Забытый чародей. Авария, которой не было

Часть 7

Долгожданная поездка в ветклинику обошлась без глобальных катаклизмов. Жозефина-Симона вела себя, как благовоспитанная домашняя кошь. Только пару раз шикнула на кота в другой переноске, пока сидели в очереди. Но упрекнуть её было сложно. Полосатый мужчина средних лет, одурев от восторга, всеми возможными способами привлекал внимание дамы: о сетку терся, трактором мурчал, скакал внутри «транспортного средства», как сайгак, пока не съехал вместе с ним на пол с хозяйских рук.

- Ой, какая киса! – пришла в восторг при виде Кляксиной расцветки молоденькая девочка-ветеринар с огромными, как у Яськи, голубыми глазами. – Люблю нестандартных.

Я подавилась смешком. Знала бы кошачья докторша, насколько права! Питомица моя вновь объявленная принялась выпендриваться и набивать цену – спину выгибать, коготки выпускать кокетливо. Пока не доигралась и не нарвалась на предложение остричь острое холодное «оружие» за дополнительную плату с праздничной скидкой.

- Пусть только сунется, - оскалилась Клякса угрожающе. Хвост засуетился, задергался. Уши «ушли» назад. - Без глаз останется, едва коснется моего маникюра!

- Не стоит, - хихикнула я, решив пощадить нервную систему кошки и здоровье врача. – Лучше витамины пропишите.

Клякса сразу расслабилась, и дала осмотреть уши, оказавшиеся без клещей. Зубки продемонстрировала и ротовую полость.

- При других обстоятельствах посоветовала бы её стерилизовать, - объявила девушка, стягивая перчатки с маленьких, почти детских рук. – Но кошка не молодая – меньше десяти лет на дам. Ещё неизвестно, как перенесет наркоз.

- Мне двадцать два вообще-то, - обиженно протянула Жозефина-Симона.

Я подумала, что она издевается, но вспомнила рассказ об отце-долгожителе. Решила повременить с выводами и вежливо выслушала рекомендации по питанию и вакцинации. Оплачивая в кассе приём, гипоаллергенный корм для пожилых кошек и заказанные зеленые витамины, размышляла о Кляксином предложении навестить магов. Наверняка, Пьер-Валентин жил там. Не может же существовать в городе десяток «волшебных» магазинов.

Накануне, как назло, приснился форд. В очередной раз скатился с горы и «поздоровался» с опорой электропередач на ночном перекрестке. Затих поверженный и растворился в нереальной тьме, оставив ощущение глубокой тревоги и пустоты. Оно не покидало меня всё утро, усугубляя головную боль – последствие вчерашних посиделок с Мартыновной, растянувшихся до вечера. Прийти в себя помог лишь морозный воздух на улице – грубоватый, но не злой…

- Думаю, пора, - проворчала я, закрывая язвительно скрипнувшую тяжелую дверь ветклиники. – Сделаем это сегодня.

- Как скажешь, - покорно отозвалась Клякса из переноски, мигом сообразив, о чем речь. – Ты же главная.

В краснобусе ехали молча. Было бы странно, если б я рассуждала на философские или магические темы с кошкой, а «ответы» Жозефины-Симоны быстро бы достали немногочисленных пассажиров. Убаюканная плавным движением и белоснежным пейзажем, почти нетронутым полусонной цивилизацией, я раздумывала о вчерашнем разговоре с Мартыновной.

Быть может, бабка права, и мне следовало перестать прятать голову? Да, вспоминать прошлое было больно. Будто ножи мясника беспощадно резали незащищенную плоть. Или скальпели хирурга. Но человек, с которым я собиралась провести жизнь, не заслуживал забвения. Он должен был оставаться хотя бы в моих мыслях. А я… Я заперла его, будто на пыльном чердаке, и три года не выпускала оттуда.

Мы с Антоном стали жить вместе спустя десять месяцев после спасения кота Йоды. Подруги считали меня сумасшедшей. Парень, о котором можно мечтать, трижды делал предложение, а я продолжала откладывать узаконивание отношений. Я никогда не верила в брак. Шутила, что таким дурацким словом хорошее дело не назовут. У меня не было положительного примера перед глазами. Отец сбежал от нас, едва близнецам минуло три года. Мартыновна развелась, когда папа был школьником. А мамины родители и вовсе не ходили в ЗАГС. По крайней мере, друг с другом.

