Зачем тебе моя боль

Глава 29

День похорон выдался снежным и холодным, словно сама природа грустила по уходящему в последний путь бывшему главе. Его соратники молчаливой толпой застыли у ограды нового южного кладбища, пока подъехала машина, из которой сотрудники конторы по оказанию ритуальных услуг вытащили гроб и понесли к глубокой прямоугольной яме в центре Аллеи великих, где места для Сартари добился Картер. За это пришлось отвалить кругленькую сумму мэру города, но совет директоров управляющей компании принял единогласное решение выделить все необходимые средства на погребение Бранта Сартари согласно его социальному статусу.

Траурные мероприятия запланировали в «Поднебесном», который по праву долевого наследования перешел во владения того же совета директоров. В связи со сменой власти их количество изменилось до четырех человек, более крупные компании поглотили мелкие, превратив их в свои филиалы, некоторые претерпели и другие кадровые перестановки, но оставшийся у власти состав мало интересовали эти проблемы. Зато среди оставивших пост поднялся мятеж, но, тем не менее, на похоронах собралось полгорода, и Картер втайне опасался, что не всем хватит места за поминальным столом.

У него было всего три дня на то, чтобы похороны Сартари не превратились в фарс, и он выложился для этого по полной, а бессонные ночи, проведенные в больнице, свалившиеся на него обязанности без помощи и совета неожиданно ушедшего наставника и психологическое давление со стороны недовольных коллег нисколько не прибавили Картеру сил. При этом опускать руки или позволить себе отдых новый глава не мог, накачивая себя литрами кофе, закрывая глаза на недовольные лица и решая проблемы по мере их поступления. Одно не оставляло его равнодушным и будоражило воспаленные нервы — Аля так и не приходила в себя.

Ее уже перевели в отдельную палату, чьи двери стали для Картера образами, на которые он приходил и молча молился за жизнь жены и ребенка. Утром он уходил, чтобы пару часов вздремнуть и окунуться в хитросплетения новой должности, но поздно вечером возвращался и занимал свой пост, который снова не оставлял до утра. Каждый раз, когда звонил его телефон вне его всенощного бдения, он боялся, что это звонок из больницы, и с замиранием сердца нажимал на кнопку ответа. Пока врачи говорили лишь об одном — состояние стабильно, но это нисколько не приносило Лексу покоя. В таком состоянии люди могут лежать и не приходить в себя годами.

Свой пост он всегда оставлял на проверенных людей. Пока на свободе все, кто помогал Джеду, Картер не имел права рисковать. Получив результаты вскрытия, он узнал, что смерть наставника произошла от обширного кровоизлияния в мозг вследствие принятия медикаментозных средств наркотического характера. Лечащий врач Сартари ужаснулся — он никогда не прописывал главе таких средств, достать их самолично бывший глава не мог (их не отписывают без рецепта), да и не такой он человек, чтобы заниматься самолечением. При назначенном обыске в квартире были найдены почтовые конверты со следами средств, аналогичных употребленным Брантом в день смерти. Отправителем назначалась клиника; в которую обращался Сартари. Завели уголовное дело по факту преднамеренного убийства. Лечащего врача взяли под следствие, в его доме также произвели обыск, но никаких улик, подтверждающих его причастность, обнаружено не было.

Если взять во внимание услышанное от Джеда Сартари момент аварии — это он приложил руку к смерти отца. Опять же — он не мог действовать один. Как минимум ему должен был помочь человек с медицинским образованием, или же грамотный фальсификатор, который за большие деньги пойдет на подделку любых документов. Проблема в том, как доказать причастность тех или иных людей, если после смерти своего злого гения они наверняка залегли на дно и выжидают, что будет дальше. Картер был уверен — большинство из них знают его лично, поэтому элементарно боятся расправы над собой с его стороны. Про себя Лекс считал этот страх вполне обоснованным.

