Зачем тебе моя боль

Глава 10

Гости веселой толпой проводили нас до машины и стали потихоньку разъезжаться. Когда мы устроились внутри автомобиля, к нам заглянула свекровь и напутствовала:

— Лекс, Альена, поезжайте к нам домой, сегодня мы на ночь, — она многозначительно подмигнула, — оставим вас одних. Комната для вас подготовлена. — И уже лично мне: — Доченька, не стесняйся, теперь наш дом — твой дом.

Я была прижата к груди и расцелована, а когда мы остались одни, попеняла Картеру.

— Я уже говорила, что гореть тебе за это в аду?

Он не ответил, устало откинув голову на спинку кресла. Я на всякий случай отодвинулась от него и стала смотреть в окно на пролетающие мимо огни ночного города.

— Если ты думаешь, что брачная ночь начнется прямо в машине, то спешу тебя заверить, я не состоянии сегодня на такой подвиг, — протянул Картер.

— Даже и не думай, — мрачно посоветовала я, на что клановник только усмехнулся.

Еще со школы помню, что дом Картеров находится в пригороде, на Железнодорожной улице. В гостях у них я никогда не была, но была бы не против не делать этого и сегодня.

Картер тяжело вылез из машины, обходя ее по кругу, открыл мне дверь. Я потянулась за его рукой, неудачно поставила ногу, и раздался хруст. Мы недоуменно переглянулись. Картер заглянул под платье и стянул с ноги мою обувь. Оказалось, не выдержал каблук. Я жалобно проводила ее взглядом, когда клановник швырнул ее через забор, и приготовилась скакать на одной ноге. Картер взирал на мои попытки убиться со скучающим видом, а когда ему это надоело, резко подхватил меня и понес в сторону дома. От неожиданности я крепко вцепилась ему в шею, чего доброго, еще сбросит с высоты своего роста.

Бросать меня он, конечно, не стал, а вполне даже осторожно перенес через порог и поставил на ковер в коридоре. Я окончательно разулась и застыла памятником самой себе, не представляя, что делать дальше.

— Проходи, не стесняйся. Тебе же сказали, это теперь и твой дом. Туалет, ванная, кухня, комнаты, — слова клановника чередовались с жестами. — Наша дальняя.

Он исчез за какой-то дверью, а я на цыпочках отправилась в ту комнату, которую Картер окрестил нашей, и щелкнула выключателем. Да, ее действительно подготовили. Белоснежное постельное белье, кругом лепестки роз и свечи, в данный момент, правда, не зажженные, на столе шампанское и фрукты. Не удивлюсь, если где-нибудь припрятан томик Камасутры, так, на всякий случай.

— Можешь взять что-нибудь в шкафу, я забыл тебя предупредить, чтобы ты прихватила свою одежду.

Да, и желательно это было сделать перед росписью, чтобы я стояла под руку с тобой, Картер, и с пакетом.

— Где я буду спать? — задала я животрепещущий вопрос.

Картер посмотрел на меня, как на идиотку.

— Тебе мало? — он выразительно поднял брови, указывая на огромное ложе.

— А ты?

Он развязал галстук и повесил его на ручку двери. Затем ответил.

— Меня здесь не будет, можешь не волноваться.

Он вышел, оставив меня в недоумении — как это не будет? А когда утром заявятся его родственнички, мне хлопать глазами и говорить, что я не знаю, куда делся мой муж?

Я вышла следом, но услышала стук входной двери и рев заведенного мотоцикла. Картер и правда оставил меня одну в чужом доме. С каким-то несвойственным мне остервенением я содрала с себя платье, нашла в шкафу его рубашку и натянула на себя, мгновенно в ней утонув. Уселась перед зеркалом, в котором отразилась злобная перекошенная харя. Я уже готова стать вдовой, хватит, поиграли в семью. От меня он, значит, добивается, чтобы я исполняла свою роль так, как он хочет, а сам тем временем не может соблюсти элементарные правила приличия.

