Загадки 11 сентября. Почему упали башни?

Приложение 1 Слушания Национальной Комиссии по террористическим атакам на территории Соединенных Штатов

24 марта 2004 года

СПИКЕР: Томас Кин, председатель.

Вашингтон, округ Колумбия.

СВИДЕТЕЛИ:

Мадлен Олбрайт, бывший государственный секретарь США Посол Томас Пикеринг, бывший заместитель госсекретаря США по

проблемам политики

Колин Пауэлл, госсекретарь США

Ричард Эрмитейдж, заместитель госсекретаря США

Уильям Коэн, бывший министр обороны США

Дональд Рамсфелд, министр обороны США

Пол Вулфовиц, заместитель министра обороны США

Генерал Ричард Майерс, председатель Объединенного комитета начальников штабов.

ВЫСТУПАЮЩИЕ:

Томас Кин, председатель Комиссии Ли Гамильтон, вице-председатель Комиссии Ричард Бен-Венисте, член Комиссии Макс Клеланд, член Комиссии Фред Ф. Филдинг, член Комиссии Джеми С. Горелик, член Комиссии Слейд Гортон, член Комиссии Джон Ф. Леман, член Комиссии

Тимоти Ремер, член Комиссии

Джеймс Р.Томсон, член Комиссии

Боб Керри, член Комиссии

Филипп Зеликов, исполнительный директор Комиссии

Майкл Харли, старший советник Комиссии.

КИН: Нам сейчас предстоит заслушать министра обороны Дональда Рамсфелда. Г-н министр имел богатый опыт, работая в прошлом на нескольких ключевых постах в правительстве.

Мы с удовольствием предоставим ему возможность выступить перед нами в это утро. Он пришел в сопровождении многоуважаемого заместителя министра обороны Пола Вулфовица и председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Ричарда Майерса.

Г-н министр, г-н заместитель министра, генерал Майерс, мы попросим вас, если вы подымете свою правую руку, занять свое место для произнесения присяги.

Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего кроме правды?

РАМСФЕЛД: Да.

ВУЛФОВИЦ: Да.

МАЙЕРС: Да.

КИН: Благодарю вас.

Г-н министр, ваши письменные замечания будут включены в полный текст записей. И мы попросили бы вас свести воедино все ваши замечания для их включения в открытое заявление.

Вы можете продолжать. Благодарю вас.

РАМСФЕЛД: Искренне благодарю председателя, вице-председателя и членов Комиссии. Я благодарю всех вас за участие в этой важной работе.

Я должен, конечно, напомнить, что генерал Майерс и Пол Вулфовиц принимали самое активное участие в работе министерства обороны вплоть до событий 11 сентября, во время событий 11 сентября и в последующий период времени.

Прежде всего, позвольте мне выразить признательность народу Испании. Человеческая трагедия 11 марта 2004 года не может не повлиять на умонастроения всех испанцев. Конечно, семьи, которые потеряли своих родственников 11 сентября, некоторые из которых, я уверен, слушают нас по радио, должны испытывать чувство сострадания и долга по отношению к другим семьям в других странах, которые потеряли своих отцов и матерей, братьев и сестер, сыновей и дочерей от рук террористов.

Они понимают их боль и их страдания. Ничто не может уменьшить страдания осиротевших семей, в которых погибли любимые ими родственники, и ничто не может заполнить пустоту их сердец.

Недавние атаки являются страшным напоминанием о том, что свободные нации в мире находятся в состоянии войны.

Я также хочу поблагодарить храбрых мужчин и женщин в военной форме во всем мире, которые рискуют своими жизнями, для того чтобы все мы жили в свободном мире.

У этой Комиссии имеются большие возможности. В силу необходимости, официальные лица, работающие в правительстве, сконцентрированы на десятках различных проблем. В то время как члены Комиссии могут сфокусировать свое внимание на одной из них, подвергнув тщательному исследованию то, что представляет наибольшее значение для нас.

Вас просили установить связи между разрозненными событиями, имеющими отношение к тому, что уже произошло 11 сентября и с тем, что предшествовало тем событиям; разобраться, например, с таким вопросом — «можно ли было предотвратить события того дня»; и дать рекомендации правительству, какие уроки, если такие имели место, можно было бы извлечь из приобретенного опыта по предотвращению будущих опасностей.

Это нелегко сделать. Однако вызов, с которым столкнулась наша страна перед 11 сентября и который остается по сей день, является более чем трудным. Наша задача заключается в том, чтобы увязать воедино все события, произошедшие не только 11 сентября, но и события, имевшие место до этого дня, для того чтобы научиться предотвращать террористические атаки, которые могут произойти в будущем. И это необходимо сделать, не прибегая к ретроспективным подходам, слушаниям на комиссиях, брифингам, интервью или свидетельским показаниям.

<…> Против нашей страны будут предприниматься и другие атаки. Мы не знаем, где, или когда, или каким способом. Это может произойти в будущем, спустя недели, месяцы или годы, но это может случиться. Это чувство реальности перемещает тех из нас, кто занимает ответственные позиции в правительстве, чтобы задать трудные вопросы: когда эта атака произойдет и что мы хотели бы сделать — сегодня и каждый день — прежде чем это нападение произойдет — подготовиться к нему, понизить вероятность его наступления или полностью предотвратить его?

11 сентября наш мир изменился. Можно было бы подумать, что сразу же после окончания кризиса все вернется на «круги своя», так как это было прежде. Но это не так.

Мир, существовавший до 10 сентября, ушел в прошлое. Мы вошли в совершенно новую мировую окружающую среду, насыщенную угрозами и опасностями, невиданными до сего времени. И если мы хотим продолжать жить как свободные люди, мы не можем возвращаться назад, думая так, как будто мы продолжаем жить в мире до 10 сентября. Ибо, если мы так будем думать, если мы будем смотреть на проблемы XXI века через призму проблем XX века — мы тогда придем к неправильным заключениям и повредим народу Америки.

Я видел своими глазами разрушения, сделанные террористами 11 сентября. На площадке, где произошел инцидент, спустя некоторое время после того как самолет рейса 77 компании «Америкен Эйрлайнс» врезался в Пентагон, можно было еще ощущать жар пламени, чувствовать запах горящего авиационного топлива и видеть оплавленные, скрученные стальные конструкции и агонию человеческих тел.

Сразу же после завершения кризиса я задал себе вопрос, который счел необходимым произнести здесь перед вашей Комиссией. Что можно сделать, если это вообще возможно, чтобы предотвратить произошедшие события в будущем?

Во-первых, я должен сказать, что я не располагал разведывательными данными в течение примерно шести месяцев до 11 сентября, которые указывали бы на то, что террористы намеревались осуществить захват коммерческих самолетов и использовать их для атаки в Пентагон и башни Всемирного торгового центра.

Президент заявил о формировании того, что сейчас называется коалицией из 90 государств мира, чтобы начать глобальную войну с мировой террористической сетью. Он приказал американским и коалиционным войскам — воздушным, сухопутным, военно-морским — атаковать Афганистан, чтобы свергнуть режим Талибана и разрушить логово «Аль-Каиды».

За кратчайшее время режим Талибана был свергнут. Прибежище «Аль-Каиды» в Афганистане было уничтожено. Около двух третей наиболее активных полевых командиров и лидеров были захвачены в плен или убиты. Переходное правительство было приведено к власти и было послано совершенно ясное предупреждение: «Террористы, которые укрывают террористов, заплатят высокую за них цену».

Это были твердые шаги Америки. И сегодня, в свете событий 11 сентября, никто не задает вопросов по поводу предпринятых действий. Сегодня я ожидаю большую поддержку в осуществлении превентивных действий в случае столкновения с такими угрозами.

Следует особо отметить, что замечательные военные успехи в Афганистане оказались возможны лишь при совместных действиях коалиции, включающей 90 стран мира.

Но давайте представим себе, что мы вернулись назад во времени до 11 сентября и что президент получил имеющуюся в то время информацию. Затем он выступил бы перед Конгрессом и всем остальным миром и заявил, что нам необходимо ввести войска в Афганистан, свергнуть режим Талибана и разрушить террористическую сеть «Аль-Каиды». И все это на основании ограниченных сведений, которыми мы располагали до 11 сентября.

<…> Сколько стран могли войти в коалицию? Много? Мало?

Мы должны были выслушивать возражения против превентивных действий аналогично тому, что мы выслушивали перед тем, как коалиционные вооруженные силы начали Операцию «Свобода Ираку». Мы должны были выслушивать, когда нас спрашивали: «Как вы можете атаковать Афганистан, если Америку атаковала «Аль-Каида», а не Талибан? Как вы можете начинать войну в регионе, который вас не поддерживает? Начав вторжение, не спровоцируете ли вы новые террористические атаки против Соединенных Штатов?»

Я согласен с высказываниями тех, кто выступил со своими показаниями здесь сегодня — г-жа Олбрайт, бывший министр Коэн и другие — по поводу того, как, к сожалению, свидетельствует нам история, что трагедия, подобная 11 сентября, может привести мир к новым угрозам и что поэтому необходимо действовать. Мы не можем вернуться назад во времени, чтобы остановить эти атаки, но мы все обязаны семьям и членам этих семей, которые погибли 11 сентября. Мы обязаны им и будем ответственны перед другими тысячами семей, которые могут погибнуть из-за будущих атак, если мы их не остановим.

Президент Буш пришел служить народу Америки на новом своем посту с твердым решением подготовиться к новым угрозам XXI века. Подрыв эсминца «Коул» 12 октября 2000 года с очевидностью показал вызов со стороны «Аль-Каиды» и необходимость изменения политики Соединенных Штатов.

Чем больше изучаешь терроризм, тем больше становишься убежденным в том, что методы борьбы с этим злом, которые практиковались на протяжении нескольких десятилетий в прошлом, оказались неэффективными.

Применявшаяся в прошлом стратегия исходила главным образом из понимания терроризма как проблемы внутренней безопасности. Поэтому методы борьбы с этим злом были связаны использованием национальных и международных правоохранительных сил и использованием оборонительных мер против террористических атак. Примерами таких атак являются: нападение на бараки морских пехотинцев в Бейруте, первая атака на башню ВТЦ в Нью-Йорк Сити, взрывы посольств в Восточной Африке и атака на корабль американских ВМС «Коул». Разумные люди пришли к выводу, что ценность такой стратегии уменьшалась с каждым годом.

Более обстоятельный подход потребовал пересмотра не только антитеррористической политики, проводимой Соединенными Штатами, но также и американской политики по отношению к другим странам, некоторые из которых не находились в центре интересов США. Обо всех этих проблемах нам рассказал утром госсекретарь Пауэлл.

Д-р Райс сообщала, что сразу же в первые недели ее работы в качестве советника президента она обратилась в Совет национальной безопасности с предложением разработать новую президентскую инициативу по проблеме «Аль-Каиды». В начале марта аппарату Совета было дано указание разработать пересмотренную и более наступательную стратегию по устранение угроз, исходящих из «Аль-Каиды».

Первоначальный проект такого подхода, оформленный в виде президентской директивы, проходил экспертирование среди членов аппарата СНБ в июне 2001 года. Летом того же года было проведено несколько совещаний на уровне заместителей министров, чтобы включить новые политические вопросы в американо-пакистанские отношения, связанные с наступательной стратегией против Талибана.

К первой неделе сентября процесс подготовки документа вышел на завершающую стадию, и позднее был оформлен в виде президентской директивы NSPD-9 — первой и самой важной исполнительной директивы президента по проблемам национальной безопасности страны. Она была представлена на утверждение официальных лиц 4 сентября 2001 года за семь дней до 11 сентября. Позднее, в октябре, она была подписана президентом с внесением небольших изменений и преамбулой, которая отражала особенности событий 11 сентября.

<…> Пока происходил пересмотр антитеррористической политики, министерство обороны разрабатывало свой новый подход к оборонной стратегии США.

К 2 февраля, по прошествии менее двух недель, после того как я приступил к новой работе на посту министра, я вылетел в Германию для участия в конференции по политическим проблемам безопасности. Мы тогда уже были сосредоточены на проблеме неконвенциональных, или асимметричных угроз. Во время полета меня спрашивали о принципах, которым должна следовать наша новая оборонная стратегия. Я отвечал, что война в Персидском заливе 1991 года научила мир тому, что расчет на участие сухопутных сил, флота и авиации стран Запада не является правильным.

Тогда стало очевидным, что потенциальные враги будут искать так называемые асимметричные ответы, включая терроризм, кибероружие, крылатые ракеты, баллистические ракеты средней дальности, вплоть до ракет дальнего действия и оружия массового уничтожения.