Антон не давил на меня и смирился с нетривиальной позицией. Что могли изменить белое платье и штампы в паспортах? Мы знали, что являемся единым целым, и ничто не в силах это изменить. Ну, или почти ничто. А кольцо было подарено на последний совместный день рождения в качестве, как бы банально и слащаво сие не звучало, символа любви и верности.

Я быстро заморгала, прогоняя навернувшиеся слёзы. Как же непросто заново распоряжаться жизнью, когда всё, что являлось выстроенным настоящим и распланированным будущим, перестало иметь смысл. Не правы те, кто думают, что от них в этой вселенной что-то зависит. Мы все ничтожные фигурки на чьей-то шахматной доске. Один ход, и у тебя нет ничего, кроме сегодняшнего дня.

- Ты там не уснула? – аккуратно подала голос Клякса из стоящей на коленях переноски.

Я кашлянула, давая понять, что и не собиралась спать. Глянула в окно и мысленно поблагодарила питомицу за своевременное «мяуканье». До цели оставалось меньше остановки. Пора было собирать растекшиеся мысли и двигаться к выходу. Предаваться горестным воспоминаниям и раскисать буду позже. Если, конечно, не передумаю, и не стяну с пальца непонятно как там появившееся кольцо.

У меня подгибались колени, пока топала с кошкой к злосчастному магазину. Успела представить и Ольгу Алексеевну на метле, и гадалку Руфину с рожками, и девочку Верочку, просвечивающую, как призрак. На пороге чуть не повернула обратно. Но стыдно стало перед Жозефиной-Симоной, верно подметившей, что я тут главная. Понятно, что льстила и зубы заговаривала. Однако капитуляция стала бы несмываемым позором – как пятна на Кляксиной морде.

Едва шагнула внутрь, вновь появилось ощущение проведенной черты, разделившей мир на две половины и оставившей все звуки нереально далеко. В переноске тоже уловили перемены, выдали звонкое «ой!» и принялись бурчать что-то про параллельную вселенную. Благо дать деру не предложили. Подозреваю, по той же причине, по которой и я не рванула прочь.

Все десять отделов, разделенные цветами – те самые, которые мне в прошлый визит предложили сосчитать, оказались на месте. Манили, обещая море загадок и волшебных превращений. Однако люди отсутствовали, что мне не понравилось категорически. Вряд ли сбежали. Может, проверяют? Наблюдают, как себя поведу?

- Есть кто живой? – позвала я фальшиво-приторным тоном, подозрительно озираясь по сторонам.

- Может, это… того… - сдали нервы у Кляксы. Переноска затрепыхалась в руке. Внутри меняли место дислокации – поближе к выходу.

- Тихо! - вспылила я шепотом, судорожно размышляя, на месте оставаться или по отделам походить? Второй вариант показался не очень приемлемым. Не выветрились ещё воспоминания о невидимых тенях, гуляющих между книжных полок. Едва подумала о них, на лбу выступили капельки пота, словно стометровку пробежала.

Но я была бы не я, если б сдалась без боя. В душу закралось подозрение, что надо мной издеваются, наказывая за побег. На выручку пришла злость. Подумаешь, маги доморощенные! Не поведусь на провокацию! Я мстительно глянула на стол, за которым кошкообразная Ольга Алексеевна «колдовала» с белым пером, и рванула изучать таинственный талмуд и подозрительную письменную принадлежность.

- Кого-то ищите, барышня?

Вот так, наверное, зарабатывают разрыв сердца.

Возможно, он вырос из-под пола. Или сразу поднялся из преисподней. Высокий мужчина лет пятидесяти с гаком в строгом сером костюме. Впрочем, сначала я заметила не одежду или рост, а глаза. Светло-серые. Стальные. Как они на меня смотрели! Исподлобья. Тяжело. Проникая в душу, перетряхивая там всё, выискивая важное и отбраковывая незначительное.

- Да, ищу. Ольгу Алексеевну. Или Руфину.

Заговорить помогла профессиональная выдержка. Со многими удавами приходилось общаться – теми, кто пытается загипнотизировать взглядом, дабы не отвечать на каверзные вопросы. Хотя надо признать, этот мужчина запросто дал бы фору всем остальным ползучим гадам.