Шипя и матерясь, я выдергивала из прически шпильки и невидимки — не спать же мне с этим металлоломом в голове, а затем отправилась умываться. Сначала, было, решила, что не смогу уснуть на новом месте, но едва голова коснулась подушки, по телу разлилась непривычная слабость и я мгновенно уснула.

Пробуждение у меня вышло странным. В мою опочивальню открылась дверь, меня осторожным прикосновением «разбудили» (хотя я проснулась от звука открываемой двери) и попросили встать. Когда я осмотрелась, моему удивлению не было предела — в комнату входили женщины, причем, насколько я понимаю по присутствующим моим — это была близкая родня с обеих сторон.

Я завернулась в одеяло и вместе с ним встала, дальнейшее просто повергло меня в шок, а моих гостий — в восторг.

На простыне темным пятном зияло нехитрое ночное обстоятельство. Волосы на моей голове встали дыбом.

— Настоящая жена — чистая невеста, — одобрительно покачала головой бабушка Картера, и все остальные с ней согласились.

— Умница, Альена, — шепнула мать Картера (так и хочется сказать — мать его) обняла меня и выпроводила всех за дверь со словами: — Все убедились, что союз скреплен, теперь моей девочке надо отдохнуть. Пойдемте пить чай.

Делегация, судя по удаляющемуся шуму, направилась на кухню, а я, оставшись одна, не сразу смогла прийти в себя. Ощутившей все радости интимной жизни я себя не чувствовала, женские дни по графику еще не скоро. Откуда кровь? Что этот подлец со мной сделал?

Я вознамерилась найти его и надрать ему задницу, содрала с кровати простынь и выглянула в коридор, где суетилась остиньора Картер. Нужно было как-то к ней обратиться.

— Э-э… — она подняла на меня взгляд и тепло улыбнулась. Я про себя отметила, что мамой назвать ее не смогу. — Вы не подскажите, где я могу найти мужа?

Она указала на соседнюю дверь.

— Он в кабинете, детка. Присоединяйтесь к нам за завтраком.

Я заверила ее, что не голодна, и ледоколом «Арктика» ворвалась в обитель зла. Зло уже переоделось в домашнее и мирно попивало кофе, щелкая по клавиатуре ноутбука. Скомканная простынь, описав изящную дугу, приземлилась ему на колени. Если бы взгляд умел убивать, у Картера в голове сейчас бы дымились две рваные дырки.

— Как это понимать? — шепотом заорала я, придерживая одеяло.

— Доброе утро, милая, — ровным тоном отозвался он, и продолжил в моем стиле: — Спасал твою честь и репутацию, что непонятного?

— Что ты сделал? — от злости я не знала, куда себя деть. Меня было слишком много.

Картер приблизился ко мне в считанные секунды и горячо зашептал на ухо, что и как он со мной сделал. Тишину прорезал звонкий удар — я отвесила ему пощечину. Лицо супруга приняло багровый оттенок, он резко усадил меня на стол, опрокинув свой кофе и содрал одеяло. Мы застыли друг напротив друга, гневно дыша и расчленяя взглядами.

— Это твоя благодарность за то, что ты не опозорилась перед всеми?

— Это еще как посмотреть! — возмутилась я. — К тебе не вваливалась толпа страждущих засвидетельствовать потерю тобой девственности.

— И слава богу. Я заранее знал, что так и будет, поэтому побеспокоился за тебя. Как видимо — зря.

Может он и прав, неизвестно, что хуже — присутствие пятна или его отсутствие. Раз уж женщины захотели вспомнить средневековье, их в этом начинании вряд ли бы что остановило.

— Откуда кровь? — уже более миролюбиво отозвалась я.

Картер молча поднял футболку, под которой оказалась бинтовая повязка в районе ребер. Краем глаза я успела отметить рельефность мужского живота, но это было в данный момент лишним.