Я не хочу повторять длинный список асимметричных ответов, который госсекретарь Пауэлл представил в своем превосходном выступлении.

В течение последнего десятилетия угрозы и вызовы, с которыми столкнулось разведывательное сообщество, выросли до больших размеров и стали более сложными. Директор ЦРУ Джордж Тенет, который будет выступать здесь, даст развернутую картину угроз, с которыми сталкивается разведывательное сообщество.

Мы здесь касались проблемы риска наступления неожиданного события. В июне 2001 года я присутствовал на первом совещании министров обороны стран НАТО в XXI веке. На той встрече я рассказал своим коллегам о выступлении вице-президента Дика Чейни перед членами Сената США во время слушаний по вопросу его утверждения в качестве министра обороны в марте 1989 года. Во время его выступления был обсужден большой перечень проблем безопасности. Однако ни один из присутствующих не употребил слово «Ирак». Но уже по прошествии всего лишь года, когда Ирак вторгся в Кувейт, это слово появлялось в каждом новостном заголовке.

Интересно, что это слово, которое, возможно, будет доминировать во время моего пребывания на посту министра, не упоминалось на слушаниях членами сенатского комитета во время моего выступления. Три месяца спустя мы получили ответ: Афганистан и «Аль-Каида».

Это были разновидности угроз, которые мы готовились встретить и с которыми мы имели дело за несколько месяцев до наступления 11 сентября. И в течение этих месяцев мы добились прогресса, предприняв усилия по оценке риска наступления неожиданного события и нетрадиционных угроз.

Согласно требованиям Конгресса наши практические действия включали разработку Обзора четырехлетней оборонной стратегии, законченного за несколько дней до атак 11 сентября. В стратегии мы заложили цели преобразования министерства обороны, дав им главный приоритет в задачах обороны территории США в широком диапазоне асимметричных угроз, или, кратко говоря, в задачах внутренней безопасности.

Мы разработали концепцию для новых руководящих принципов оборонного и многовариантного планирования.

Мы обнаружили, что много, если не большинство существовавших на то время военных планов нуждалось в модернизации и что процесс разработки многовариантных планов на случай чрезвычайных ситуаций слишком затянулся.

В мае 2001 года мы начали процесс оптимизации подготовки военных планов, проводимых в министерстве. Это делалось путем уменьшения времени подготовки и увеличения частоты, при которой все новые изменения вносились в окончательные планы.

<…> Мне хотелось бы добавить, что в большей части этого периода основной состав официальных лиц, отобранных президентом, не был утвержден Сенатом. Несмотря на это, небольшое число новых гражданских лиц и большое число официальных лиц из числа гражданского персонала, которые продолжали оставаться на своих постах, оказывали нам помощь, в то время как ведущие военные руководители выполняли основной и огромный объем работы.

Конечно, ввиду того, что мы выполняли эту работу в министерстве обороны, а также принимали участие при разработке военной стратегии в Совете национальной безопасности, мы были лучше подготовлены для ответов, необходимость в которых возникла во время атак 11 сентября.

Утром 11 сентября 2001 года я организовал у себя в Пентагоне семинар для некоторых членов Конгресса. По иронии судьбы во время нашей беседы я делал особые акценты на том, что наша страна должна быть адекватно подготовленной к неожиданным событиям.

Кто-то протянул мне записку, в которой говорилось о том, что какой-то самолет врезался в одну из башен Всемирного торгового центра. Позднее, когда я находился в своем кабинете, давая интервью представителю ЦРУ, мне сообщили, что второй самолет поразил другую башню ВТЦ. Вскоре после этого в 9:38 утра Пентагон содрогнулся от взрыва тогда еще неизвестного происхождения.

Я вышел из здания Пентагона, чтобы узнать, что же произошло. Я там находился совсем недолго, потому что мне сообщили, что необходимо вернуться в здание для встречи с командой по кризисным ситуациям где-то в районе 10:00.

Вернувшись с площадки, где произошел инцидент, и перед тем как отправиться в Исполнительный центр поддержки (ИЦП), я провел один или более телефонных разговоров в своем кабинете, один из которых, если мне не изменяет память, был с президентом.

Я покинул ИЦП и направился в Национальный командно-военный центр (НКВЦ), где находился генерал Дик Майер, в то время бывший вице-председателем Объединенного комитета начальников штабов, только что вернувшийся с Капитолийского холма. Мы с ним обсудили ситуацию, и я порекомендовал президенту повысить уровень обороноспособности США с 5-го уровня до 3-го с одновременным повышением уровня силовой защиты. Позднее мы сделали запрос, чтобы русские были проинформированы о сделанных нами изменениях и предположили, что они приостановят свои учения, которые они проводили в то время.

Были также сделаны выводы относительно вооруженных сил, размещенных в зоне Персидского (Арабского) залива. В них входили две ударные авианосные группировки с более чем 200 крылатыми ракетами, помимо находившихся в этом регионе других военных судов. В НКВЦ я присоединился к проходившей в то время телеконференции.

Одним из моих первых разговоров во время той телеконференции был разговор с вице-президентом. Он проинформировал меня о получении президентского приказа сбивать любой вражеский самолет, приближающийся к Вашингтону, округ Колумбия. Мои мысли были связаны с пилотами военных самолетов ВВС США, на которых должно было распространяться выполнение этого приказа. Я вспомнил события 1975 года, связанные с захватом пиратами корабля Mayaguez, когда я работал в качестве руководителя администрации Белого дома.

Было ясно, что им необходимы были строгие инструкции, на основании которых они должны были точно знать, что им необходимо делать и чего не следует делать. Им нужна была полная ясность. Но в то время не было таких письменных инструкций по перехвату, в которых был рассмотрен случай захвата гражданского самолета, используемого в качестве ракеты. Конечно, это был первый случай в истории вооруженных сил Америки в мирное время, когда был отдан приказ открыть огонь по американским гражданам.

Генерал Майерс и я приступили к работе, чтобы выработать соответствующие правила участия ВВС в перехвате. В течение всего дня мы возвращались вновь и вновь к корректировке этих правил. Я провел остаток всего утра и даже полдня в НКВЦ и ИЦП, участвуя в Конференции по проблемам воздушной угрозы, ведя переговоры с президентом и вице-президентом или давая указания и советы относительно путей выхода из кризиса.

В течение всего дня президент настаивал на том, чтобы мы представили ему точные варианты военных ответов в случае захватов самолетов. В первый месяц работы в администрации президента зимой 2001 года я подготовил список директивных указаний, необходимых для исполнения перед вовлечением вооруженных сил США в боевые действия. Ответственность за исполнение этих указаний я разделил вместе с президентом, чтобы он также был проинформирован, если бы нам пришлось принимать решения об участии вооруженных сил.

<…> Спустя несколько дней после 11 сентября я записал несколько мыслей о терроризме и о новой разновидности войны, с которой нам пришлось столкнуться. Я отметил, что эта война будет представлять собой долговременные и напряженные действия по выкорчевыванию террористов. Эта война будет напоминать скорее марафонский забег, а не спринтерскую гонку.

Сама коалиция не будет представлена фиксированным числом стран-союзников. Скорее она будет меняться и эволюционировать. И не будет удивительным, если некоторые страны в отличие от других будут участвовать в поддержке некоторых видов деятельности, в которых задействованы вооруженные силы США. И нам придется считаться с этим.

И это не будет война против ислама. Террористы из «Аль-Каиды» являются экстремистами, чьи взгляды прямо противоположны верованию большинства мусульман. Миллионы мусульман во всем мире, как мы надеемся, станут нашими союзниками в этой борьбе с экстремизмом.

В последующие дни мы подготовили варианты действий борьбы против афганских талибов. Кроме этого, президент опубликовал ультиматум в адрес Талибана. Когда они отказались подчиниться, он инициировал глобальную войну против террора и приказал министерству обороны провести операцию «Продолжительная свобода» против «Аль-Каиды», их союзников и режима Талибан в Афганистане, который предоставил убежище и помощь террористам.

Однако приказ относился к министерству обороны, в котором вооруженные силы США были исторически организованы, обучены и оснащены для борьбы с вражескими сухопутными силами, военно-морским флотом и боевой авиацией, а не для охоты за отдельными террористами.

И после 11 сентября министерство обороны работало на двух направлениях. Мы продолжали глобальную войну в тесном союзе с нашими правительственными агентствами и нашими партнерами по коалиции. Помимо этого мы продолжали и, конечно, должны были продолжать ускорять работу по преобразованию деятельности самого министерства обороны таким образом, чтобы оно было способно встречать и отражать самые разнообразные угрозы XXI столетия.

На обоих направлениях были достигнуты успехи. Коалиция одержала победу, свергнув два террористических режима, уничтожив сотни террористов и пособников режимов, разрушила источники финансирования террористов и их боевые ячейки на нескольких континентах мира.

<…> Мы также организовали новое Северное командование, предназначенное для обороны страны.

Мы существенно расширили функции Командования специальных операций с предоставлением ему дополнительных полномочий, которые оказались необходимыми в настоящее время и будут оставаться необходимыми в будущем.

Мы ввели на первое время новую должность помощника министра по внутренней обороне и заместителя министра обороны по разведке.

Действия коалиции явились сигналом всем террористическим государствам, которые укрывают террористов и поставляют оружие массового поражения убийцам по бросовым ценам.

Противоположным примером является Ливия, которая избегает поддержки терроризма и проводит политику приобретения оружия открытым путем через установление благоприятных отношений со свободными странами мира.

В период, наступивший после 11 сентября, администрация президента, несколько комитетов Конгресса и настоящая Комиссия предприняли проверку того, что произошло в тот день.

Число вопросов неуклонно росло. Некоторые спрашивали: «Когда новая администрация приступит к рассмотрению обстоятельств, связанных с эсминцем “Коул”»?

Это был справедливый вопрос. Другой вопрос касался ответного запуска крылатой ракеты спустя месяц после того события, которое можно было рассматривать как сигнал слабости в принятии ответных действий.

Конечно, мы претворили в жизнь рекомендации Комиссии по расследованию событий, связанных с эсминцем «Коул», и начали разрабатывать более обстоятельный подход для решения проблемы с «Аль-Каидой» на основании президентской директивы NSPD-9.

Некоторые нас спрашивают: почему бин Ладен не был пойман? И если бы он был убит, то повлияло бы это на наступление событий 11 сентября?

Я не располагал надежной разведывательной информацией с 20 января 2001 года, которая смогла бы позволить США осуществить захват или убийство бин Ладена.

Для захвата Саддама Хусейна в Ираке потребовалось 10 месяцев, когда силы коалиции обнаружили укрытие в земле, в котором в течение этих месяцев неоднократно скрывался Саддам. Американцы были способны обнаружить его там только после получения доверительной разведывательной информации, которая помогла им точно узнать о месте его нахождения. Это все означает, как мне кажется, что чрезвычайно трудно найти отдельного человека, место нахождения которого неизвестно.

Во-вторых, даже если бы бин Ладен был схвачен или убит за несколько недель до 11 сентября, я уверен, что никто не поверил в то, что это с абсолютной необходимостью помешало бы наступлению 11 сентября.

Убийство бин Ладена не смогло бы повлиять на перемещение афганских тренировочных баз «Аль-Каиды» в другое место. Более того, засекреченные члены террористической организации, которые направили самолеты в башни Всемирного торгового центра и Пентагон, находились на территории Америки за несколько месяцев до атаки 11 сентября.

Конечно, если бы оперативная и качественная разведывательная информация появилась вовремя, которой на самом деле не было, 11 сентября, по всей вероятности, все-таки могло совершиться. И как это ни парадоксально, многие люди в мире могли бы назвать атаки 11 сентября как месть «Аль-Каиды» в ответ на провокацию захвата или убийства бин Ладена американцами.

Некоторые задают вопрос, существовали ли у нас планы нападения на «Аль-Каиду» до 11 сентября и если это так, то почему они не были успешно осуществлены.

Я недавно просматривал материалы брифинга, о котором мне сказали, что он был проведен со мною в начале февраля. Меня попросили тогда сделать несколько комментариев относительно будущего.

Сегодня мы столкнулись в противником, который имеет преимущества атаковать наших граждан из-за наших открытых границ и вследствие нашего открытого общества. Они используют наши цивилизационные достижения в повседневной жизни — самолеты, поезда, автомобили, почту, электронную переписку в качестве оружия, чтобы убивать невинных граждан. И они могут атаковать нас с использованием небольшого числа людей, затратив на это несколько тысяч долларов, в то время как потребуются многие десятки тысяч людей и миллиарды долларов, для того чтобы защититься от таких атак.

