Заключённыий волк

Глава 10

Кейн

Я наблюдал за Двенадцать из угла столовой, впитывая каждую деталь ее поведения. Когда я участвовал в охоте, мне нравилось хорошо знать добычу, чтобы погоня была еще слаще. Я давал им возможность дышать, бежать, надеяться. И только когда они думали, что им удалось скрыться, я набрасывался.

Я следил за Розали Оскура как ястреб с момента ее прибытия. Не то чтобы она знала об этом. Обычно я не обращал особого внимания на прикрепленных ко мне заключенных, не считая того, чтобы держать их под контролем, но в случае с ней я был рад выполнить приказы Начальницы Пайк. Поэтому я собирался выждать время, узнать врага получше, пока не увижу бреши в ее броне и не пойму, куда бить. Очевидно, она не понимала, насколько велика моя власть над ней. Я решал ее судьбу здесь. Как только она начнет исправительный процесс, она вскоре поймет свою ошибку. Чем больше она позволяла мне видеть, тем больше я мог использовать, когда дело доходило до создания ее программы.

На данный момент я хотел завлечь ее в ложное чувство безопасности, чтобы она усвоила привычки тюрьмы, нашла свое естественное место в иерархии. Мое вмешательство только замедлило бы этот процесс, и это был лучший способ выяснить, с чем я имел дело.

Вопреки моей первоначальной оценке вздорного маленького Оборотня, она оказалась серьезным претендентом на доминирование в ее блоке. Если бы не ее сосед, Шестьдесят Девять, высокомерный ублюдок, Лев Роари Найт, она, вероятно, уже заняла бы место Альфы блока. Вместо этого, похоже, они подружились. Хотя, это слово было здесь полным дерьмом. Союзники были наиболее прочным вариантом. Я видел, как при необходимости, друзья продавали друг друга дешевле пачки сигарет. Как и в остальном мире, фейри были эгоистичными существами, жадными до власти. Но в Даркморе это усиливалось в десятки раз, превращая фейри в подхалимов и стукачей. И если новые щенки быстро не понимали, что «благородный путь фейри» ни черта здесь не значил, они оказывались с заточенным концом зубной щетки между ребер, не успев даже сплюнуть и прополоскать.

Я провел детство, наблюдая за самыми темными сторонами природы фейри. Я жил под крышей человека, который знал, как кормить сладкой ложью нежеланных детей, которых он так любезно приютил. Человека, который притворялся отцом. Он так хорошо притворялся, что я находился под его чарами в течение многих лет. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что он был таким же, как и все остальные фейри в мире: кровожадным и жаждущим власти. Но он преподал мне один бесценный урок, который я пронес с собой через всю жизнь — в этом мире нельзя доверять никому, а уж тем более самым близким.

Двенадцать смеялась над тем, что говорил Шестьдесят Девять, выражение ее лица было игривым и беззаботным. Оборотни Оскура сгрудились вокруг нее, но всякий раз, когда они подходили слишком близко, она снова их отгоняла. Она уделяла Роари все свое внимание, а он плясал под ее дудку, надувая грудь и изображая из себя большого мужчину. Я знал ее игру. Я видел ее тысячу раз в Даркморе, хотя, возможно, не так ловко разыгранную, как сейчас. Вместо того, чтобы сделать из своего самого большого конкурента в камере соперника, она вила из него веревки. Она, вероятно, не станет трахать его, пока он не упадет на колени, умоляя об этом, а к тому времени будет слишком поздно, чтобы он понял, что она разыграла его как дурака.

Если не можете победить врага физически, тогда вторгнитесь в его ментальную среду и разрушьте его оборону кирпичик за кирпичиком.

Жизнь научила меня этому. И она явно научила Двенадцать тому же. Итак, она могла флиртовать и очаровывать умы своих самых больших конкурентов, но она забывала об одной жизненно важной детали в ее маленьком плане. Обо мне.