Приглашенный по случаю священнослужитель уже отпевал покойного, когда новому главе сообщили о выехавшей процессии с телом младшего Сартари. Картер ни единой эмоцией не выдал своего раздражения, однако с внутренними чувствами ему пришлось побороться. Меньше всего ему хотелось присутствовать на погребении кровника, но его отсутствие на похоронах повлечет за собой массу ненужных разговоров. Жаль только, что по тому же принципу поступят все приближенные Сартари — Картер очень хотел знать, кто на самом деле искренне хотел бы попрощаться с Джедом, а не потому, что этого требует долг. О том, чтобы хоронить сына рядом с отцом — даже речи не возникло. Из-за отсутствия ближайших родственников решение принимал Картер, и он выразил категорический протест по этому факту. Джеда решили похоронить рядом с его матерью.

На церемонии прощания право сказать речь предоставили всем желающим. Первым, конечно же, был Лекс. Его речь не отличалась ни пафосом, ни высокопарными словами, он даже говорил тихо, но все молчали, потому что сказанные им слова шли прямиком от сердца.

— От нас ушел не просто человек. Многих из нас он научил бороться, любить, ценить и даже жить. Кому-то он дал работу, кому-то семью. Лично мне он подарил меня — такого, какой я есть сейчас. Для всех нас Брант Сартари стал наставником и воспитателем, он наставил нас на истинный путь и воспитал в нас силу духа. Так пусть же в том мире, в который он ушел от нас, он отдохнет от мирской суеты и с улыбкой присмотрит за нами.

Картер подошел к гробу и приложился губами к холодному лбу, чтобы попрощаться с покойным. Ветер растрепал Сартари челку, Лекс аккуратно ее поправил ее и прошептал так, чтобы его никто не услышал:

— Не уберег я вас, мастер. И ее не уберег… Хреновый из меня глава.

В другое время Брант посмотрел бы на своего преемника укоризненно, но не хмурит больше брови великий мастер, его место на одноименной Аллее, а Картер лишь тяжело вздохнет и уступит место следующему оратору. И много теплых слов скажут бывшему главе, но тяжелые думы свои не выскажет никто. Не время и не место.

Гроб опустили, застучали о крышку комья замерзшей земли, и процессия медленно направилась к северной стороне кладбища. Там уже выгружали другой гроб, но Лекс задержался у могилы наставника. Поход на другие похороны ему хотелось оттянуть до последнего, потому что его наверняка попросят и там произнести речь, но о покойных говорят либо хорошо, либо никак, а на никак с его стороны вряд ли кто согласится. Вот и пришлось ему появиться там только тогда, когда началась процедура прощания. Целовать Джеда он не стал, да и мало кто это делал — хрупкий грим, сделанный в морге с целью скрыть травмы и ожоги после аварии, мог остаться на любом из присутствующих. Картер просто постоял рядом и едва все попрощались, ушел, посчитав, что даже столь скудного внимания кровник не достоин. Он слышал, как зашептались за спиной, но шептунам ответили более смелые:

— Оставьте его, он итак слишком много пережил.

Картер прошел кладбище насквозь, чтобы выйти к автостоянке. С некоторых пор он перестал бояться сам за себя, поэтому считал лишним таскать за собой толпу телохранителей. Илон, получивший от него должность начальника службы безопасности, неодобрительно качал головой и периодически посылал за ним парочку крепких ребят, но Картер и сам хрупкостью не отличался, и целенаправленно уходил из-под опеки.

Решив, что с него на сегодня хватит, Лекс отправился в больницу. Ему уже как своему кивнули в регистратуре, без вопросов выдали белый халат и даже не стали провожать к нужной двери, потому что дорогу он уж точно знал и сам. У окошка для посетителей он увидел Энайю Дархау.

— Не ожидал вас здесь увидеть, — не слишком почтительно отозвался Картер.

— Это ведь моя внучка, — пожал плечами Дархау.

— Я сообщил вам три дня назад, — с нажимом произнес Лекс, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

— Как смог, так и приехал, — и ни одной эмоции во взгляде. Картеру захотелось как следует врезать ему, но Альена не простит ему этого.

— Значит вам вообще не стоило приезжать.

Энайя смерил клановника взглядом.

— Закрой рот, щенок. Думаешь, раз ты теперь глава, так неприкосновенен? Я найду на тебя управу, можешь не сомневаться.

Картеру неожиданно стало смешно.

— Сколь вам будет угодно. Имейте в виду, что и вы не бессмертны.