Борьба с террористами является трудной. Она потребует совершенно иных подходов, которые мы не использовали в прошлом столетии.

Рекомендации, которые сформулирует эта Комиссия, помогут в решении этих задач.

Каким образом мы сможем усилить деятельность разведывательного сообщества и лучше подготовиться к вызовам XXI столетия?

<…> Материалы брифинга, которые я просматривал, не представляют собой то, что можно было бы охарактеризовать как исчерпывающий план по борьбе с «Аль-Каидой», нашедшей убежище в Афганистане. Материалы брифинга содержали скорее наброски некоторых концепций или подходов.

Мне сказали, что я задал интервьюеру множество вопросов и что его команда помощников вернулась назад, чтобы откорректировать результаты брифинга, и что проделанная ими работа в последовавшие за этим месяцы помогла министерству обороны в организации успешной операции в Афганистане вскоре после событий 11 сентября.

Совет национальной безопасности, работавший в течение весны и лета 2001 года, разработал новую антитеррористическую стратегию, необходимую для разработки новых военных планов. И мы в это же самое время усиленно разрабатывали уточненные планы для вооруженных сил США в случае чрезвычайной ситуации.

Некоторые задают вопрос: «Можно ли было ускорить разработку боевого беспилотного летательного аппарата “Предатор”»?

Во-первых, позвольте мне сказать, что любые предположения о том, что разработка «Предатора» затормозилась из-за политических дискуссий или споров вряд ли можно считать точными. Мне известно, что Джордж Тенет утром планировал провести встречу на эту тему. Но мне говорили, что когда планы разработок были представлены, их оценка показала, что на завершение планов может потребоваться несколько лет. Планы были представлены, как мне припоминается, генералу Джону Джамперу во время его службы на одном из предыдущих постов.

Фактически «беспилотник» был сделан менее чем за год. И вооруженный «Предатор» был использован в Афганистане и сыграл заметную роль в успешной афганской операции «Продолжительная свобода» даже до его официальной производственной и эксплуатационной сертификации.

<…> Сможем ли мы выиграть войну не только в борьбе с террористическими сетями, но также в борьбе с идеологией ненависти, которую они повсеместно распространяют?

Глобальная борьба с террором будет на самом деле длительной. И я убежден, что победа в этой войне над террором потребует позитивных усилий, так же как и агрессивных боевых усилий.

Нам необходимо отыскать созидательные пути, чтобы новое поколение террористов не было подвержено вербовке в преступные организации, где они проходили бы обучение и тренировку по убийству невинных и безоружных людей. Коалиционные вооруженные силы предназначены для уничтожения или захвата в плен каждого террориста, в то время как другие террористы формируются из рекрутированных и обученных молодых людей.

Чтобы выиграть войну с террором, мы должны выиграть войну идей — войну за умы тех, кто вербуется и финансируется глобальной террористической сетью.

<…> Позвольте мне сделать вывод о том, что, несмотря на огромную деятельность коалиции, террористические атаки продолжаются, и самая последняя атака произошла в Мадриде. Почти наверняка можно сказать, что в ближайшем будущем в каком-то месте на планете может произойти множество других террористических атак.

<…> Следует заметить, что террористы научились извлекать из своего опыта полезные уроки. Для них терроризм стал величайшим компенсатором и силовым умножителем, дешевым и эффективным средством исполнения своих злодеяний с минимальным риском и часто без наказания.

Они поняли, что одна-единственная атака может оказать огромное влияние на общественное мнение, и в то же время ущербное представление о морали может изменить поведение великих народов.

Более того, я уже говорил, что люди в свободном мире также научились делать для себя выводы о том, что терроризм следует рассматривать как разновидность войны. Но недостаточно стоять только в оборонительной позиции, воспринимая удары извне. Необходимо атаковать, для того чтобы сдерживать атакующую силу.

Но это было 20 лет тому назад.

Когда наш народ был атакован 11 сентября, президент признал, что произошел акт войны и что это надо рассматривать именно так, а не с точки зрения гражданской правоохранительной системы.

Он знал, что слабость будет лишь на руку агрессии. Он был убежден в том, что только путь борьбы с терроризмом методами войны станет понятным странам-спонсорам и странам, дающим убежище террористам, и заставит их задуматься о том, что такие их действия будут иметь для них смертельные последствия.

Вот почему мы имеем сейчас вооруженные силы, жертвующие жизнями людей в военной форме в борьбе с современным терроризмом.

И для того чтобы жить свободными людьми в XXI веке, мы не имеем права думать о том, что мы можем спрятаться за железобетонными барьерами или проволочными сетками. Мы не имеем права думать о том, что молчаливое соглашение или попытки найти сепаратный мир с террористами вынудит их оставить нас в покое. Нет, мы должны идти к своим друзьям и вместе с ними работать. Свободные люди не могут жить в страхе и одновременно оставаться свободными.

Я благодарю вас, г-н председатель.

КИН: Г-н министр, благодарю вас также. Вопросы будет задавать вначале член Комиссии Керри, а за ним — член Комиссии Гортон.

КЕРРИ:… Г-н министр. 12 октября 2000 года одна группа террористов атаковала американский эсминец «Коул». А за несколько месяцев до этого та же самая группа пыталась атаковать корабль «Саливане». Те же самые люди были ответственны за атаки на пороге третьего тысячелетия, которые мы предотвратили в Иордании. Та же группа людей устроила взрыв посольства в Восточной Африке 7 августа. И сейчас мы также знаем, что те же люди ответственны за атаки на территории Соединенных Штатов.

Эти люди являются членами армии, руководимой Осамой бин Ладеном, который объявил нам войну 23 февраля 1998 года. И мы располагаем всеми видами их аргументов на основании того, что я слышал от них самих, и все эти аргументы были враждебными по отношению к нам. Так почему же в ответ на это мы ответили лишь один раз 20 августа 1998 года и не пытались сделать что-то другое после этого. А 19 человек, как результат этого бездействия, нанесли нам тяжкий урон, обошедшийся нам не менее чем в полмиллиарда долларов.

Я спрашиваю вас, что должны были делать вы при условии отсутствия состояния войны, объявленной президентом Клинтоном или президентом Бушем вплоть до событий 11 сентября, и при отсутствии каких-либо действий по захвату бин Ладена. Что должно было делать министерство обороны, ЦРУ и другие агентства, с которыми вы работали вместе и с которыми вы вместе составляли списки террористических исламистских организаций, по-видимому, с вашей точки зрения, причастных ко всем террористическим акциям, чтобы предотвратить их проникновение на территорию Соединенных Штатов? Вы должны были иметь гарантии, что рассмотрели все варианты и возможности того, что могло быть использовано против нас.

Вы говорили, что у вас не было особой и надежной разведывательной информации о возможности использования самолета в качестве разновидности летающей бомбы.

Г-н министр, мы вас хорошо знаем как человека, который прекрасно разбирается и осознает все виды ужасных событий, которые могут произойти, но о которых еще никто и не догадывается. Мне кажется, что вы смогли бы выбрать правильное решение, если бы оказались в трудной ситуации.

Мне представляется, что объявление войны, сделанное президентом Клинтоном либо президентом Бушем до наступления 11 сентября, могло бы мобилизовать правительство на принятие решений, которые, по крайней мере, смогли бы существенно уменьшить вероятность того, что произошло 11 сентября. Вы согласны с этим или нет?

Это отличается от моего вопроса, который я задавал раньше бывшему министру Коэну. На этот раз я его сформулировал более четко.

РАМСФЕЛД: Да. Я собирался использовать ответ Коэна, но сейчас я этого не смогу сделать.

<…> В то время мы находились в процессе подбора кадров. И в это же время президент заявил, что он хочет иметь новую стратегию по борьбе с терроризмом.

КЕРРИ: Позвольте мне предложить следующий ход рассуждений. Допустим, что ФАГА приняло во внимание некоторые предупреждения относительно возможности захвата самолетов и ускорило принятие защитных процедур в аэропортах Америки, для того чтобы не позволить этим пиратам прежде всего проникнуть в самолеты. Или допустим, что ФАГА уже имело утвержденные различные процедуры в аэропортах утром 11 сентября, позволявшие сидящим впереди пилотам запереться в своих кабинах и чтобы пассажиры могли не оставаться на своих местах и имели возможность объединяться в группы сопротивления.

(Аплодисменты)

Допустим, что трагедия 11 сентября не состоялась бы. Обратились ли вы тогда к американскому народу и стали бы вы осуществлять вашу новую стратегию, которую, по вашим словам, вы разрабатывали в течение всего года и завершили ее к 4 сентября? И должен ли был тогда президент Соединенных Штатов обратиться к американскому народу, заявив, что он собирается сделать все, чтобы уничтожить сеть «Аль-Каиды», и что для этого он собирается использовать все национальные ресурсы власти, включая дипломатические, военные, экономические, разведывательные, информационные и правоохранительные.

<…> И что мы собираемся ликвидировать убежище для «Аль-Каиды» и связанные с ней террористические сети. И если дипломатические усилия не приведут к успеху, мы собираемся рассмотреть дополнительные меры. Раньше в ваших показаниях вы называли всевозможные причины, почему совершение таких действий может спровоцировать жестокий ответ. Так проводило ли правительство такую политику в независимости от событий 11 сентября?

РАМСФЕЛД: Я полагаю, что мы ее проводили. Нельзя сказать это с определенностью, поскольку события 11 сентября все-таки произошли. Но над ней работали, ее совершенствовали, и она была готова к своему внедрению.

КЕРРИ: Я еще раньше говорил с госсекретарем Пауэллом, но я также скажу об этом и вам, г-н министр. Я не понимаю вашей фразы: «Мы ждали этого плана». Я на самом деле не понимаю. Поясню, что меня интересует. Мы имели дело с отдельным человеком, который ведет военные действия против Соединенных Штатов в течение К) лет и который на протяжении всего этого периода времени убил большое количество американцев. Почему, о Боже, я должен дожидаться вашего плана новой стратегии в течение восьми месяцев?

Я хорошо понимаю все трудности переходного периода в вашем ведомстве. Но из моего сознания не уходит один вопрос. Почему нам был так нужен брэнд нового военного, многовариантного и полномасштабного плана, наподобие строительства какого-то здания или чего-то другого?

РАМСФЕЛД: Хорошо. Позвольте мне сделать один комментарий или, может быть, кто-то еще хотел бы ответить.

Афганистан являлся базой укрытия для «Аль-Каиды». Но также известно, что Афганистан находится на расстоянии примерно 8000 миль от Соединенных Штатов. Он окружен странами, которые были не особенно дружественными к Америке.

В Афганистане, как я уже публично высказывался, нет большого числа стратегических целей. Я имею в виду, что вы можете с воздуха атаковать Афганистан и за очень короткое время сможете вывести из строя все важные цели. Вы можете 15 раз подряд бомбардировками превращать в пыль тренировочные лагеря «Аль-Каиды» и тем не менее не нанести существенного им вреда. Они могут снова быстро поставить свои палатки.

Эта страна десятилетиями страдала от засухи, от разрухи гражданской войны и от оккупации советскими войсками. Попытки решать проблемы в этой стране с воздуха, с моей точки зрения, сомнительны, — и что самое существенное, это характер военных действий, который я там наблюдал…

КЕРРИ: Я понимаю все это, г-н министр. Но вы раньше говорили, что даже при отсутствии событий 11 сентября ваша стратегия была связана с уничтожением террористической сети «Аль-Каиды», с использованием всех средств национальной мощи Америки, с ликвидацией убежищ и лагерей «Аль-Каиды» и связанной с ней террористической сетью. Я это так оцениваю.

Является ли эта миссия трудной? Конечно, да. Но в вашем прежнем выступлении говорилось, что вам все это предстояло сделать даже без учета событий 11 сентября.

РАМСФЕЛД: И я должен сказать, что это одна из причин, из-за которой госсекретарь Пауэлл и я, и другие лица в моем министерстве, и люди в правительстве тратили много времени, устанавливая контакты со странами в этом регионе мира, выбирая необычные подходы, существенно отличные от того, что было в аналогичных случаях в прошлом с самого первого дня новой администрации президента Буша.

КЕРРИ: Мое время вышло. Очередь сенатора Гортона.

ГОРТОН: Благодарю.