— Бог мой, что это?

Он опустил футболку и ответил.

— Результат неудачного покушения.

— Нечего было шляться ночью где попало, — поддела я, припоминая ему вчерашнее.

Картер покачал головой.

— Ночью меня зашивали. А ножом ткнули в ЗАГСе.

Я вспомнила момент с возникшей суматохой. Скорее всего, именно тогда это и произошло.

— Почему ты молчал? Истекал кровью, но никому ничего не сказал, — возмутилась я.

И на руках меня таскал. Воистину ненормальный.

— А что бы изменилось? Ночью я сообщил кому нужно, только это ничего не изменит, я не видел нападавшего. А на церемонии на тебе итак лица не было, не хватало еще, чтобы ты кинулась его искать.

Я задумалась.

— И никаких мыслей на этот счет?

Картер покачал головой.

— Это мог быть кто угодно — в коридоре толкалось много народу, мог быть среди них и залетный. Уж больно только неуклюжий он, лично я бы себя прирезал куда качественнее.

Я бы тоже, про себя подумала я, но вслух произносить не стала.

— Это явно не клановник, — стал рассуждать Картер. — Любой, даже новичок, обставил бы это дело куда более грамотно. Тем более, там был глава, при нем никто бы не стал меня убирать. Допустим, это универсал. Чисто теоретически, — поправился он, заметив мой взбешенный взгляд.

— Чисто теоретически универсал нашел бы чем тебя убрать и без ножа, — возразила я. — Ты бы просто свалился неожиданно на пол, а врачи бы констатировали смерть от сердечного приступа.

Картер очень внимательно на меня посмотрел.

— Любопытная информация. Я так понимаю, это инъекция. И как часто тебе приходилось ей пользоваться?

— Я не обязана отвечать на подобные вопросы. Могу сказать только одно — ни одна экспертиза не докажет, что это было убийство, — я развела руками. — Просто, скажем, ты переволновался перед свадьбой, сердечко не выдержало и — оп — покойничек.

Его взгляд выражал целую гамму чувств и эмоций.

— И на ком я только женился, — потрясенно произнес он. — Мне уже стоит начинать тебя бояться?

— Перестань, — одернула я, прекрасно понимая, что он переигрывает. — Меня уже выставили из универсалов, да и им просто так препарат не выдают.

— Что это за препарат? — заинтересовался клановник.

— Неужели ты думаешь, что я тебе скажу? Ты итак уже знаешь больше, чем нужно.

— Заочно ты уже принята в клан, так что теперь ты должна отстаивать наши интересы, и защищать бывших коллег и хранить профессиональные тайны тебе уже нет нужды, — язвительно заметил Картер.

Я подобралась и зашипела.

— И, тем не менее, это не означает, что я предам интересы тех, кто совсем недавно был для меня семьей.

В глазах клановника я увидела одобрение. Он разделял мои взгляды, несмотря на свой, корыстный интерес.

— Хорошо, — кивнул он. — Ты убедила меня, что это не универсал, хотя я по-прежнему думаю, что, не достань он препарат, ему вполне по силам использовать нож.

Я отрицательно покачала головой.

— У нас таких дураков не держат.

— Делаем вывод — это не клановник и не универсал, значит, кто-то третий.

Мы ненадолго замолчали, думая каждый о своем. Нас отвлекла открывшаяся дверь и последовавший за ней сдавленный возглас: «Ой!» Ну да, мы вполне провокационно расположились — я на столе с голыми ногами в одной рубашке Картера, а ее хозяин нависает надо мной спиной к двери, держась руками за мои бедра. Уши и щеки загорелись огнем, я сбросила руки Картера и спрыгнула со стола, заворачиваясь в одеяло.

— Надо же, ты еще и смущаться умеешь, — едко усмехнулся Картер, — никогда б не подумал.