- Уверены? – уголки губ приподнялись в едва уловимой насмешке. – Вы не похожи на человека, готового к встрече.

- Но я здесь. Разве это не аргумент? - мои глаза бесстрашно впились в его зрачки – яркие черные точки в бездонных серых озерах.

- Аргумент, - согласился незнакомец, доставая из кармана навороченный мобильник.

Пока мужчина набирал номер и ждал ответа, я без зазрения совести его рассматривала. Внешностью он обладал примечательной. Лицо словно из камня вырезали. Нет, оно не казалось грубым. Напротив, красивым, волевым. Волосы некогда, скорее всего, темно-русые, высветлила седина. Они были очень густыми, ни намека на залысины, характерных для мужчин его возраста. Фигура тоже заслуживала любования – подтянутая, крепкая. Кем бы ни являлся этот человек, он за собой следил и регулярно занимался спортом.

Впрочем, я догадывалась, кем он был. Точнее, в каких структурах мог работать. Поймала нечто знакомое во взгляде, присущее представителям определенных профессий.

- Оля, день добрый. Тут посетительница. Как тебя представить? – небрежно бросил он, без спроса перейдя на «ты».

- Несостоявшаяся клиентка. Та, которая, - я сделала паузу, готовясь нанести точечный удар, - которая дважды пересекалась с Литвиновым.

О, да! Я попала прямиком в цель. Тень снисхождения растворилась, взгляд стал ледяным и пронзительным. Таким, что наутек кинуться недолго. Но я выдержала. Осталась на месте. И глаз не отвела.

- Оля, это действительно важно, - отчеканил мужчина в трубку.

Ольга Алексеевна появилась минут через пятнадцать, в течение которых каждый занимался «важным» делом: я, молча, разглядывала игрушки и детские раскраски на стеллажах, незнакомец наблюдал за мной, а Клякса ёрзала в переноске, нарушая мистическую тишину. Женщина влетела с улицы вихрем, но сразу перешла на степенный шаг, демонстрируя всё ту же лукавую кошачью улыбку. Изумрудные глаза блестели от волнения, на русых неровных прядях таяли снежинки.

- Добрый день, - она протянула ладонь, стянув черную перчатку. – Рада новой встрече. Признаться, ожидала увидеть вас раньше. Но в прошлый раз мы с Руфиной чересчур тревожно себя повели и… Спасибо, Глеб, - поблагодарила она сероглазого мужчину, забравшего отделанное мехом пальто. – Прошу, проходите в кабинет…э-э-э…

- Яна, - представилась я, решив не выдумывать имя, а назвать настоящее. Не верилось, что маги или кто они там, причинят вред.

- И Жозефина-Симона, - проворчали в переноске. – И это… Ян, давай тут останемся? Ну их с этими кабинетами. Не доверяю я зеленоглазой ведьме. А мужик вообще ищейка. От его брата пахнет по-особому.

- О! Не обращайте внимания, - извинилась я за обильное «мяуканье». – У моей кошки сегодня тяжелый день. Из ветклиники едем.

Но Ольга Алексеевна не слушала. Округлившими глазами взирала на Кляксину морду, прижавшуюся к стенке-сеточке.

- Чего уставилась? - невежливо поинтересовалась кошь. – Сглазишь еще.

Та ахнула, всплеснула руками и принялась оттягивать тугой ворот блузки.

- Погодите! – до меня дошло. – Вы её тоже понимаете?!

- Тоже? – эхом отозвалась женщина. – Что значит – тоже?

- Она еще и глухая! – Клякса была в ударе. – Яна, поехали домой, а? Она на меня так смотрит, будто лоботомию делать собирается. Или какие другие опыты ставить. Незаконные. Ян! Ну Ян!

- Помолчи, – велела я. – Не будет ни медицинских манипуляций, ни каких других. Решила разобраться в ситуации, нечего паниковать. Ольга Алексеевна, скажите, здесь не жил кот по имени Пьер-Валентин? Клякса, пардон, Жозефина-Симона, - поправилась я, когда в переноске чертыхнулись, - подозревает, что они родственники.

Но ответа я не получила. Кошкообразная дамочка, ставшая бледно-зеленого цвета, судорожно схватилась за телефон. Связалась с кем-то, чей номер находился на быстром наборе.