На 16-й странице вашего официального заявления Комиссии и в связи с тем, что вы имели в виду, отвечая на вопрос члена Комиссии Керри, вы спрашиваете и отвечаете на вопрос, почему ничего не было сделано в ответ на взрыв на корабле «Коул» во время администрации Буша. И вы говорите: «Фактически, осуществление ответной операции спустя четыре месяца после этого было равносильно посылке во внешний мир сигнала слабости».

Итак, во-первых, имелись ли причины для неспецифического ответа на инцидент с «Коулом», во-вторых, остаетесь ли вы до сих пор в состоянии неопределенности относительно лиц, ответственных за тот инцидент и не пришли ли вы к выводу за время вашей работы на посту министра, скажем, в феврале 2002 года о том, что уже было слишком поздно отвечать специфичными способами на этот инцидент, имевший место в октябре 2001 года, и в-третьих, существовала ли цель, в которую следовало бы стрелять?

РАМСФЕЛД: Позвольте мне ответить на эти вопросы следующим образом. Прежде всего, прошло семь с половиной месяцев. Кто-то раньше вообще говорил о годовом периоде, что, конечно, не соответствует истине. Было семь с половиной месяцев между днем президентской присяги и днем 11 сентября. Семь с половиной месяцев, во имя точности.

Вы говорите, что ничего не было сделано. На самом деле была проделана огромная работа. И заслуга в этом принадлежит комиссии по расследованию инцидента с «Коулом». Члены комиссии предложили целый ряд рекомендаций, которые были использованы министерством обороны. С моей точки зрения, это не так уж и мало по сравнению с вашим «ничего».

В одном вы правы, что время прошло, и за это время произошли еще два события. Время не остановилось с момента атаки на корабль «Коул», когда были убиты 17 американцев из гражданского и военного персонала. Время продолжает свой ход, и мы удаляемся все дальше и дальше от того события.

ГОРТОН: Ваше заявление, как устное, так и письменное, является впечатляющим в отношении подготовки для разработки более фундаментальной военной стратегии, которая осуществлялась в течение семи месяцев до 11 сентября. И уже к 4 сентября были выработаны достаточно четкие рекомендации, которые, как вы говорите, были бы почти наверняка одобрены даже без наступления 11 сентября.

РАМСФЕЛД: Нет. Мне представляется, что я говорил о том, что я приветствовал бы одобрение новых рекомендаций. Я вовсе не хотел выносить преждевременное заключение относительно нашей разработки до того, как произойдет ее обсуждение.

Комментарий: Далее опущен длинный диалог между Гортоном и Рамсфелдом по поводу деятельности министерства обороны и персонально самого Рамсфелда, в интервале с февраля по 11 сентября 2001 года, т. е. до террористической атаки на территории Америки. Чувствительные вопросы Горгона заставляют Рамсфелда прибегать к чудесам словесной эквилибристики, чтобы показать свою работу как патриотичную, трудную, оперативную и дальновидную в соответствии со стратегическими установками президента. Много времени уходит на выяснение смысла вопросов и различные уточнения, за которыми скрываются важные проблемы.

Продолжение:

ГОРТОН: Изложите мне ваше собственное представление о том, как вы оцениваете, что мы сделали правильно и что неправильно и каково значение тех действий, которые мы сделали правильно. Сколько нам потребуется времени, чтобы уменьшить масштаб терроризма или вообще покончить с ним в целом во всем мире?

РАМСФЕЛД: Как бывший морской летчик я скажу вам, что одна из вещей, которую вы всегда должны делать, — это никогда не говорить о том, что во время полета не произойдет какой-либо инцидент в течение длительного времени.

ГОРТОН: Я согласен с этим.

РАМСФЕЛД: И это разумно. Вы начинаете это делать, и вдруг что-то происходит. Является бесспорным фактом, что террорист может атаковать в любое время, в любом месте, используя любые средства. И вы не можете бороться с его средствами где-либо, в каждый момент времени. И мы столкнулись с тем, что завтра террористы могут провести атаку в любом месте мира.

Но мы должны распознать их намерения. Мы столкнулись с трудной задачей. И она трудна еще и потому, что в ней обязательно присутствует вызов.

Ну а сейчас о хорошем. Создание коалиции из 90 государств мира — это огромное дело. Фактически все эти страны сотрудничают друг с другом, обмениваются разведывательной информацией, помогают разыскивать банковские счета и оказывать давление на террористов, пересекающих границы их государств. Является ли коалиция совершенной? Конечно, нет. Проницаемы ли границы? Конечно, да. Остаются ли еще деньги на счетах террористов? Вероятно, да.

Но для них жизнь становится все сложнее. Им труднее осуществлять вербовку новых людей в свои ряды. Им труднее проходить обучение. Усложнилось их финансирование. Все труднее осуществлять связь друг с другом.

<…> Мы продолжаем выполнять большую работу по захвату и уничтожению террористов. Мы постоянно оказываем на них давление и по настоящее время. И каждый день совместная деятельность внутри нашего правительства, между федеральными агентствами и между 90 странами мира становится все лучше и лучше.

Однако в то же самое время мы располагаем сведениями, что в исламские медресе (школы) поступают деньги для обучения молодых людей искусству убивать. И это тоже проблема.

ГОРТОН: Благодарю вас, г-н министр.

Благодарю вас, г-н председатель.

КИН: Член Комиссии Бен-Венисте?

БЕН-ВЕНИСТЕ: Доброе утро, г-н министр. Мне хотелось бы задать вам несколько различных вопросов, однако у меня ограничено время.

Мне хотелось бы вначале упомянуть то, что член Комиссии Гортон затронул в своем вопросе, и поэтому этот вопрос можно считать переходным.

<…> Я хочу сконцентрироваться на двух проблемах. Во-первых, я поражен тем, что на прошлой неделе нам показали по телевизору видеофильм, посвященный беспилотному летательному аппарату «Предатор». И как нам сообщили в фильме, «Предатор» имел такую высокую степень секретности, что даже упоминание о его секретности представляло собой секрет. Мы не могли даже упоминать название засекреченного аппарата. И я поэтому не понимаю, каким образом видеофильм о «Предаторе» стал доступен для публичного просмотра. Считайте сказанное выше просто в качестве некоторого замечания.

Испытывая уважение к вашему комментарию, г-н министр, относительно нашей внутренней разведывательной службы и ваш комментарий о том, что мы знали до 11 сентября 2001 года, я хочу сказать, что из вашего заявления следует, что вы не располагали разведывательными данными, позволившими вам предположить, что самолеты могли быть захвачены на территории Соединенных Штатов и использованы для атаки на здания.

Да, совершенно справедливо, что разведывательное сообщество Соединенных Штатов много усилий приложило в добывании информации, относящейся к террористам. На основании этих данных можно было предположить, что еще в 1994 году террористы разрабатывали и обсуждали планы по использованию самолетов в качестве оружия, на борту которых было либо авиационное топливо, либо бомбы, либо специальные взрывчатые вещества. Известно, что алжирские террористы планировали в 1994 году совершить самолетный таран в Эйфелеву башню в Париже.

<…> В террористической операции «Божинка» в 1995 году планировалась атака небольшого самолета в штаб-квартиру ЦРУ со взрывчаткой на борту. Несомненно, что ЦРУ было хорошо известно об этом плане.

В 1997 году существовали планы с использованием БИЛА (беспилотных летательных аппаратов). В 1998 году группа, связанная с «АльКаидой», обсуждала план самолетной атаки во Всемирный торговый центр. В том же году турецкая разведка раскрыла план заговора по использованию самолета в качестве оружия. В 1999 году был раскрыт заговор по организации взрыва в аэропорту с помощью самолета. В том же году стало известно о планах использования планера с подвешенной к нему взрывчаткой. В 1999 и 2000 годах существовал план по захвату Боинга-747. И в августе 2001 года наша разведка получила информацию, связанную с планом самолетной атаки американского посольства в Найроби (Кения).

Таким образом, я полагаю, что вы знали о пике угроз летом 2001 года, который говорил о чем-то тревожном и в том, что могло случиться в будущем, и ФАГА распространило, по вашим словам, предупреждение, в котором, однако, ничего не было сказано, чтобы предупредить людей на земле о потенциальной угрозе. И несмотря на тот факт, что они знали из публикаций Конгресса о потенциальной угрозе захвата самолетов в Соединенных Штатах летом 2001 года, тем не менее, правительственные действия никогда не носили действенный характер. Никто в аэропортах не был предупрежден о какой-либо особой опасности. В отношении летающих самолетов не было предпринято каких-либо защитных мер.

Я понимаю, что одно дело, когда охота за «Аль-Каидой» ведется за рубежом. И совершенно другое дело, когда мы говорим о защите Соединенных Штатов. И мне кажется, сэр, что заявление о том, что мы не могли допустить, что такое событие может случиться, вовсе не отражает состояние нашего разведывательного сообщества, в каком оно находилось в 2001 году.

У меня пара добавлений. В целом я совершенно с вами согласен. Действительно было несколько разведывательных отчетов о потенциальной угрозе захвата самолетов. Я даже припоминаю комментарии о БПЛА.

РАМСФЕЛД: Я даже имел информацию о каком-то частном самолете, который во что-то врезался. Но я не могу вспомнить, что с того времени, когда я пришел на работу в правительстве, кто-либо говорил об идее захвата коммерческого самолета для использования его в качестве необычной ракеты. Я действительно ничего подобного не могу вспомнить. Дик, может быть, вы вспомните что-нибудь на этот счет?

МАЙЕРС: Нет, я тоже ничего не помню.

БЕНВЕНИСТЕ: Хорошо. Но остается бесспорным факт, что сотрудники вашего министерства располагали от 8 до 10 примеров, которые были хорошо известны в разведывательном сообществе. Господи! Ведь был известен еще и другой пример с одним человеком, который прилетел в Вашингтон на небольшом самолете и приземлился прямо на лужайке возле Белого дома.

РАМСФЕЛД: Я помню это.

БЕНВЕНИСТЕ: Самолет врезался в землю. ЦРУ знало, что это был заговор по использованию самолета со взрывчаткой на борту; который должен был атаковать штаб-квартиру ЦРУ.

Так обстояли дела внутри нашего разведывательного сообщества. Там прекрасно понимали, что такой способ атаки может представлять потенциальную опасность в будущем. Вы соединили это вместе с тем фактом, что существовал некий достаточно высокий уровень угрозы. Люди, наподобие директора ЦРУ Тенета, люди, наподобие Ричарда Кларка, имели самое непосредственное отношение к этим событиям летом 2001 года, как они говорят, с их уже «подпаленными огнем волосами», зная о том, что впереди маячит какая-то большая угроза. Однако все они имели в виду тревожные события за пределами Америки.

РАМСФЕЛД: Я по этому поводу тоже сделаю два замечания.

Во-первых, вы правы по поводу пика активности террористических угроз. И тогда было много беспокойств по поводу этого факта. Но вы говорите, что не было сделано никаких предупреждений. В моей памяти имеется целый ряд примеров таких предупреждений, сделанных в то время.

Исходя из функций министерства, я ничего не должен был делать с предупреждениями, распространяющимися на континентальную территорию Соединенных Штатов. Мы должны были реагировать на предупреждения по поводу силовой защиты имущества и граждан США за пределами Америки. И госсекретарь Колин Пауэлл этим утром выступал здесь со своими показаниями, в которых говорилось, что государственный департамент тоже имел много предупреждений о возможных угрозах. Так что все это мы внимательно отслеживали.

Во-вторых, я хотел бы сказать, что в течение трех лет со времени моего прихода в Пентагон, всегда были люди, знавшие об угрозах и у которых ни один раз были «подпаленные волосы». Мы располагали обширной разведывательной информацией, которая указывала на серьезную проблему угрозы, и на ее основании мы посылали разведывательные самолеты. И мы также посылали в море корабли для их защиты.<…>

КИН: Благодарю вас, член Комиссии.

Хорошо, кто у нас следующий. Член Комиссии Горелик?

ГОРЕЛИК: Благодарю вас, г-н председатель. И благодарю вас, г-н министр и ваших коллег за то, что вы пришли сюда сегодня, чтобы разделить вместе с нами наши мысли.

Мне хотелось бы начать с того места, на котором член Комиссии Бен-Венисте прервал диалог с вами.

Если посмотреть в содержание PDD (Президентской исполнительной директивы) и SEIB, чем вы располагали тогда персонально. Если все, что вы делали…

РАМСФЕЛД: Что такое SEIB?

ГОРЕЛИК: Извиняюсь. Это сокращенное название главной разведывательной сводки для президента.

