна, мысли обладают материальной силой, - деловито закивала Руфина, закидывая ногу на ногу. – Но астрология – неточная наука. А дар предвидения – особый случай. Давайте так, - предложила она, перебив саму себя, – вы соглашаетесь на гадание, а я расскажу не о будущем, а о прошлом. У вас появится отличная возможность протестировать мои умения. Соглашайтесь, вы же ничего не теряете.

- Которую ладонь? – проворчала я, сдаваясь под напором светящихся глаз. В конце концов, ничего существенного самоуверенная девчонка не скажет. А общей информацией, подходящей огромному количеству людей, меня не пронять.

- Обе, - обрадовалась Руфина и схватила мои запястья теплыми пальцами. – Та-а-ак, - протянула девушка, внимательно рассматривая ей одной видимые знаки. Глаза забегали, будто не на впечатанные в кожу линии смотрели, а на передвигающиеся детали. Но меня финт не впечатлил – актерский трюк, чтобы произвести эффект на доверчивого клиента. – Вы родились летом, - объявила псевдогадалка, наклоняя голову набок. – Старший ребенок в семье. Есть сестра. И брат. Не замужем. Хотя звали. Недавно расстались с парнем. Из-за другой девушки. Сейчас ведете войну. Вредите друг другу…

Я попыталась вырвать ладони, правота Руфины мне не понравилась категорически. Объяснений тому могло быть два. Либо она, действительно, обладала сверхъестественным талантом, что было неправильным и разрушающим привычные истины. Либо навела справки обо мне. Но откуда она могла знать, что я умудрюсь набрести на этот их странный магазин?!

- Погодите-погодите, - предотвратила девушка мою попытку освободиться. – Тут что-то глобальное проявляется. Ой! И плохое, - Руфина вздрогнула, в черных глаза я прочла не наигранный испуг. – Это случилось три года назад, да? – зашептала она нервно. - Была зима. Почти ночь. Темная квартира. И тишина. Нереальная. Потусторонняя…

Руфина примолкла, отпустила мои руки. А я издала громкий вздох, очень похожий на стон. Тревожные слова девушки, произнесенные в магическом свете ламп, взывали целую лавину воспоминаний. Тех самых, которые я старательно гнала от себя последние три года…

Когда случается катастрофа, ровная поверхность бытия резко накреняется, меняя все вокруг, включая наше восприятие происходящего. Чувства обостряются, а разум, обезумев, принимается фиксировать мельчайшие детали, впечатывать их в память навечно – яркими и осязаемыми.

Я помню густой пар, вырывающийся при каждом выдохе, и мороз, обжигающий рот при вздохе. Стук сердца, колотящегося о ребра, и боль в боку от быстрой ходьбы. А еще мысль, что нельзя останавливаться, потому что не чувствую носа, а пальцы ног так замерзли, что отчаянно ноют. Да и на улице почти ночь, а я по глупости решила срезать путь через плохо освещенные дворы вместо человеческой дороги вдоль магистрали.

Помню темные окна в квартире, в которой не должны спать, но, видимо, легли, устав от длинного, наполненного тревогами дня. Точнее, от нескольких таких дней: напряженных, трудных, высасывающих эмоции.

Помню входную дверь. Не запертую. Распахнувшуюся от легкого прикосновения. И тишину - неправильную, зловещую, когда сразу понимаешь: что-то не так. Хочется звать, просить откликнуться, но язык прилипает к гортани. От страха и понимания, что произошло нечто такое, чего не исправить, не перечеркнуть…

- Хватит! – приказала я одновременно поддавшемуся на нечаянную провокацию разуму, и девушке, вглядывающейся черными глазами в мое лицо. – Мне нужно на встречу!

- А как же книги? - пролепетала Руфина, поднимаясь вслед за мной. – Мы же даже не начали смотреть.

- В другой раз, - отрезала я на пороге отдела, очерченного сине-зеленым цветом, и обернулась, чтобы подарить гадалке обещающую улыбку, стабильно вводящую в заблуждение самых искушенных собеседников.

Но губы парализовало, а волосы на затылке зашевелились. На лице девушки читалось неприкрытое отчаянье, будто она совершила семь смертных грехов одновременно. Причем, за это ее пообещали сжечь, как ведьму, на средневековом костре, воскресить и снова спалить. И так раз десять подряд. Она попыталась найти слова, которые бы меня остановили, но напугала сильнее.

Я летела к выходу, боясь, что цепкие пальцы Руфины дотянутся, а ногти вопьются в плечи, и не заметила Верочку, покинувшую тихую обитель. И вот итог: взмах руками в попытке притормозить, чтобы не столкнуться с ребенком, громкое ругательство и картина маслом – я лежу на полу, растянувшись во весь рост. Лицом вниз. В следующий миг на меня из-под белых ресниц посмотрели светлые, почти прозрачные детские глаза. Нереальные. Способные заглянуть прямиком в душу. Перед моим носом приземлился рисунок, где в пестроте красок легко узнавался жуткий сюжет.