- Ты мне нужен, - шепнули дрожащие губы.

Светловолосый высокий мужчина вошел с улицы через десять секунд, будто стоял за дверью и ждал звонка Ольги Алексеевны. Без верхней одежды и, что самое странное, не похоже было, что он шёл под снегом – ни белой крупы на черной ткани пиджака, ни мокрых следов от легких лаковых ботинок-лодочек. По моему лицу скользнули внимательные изумрудные глаза – точь-в-точь как у помощницы.

- Приветствую в моём магазине, барышня, - улыбнулся он знакомой кошачьей улыбкой.- Алексей Данилович Устинов.

Я, молча, кивнула, продолжая разглядывать хозяина заведения. О, да! Мужчина произвел впечатление. Но ни лицом или фигурой, а невероятной энергетикой – очень мощной (того гляди с лица земли сотрет), но в то же время жизнеутверждающей. На вид Устинову было лет сорок с копейками. Гладко выбритое волевое лицо с улыбчивыми губами и атлетическая фигура заставили бы любую представительницу прекрасной половины, не раздумывая, рухнуть в объятия. Но не меня. Наверное, дело в моей профессии – я всегда замечаю детали. Несмотря на относительную молодость лица, глаза мужчины были старыми. Я смогла разглядеть пласты жизненного опыта.

- Это Яна, - представила меня Ольга Алексеевна, видя, что я не спешу открывать рот. – Девушка, которая, по утверждению Руфины, дважды пересекалась с Литвиновым. И ещё, - женщина тяжело вздохнула. – У неё особенная кошка.

- Жозефина-Симона меня зовут, - фыркнула Клякса, хорохорясь. – Трудно запомнить?

- И не воспитанная, к тому же, - добавила помощница и, судя по внешности, родственница главного мага.

- Это не ко мне, - проснулся мой голос и встал на защиту. – Кошь у меня четвертый день живёт.

- Очень приятно, Яна и Жозефина-Симона, - улыбнулся маг, протягивая крепкую ладонь.

Что-то перевернулось в животе, затрепыхалось от волнения, сигнализируя об опасности. Но я не вняла предупреждению. Коснулась теплой кожи для легкого рукопожатия…

Однажды в детстве я перекаталась на каруселях. На очередной стало плохо. Я принялась реветь в голос, сидя на железной лошади, но тетке, отвечающей за аттракцион, и в голову не пришло нажать «стоп». Подумаешь, дитё взвыло от переизбытка эмоций. Не обращала внимания, пока меня не стошнило вафлями и мороженным.

Пытка прекратилась, но я навсегда запомнила ощущение ужаса. Мир вокруг сошел с ума. Крутился во все стороны сразу. Ни остановить его, ни слезть с треклятого коня. Вот и сейчас случилось что-то похожее. Магазин заходил ходуном, ускоряясь с каждой секундой. Словно я оказалась на игрушечном волчке, который продолжали раскручивать. Краски, мгновение назад являвшиеся людьми и предметами в зале, слились в одну бесконечную темно-коричневую полосу. Она расширялась, пока не заняла всё пространство.

А потом… потом сознание стало гаснуть, унося меня очень далеко.

Это была запредельная боль. Заставляющая забыть всё на свете. Собственное имя, дорогих людей. Во всей вселенной существовала лишь она. Разрывала меня снаружи и изнутри. Давила, жгла и убивала.

Я хотела позвать на помощь и не могла. Только чувствовала, как по дрожащим ладоням течет что-то горячее и липкое, в груди пульсирует сердце, ставшее огромным, и, отчаянно сопротивляясь, уходит жизнь…

- Держись, милая, держись, – шепнул кто-то рядом. – Как тебя зовут?

- Настя… - попытались ответить губы, но с них сорвалось нечто невразумительное.

Неимоверным усилием воли, взрываясь – нет, не криком, а громким стоном – я распахнула глаза, чтобы на крохотное мгновение увидеть стекло, покрытое сеткой трещин, и яркие солнечные блики на нём…

- Дышите ровно. Нет-нет, не вставайте! Тише. Тише. Оля, подай лекарство.