Это ежедневные брифинги, которые проводят люди вашего ранга или немного ниже вашего уровня. Если вы взгляните на заголовки, и только на заголовки тех брифингов в тот период времени, который приходился на лето тревожных событий и угроз, то у Джорджа Тенета должны были волосы встать дыбом, а не только у вас.

Вы были правы…

(Перекрестный разговор)

РАМСФЕЛД:.. Директива президента как раз и касалась этих вопросов.

ГОРЕЛИК: Простите, что вы сказали?

РАМСФЕЛД: Я просматривал Директиву президента каждое утро и был знаком с этой проблемой.

ГОРЕЛИК: В таком случае, я полагаю, что вы должны были…

<…> Итак, я сейчас хотел поговорить о некоторых вопросах, которые находились под вашим контролем. Я имел разговор с одним из предшественников заместителя министра Вулфовица, когда в 1996 году во время

Олимпийских игр рассматривались планы возможного захвата самолета террористами, который мог врезаться в заполненный людьми стадион, и обсуждались различные виды противодействия этим планам. Каким образом планировался ответ на это со стороны вооруженных сил США? И какова была их роль тогда?

И я всегда предполагал, что вы и тогда испытывали чувство ответственности по защите нашего воздушного пространства.

Поэтому мой вопрос таков: в то угрожающее лето, что вы сделали для защиты, скажем, Пентагона от ожидаемых атак? Где находился наш самолет-перехватчик, когда некая ракета направлялась прямо на Пентагон? Правда ли, что в ответственность Пентагона входила защита — защита вооруженных сил, защита наших баз и сооружений, защита всего — наших штабов и самого Пентагона. И было ли что-нибудь сделано в самом Пентагоне, чтобы предотвратить ожидаемые угрозы весной и летом 2001 года?

РАМСФЕЛД: Во-первых, позвольте мне ответить на вопрос по поводу ответственности министерства обороны в отношении захватов и угонов самолетов. Как я уже говорил раньше, это является проблемой правоохранительных органов. И наше министерство и ФАГА имели различное понимание в отношении того, что кто-то и где-то может осуществить захват. У нас были предписания, что военные были обязаны посылать самолет-перехватчик и отслеживать его полетное задание, но при этом, конечно, только в случае ситуации «захвата», но без официального разрешения сбивать захваченный самолет.

Ведь целью традиционного захвата является перемещение самолета из одного места в другое место, куда он не собирался лететь, а вовсе не направление его в какие-то здания.

Во-вторых, в отношении обороны самого Пентагона вы совершенно правы. Ответственность за силовую защиту действительно была возложена на военных. Давайте посмотрим на табло, где показаны маршруты самолетов в Национальном аэропорту. Возьмем некий самолет, который пролетает мимо, вы знаете, на расстоянии многих ярдов от моего окна по 50 раз в день. Я не знаю, как далеко он от меня находится. Но всякий, кто был в том офисе, слышал рев того самолета прямо возле окна. Поэтому мы имеем дело с различными случаями. И поэтому силовая защита имеет тенденцию быть размещенной на земле.

Дик, вы не хотите что-нибудь добавить?

МАЙЕРС: Я хотел бы сказать, что со времени «холодной войны» все внимание НОРАД было сконцентрировано на внешнем направлении, а не на внутри континентальном. Существовало соглашение о захватах самолетов, подписанное с ФАГА, о котором министр здесь уже докладывал. В соглашении говорилось о захвате самолета и о наших ответных действиях, но в соглашении, очевидно, ничего не говорилось о сбивании захваченного самолета. Соглашение предусматривало мониторинг полета захваченного самолета, выполнение инструкций, вынуждающих такой самолет следовать командам самолета-перехватчика и дальнейшее его сопровождение до конечного места посадки, при условии такой возможности.

ГОРЕЛИК: Это совпадает с изложением, которое нам рассказывают все военные представители. Но если бы я сидел в Пентагоне и хорошо знал о различных видах угроз, которые могут наступить в то лето, я спросил бы себя: подходят ли обычные способы для противостояния им?

К сожалению, мы знаем, что в ходе тех событий самолет-перехватчик НОРАД опоздал, чтобы защитить Пентагон.

МАЙЕРС: Действительно, мы изменили всю нашу стратегию проти-воздушной обороны в конце «холодной войны». Мы уменьшили число авиабаз с 22 до 7.

И позвольте мне здесь сказать еще об одном. Пик угроз, как я помню, пришелся на лето 2001 года. И все, что я читал из положенных мне по занимаемой должности Директив президента, находясь на посту вице-председателя Объединенного комитета начальников штабов, все это касалось вопросов безопасности вне территории Соединенных Штатов. Там было описание того, откуда могут исходить угрозы, и где мы должны совершать ответные действия. Мы направляли туда военные корабли, мы изменяли условия силовой защиты, особенно в зоне Центрального командования, но также и в других местах мира, опираясь на данные разведки. Но я не припомню из всего прочитанного, чтобы там говорилось о внутренней угрозе.

РАМСФЕЛД: И, конечно, это не было обычным делом для всех нас. Когда мы увидели эти угрозы, были предприняты различные меры по изысканию способов силовой защиты.

ГОРЕЛИК: Могу ли я задать еще один вопрос, г-н председатель?

Мы не смогли здесь рассмотреть содержание Директивы президента и Главной разведывательной сводки президента. И я их даже не могу охарактеризовать, чтобы правильно задать следующий вопрос, который мне хотелось бы задать. Итак, позвольте мне все-таки спросить о следующем: Знали ли вы, что пилоты НОРАД, которые барражировали в небе над Вашингтоном (округ Колумбия) в то утро совершенно точно получили приказ на сбивание захваченного самолета?

РАМСФЕЛД: Когда я прибыл в командный центр, я сразу же узнал, что была отдана команда и что пилотам, извиняюсь за неточность, не обязательно пилотам, команда была отдана по поводу инструкции, на основании которой пилоты НОРАД могли, фактически, использовать оружие, чтобы сбивать коммерческие самолеты с американскими гражданами на борту в том случае, если самолет будет себя вести опасно и безответственно.

ГОРЕЛИК: Итак, вы здесь делаете различие между командой и пилотами. Считаете ли вы, что пилоты получили такую команду?

РАМСФЕЛД: Я пытаюсь сам осознать это со временем, потому что…

МАЙЕРС: Я думаю об этом следующее. Я переговорил с генералом Эберхартом, который в то время был командующим НОРАД, и я полагаю, что он также проинформировал штаб командования. Далее, я полагаю, что все, что он сообщил своему штабу и что сообщил мне, соответствовало тому, что должны были делать пилоты — в соответствующий момент, когда был отдан приказ по необходимым действиям с захваченными гражданскими самолетами, и что пилоты знали об этом, спустя очень короткое время. Я полагаю, что это все происходило по указанной мною цепочке команд.

РАМСФЕЛД: Это все происходило во время телеконференции по поводу возникшей угрозы, и все могли слышать друг друга одновременно. Тогда возник один вопрос — явившийся причиной моих колебаний, — сколько итераций (две или три) надо было сделать, чтобы выполнить инструкционные предписания нашего участия в событиях с захваченным самолетом. И в конце концов мы остановились на принятии решения адресовать официальный приказ на самый низший уровень, я полагаю, с двумя звездочками.

МАЙЕРС: Правильно.

РАМСФЕЛД: И пилоты тогда должны были тоже описать ситуацию на этом уровне. В пределах этого уровня имелось время, в течение которого они должны были обратиться к генералу Эберхарту. В пределах этого же уровня у Эберхарта было время, и он должен был обратиться ко мне. И в пределах того же уровня у меня было время, и я мог переговорить с президентом. Я это фактически и делал несколько раз в течение остатка того дня в отношении международных рейсов самолетов, летящих в направлении наших границ, по которые передавали сигналы о «захвате».

ГОРЕЛИК: Я лишь пытаюсь понять одно, понимали ли вы, что думали сами пилоты НОРАД, которые кружили над Вашингтоном, как вы говорили об этом в вашем заявлении, так знали ли они, что им дан приказ на сбивание самолета. И если вы не знали, то было бы хорошо сказать об этом. Вы упомянули пилотов в своем заявлении, и я хотел бы знать, что вы ответите по этому поводу.

РАМСФЕЛД: Я не знаю, что они думали. Фактически, я не разговаривал ни с одним из пилотов о том, что было там. Я, конечно, был сразу же обеспокоен тем, что же мы действительно знали о том, что они думали по поводу того, что они могли делать.

РАМСФЕЛД: И мы начали этот процесс прояснения ситуации достаточно быстро, инициировав изменения в существовавшие правила участия вооруженных сил в случае террористических инцидентов. Этим занимался я и Дик Майерс. Результаты этих изменений позднее были опубликованы. В дальнейшем мы вернулись назад и пересмотрели этот вопрос несколько раз за оставшуюся неделю или две, когда мы еще находились на различных стадиях объявленной тревоги. И с тех пор мы это все делали в связи с несколькими другими событиями, такими как, например, саммит в Праге.

ГОРЕЛИК: Как вы знаете, мы вовсе не намеревались адресовать вам всю повестку дня, обсуждаемую на этом слушании. Это, скорее всего, предмет специальных и дополнительных слушаний, и мы можем опять вернуться к вам с этими вопросами в другое более удобное время, которое вы сочтете возможным.

Благодарю вас.

КИН: Благодарю вас.

Конгрессмен Ремер?

РЕМЕР: Благодарю вас, г-н председатель.

Я прежде всего хочу начать со слов благодарности к вам, министр (секретарь) Рамсфелд, генерал Майерс и заместитель министра (секретарь) Вулфовиц за ваше профессиональное руководство нашими мужчинами и женщинами во всем мире, находящихся на армейской службе в военных действиях, в которых они участвуют каждый день, чтобы защитить нас от атак джихадистов. Мы очень ценим ваше время, и ваши заявления, и ваши рекомендации здесь на этой Комиссии.

Министр Рамсфелд, мой первый вопрос к вам будет совсем простым. Рассматривали ли вы угрозу со стороны «Аль-Каиды» как угрозу номер один? И как вы практически расценивали эту угрозу весной и летом 2001 года?

РАМСФЕЛД: Я и другие люди в администрации, конечно, рассматривали ее как серьезную угрозу.

Я пытался в своих замечаниях показать, каким образом мы адресовали эту проблему. Один уровень был закреплен за Советом национальной безопасности, на котором осуществлялось общее планирование и разработка плановых этапов. Второй уровень был адресован министерству обороны в целом, и если бы мы не смогли укрепить наши силы специального назначения, тогда нам предстояло бы повысить нашу подвижность, увеличить наш)' способность перемещаться с большими скоростями и т. д.

РЕМЕР: Но силы специального назначения не были использованы в течение того периода времени, не так ли?

РАМСФЕЛД: Да, против «Аль-Каиды» они не использовались. Но, как я помню, они были использованы в других случаях.

РЕМЕР: А что же в отношении «Аль-Каиды»….

РАМСФЕЛД: Но ведь реформа сил специального назначения еще не закончена и до сих пор продолжается. Потребуется, вероятно, еще один год для завершения этого процесса… чтобы разработать функции планирования в ключевых регионах мира, а также организационную структуру и оснащение.

РЕМЕР: Позвольте мне сформулировать вопрос следующим образом. Вы являетесь одним из тех, кто любит количественные показатели, и я люблю тоже количественные оценки, чтобы попытаться измерить различные виды эффективности вашей деятельности, которые мы тогда имели.

Администрация президента Клинтона, справедливо или нет, использовала количественные показатели во время Года тысячелетия. У них была сформирована небольшая группа ведущих официальных лиц, включая министра обороны, госсекретаря, советника президента по национальной безопасности, президента Соединенных Штатов и г-на Кларка, который должен был ежедневно принимать участие в совещаниях на протяжении всего Года тысячелетия. Эта группа пыталась анализировать и проверять надежность того, что они получали от разведывательных служб по поводу террористических угроз, и проводила разработки механизма принятия решений по иерархической вертикали «сверху вниз» по борьбе с «Аль-Каидой».

Что из себя представлял ваш метод борьбы с «Аль-Каидой» из кабинетов министерства обороны весной и летом 2001 года, когда наблюдался максимальный всплеск информации из разведывательных служб о возможных угрозах?

У вас есть весьма способные люди. Я вижу г-на Камбона, сидящего позади вас, который действительно является прекрасным профессионалом.

Что вы тогда делали? И как вы внедряли все это в различные министерства, сохранявшие методы работы еще от старой администрации Клинтона, хорошие или плохие, успешные или нет. Я не говорю уже о том, что их подходы считались наилучшими.