- Зачем ты ЭТО нарисовала? – хрипло пролепетала я, держа в руках альбомный лист с серебристым автомобилем, столбом, проводами, искрами и снегом. Попыталась задать новый вопрос, но дыхания не хватило, словно легкие пронзили насквозь шпагой. Боль прошла по телу со скоростью света и достигла висков, взрывающихся от страха.

- Девочки, что происходит? - странная женщина – Ольга Алексеевна - вывернула из-за поворота, сурово сведя брови. Приоткрыла от изумления рот, уставившись на Верочку.

Потусторонние глазища ребёнка не моргали, только щурились, пытаясь разглядеть что-то крайне важное и недоступное остальным. Тоненькая прозрачная рука взметнулась, палец ткнул в рисунок, измазавшись краской, и указал на меня. Детские губы тревожно зашевелились и, хотя не издали ни единого звука, я сумела прочесть слова: ты, ты, ты…

- Значит, это твоих рук дело? – возмутилась я. Дару речи помог вернуться гнев, пришедший на смену ужасу. – Да кто вы такие, в конце концов?!

- Не повышайте здесь голоса, - стальным тоном приказала Ольга Алексеевна. Тихо, но так, что не подчиниться было невозможно. – Напугаете девочку. Руфина?

Гадалка замотала головой и попятилась. Поэтому ответила Руфининой начальнице я. Вернее, задала вопрос.

- Почему ваша девочка рисует несуществующую аварию? Она знает про глюки таксистов?

- Что? – зеленые глаза женщины растерянно заморгали. – Какие таксисты? Руфина, объясни, что тут случилось?

- Не знаю, Ольга Алексеевна, - пролепетала гадалка. Пятиться больше было некуда, филейная часть девушки уперлась в шкаф, поэтому Руфина попыталась ретироваться бочком. Но под строгим взглядом кошачьих изумрудных глаз прекратила позорное бегство и, вытянувшись струной, зачастила. – Не понимаю, причем тут таксисты. И про Верочкин рисунок не в курсе. Но с ней, - девушка осторожно кивнула на меня, - точно что-то не так. Я увидела явный след магии. А еще… еще… - гадалка перешла на жуткий шепот, пробравший меня до костей. – Она пересекалась с Литвиновым. Дважды.

- Что-о-о? – Ольга Алексеевна сделала неловкий шаг назад и схватилась за сердце. – Быть не может! Мы столько лет о нем не слышали! Даже не были уверены, что…

- Он жив, - мрачно констатировала Руфина, и мне показалось, девушка не прочь осенить себя крестом. – В первый раз произошла случайная встреча. Целью была не она. Но во второй раз Литвинов целенаправленно изучал ее. И все окружение тоже. Но, кажется, так и не понял, что дело в ней.

- Какое дело? – спросили мы с начальницей одновременно. Признаться, осточертело, что они говорят обо мне, словно я пустое место, или настолько тупа, что не способна уловить тревожного смысла беседы.

- Не знаю, - Руфина нервно повела плечами. – Это не моя весовая категория. Она умеет маскироваться, хотя и не понимает этого. Разобраться под силу только Алексею Даниловичу.

- Я тебя поняла, - кивнула Ольга Алексеевна и посмотрела на меня сочувственно. – Послушай внимательно, девочка. Я понимаю, ты сейчас чувствуешь себя, мягко говоря, странно. Но тебе стоит задержаться. Вокруг тебя происходят нехорошие вещи. Но мы можем все выяснить и помочь.

- Бросьте, - отмахнулась я, рассмеявшись нарочито беспечно. – Я не из тех, кто покупается на дешевые спектакли. Вы не выудите из меня ни копейки. Не поверю, что у меня проблемы со здоровьем или, что моя жизнь в опасности. Я не нуждаюсь в вашей магической помощи, ясно?!

- О! Еще как нуждаешься, милочка. Иначе бы не нашли вход в наш магазин.

- До свидания! – огрызнулась я и пошла к выходу мимо белокурой девочки, переставшей обращать на нас внимание. Она сидела на полу и старательно размазывала пальчиком нарисованную серебристую машину.

- Но Ольга Алексеевна! Как же… - запричитала гадалка.

- Нет, Руфина, - отрезала начальница. – Пусть идет. У нас нет права ее задерживать и вмешиваться в судьбу, пока она сама не захочет.

Меня передернуло, и я ускорила шаг, мечтая поскорее оказаться на свежем воздухе, где нет места странным теням, самопишущим перьям и безумным разговорам. Улица встретила все тем же ярким солнцем, словно провела черту между двумя мирами. Под впечатлением необычного происшествия я почти физически ощутила, что миновала некую грань, но тут же отбросила мысль, как сумасшедшую. Нечего проникаться шоу, устроенным шарлатанками. Сама же не раз писала статьи о всевозможных лохотронах, когда доверчивые граждане отдавали последние деньги за снятие порчи или вызволение родных из мнимой беды.