— И не думай, у тебя это плохо получается, — парировала я. — Что мы будем делать дальше?

Муж уже давно все решил сам, только меня забыл посвятить в свои планы.

— Я снял для нас двушку, не в центре конечно, но зато с ремонтом. Комната мне, комната тебе, чтобы поменьше пересекаться. Сейчас переоденешься, сестра передала тебя какую-то одежду, и мы поедем каждый к себе собирать вещи.

В этом наши желания совпадали, с той поправкой, что я бы хотела вообще оставаться на разных территориях.

— Отлично, каждый из нас имеет право на свою личную жизнь.

Картер весь подобрался и неожиданно зло произнес:

— Не дай бог ты кого-то приведешь. Если из-за тебя развалится вся конспирация…

Кто бы говорил о конспирации. Я откровенно развеселилась, и прежде чем уйти переодеваться, напрямую спросила: — А в конспирации ли дело?…

Квартира мне понравилась, независимо от того, что находилась она километра на два дальше от центра и моего прошлого обиталища. Сейчас расположение квартиры не играло такой важной роли, как раньше, потому что я еще даже не представляла, чем и как буду зарабатывать на жизнь. Если клан ничего за две недели, пока я буду обживаться на новом месте, не предложит, то пойду на биржу труда устраиваться хоть кем. К деду идти категорически не хотелось.

Так вот, квартира. Относительно новая десятиэтажка, обстановка чистенькая и уютная даже в подъезде, в квартире ремонт, но из мебели только основное — кровать, шкаф, стол, стул и кухонный уголок с минимумом бытовой техники — это то, что попало в мое пользование. В комнату Картера я не входила, во-первых, она была заперта, когда я, нагруженная сумками, приехала по скинутому сообщением адресу, во-вторых, у меня не было желания туда входить. Нельзя переходить границы чужой территории, раз уж я сама настояла на ее разделении.

Кухня оказалась светлой, просторной, мы сможем на ней сосуществовать, не задевая друг друга. Вот только мой набор посуды не соответствовал количеству собирающихся проживать на этой площади, пришлось составить список того, что нужно будет докупить. Нет, я не планировала баловать Картера кулинарными изысками, но и, как говорится, «жрать в одну харю» тоже.

Сумки пришлось поднимать в несколько приемов, и пока вахтер сторожил на улице, я поднималась на лифте на седьмой этаж с таким количеством, которое могла унести. Последние две сумки, как раз с вышеупомянутой кухонной утварью, были самые тяжелые, поэтому я их оставила напоследок. Расплатившись со стариком за охрану и наотрез отказавшись от его помощи, я выдохнула и примерилась к сумкам, но у меня вырвали их из рук. Я хотела было возмутиться, но обернувшись, увидела злющего Картера.

— Нельзя было меня дождаться? — пророкотал он.

А я ждала. Час ждала, два. Телефон его не отвечал и он не перезванивал, а так как ключи уже были у меня, я и решила, что вполне могу перевезти свое барахло сама. В принципе, его голова не должна болеть о том, как я это сделаю. Мы друг другу никто, только на бумаге — супруги, соответственно, в моральном праве никому ничего не должны.

— Чай, не безрукая, сама справилась.

— Мне твоя самостоятельность потом боком выходит, — упрекнул Картер, намекая на бал. Лично я себя виноватой в чем-то в том случае не считаю, разве что, может, в невнимательности. Кто-то хотел меня подставить — он это сделал, а остальное было делом техники. Поэтому повернувшийся ко мне спиной и зашагавший к лифту клановник, если бы обернулся, лицезрел бы оттопыренный средний палец правой руки, рядом с которым вызывающе блестело обручальное кольцо.