РАМСФЕЛД: Мы делали это различными способами. Вы упомянули о том факте, что они проводили совещания с участием ведущих руководителей, которые проходили в дружественной обстановке. По нашей договоренности, как об этом сегодня утром упомянул Колин Пауэлл, Колин, Кондолиза Райс и я проводили переговоры каждое утро. Мы старались также регулярно обсуждать итоги брифингов по вопросам разведки. Мы были в состоянии обсуждать любые темы, которые, как мы считали, представляли большое значение и требовали практических действий. Мы встречались за утренним ланчем раз в неделю, в дополнение ко всем комитетским заседаниям с участием ведущих руководителей и совещаниям в Совете национальной безопасности.

В нашей деятельности мы испытывали глубокое уважение к Полу Вулфовицу и генералу Майерсу и всей нашей команде, которая пришла в администрацию президента, с точки зрения интересов министерства, однако это был уже другой подход.

РЕМЕР: Проводили ли вы важные совещания по поводу «Аль-Каиды» и проблемам терроризма до 4 сентября 2001 года?

РЕМЕР: Да, конечно, такие совещания проводились, на которых обсуждались все эти проблемы. По всем таким совещаниям у вас имеются записи, и вы при желании можете с ними ознакомиться.

РЕМЕР: В наших записях нет материала первого совещания по терроризму..

РАМСФЕЛД: Только лишь по этой теме?

РЕМЕР: …до 4 сентября.

РАМСФЕЛД: Я хотел бы добавить пару других фактов, которые тогда имели место. Помимо встреч с президентом на совещаниях в Совете национальной безопасности, я встречался с президентом каждую неделю персонально и в обязательном порядке. Также, и почти всегда, мы это делали с генералом Майерсом, и довольно часто — с Вулфовицем.

Все эти проблемы мы разрабатывали в тесном контакте с ЦРУ и всем остальным разведывательным сообществом.

В результате, уважаемый мною Джордж Тенет и я начали встречаться за ланчем с Полом Вулфовицем, или Диком Майерсом, или Стивом Камбоном и одним или двумя ключевыми людьми из его команды, в зависимости от обсуждаемой темы. И мы придерживались этой традиции постоянно на протяжении последних трех лет. С моей точки зрения, было чрезвычайно важно связать эти две государственные службы вместе. И я действительно верю, что они хорошо взаимодействуют на сегодняшний день, так, как, вероятно, никогда в прошлом.

МАЙЕРС: Мне хотелось бы сказать, что была еще одна важная работа, над которой также трудился министр. Речь идет о разработке Военной стратегии на ближайшие четыре года, к которой мы приступили сразу же после прихода министра на новую должность в январе 2001 года. В свою очередь, если мне не изменяет память, этот документ должен был стать частью общей стратегии национальной безопасности, где на начальном этапе планирования вопросы внутренней безопасности были на время отложены. И в начале нашей работы над этими документами мы больше думали над созданием Северного командования (NORTHCOM). Но это всего лишь один из примеров, из множества других, которыми мы занимались в то время в различных областях общей стратегии.

РАМСФЕЛД: Я также забыл сказать о временной привязке нашей работы. Мы работали в контакте с Конгрессом, который должен был нам дать разрешение на введение в штат новой должности заместителя министра по вопросам разведки, которую сейчас исполняет д-р Камбон.

РЕМЕР: Выражая свое удовлетворение от выступления д-ра Олбрайт сегодня утром, некоторые из нас критиковали неудачи администрации Клинтона в проведении ответных акций за взрыв на эсминце «Коул». Как вы знаете, в ходе этого инцидента 12 октября 2000 года погибли 17 моряков. В администрации Клинтона думали в течение нескольких месяцев, как ответить на эту террористическую атаку. В декабре был проведен брифинг с участием представителей ЦРУ, на котором обсуждались ограниченные меры по слежке за Осамой бин Ладеном, хотя ответственность «Аль-Каиды» в этом инциденте была всеми признана.

Почему вы не предприняли никаких действий, работая в Администрации президента Буша? Я знаю, что в вашем открытом заявлении сказано, что это старый и избитый вопрос.

РЕМЕР: Террористы атаковали Всемирный торговый центр в 1993 году. И затем они опять принялись за свои старые дела через семь лет и атаковали тот же самый Торговый центр. Слова «избитый», «устаревший» и «настойчивый» являются словами, которые, правда я не уверен по крайней мере в слове «настойчивый», присутствуют в лексиконе джихадистов. Почему мы не приняли, действительно, почему мы не использовали такой вид борьбы с ними еще раньше? Мы собирались сказать террористам, которые были выходцами из Морокко или Алжира или других мест, что мы не можем уничтожить бин Ладена с помощью крылатой ракеты, но мы собираемся уничтожить, может быть, несколько десятков людей, прибывших в США из других террористических организаций. Они должны были дважды подумать, прежде чем оказаться в убежищах для подготовки террористов на территории других государств.

РАМСФЕЛД: Да, но я хочу, чтобы ваши слова были аргументированы. Вы можете уничтожать тренировочные лагеря террористов и там, и там и везде, тратя при этом миллионы долларов на закупки вашего оружия, предназначенного для поражения этих целей, которые на самом деле представляют собой всего лишь грязные палатки. После их уничтожения они моментально могут быть установлены вновь. С точки зрения показателя «затраты-прибыль» это не поддается количественной оценке <…>

РЕМЕР: Мы уже слышали, г-н министр, от многих людей, которые говорили, что пока эти учебно-тренировочные лагеря будут характеризоваться как гимнастические «джунгли» с лабиринтами металлических конструкций или спортивные площадки с раличными качалками и канатами, до тех пор другие люди будут говорить о них как о человеческом конвейере, предназначенном для убийства американцев, где бы они не находились.

РАМСФЕЛД: Это правда.

РЕМЕР: Поэтому показатель «затраты-прибыль» для крылатой ракеты, стоящей миллион долларов и используемой для убийства нескольких людей, которые в свою очередь могли бы убить других людей, мы здесь вовсе не рассматриваем.

КИН: Последним членом Комиссии, желающим задать вопросы, является секретарь Леман.

ЛЕМАН: Благодарю вас.

Г-н секретарь, я колеблюсь цитировать г-на Кларка как авторитета в этом вопросе после состоявшейся дискуссии.

(Смех в зале)

Но я его упоминаю потому, что он является решительным критиком различных вариантов, как было здесь доложено в отношении ответных действий, или провалов в таких ответах за прошедшие восемь лет со времени атаки на Пентагон, когда Белый дом требовал всего лишь варианты ответов, а не конкретные планы по нанесению ответных ударов за террористическую атаку на Хоббар в Саудовской Аравии.

РАМСФЕЛД: Позвольте мне сделать пару замечаний, секретарь Леман. Во-первых, сообщения о том, что я был недоволен военными планами, которые Дик Майерс должен был согласовывать со мной, вероятно, были обусловлены самими планами и частично из-за меня самого, поскольку я являюсь генетически беспокойным человеком. Но вы будьте уверены, что люди в министерстве обороны, в боевых командованиях и в Объединенном комитете делали огромную работу. Они действительно проделали удивительную работу.

Когда они приносили подготовленные предложения Дику Майерсу или мне, мы не принимали их немедленно. Мы засыпали их вопросами. Мы выталкивали их. Мы испытывали их. Мы делали им вызов. Мы проверяли их. И мы заставляли их возвращаться назад и просили отвечать еще на 50 дополнительных вопросов.

И поэтому было совсем неудивительно, что эти люди, скажем, были так недовольны нами. Я думаю, что результатом этой гигантской работы, которую проделал генерал Фрэнкс со своей командой, является окончательный военный план.

РАМСФЕЛД: Да, действительно было замечательно, что он делал и что делали люди из войск специального назначения, когда они оказались там в небольшом количестве, рассеявшись по всей территории Афганистана, чтобы работать с местной милицией и в итоге выполнить работу за такой короткий период времени, с такой точностью, с таким мастерством и с такой смелостью.

РАМСФЕЛД: По поводу вопроса, который вы задали, я не чувствую, что у меня есть достаточно времени на его тщательное обдумывание, чтобы дать правильный вам ответ. Но этот вопрос, вероятно, заслуживает того, чтобы его задать. Способ, с помощью которого мы решали наши проблемы, состоял в том, чтобы обеспечить надежные и хорошо работающие «соединительные швы» между министерством обороны и другими агентствами и между различными нашими боевыми командованиями в различных областях ответственности.

Вы спросите, как это делалось. Очень часто мы делали это так, о чем Джордж Тенет мог бы примерно сказать: «Слушай, мы собираемся делать X, и нам необходимо для этого N ваших людей, чтобы добавить их в нашу команду. У нас нет людей с вашими профессиональными знаниями». Это могли быть специалисты с радиотехническим образованием, медики или кто-либо другие. И наши люди работали вместе с их людьми под их руководством, а затем, выполнив работу, возвращались на прежнее место. Аналогичную организацию работ мы проводили и для наших целей с приглашением их людей.

<…> Дик, вы не хотите что-нибудь добавить?

МАЙЕРС: Отношения между министерством обороны и ЦРУ при проведении совместных операций, я не рассматриваю с точки зрения игры с нулевой суммой. Я думаю, что существует большая территория в пространстве боевых действий для множества игроков с различными профессиями. Вопрос состоит в том, как их объединить вместе, и я думаю, что министр говорил об этом и о работе в составе межведомственной группы.

Я могу говорить лишь о том времени, когда я там был. Но работа, проделанная командой, была на самом деле хорошей.

ЛЕМАН: Благодарю вас.

ВУЛФОВИЦ: Я хотел бы сделать еще одно замечание по этому поводу, секретарь Леман. Командование специальных операций, помимо сказанного, было наделено оперативной ответственностью, на основании предоставленных ему особых полномочий.

МАЙЕРС: Я здесь должен прерваться.

КИН: Благодарю вас. Благодарю вас, генерал Майерс, замминистра Вулфовиц и министр Рамсфелд.

Я должен сказать несколько слов в адрес министра Рамсфелда. Я думаю, что людям следовало бы знать о том, что нашей Комиссии была оказана чрезвычайная помощь с первого же дня ее работы. Время, которое министр провел с нами, с членами Комиссии, и время — с руководящим аппаратом Комиссии, достойно всяческих похвал и признания. И я надеюсь, что вы позволите нам опять обращаться к вам по мере того, как мы будем продвигаться к заключительной стадии подготовки рекомендаций, потому что мы будем нуждаться в вашей помощи и мудром совете.

РАМСФЕЛД: Конечно, мы к вашим услугам. И я также благодарю вас очень. Работа, которую вы делаете, имеет огромное значение, и мы желаем вам успехов.

КИН: Чрезвычайно Вам благодарен.

/Источник: The National Commission on Terrorist Attacks Upon The United States, march 23–24, 2004; 9/11 Commission Hearings. Part II, 23 March 2004./

Томас Кин (председатель, директор нефтяного гиганта «Амерада Хесс». Деловые связи с Саудовским олигархом Халидом бин Махфузом. Сопредседатель Проекта по внутренней безопасности. Член Совета по международным отношениям.

Ли Гамильтон (вице-председатель), член комитета советников по внутренней безопасности. Бывший председатель комитета по иностранным делам и специального комитета по разведке в палате представителей. Председатель комитета по расследованию событий, связанных с процессом «Иран/Контра». Член Совета по международным отношениям.

Филипп Зеликов, член президентского комитета советников по внешней разведке в администрации Джорджа Буша. Исполнительный директор Комиссии 11 сентября.

Ричард Бен-Венисте, партнер адвокатской фирмы «Майер. Браун и Мау», представлявшей корпорации «Вестфилд» и «Вестфилд Америка» — страховых бенефициариев многомиллиардных выплат в результате разрушений Всемирного торгового центра.

Боб Керри, вице-председатель сенатского комитета по разведке. В 1999 году в редакционной статье газеты «Вашингтон пост» писал, что война во Вьетнаме (в которой было убито свыше 2 миллионов гражданских лиц) была «справедливой войной».

Фред Ф. Филдинг, работал с Джоном Дином, в качестве советника президента Никсона Белого дома. В прессе его называли «Глубокой глоткой». Был замешан в Уотергейтском деле, но избежал тюремного заключения.