— Ты мне угрожаешь? — Дархау зло сузил глаза и подался вперед. Отчего-то Картеру представилось, как дед угрожал Альене, и то, что она ниже его ростом, давало ему немалое преимущество в плане устрашения. Но Лекс выше Альены и выше самого Дархау, поэтому его угрозы нисколько не задели главу, наоборот, повеселили.

— Нет, просто прошу оставить мою жену в покое. По-хорошему, смею заметить.

— Я даже спрашивать тебя не буду! — Картеру удалось вывести деда из равновесия, тот заметно занервничал, но не в его характере было уступать. — К тому же Альена не погладит тебя по голове, когда узнает, на что мы договаривались, когда заключали сделку.

— Можете прямо сейчас зайти и сказать ей, — Картер сделал приглашающий жест в сторону палаты, но Энайя поспешил покинуть его общество. Лекс издевательски усмехнулся ему в спину, но тут же вернулся к своему настроению и толкнул дверь палаты.

Альена лежала одна в палате, почти прозрачная на белой простыни укрытая тонким белым одеялом. Золотистые волосы выбились из-под медицинской шапочки и змейкой опустились на бледную шею. Единственным ярким пятном на фоне больничного пейзажа выделялись цветы на тумбочке, принесенные Картером вчера. Его уже ждал стул, на который он привычно уселся, подтянул к себе свободную от капельницы руку, согревая ее в своих больших ладонях и заговорил, тихо-тихо, на грани слышимости, словно по себя:

— Я снова с тобой, мое солнышко, а ты снова меня не встречаешь. Не улыбаешься, не хмуришь брови, не пытаешься запустить в меня чем-нибудь. А я и рад бы, чтобы запустила, только чтоб не лежала вот так вот…

Услышь меня, откликнись на мой зов, разгони ту пустоту, что делит нашу жизнь на до и после. Протяни мне руку, оттолкнись от той вязкой тишины, что стоит между нами и мешает встретиться. Только услышав твой крик, я понял, что без тебя моя жизнь пуста, только сейчас я осознал, что без тебя я — никто…

— Остиньор Картер?

Он очнулся и понял, что задремал. Обернулся на голос и узнал доктора, который дежурил в ту самую ночь.

— Простите, вы что-то говорили мне? — хрипло переспросил Лекс, потирая рукой лицо.

— Я говорил, что если вы не перестанете себя мучить, то присоединитесь к своей жене. Отправляйтесь домой и как следует выспитесь, это я вам как врач говорю.

— Я могу… здесь? — Лекс кивнул на кушетку, но врач покачал головой.

— Боюсь, заведующий отделением меня за вас накажет. Прошу вас, последуйте моему совету, иначе я запрещу вам вообще посещать пациентку.

Картер тяжело поднялся, в глубине души признавая, что не так уж не прав доктор, он действительно давно не спал как положено и толком ничего не ел. Пожалуй, от его самобичевания и самоуничижения никому лучше не станет.

— Я оставлю как всегда своего человека, если что — вы знаете, как меня найти.

Врач кивнул, снисходительно улыбаясь.

— Вы каждый раз уходите и говорите одно и то же. Не беспокойтесь, я запомнил еще с первого раза.

Картер машинально кивнул в ответ и побрел к выходу.

На этот раз Илон поставил Джея, бывшего спецназовца с каменным лицом и тяжелыми кулаками. У Картера была возможность оценить его профессиональные навыки на спарринге в спортзале. Встретив его в больничном коридоре, глава пожал ему руку и оставил инструкции.

— Я отъеду, никого к палате не пускай. Если будут ломиться родственники, в чем я сильно сомневаюсь, немедленно сообщай мне и до моего приезда держи их в поле зрения. Клановник понятливо кивнул. Ничего сложного в поставленной задаче он не увидел.

— Вам бы выспаться, рео, — пробасил он, внимательно вглядываясь в лицо начальства.

— Сам знаю, — буркнул Лекс. — Илон уже не раз мне об этом напоминал.

— Все будет в ажуре, отдохните как положено.