Прежде всего, я налила в таз воды и тряпкой протерла все поверхности, коими мне придется в дальнейшем пользоваться. Ремонт ремонтом, а влажная уборка по расписанию. Когда все высохло, я разложила вещи, застелила постель, а затем принялась за кухню. Картер заперся у себя в комнате и оттуда не выходил. Часа через три, когда даже на улице стемнело, я устало опустилась на стул и осмотрела результат своих трудов. Кухня блестела, краны начищены, посуда расставлена, полотенце повешено, ванна и туалет идеально убраны (раздельный санузел меня, к слову, порадовал), осталось только выстирать и высушить саму себя.

После душа я сделала себе заметку, что завтра наведаюсь на базу за документами, а после забегу в ближайший супермаркет и набью холодильник едой. Пока расчесывалась и готовилась ко сну, услышала, как Картер возится в коридоре, а затем хлопнула входная дверь. Отправился по своим делам на ночь глядя? А может и по бабам, кто его знает. Тем лучше, я заперлась изнутри, на всякий случай, и легла, по старой детской привычке загадав про жениха на новом месте.

А приснился мне загадочный танцор из клуба.

Проснулась я будто после грандиозной пьянки — так у меня гудела голова. Виной тому были тяжелые сновидения, а также большое разочарование, когда я поняла, что все происходящее со мной и стриптизером — всего лишь сон. На пробежку я отправилась в подавленном, если не сказать иначе, настроении. А впереди меня ждала не слишком приятная встреча с начальником.

На проходной меня пропустили, но честно предупредили, что это, скорее всего, последний раз. Я не осуждала контролера, ему поступил приказ, который ему надлежало исполнить, независимо от его собственных желаний. Я кивнула и прямиком направилась к кабинету Ксаури. Секретарь, увидев меня в приемной, побледнела и даже попыталась выгнать меня, но я заставила ее набрать номер шефа и уточнить конкретное время приема. Не знаю, что он ей сказал, но у женщины заблестели глаза, и, убегая со своего рабочего места, она дрожащим от подступающих слез голосом сказала:

— Входи, он ждет.

Я зашла без стука, посчитала ненужным. Но уже через минуту пожалела вообще, что сюда пришла. То, что я увидела, никак не укладывалось в моей голове ни тогда, ни время спустя.

Ксаури был пьян. Не просто выпил, чего за ним никогда не было замечено, а находился в длительном запое, потому что в воздухе витал устойчивый сивушный запах, а всегда идеальная обстановка кабинета превратилась в адский бардак. Сам начальник сидел в кресле, но было видно, что он сел туда перед моим появлением, а до этого Ксаури спал на диване. На красивом некогда лице чернела уже даже не щетина, а вполне конкретная борода, а ясные черные глаза потускнели и как будто умерли. Дверь я закрыла по инерции, но пришлось ухватиться за косяк, чтобы не осесть на пол от увиденного.

Начальник сфокусировал на мне взгляд, усмехнулся и потянулся за полупустой бутылкой коньяка. Его руки заметно дрожали.

— Пришла, — хрипло произнес он.

Я застыла, не в силах вымолвить не слова.

— Я ждал, — продолжил сам с собой Ксаури, опрокидывая в себя бокал и закусывая его лимоном. — Пришла.

— Я за документами, — безлико проговорила я, и шеф снова посмотрел на меня. Затем встал и, шатаясь, подошел.

Смотреть на него было жутко. Два образа — привычный Ксаури, и тот, которого я видела сейчас — никак не сходились воедино. Он коснулся горячей рукой моей щеки, заставляя вздрогнуть.

— Боишься, — почему-то решил он. Отвернулся. — Неприятно тебе, что какая-то мразь касается твоей нежной кожи. Мне тоже неприятно.

Что именно ему неприятно, он не уточнил. Дошел до сейфа, достал папку с документами и протянул мне. Затем затянулся сигаретой, окончательно меня добив. Прежний Ксаури табак не выносил на дух.

Я не знаю, зачем я задержалась, нужно было уходить сразу. Но я осталась стоять, а шеф, видя, что я еще в кабинете, заговорил.