Джеми С. Горелик, бывший и действующий партнер вместе с главным советником Комиссии Дэниелем Маркусом адвокатской фирмы «Уилмер, Катлер и Пикеринг», представлявший интересы саудовского принца Мохаммеда аль Фейсала в процессе по иску семей, в которых были жертвы событий 11 сентября, против саудовских принцев и банкиров. Бывший заместитель министра юстиции Джанет Рено в администрации Клинтона. Член Совета по международным отношениям.

Слейд Гортон, служил два года в сенатском комитете по разведке.

Джон Ф. Леман, бывший министр ВМС США в Администрации президента Рейгана, замешанный во множестве скандальных историй.

Тимоти Ремер, член комитета по разведке в Палате представителей Конгресса.

Джеймс Р. Томпсон, председатель крупной адвокатской фирмы со штаб-квартирой в Чикаго, чьими услугами пользовались компании «Америкен Эйрлайнс», «Боинг» и арендаторы офисов во Всемирном торговом центре.

Приложение 2 Заявление командующего НОРАД, генерала Ральфа Эберхарта, на Комиссии по расследованию террористических атак на территории Соединенных Штатов И сентября 2001 года 17 июня 2004 года

Председатель Кин, вице-председатель Гамильтон, уважаемые члены Комиссии:

Благодарю вас за предоставленную мне возможность выступить перед вами от лица замечательных мужчин и женщин в военной форме, находящихся на службе в НОРАД. Они представляют собой команду профессионалов, посвятивших свою жизнь защите и обороне Соединенных Штатов и Канады. Мы никогда не забудем тех из них, кто отдал свои жизни и кто был ранен во время атак 11 сентября 2001 года.

Вплоть до нападения на нашу страну за два или полтора года тому назад концепция противоздушной обороны была ориентирована во внешнем направлении по отражению угроз Северной Америке извне. Мы рассматривали все полеты самолетов в пределах территории США и Канады как «изначально дружественные».

Наши обязанности по аэрокосмическому предупреждению и контролю были направлены и ресурсно обеспечены для обнаружения и идентификации всех летательных аппаратов, направляющихся извне во внутреннее воздушное пространство Северной Америки. Мы были готовы в случае необходимости осуществить перехват любого самолета, представляющего потенциальную угрозу безопасности континента. В самый напряженный период «холодной войны» НОРАД располагало свыше 50 истребителями-перехватчиками, готовыми в случае боевой тревоги выполнить свои задания по защите воздушного пространства Северо-Американского континента.

После уменьшения внешней угрозы в результате распада Советского Союза число самолетов, предназначенных для защиты воздушного пространства, было также уменьшено. II сентября 2001 года НОРАД имело всего 14 боеготовых истребителей-перехватчиков, размещенных на 7 авиабазах в пределах континентальной территории США.

Согласно директивам министерства обороны, действующим на 11 сентября, НОРАД было обязано отслеживать действия любых самолетов, захваченных террористами, и сообщать о них, в соответствии с протоколами Федерального агентства гражданской авиации (ФАГА). У нас были предусмотрены процедуры в отношении потенциальных угонщиков самолетов, которые основывались на допущении того, что какой-либо захваченный самолет мог быть использован для получения выкупа или в политических целях, но отнюдь не в качестве оружия.

Утром 11 сентября мы делали анализ проводимых учений НОРАД и наши штабы и все участники учений в подведомственных регионах функционировали в режиме «военного времени». За шесть минут до первой атаки на здание Всемирного торгового центра руководство ФАГА проинформировало НОРАД о потенциальном захвате самолета рейса 11 компании «Америкен Эйрлайнс». По мере развития событий в то утро НОРАД немедленно отреагировало, послав истребители-перехватчики для перехвата и выполнив все необходимые действия по контролю за воздушным пространством. К сожалению, из-за дефицита времени и небольших оперативных расстояний мы оказались неспособными повлиять на развитие трагических событий.

Беспрецедентные, трагические атаки того утра стали катализатором радикальных преобразований в организации обороны нашего воздушного пространства — усилия, которые продолжаются до сегодняшнего дня. Сразу же после атак вооруженный самолет-перехватчик стал выполнять круговое воздушное патрулирование как один из элементов Операции Noble Eagle («Благородный орел»). В течение круглосуточного патрулирования мы совершили свыше 400 воздушных вылетов по предотвращению новых атак.

Сегодня силы НОРАД находятся в состоянии высокой степени готовности по отражению потенциальных угроз Северной Америке. Пилоты совершают регулярные боевые вылеты над территориями городских агломераций и над объектами критической инфраструктуры. Отлично подготовленные самолеты-перехватчики готовы к немедленному вылету, воздушные танкеры способны осуществлять дозаправку в воздухе самолетов-перехватчиков, а самолеты воздушного предупреждения и контроля (АВАКС) поддерживают высокую степень нашей ситуационной готовности.

Мы дополнительно развернули интегрированную систему ПВО для защиты Столичного региона (Вашингтона, округ Колумбия). Всего силами НОРАД в ходе проведения операции «Благородный орел» было осуществлено свыше 35 тысяч вылетов над территориями США и Канады.

После 11 сентября силы НОРАД совершили свыше 1500 активных оборонительных миссий, из них 49 включали полеты истребителей, сопровождающих авиалайнеры. Таких миссий в 2000 году было всего 147. Свыше 13 тысяч военнослужащих мужчин и женщин принимали участие в Операции «Благородный орел», в течение нескольких суток находясь на своих боевых постах.

После атак 11 сентября НОРАД совместно с ФАГА работали над повышением своей готовности осуществлять мониторинг воздушного транспорта в пределах внутренней территории США. ФАГА и НОРАД отрабатывали совместные процедуры по мониторингу, сопровождению и перехвату самолетов, представляющих малейшую угрозу безопасности США.

Более того, мы работали вместе с ФАГА и ее канадским аналогом НАВ-КАНАДА (NAV–CANADA) по улучшению координации и своевременной исполняемости совместных процедур как между этими агентствами, так и оперативными центрами в регионах и секторах в структуре НОРАД.

Мы организовали систему телеконференций с целью улучшения совместного анализа информации между Белым домом, министерством обороны, ФАГА, таможенной службой и правоохранительными агентствами США. Подобные аудиосетевые конференции были созданы для того, чтобы совместить различные уровни лиц, принимающих решения и представляющих различные организации.

Путем внедрения этих новшеств мы повысили степень ситуационной готовности для всех агентств, увеличили необходимое время принятия решений для ключевых руководящих лиц и сократили время ответных действий для сил ПВО НОРАД. Президент и министр обороны одобрили правила их участия в событиях, связанных с враждебными действиями в пределах внутриконтинентального аэрокосмического пространства, которые помогают обеспечить гарантию безопасности наших граждан и защиту критической инфраструктуры США.

Оба руководителя определили, что мы можем и что мы не можем делать в своих ответных действиях при возникновении критической ситуации. После 11 сентября мы провели свыше 100 учений на командном уровне для проверки этих новых правил совместного участия и для тренировки официальных лиц, ответственных за предписанные им действия. Мы продолжили улучшать наши процедуры и координацию с новым министерством внутренней безопасности (МВБ). ФАГА, гражданскими правоохранительными организациями и другими правительственными агентствами на территории США и Канады.

Мы воодушевлены прогрессом в области улучшения безопасности наших аэропортов и состоянием обслуживания коммерческих самолетов как в воздухе, так и на земле. Такие меры, как внедрение новых процедур обследования пассажиров и багажа, ведение листов наблюдения, улучшение безопасности в терминальных залах аэропортов, укрепление дверей в кабинах пилотов и присутствие в салонах маршалов (агентов службы безопасности полетов) — все это сделало воздушный транспорт в США и Канаде безопаснее по сравнению с любым историческим периодом в прошлом.

Следует добавить, что Соединенные Штаты добились значительных успехов в совместном использовании разведывательной информации. Организации, сотрудничающие в области внутренней безопасности и обороны, работают вместе по решению проблем быстрого доступа к чувствительной ко времени информации, которую они получают от разведывательных и правоохранительных органов и передают лицам, принимающим решения.

Террористические атаки II сентября 2001 года явились призывом взяться за оружие. Тысячи невинных мужчин, женщин и детей отдали свои жизни, а многие были ранены и покалечены. Мы не должны этому позволить повториться вновь. В ответ на это мы должны усилить нашу способность обнаруживать, оценивать и предупреждать угрозы, направленные против Северной Америки, и надежно защищаться от них.

Наблюдение и контроль за аэрокосмическим пространством Соединенных Штатов и Канады остаются важнейшими компонентами стратегии нашей национальной безопасности. Если дело доходит до того, что перехватчики НОРАД вступают в действие, мы готовы обеспечить эту последнюю линию обороны нашей страны. Мы высоко оцениваем вклад Комиссии Кина — Зеликова по обеспечению безопасности и защиты всех американцев. Мне выпала высокая честь выступить здесь перед вами, и я готов ответить на все ваши вопросы.

Приложение 3 Конспирологические теории

В англоязычных словарях встречается следующее определение конспирологической теории: «Теория, пытающаяся дать объяснение спорному судебному процессу или уголовному делу, представляя его в виде некоторого заговора, совершенного группой законспирированных соучастников, а не отдельным человеком, или представляя его в виде некоторой изолированной акции. Часто используется в качестве альтернативного объяснения криминальных событий.»

Согласно этому определению теоретик-конспиролог является человеком, который выдвигает такую теорию и верит в ее истинность.

В прошлом веке имело место несколько примеров конспирологических теорий. Одним из них является убийство Джона Кеннеди. Сразу же после его убийства правительство предложило американскому народу свое объяснение произошедших событий. Большое число людей (по некоторым сведениям, более чем половина взрослого населения Соединенных Штатов) просто не поверили правительственному объяснению и стали выдвигать свои версии. Конспирологические теории в Америке достигли такого высокого уровня воздействия на общественное сознание, что Голливуд отреагировал на это, выпустив на экраны в 1991 году фильм Оливера Стоуна под названием «Джи Эф Кей» (инициалы президента Джона Фицджералда Кеннеди).

Убийство Кеннеди фактически дало начало современным конспирологическим теориям, вокруг которых стали объединяться различные люди и организации. Они стали открыто опровергать «официальное правительственное объяснение совершенного преступления». Они были убеждены, что убийство Кеннеди было совершено как часть большого заговора с участием правительственных кругов, и не поверили в версию случайного убийства, совершенного вооруженным одиночкой.

Приложение 4 Президентский оперативный центр о чрезвычайным ситуациям (ПОЦЧС)

Президентский оперативный центр по чрезвычайным ситуациям представляет собой цилиндрический по форме бункер, располагающийся на большой глубине под Восточным крылом Белого дома. Первоначально бункер был построен для президента Франклина Д. Рузвельта во время Второй мировой войны. Предполагалось, что конструкция бункера была способна выдержать ядерный удар, хотя в случае ожидаемого ракетного нападения со стороны вероятного противника президент скорее всего подлежал эвакуации в специальное безопасное место с помощью вертолета морской пехоты «Борт № 2».

Помещения президентского оперативного центра по чрезвычайным ситуациям отличается от Ситуационной комнаты, которая располагается под Западным крылом Белого дома. Там имеется несколько телевизоров, телефонов и система связи для координации работы с другими правительственными учреждениями в период чрезвычайной ситуации.

Во время событий 11 сентября 2001 года в Центре находились Дик Чейни, его жена Линн Чейни, Кондолиза Райс, Мэри Мэтэлин, Льюис Либби, Джошуа Болтон, Карен Хьюз, Стив Хэдли, Дэвид Эддлингтон и агенты Секретной службы.

Приложение 5 Ситуационная комната

Ситуационная комната Белого дома, используемая сотрудниками Совета безопасности, находится в подземном бункере под основанием Западного крыла Белого дома. Президент США и его советники используют его для мониторинга обстановки в случае наступления кризисных ситуаций как на территории США, так и за рубежом. Ситуационная комната оборудована надежно защищенной, современной системой связи, позволяющей президенту осуществлять руководство и контроль за вооруженными силами США во всем мире. Ситуационная комната не создает помехи в работе Президентского центра по чрезвычайным ситуациям, расположенного под основанием Западного крыла Белого дома.

Ситуационная комната была создана по решению президента Джона Кеннеди еще в 1962 году после неудачного вторжения на Кубу в Заливе свиней, причины которого крылись, как полагали, в недостатке оперативной информации. Комната оборудована защищенной коммуникационной системой связи, причем стены комнаты облицованы деревянными панелями, в которых спрятаны различные аудио- и видеосистемы. В комнате также имеются трое цифровых часов, первые из которых отображают время в Вашингтоне, округ Колумбия, а двое других отображают локальное время тех регионов мира, которые представляет на текущий момент времени стратегический интерес.