В пустой квартире Картеру оказалось неуютно. Он принял душ, приготовил ужин, но кусок в горло не лез. Напрасно он заставлял себя поесть, мысли неизменно возвращались в больничную палату, где совсем одна лежала его хрупкая девочка, а он даже помочь ей не мог. Раздраженно брякнула вилка о край тарелки, унося в небытие мечты о горячем ужине. Уж не думал никогда Лекс, что весь свет клином сойдется на рыжей девчонке, которую он дразнил в школе, а погляди, как коварны нити судьбы. И ведь много вокруг него вилось разномастных красавиц, но даже их имен он не в состоянии вспомнить, когда перед глазами встает образ Альены. Может, не было у тех девиц такого характера? Наоборот хорошо, чем покладистей девушка, тем необременительнее мужчине. Или внутреннего света, который Альена так настойчиво прячет, боясь выглядеть слишком слабой в его глазах? Что бы это ни было, ни одна из его знакомых женщин никогда не пошла бы на то, что для него сделала Альена Дархау, и при этом осталась собой.

Кровать тоже не принесла ему покоя. В надежде уснуть, Картер обнял свободную подушку, и сердце снова защемило горькой тоской. От нее пахло теплым и сладким солнышком — тонким ароматом парфюма Али. Прямо наваждение какое-то.

Возвращайся ко мне, мое сердце, и я клянусь, что ни одна сила на свете не сможет тебя отнять у меня, кроме самой естественной, что забирает всех. Я осознал, что не ценил подаренное мне судьбой, и уже достаточно за это наказан. Открой глаза, и перед тобой навсегда распахнется мое сердце, согревая всем своим теплом, на которое только способно.

Сон незаметно накрыл Картера, погрузив его в черную вязкую пустоту. Интересно, что сейчас видит Альена — такой же мрак, или все-таки свет? Лекс окунался в эту черноту и снова выныривал, боясь захлебнуться, но уставшее тело не слушалось его и опять погружалось в ночь.

В кромешной темноте его разбудил отдаленный звонок телефона. Картер кубарем свалился с кровати и едва успел ответить.

— Лекс Картер?

— Да.

— Вас беспокоит дежурный врач Ромли. Прошу вас подъехать.

Звонок сбросился, оставив Лекса в неведении. Он набрал Джея, но тот ничего толком не смог ему ответить — сказал только, что сработал экстренный вызов в палату, и врачи поспешили туда.

Картер долго не думал, вскочил, быстро оделся и выехал в сторону больницы. Он гнал как сумасшедший, проклиная себя за то, что проявил слабость и уехал, и молил Бога за то, чтобы тот не наказал его за эту оплошность.

По ступенькам он бежал, но в коридоре его встретила не слишком дружелюбно настроенная санитарка с каталкой, пришлось сбавить скорость, хотя ноги так и норовили снова сорваться на бег. Картер миновал пустынный холл и слегка притормозил, увидев родственников Альены — мрачную сестру, зареванную мать, черного как туча отца и бесстрастного деда. Случилось, — подумал про себя Картер и медленно подошел.

— А вот и он, голубчик, — Энайя развернулся к нему лицом, но и так Лекс не увидел печати горя. — Не скажешь ли ты, почему меня не пускают к собственной внучке?

Он указал на насупившегося Джея, тот лишь буркнул:

— Не положено.

— Я тебе сейчас покажу, не положено, — разошелся Дархау, но Лекс оборвал его.

— Это мой человек, и действует он по моему приказу. Я просил вас не приближаться к Альене.

Энайя усмехнулся.

— Не все в этой жизни так, как ты хочешь, щенок. Тем более, нам всем позвонил доктор и попросил приехать.

Не успел Картер подумать о том, откуда у доктора номера телефонов родителей (при том, что с Энайей они не общаются), распахнулась дверь и из палаты показался Ромли.

— Все в сборе? — строго спросил он, и дождавшись недружного «да», широко улыбнулся. — Остиньора Картер пришла в себя, просит вас к себе. Пожалуйста, не шумите и не задерживайтесь. Ей нельзя перенапрягаться сейчас. Остиньор Картер?!

Лекс буквально ворвался в палату и остановился на пороге.

Она действительно была в сознании и даже как-то неуверенно комкала в руках край одеяла. При появлении Картера она подняла глаза… темно-зеленые, полные боли и переживаний, и прошептала тихое:

— Привет.

Картер едва не умер от наплыва нахлынувших на него чувств, поэтому не сразу смог ответить:

— С возвращением…