— Зачем мне это все теперь? — задал он вопрос не то мне, не то в пустоту. — Зачем, если здесь нет тебя?

— Вы сами выгнали меня, — напомнила я. Ксаури снова усмехнулся, с горечью.

— Выгнал, — повторил он. — Да будь моя воля, я бы запер тебя здесь навсегда. И от деда твоего полоумного, и от этого клановничьего ублюдка. А теперь что? Я один с той шайкой недоумков. Нет у меня больше ничего.

Трудно описать, в каком тоне произносились эти слова. Вроде и печаль, и грусть, и тоска…и ничего. Будто он уже устал кричать, и просто шепчет, чтобы не забыть, как звучит его голос.

— Чушь, — возразила я. — У вас была хорошая команда и до меня, и сейчас. В Универсалитете каждый год идет набор на специальность.

— Нет, — перебил Ксаури, надвигаясь на меня. — Никто. Никогда. Не сможет. Заменить мне тебя.

И он крепко стиснул меня в объятиях, всерьез пугая. Я не знала, что мне делать. Справиться с таким бугаем, как мой бывший теперь уже начальник, пусть даже и пьяным, мне не под силам, а кто знает, что у него сейчас в голове. Огромная рука нежно погладила меня по волосам, и он будто всхлипнул.

— Как я без тебя, Альена? Ты была полоской света в моей жизни.

— Вы что же, меня хороните? — попыталась вырваться я, но безуспешно. Он сам отстранил меня, стараясь не зацепить дымящейся сигаретой. Мой взгляд неожиданно зацепился за название.

Я оттолкнула его, не иначе адреналин ударил в голову. «Хайманц» упал на пол, осыпав его хозяина пеплом и искрами, тот самый, окурок которого я нашла под окном.

— Так это были вы! Приходили в мою квартиру ночью и смотрели.

Он уперся руками в стену по обе стороны от меня, отрезая пути к отступлению.

— Да, это был я, — глухо произнес он. В глазах плясала боль. — И я не просто смотрел. — Ксаури поднял мой подбородок, полностью завладевая моим взглядом. — Я уже много лет смотрю и никак не могу понять, почему старый волк, повидавший на своем веку целое стадо разномастных овечек, никак не может выбросить из головы маленькую рыжую кошечку.

Мужчина намотал на палец прядь моих волос и отпустил, с какой-то нежной грустью глядя, как раскручивается локон. Я не шевелилась, стараясь лишний раз не провоцировать его.

— В тебе ведь нет ничего особенного, — продолжил он. — Но почему меня преследуют видения, где я целую и ласкаю твое тело?

И он наклонился в явном намерении сделать то, что озвучил. Я нырнула ему под руку и отскочила.

— Держите себя в руках, иначе сильно потом об этом пожалеете, — он бросился за мной, схватил за руки и попытался заломать. Я оказалась прижата к мужской груди, без возможности вырваться. Стало страшно.

— Я уже наказал себя, как мог, и расплачиваюсь за это, — подушечка пальца прошлась по моей губе.

— Пожалуйста, — взмолилась я, понимая, что он все-таки доведет начатое до конца. — Лиан, остановитесь.

Он остановился, усмехнулся — и отпустил.

— Никогда не думал, что все готов простить тебе за имя. Уходи, Альена, по-хорошему.

Дважды просить меня не пришлось. Я рванула на себя дверь, стараясь как можно скорее покинуть кабинет, но он не мог не оставить последнее слово за собой.

— Не держи на меня зла, девочка моя, — звякнула бутылка о бокал. — Наверно, я уже и забыл, как это — любить.

Я хлопнула дверью и быстрым шагом выскочила на улицу. Холодный ветер ударил по глазам, вызывая невольный вдох. Почему-то захотелось заплакать, но я сдержалась. Было у меня местечко, куда следовало отнести свои эмоции. Туда я и направилась.