Ситуационная комната обслуживается несколькими старшими офицерами из различных агентств Разведывательного сообщества и старшими армейскими офицерами. Эти офицеры осуществляют круглосуточное дежурство, осуществляя мониторинг мировых событий и передавая старшим сотрудникам Белого дома информацию о важнейших событиях.

В художественной литературе Ситуационная комната, оборудованная гораздо более совершенной аппаратурой, представлена впечатляюще, особенно в телевизионных шоу.

Приложение 6 Секретная служба

Подразделение Секретной службы по защите президента обеспечивает охрану президента Соединенных Штатов и членов его семьи. Охрана вооружена по последнему слову техники и сотрудничает с местной полицией и представителями военных служб по обеспечению охраны президента во время полетов на самолете «Боинг № 1», вертолете морской пехоты «Борт № 2» и при сопровождении автокортежа.

В Секретной службе работает 5000 сотрудников, включая 2100 специальных агентов, 1200 человек, носящих особую служебную форму, и 1700 человек — технический и административный персонал.

В соответствии с Публичным законом 91—217, принятым в 1970 году, вооруженные сотрудники Секретной службы осуществляют охрану следующих объектов и официальных лиц:

— комплекс Белого дома, главное здание министерства финансов и другие президентские офисы;

— самого президента и членов его семьи, находящихся непосредственно вместе с ним;

— официальную резиденцию вице-президента в Военно-морской обсерватории США, округ Колумбия;

— вице-президента и членов его семьи, находящихся непосредственно с ним;

— иностранные дипломатические миссии, находящиеся в Вашингтоне, округ Колумбия, на территории метрополии и на всей территории США и на ее заморских территориях и владениях, в соответствии с предписанным статусом;

— кандидатов в президенты от демократической и республиканской партий, так же как и их конкурентов в период избирательных кампаний.

Вооруженное подразделение Секретной службы США аналогично полицейской службе по охране комплекса Капитолия. В ее обязанности входит защита всех физических подземных сооружений Белого дома и иностранных миссий в Вашингтоне, округ Колумбия. Военизированное подразделение первоначально являлось самостоятельной организацией, известной под названием «Полицейские силы Белого дома», однако оно было подчинено Секретной службе США в 1971 году, когда Исполнительная охранная служба была переименована в 1977 году в Военизированное подразделение Секретной службы.

В 1968 году вследствие убийства кандидата в президенты Роберта Ф. Кеннеди, брата убитого президента Джона Ф. Кеннеди, Конгресс санкционировал защиту основных кандидатов на пост президента и вице-президента и предложил на рассмотрение Публичный закон 90—331. Конгресс также санкционировал защиту вдов президентов до наступления их смерти или нового замужества и их детей в возрасте до 16 лет.

В 1994 году Конгресс принял закон, в котором говорилось, что президенты, избранные после 1 января 1997 года, будут находиться под защитой Секретной службы в течение 10 лет после того, как они оставят президентский пост.

Участие Секретной службы в спасательных действиях во время событий 11 сентября

Управление Секретной службы в Нью-Йорк Сити размещалось в здании ВТЦ-7. Сразу же после самолетных атак на башни-близнецы Торгового центра специальные агенты и другие сотрудники Секретной службы, работавшие в этом здании, были первыми, кто предоставил в распоряжение спасателей необходимые средства оказания первой помощи. 67 специальных агентов, работавших в здании ВТЦ-7, оказывали помощь местным командам пожарников и полицейских, занимавшихся размещением раненых и эвакуацией людей из башен. Один из агентов Секретной службы, старший офицер Крейг Миллер, погиб во время спасательных операций.

20 августа 2002 года директор Секретной службы Брайен Стаффорд отметил храбрость и героизм, проявленные 67 спецагентами и другими сотрудниками, работавшими в местном управлении Секретной службы в Нью-Йорк Сити, вручив им награды вместе со всеми сотрудниками, которые принимали участие в операциях по спасению людей в Всемирном торговом центре 11 сентября 2001 года.

Приложение 7 Си-эн-эн

Американский сетевой новостной канал (The Cable News Network), более известный как Си-эн-эн (CNN) — одна из ведущих мировых компаний кабельного телевещания, основанная в 1980 году Тедом Тернером (Ted Turner). Является одним из отделений Широковещательной системы Тернера (Turner Broadcasting System), принадлежащей компании Тайм Уорнер (Time Warner). Си-эн-эн впервые в мире практически реализовала идею круглосуточного вещания новостей и отпраздновала свою 25-летнюю годовщину 1 июня 2005 года.

Согласно рейтингу Нильсена, Си-эн-эн занимает первое место среди всех компаний кабельного телевидения Америки, уступая лишь каналу Фокс Ньюс (Fox News Channel) по числу постоянных зрителей.

Си-эн-эн первоначально вела свои передачи из главной штаб-квартиры в Атланте, а также из телестудий в Нью-Йорк Сити и Вашингтоне, округ Колумбия. В декабре 2004 года передачи Си-эн-эн могли смотреть в 88,2 миллиона квартир и частных домов и в 890 тысячах гостиничных номеров на территории Соединенных Штатов. Американские версии передач Си-эн-эн также можно смотреть в Канаде. На глобальном уровне Си-эн-эн осуществляет вещание через Си-эн-эн Интернешнл в сочетании с сетями и сервисными службами компании, обеспечивая доступ к информации более полуторамиллиарду пользователей, проживающих в 212 странах и территориях мира.

Со времени начала своей деятельности, I июня 1980 года, новостная сеть включила в свою орбиту несколько кабельных и спутниковых телевизионных сетей, таких как CNN Headline News, 12 интернет-сайтов, две частные локальные сети, такие как CNN Airport Network, и две сети радиовещания. Вся сеть имеет 42 бюро, находящихся в различных точках мира, а также более чем 900 филиалов, осуществляющих работу во всех континентах и регионах в многоязычном режиме.

Знаменитый телефильм «Прямо из Багдада» был позднее сделан на основе прямых съемок с места событий во время Первой иракской войны (Войны в Заливе). Съемка «вживую» и широкий охват событий, имевших место в других конфликтах и кризисах в начале 1990-х, обусловили появление термина «Си-эн-эн эффект». Этот эффект явился совершенно новым явлением, связанным с неизвестным до этого сильнейшим информационным воздействием на огромную зрительскую аудиторию в реальном масштабе времени круглосуточного вещания, оказавшим также сильное влияние на процессы принятия решений американским правительством.

Опыт съемки «в живую» активно использовался Си-эн-эн во время событий 11 сентября.

Приложение 8 Транспондер — самолетный ответчик

Для того чтобы понять особенности работы транспондера, а также встречающихся в тексте книги терминов «первичный радар» и «вторичный радар», полезно познакомиться с основными понятиями в классификации радиолокационных станций (РЛС) или радаров.

По способу локации различают РЛС активные (с пассивным или активным ответом), полуактивные и пассивные.

Работа АКТИВНОЙ РЛС основана на излучении в направлении на объект прямого (первичного) радиолокационного сигнала и приеме возникающего вследствие этого обратного (вторичного) сигнала от объекта.

По способу получения обратного сигнала активные РЛС подразделяются на РЛС С ПАССИВНЫМ ОТВЕТОМ, когда обратный сигнал возникает вследствие отражения электромагнитной энергии от объекта, и РЛС С АКТИВНЫМ ОТВЕТОМ, когда обратный сигнал возникает путем ретрансляции (переизлучения) прямого сигнала на объекте.

Работа ПОЛУАКТИВНОЙ РЛС основана на посылке зондирующих сигналов из одной точки пространства и приеме отраженных сигналов — в другой точке.

ПАССИВНАЯ РЛС не имеет передающего устройства, в качестве сигналов объектов используется их естественное излучение.

Поэтому данные термины переводятся соответственно как активная РЛС с пассивным ответом и активная РЛС с активным ответом. Если речь идет только об активных РЛС, то первый компонент (активная) можно опустить.

Правила эксплуатации самолетного ответчика

Правила использования самолетного ответчика (транспондера) предусматривают установку различных буквенных и цифровых кодов, а также фразеологию радиообмена. Для каждой страны в документах полетной информации публикуются национальные правила использования транспондера (таблица использования самолетного ответчика — Secondary Surveillance Radar — SSR указывается в сборнике Jeppesen в клапане «Enroute»).

В настоящее время при использовании транспондера применяются два буквенных кода, которые означают два вида запроса:

А — запрос цифрового кода.

С — запрос цифрового кода и высоты полета.

Имеется два резервных вида запроса (В и D), предназначенных для дальнейшего расширения возможностей системы.

Цифровой код транспондера может быть задан отдельному воздушному судну (ВС) или присвоен рейсу, выполняемому по расписанию. Цифровые коды могут устанавливаться таким образом, чтобы по ним можно было определить, в каком воздушном пространстве (верхнем или нижнем) находится ВС и будет ли оно производить посадку в пределах данной зоны полетной информации или страны.

Вылет с неисправным транспондером запрещается, а при отказе транспондера после взлета командир ВС должен произвести посадку на аэродроме вылета.

Обнаружив в полете неисправность транспондера, командир ВС должен произвести посадку на одном из аэродромов в пределах той зоны полетной информации, в которой обнаружена неисправность. Если же это не представляется возможным или ни на одном из аэродромов по маршруту полета транспондер не может быть исправлен, командир ВС должен дать диспетчерской службе изменение плана полета, указав в графе SSR п. 10 отсутствие транспондера (N).

В тех случаях, когда ВС имеет исправный транспондер, экипаж использует его во время всего полета независимо от того, находится ли ВС в пределах или вне пределов воздушного пространства, где вторичная радиолокация используется для целей ОВД. Экипаж во время полета:

Использует транспондер и выбирает режимы и коды, указываемые отдельно соответствующим органом ОВД, с которым он установил связь.

Использует транспондер, применяя те режимы и коды, которые предписаны на основе региональных аэронавигационных соглашений.

При отсутствии каких-либо указаний органов ОВД или региональных аэронавигационных соглашений использует транспондер в режиме A (Alpha), установив код 2000.

В тех случаях, когда ВС имеет исправный транспондер, работающий в режиме С (Charley), экипаж непрерывно использует этот режим, если орган ОВД не дает ему других указаний.

В том случае, если орган ОВД просит указать тип бортового транспондера, экипаж указывает знаки, предписанные для включения подобной информации в план полета, то есть «Transponder Charley» и так далее.

В том случае, если орган ОВД дает указание «Вторично установите (режим, код)», экипаж повторно устанавливает заданные режим и код.

В случае использования режима С экипаж при ведении двусторонней речевой радиосвязи «воздух — земля», когда требуется передача информации о высоте полета, указывает свою высоту, округляя ее значение до ближайшего целого числа, кратного 100 футам, в соответствии с показаниями высотомеров.

При возникновении аварийной обстановки или перехвате экипаж ВС устанавливает транспондер в режим А, код 7700, если ранее службой ОВД не было дано указание об использовании другого определенного кода. В противном случае экипаж использует данный определенный код до получения других указаний службы.

При потере двусторонней радиосвязи экипаж ВС устанавливает транспондер в режим А, код 7600. Диспетчер, получив ответный код отказа радиосвязи, должен определить степень ее потери путем передачи указания экипажу привести в действие устройство специальной индикации положения (SPI) или изменить код. В том случае, если установлено, что бортовой радиоприемник исправен, дальнейшее управление полетом ВС осуществляется с использованием изменений кода или передачи SPI для подтверждения приема выданных разрешений.

Если ВС, находящееся в полете, стало объектом незаконного вмешательства, командир ВС делает все возможное для установки транспондера в режим А, код 7500, чтобы сообщить об обстановке, если обстоятельства не позволяют использовать код 7700.

Если экипаж выбрал режим А, код 7500 и впоследствии орган ОВД дает ему указание подтвердить свой код, он, в зависимости от обстоятельств, либо подтверждает установку кода, либо не отвечает совсем.

Отсутствие ответа от экипажа служит для органа ОВД подтверждением того, что использование кода 7500 не является следствием случайного неправильного кода.

При пересечении государственной границы, если нет каких-либо специальных указаний, на ответчике СОМ-64 должны быть установлены режим RBS, код А2000.

При полетах с использованием транспондера в речевой радиосвязи

Иногда после фразы «Squawk 43» диспетчер может произнести слова «Three Code», означающие установку дополнительного кода «3», имеющегося на транспондерах, устанавливаемых на военных самолетах американского производства.