У меня была власть держать ее в яме, пока она не отчается настолько, что пообещает сделать все, что я захочу. Я мог разрушать каждый слой защиты, который она возводила вокруг себя, пока она не начнет сомневаться в своем рассудке. Да, Розали Оскура была умна. Но недостаточно, чтобы понять, что каждое ее мельчайшее движение отслеживалось, подмечалось и анализировалось. И после нескольких дней, когда я дал ей возможность отдышаться и почувствовать себя уверенно на новом месте, пришло время для моего первого шага. Напоминание о том, кто здесь на самом деле босс.

Я ждал, пока закончится завтрак и заключенных выведут из столовой. Большинство из них были разделены группами охранников на выходе и отправлены на свои рабочие места на день. Не всем здесь повезло иметь работу. Только новеньким и воспитанным щенкам предоставлялась такая возможность. Если ты вел себя как наглый ублюдок, то тебя понижали до самой дерьмовой работы. В буквальном смысле. Чистка туалетов в блоке камер вручную была одной из самых простых заданий. Но если вы были совершенно бесполезным мудаком, то вам отказывали в работе вообще. А это означало, что вы не зарабатывали ни одного жетона в час, как остальные в вашем блоке. А поскольку комиссар принимал только жетоны и не обращал внимания на то, чего ты стоишь за пределами этих стен, в результате тебе приходилось терпеть самую пустую камеру, самый пустой желудок и отсутствие всех привилегий.

Я двинулся за толпой, пока Двенадцать шла вместе с Шестьдесят Девятым к выходу.

— Эй, посмотрю получится ли найти тебе работу? — Шестьдесят Девять пробормотал ей. — Мы ремонтируем старый блок. Строительство и отделка — довольно милая работа.

— Это было бы… — начала Двенадцать, и я схватил ее за руку, дергая ее на шаг назад.

Она удивленно повернулась ко мне, и на моих губах заиграла жестокая улыбка. Лев ошивался рядом, как дурной запах, и я оскалил клыки.

— Какие-то проблемы, Шестьдесят Девять? — предупреждающе рыкнул я.

Он хмуро посмотрел на Розали, затем покачал головой и продолжил идти.

— Сегодня ты на девятом уровне, — сказал я ей, и мое сердце забилось сильнее в предвкушении.

— Это изоляция, — вздохнула она, и я прищурил на нее глаза.

— Кто тебе это сказал? — прорычал я.

— Офицер Лайл, — сказала она, пожав плечами, затем поймала меня за рукав и потянула вперед. — Ну же, чего мы ждем?

Из моего горла вырвалось рычание, и я схватил ее за воротник, отрывая ее руки от моего рукава.

— Еще раз тронешь офицера таким образом, и я оставлю на тебе синяки как напоминание о правилах.

Я положил свободную руку на дубинку, и ее глаза опустились вниз, а в взгляде появился упрямый огонек, который говорил о том, что она испытывала искушение прикоснуться ко мне еще раз из чистого желания пощекотать нервы. Многое потребуется, чтобы сломить ее. Но я знал, как быть терпеливым. Я и раньше подстерегал добычу, прячась в темноте, и, как и все те, кто был до нее, она не заметит моего приближения.

Я толкнул ее вперед, и она споткнулась, едва не потеряв равновесие, из ее горла вырвался рык. Я протолкнул ее сквозь толпу, вывел на лестничную площадку и направил вниз. Заключенные расходились по коридорам вокруг нас с группами охранников, пока мы продолжали спускаться. Никто больше не работал ниже седьмого уровня, поэтому, когда мы до него дошли, мы остались одни.

Двенадцать оглядывалась вокруг, впитывая каждую деталь серых стен, пока я наблюдал за каждой ее деталью.