Наваждение уходило медленно, клочками, неохотно уступая место реальности – наполненному дневным светом кабинету с темно-бежевыми плотными шторами на окнах, в данный момент раздвинутыми. На стенах висели картины, мебели было немного. А я… я лежала на кожаном коричневом диване, мужская рука держала у моих губ стакан с пахнущей мятой жидкостью.

- Уберите! – оттолкнула я питье так грубо, насколько хватило сил. – Вы с ума сошли, если решили, что я буду что-то здесь пить!

- Правильно-правильно! – раздался злорадный голос Кляксы. – Нечего доверять всяким проходимцам, доводящих порядочных девиц до обмороков!

- Это тонизирующий напиток, успокаивает нервы и снимает головокружение, - ничуть не обиделся главный маг, наклонившийся надо мной.

Я подалась вперед, пытаясь сесть. Не скажу, что задумка провалилась на сто процентов. Обратно я не упала, но исключительно благодаря ловкости Устинова, сумевшего удержать меня одной рукой и посадить, дав прислониться к мягкой диванной спинке.

- Уберите стакан, - повторила я, растирая трясущимися пальцами лоб и переносицу, и огрызнулась на Ольгу Алексеевну. – Не тяните ко мне руки!

- Это зеркало и влажные салфетки, - пояснила магичка, продолжая совать упомянутые предметы под нос. – Вам не помешает протереть лицо.

Смерив дамочку яростным взглядом, который с трудом позволили разбегающиеся глаза, я взяла предложенное, и пару мгновений спустя осознала, как женщина права. На меня посмотрела даже не панда, а чудище, умывшееся в болоте.

- Что вы со мной сделали? – гневно спросила я мага, вытирая темные разводы под глазами и на щеках.

Он, наконец, прекратил попытки меня опоить, отдав стакан помощнице. Я нарочно не смотрела на Устинова, страшно было до жути. Поверженная, раскисшая, жалкая. И, что самое противное, нахожусь в абсолютной власти владельцев магазина, понятия не имея, на какие «подвиги» они способны и что именно задумали.

- Ничего я, собственно, не делал, - невозмутимо откликнулся Устинов, подойдя к высокому окну. - Это ваша магическая сущность отреагировала на моё прикосновение. К несчастью, я не подозревал, насколько она велика, иначе не подал бы руки без объяснений. Руфина права – вы отлично умеете маскироваться. Даже я не заметил подвоха.

- А? – испуганно выдохнула я, испытав новый приступ головокружения. – К-к-какую сущность?

- Оленька, оставь нас, пожалуйста, - обратился маг к родственнице, проигнорировав мои заикания. – Нам многое нужно обсудить с Яной и её кошкой. Кстати, Жозефина-Симона, вы не желаете выйти из клетки?

Я опешила. Устинов назвал Кляксу на «вы» и по фамилии. Кошь тоже потеряла дар речи. Переноска даже не думала подавать признаки жизни.

- Яна, подойдите к окну, хочу показать нечто занимательное, - маг не отрывал взгляда от того, что творилось на улице. - О! Не стоит бояться, - он без труда догадался о причине моего молчания и бездействия. – Повторяю, ваш обморок стал для меня не меньшей неожиданностью. Коли сочтете необходимым, можете сию же минуту покинуть магазин вместе с кошкой, которая тоже не готова со мной общаться. Ни её, ни вас никто не станет задерживать. Однако если предпочтете остаться и послушать, я полностью к вашим услугам.

- Ладно, - сдалась я, отыскав резон в прозвучавшем монологе. В конце концов, пожелай Устинов задержать меня, противопоставить нечего. Кроме упомянутой «магической сущности», на которую тоже рассчитывать не стоило.

- Посмотрите внимательно в окно, и скажите, что видите, - предложил Устинов, когда я выпустила из переноски Кляксу, бурчащую под нос гадости, и встала рядом с магом. Хорошо-хорошо, почти рядом, решив сохранить дистанцию.

- Вижу улицу, - пожала плечами я, следя больше за действиями хозяина магазина, нежели происходящим за стеклом.

- Посмотрите на людей.

Отодвинувшись от мага еще на полшага, я принялась вглядываться в немногочисленных прохожих. Люди, как люди. Расслабленные в праздники. Я не понимала, чего хочет Устинов. Что я должна разглядеть в старушке, тянувшей санки с бесформенным мешком, или в раскрасневшемся мужичке, успешно погулявшем накануне. Или в школьнице с пакетом из супермаркета в руках. Что в ней особенного? Пуховичок розового цвета, белая шапочка, блаженно-доверчивое выражение на детской мордашке. Девочка торопится домой, вон, как ногами шустро перебирает.

Но едва я приготовилась повернуться к магу и выразить недовольство, произошла ещё одна странность. Её можно было бы списать на обман зрения или глюк после обморока, не повторись она ещё два раза подряд. Школьница с покупками почти добралась до входа в магический магазин, но вдруг проскочила мимо. В буквальном смысле. Словно я смотрела пленку, из которой вырезали несколько кадров. Вот девочка бежит по улице, приближается к «Забытому чародею» и оказывается в нескольких метров от него, явно не заметив перемещения.

- Как это? – пробормотала я, когда тот же подвиг совершила бабулька с гружеными санками. – Вот нечисть! - похмельный мужичок тоже попытался воспроизвести скачок, но притормозил на несколько секунд, завис в полете. Скользнул мутным взглядом по окнам, будто разглядеть нечто важное пытался. Но не сумел, унесся за девочкой и бабкой и, как ни в чем ни бывало, поплелся дальше.

- Наш магазин - особое место, - объяснил Устинов. – Увидеть его, а тем более найти вход, способны лишь нуждающиеся в нашей помощи. Помните, Ольга спрашивала, сколько отделов вы насчитали? Обычно посетители способны разглядеть один - тот, товары в котором им необходимы. Некоторые гости замечали две или три зоны. Вы сумели распознать все десять, а на это даже мои помощники не способны сразу. Что самое удивительное, вы понимаете Жозефину-Симону.

- Как и все в вашем магазине? – скривилась я. Уж не на работу собрался меня нанять Гендальф российского разлива?

- Нет, Яна. Эту замечательную кошку здесь способны услышать только двое, - маг посмотрел на меня очень внимательно, будто рентгеном просвечивал. – Отсюда вопрос, кто же вы такая, барышня?

- Сначала сами объяснитесь, – проснулась вредная составляющая Кляксы. Кошь, сидевшая рядом с переноской на старинном столе, решила перебраться на подоконник. Но устроилась с моей стороны – подальше от мага. – Почему вы меня понимаете? И где этот ваш гуляка – Пьер-Валентин?

- Увы, не с нами, - старые глаза Устинова стали грустными. – В феврале исполнится двадцать два года, как он оставил нас. Ну и наглец! – маг засмеялся, но я не поняла, действительно ли ему весело. – Умирая, клялся, что не гулял на стороне в последние месяцы, и котят, родившихся у Лайзы – его законной половины, можно считать окончательными.

- Какими? – в один голос переспросили мы с Кляксой.

- Пьер-Валентин происходил из особенной кошачьей династии, - принялся объяснять Устинов, глядя на Жозефину-Симону, чем заставил её нервничать и переминаться с лапы на лапу. – Разговаривать с ними могли лишь избранные. В том числе, ваш покорный слуга. У Оли слабые магические способности, но она моя… - маг запнулся и кашлянул. – Она моя родственница, и тоже слышала Пьера-Валентина. Все коты и кошки из этого рода отличались отменным здоровьем и колоссальной интуицией. Но долгожителем и обладателем дара всегда становился кто-то один. Способности наследовались после смерти особенного члена семьи – самым последним котенком. Вы были младшей в помете, не так ли, дорогая?

- Так, - согласилась Клякса, пятясь под пронизывающим взглядом зеленых глаз.

- Когда у Мариссы-Евы – последней, как я тогда полагал, дочери Пьера-Валентина не проявилось особых талантов, я не заподозрил подвоха. Привык доверять словам питомца. Кроме того, давно предполагал, что дар кошачьей династии однажды иссякнет из-за невостребованности. Для меня провал кошечки стал очередным доказательством того, что… А, впрочем, неважно. Яна, может, вы составите мне компанию за чаем?

- Если замените чай на кофе, - поставила условие я, думая сразу о двух вещах.

Во-первых, очень хотелось чего-то гораздо крепче чая и кофе. Во-вторых, хозяин волшебного магазина на мгновение потерял контроль - расчувствовался при виде новой говорящей кошки и чуть не проговорился о чем-то запретном.