Я вышел вперед, когда мы подошли к тяжелой красной металлической двери, ведущей в изоляцию, и протянул свой пропуск к сканеру, прежде чем приложить к нему ладонь и позволить ему зарегистрировать мою магическую подпись. Раздалось тяжелое жужжание, и дверь с лязгом открылась.

Я распахнул ее для Двенадцать, с ухмылкой глядя ей в глаза, когда она прошла мимо меня в слабо освещенный коридор, полный таких же тяжелых дверей, как и эта.

Я последовал за ней, заметив тележку уборщика в дальнем конце, где я предварительно сказал ему ее оставить.

— Ты вымоешь каждый сантиметр этого пола, — приказал я, направляя ее к тележке, где ее ждали швабра и ведро.

Она подошла к ней, покачивая бедрами без единого слова в ответ, и взяла швабру.

Я преследовал ее с тьмой, мерцающей в моей душе, выхватывая швабру из ее хватки и переламывая деревянную рукоятку через колено.

— Будешь делать это руками, — прорычал я, указывая острым концом сломанной швабры на щетку, лежащую на тележке.

Двенадцать стиснула челюсть, в ней снова вспыхнуло упрямство.

— СЕЙЧАС ЖЕ! — прорычал я ей прямо в ухо, и она с рычанием выхватила щетку, схватила ведро и опустилась передо мной на колени.

Сладкое удовлетворение охватило меня, когда она начала драить пол, ее челюсть сжалась от ярости.

Я опустился на корточки, подставив острый конец швабры под ее подбородок и заставив посмотреть на меня.

— Хочешь что-то сказать, Двенадцать?

— Нет, — просто ответила она.

Я ударил шваброй по земле, заставляя ее вздрогнуть.

— Что нет?!

Она долго смотрела на меня, в ее взгляде горело упрямство. Затем она насмешливо фыркнула, опустив голову.

— Нет, офицер Кейн.

— Хорошо, — я поднялся на ноги, проходя мимо ряда дверей справа от меня, пока Двенадцать приступала к уборке. Остановившись у шестой камеры, я подошел к люку, повернул замок и открыл его. Я вгляделся в темное пространство, мое Вампирское зрение обострилось, охотясь за куском дерьма Инкубом, который там обитал.

Мое сердце забилось сильнее, когда я не заметил его внутри, и я ударил рукояткой швабры по металлической двери с громким стуком.

— Заключенный Восемьдесят Восемь! — прорычал я.

Я как раз собирался послать сигнал тревоги, когда он выскочил из-за двери, ухмыляясь от уха до уха, как гребаный Чеширский Кот²⁷. Он был здоровенным ублюдком с темной кожей и глазами, что обещали убийство за километр. Эти глаза противоречили безумной улыбке на его лице. Все остальные охранники в этом месте либо велись на его слащавые слова, либо думали что он с приветом. Я знал лучше. Этот парень был самым опасным ублюдком во всей тюрьме Даркмор. А кровавый след, который он оставил после себя, говорил мне о трех вещах: он был умен, расчетлив и его нельзя было недооценивать.

— Думал я слинял? — глубоко рассмеялся он, приблизив лицо вплотную к щели. — Куда бы я отправился, офицер? На луну?

Я усмехнулся.

— Чертов сумасшедший мудак, — пробормотал я, потянувшись к люку, чтобы снова закрыть его.

— Нет, подожди! — потребовал он, и я приостановился, когда его взгляд упал на Двенадцать. Волосы скрывали ее лицо, но что-то подсказывало мне, что она подглядывала. Я позволил Восемьдесят Восьмому увидеть ее, потому что знал, что это само по себе было пыткой. Инкубам нужен секс для подпитки их магии, а этот унылый ублюдок пробыл в яме так долго, что его Орден, без сомнения, жаждал этого на базовом уровне, что делало его еще более сумасшедшим.

— Что за девчонка? — Восемьдесят Восьмой начал издавать звуки поцелуев, пытаясь привлечь ее внимание, как будто она была кошкой, и я ухмыльнулся, когда она даже не подняла голову. — Эй, котенок, иди сюда.

— Новенькая, — сказал я ему. — Только обработал ее на этой неделе. Прибыла голая и дикая, — поддразнил я его, и он застонал.

— Эй, посмотри на меня! — рявкнул он на нее, в досаде хлопая ладонью по двери.

Я холодно рассмеялся и потянулся к люку.

— Мечтай, заключенный. У этой стальная воля.

Я захлопнул люк, и чувство силы пробежало через меня, питая мои самые основные инстинкты фейри.

— Так ты заметил, что меня нельзя сломить? — легкомысленно спросила Двенадцать, поднимая голову, и ее волосы рассыпались по плечам.

Я двинулся вперед, погружая ее в мою тень. Складывая руки на груди, я посмотрел на нее сверху вниз.

— Знаешь, что может сломить сталь, Двенадцать? — я поднял одну руку, позволяя пламени замерцать между пальцами. — Огонь.

Ее глаза сузились, и она открыла рот, чтобы ответить и, скорее всего, заработать дубинкой по ногам, когда дверь в конце коридора распахнулась.

Джек Гастингс вбежал, его ключ-карточка выпала из рук и полетела по полу. Я остановил ее ботинком и с рычанием поднял с пола.

— Что? — прошипел я.

— Драка на шестом, — задыхался он. — Не могу взять их под контроль.

Я закатил глаза, приближаясь к нему в непринужденном темпе и направил его обратно к двери.

— Ты ведь фейри, не так ли? — огрызнулся я. — Используй магию, которой тебя научили в твоей модной академии. Или мамины и папины деньги были потрачены впустую?

Я вытолкнул его за дверь и оглянулся на стоящую на коленях Розали.

— Я запираю тебя здесь, Двенадцать. К моему возвращению пол должен сверкать.

— Так точно, Капитан Членоголовый, — непринужденно сказала она.

Я замер в дверях, и Джек попытался вытащить меня за собой, отчаянно пытаясь вернуться к драке.

— Что ты сказала? — спросил я Двенадцать смертоносным тоном, снимая дубинку с бедра и отводя ее в сторону, чтобы она удлинилась.

Она подняла подбородок, не говоря ни слова.

— Подождите, сэр! — позвал меня Джек, когда я с рычанием ярости кинулся обратно к Розали.

Она ждала нападения, и я наслаждался каждой секундой, когда я поймал ее за волосы, притянул к себе и ударил дубинкой по задней поверхности ее бедер.

Она зашипела от боли, прижимаясь ко мне, и я уловил запах крови под ее кожей, когда ее горло оказалось слишком близко к моему рту. Мои клыки удлинились и заострились, и голод заполнил меня так быстро, что сопротивляться было почти невозможно. В груди раздалось рычание, и я потерял ход мыслей, пламя желания лизало основание моего горла. Но у меня не было причин кусать ее, а камеры наблюдения были направлены в мою сторону. Начальница тюрьмы минимум привлечет меня к ответственности, а то и отстранит от работы. Я должен держать себя в руках, но, черт возьми, я не мог поверить, сколь соблазнительной она была.

Я толкнул ее на землю, и ее волосы рассыпались вокруг нее, когда она уперлась ладонями в землю. Я поднял ведро с водой, и она полилась ей на колени, омывая все вокруг. Я предупреждающе направил на нее дубинку, обнажив клыки.

— Еще раз проявишь неуважение ко мне, и тебе придется беспокоиться не только о синяках, — мой взгляд скользнул к опрокинутому ведру и пене, что плавала по воде на полу. — Убери это дерьмо.

Я повернулся и пошел за Джеком, адреналин бурлил в моих венах.

Блять, никогда в жизни я так сильно не хотел укусить девушку. В конце концов, мои зубы окажутся в ней. Мне просто нужно было выждать время. Тогда у нее будет реальная причина меня бояться.