Закон О.М.а

ГНАТЬ ВСЕХ ПОГАНОЙ МЕТЛОЙ

Гнать, гнать всех поганой метлой и гнать немедленно. Иначе самого… Губернатор Василий Данилович Черняк внимательно листал пакет приватизационных документов Черноморской верфи и тихо чертыхался. По новым правилам, акционеры, независимо от количества акций, имеют преимущественное право на выкуп оставшейся государственной доли. И без всяких торгов и аукционов.

Плохо, категорически! Халявщики-миноритарии получат завод даром, а затем частями распродадут землю и имущество по своим ценам. Одного железа на территории столько, что можно с нуля построить новый завод. Я обещал президенту, что погашу долги по зарплатам и налогам. Продажа завода по реальной цене – единственный путь заткнуть финансовые дыры в городе после смерти судостроения…

Губернатор захлопнул папку, взял пустой стакан и налил «Боржоми» из бутылки. Пью много. Жена второй месяц пилит, чтобы кровь сдал на сахар. Так, так, так… Кто готовил документы на эту «дешёвую приватизацию»? Бычко. Хотя, при чём тут он? Новые правила приняты Верховной Радой. Стоп! Согласно Налоговому кодексу, такие решения вступают в силу только с нового бюджетного года. Неужели Бычко этого не знает? Какого чёрта он думает уже сейчас продавать по этим правилам? Дурак? Или у него личный интерес на заводе?

Черняк снял трубку. Долгий гудок и твёрдый мужской голос.

- Слушаю, Василий Данилович.

- Соедини с Симченко.

- Секунду.Гудок, щелчок.

- Симченко.

- Евгений Валентинович, здравствуй.

- Добрый день, Василий Данилович.

- Не в службу, а в дружбу. Просьба у меня…

- Слушаю внимательно.

Пауза. Губернатор задумался.

- Мне нужна информация о…

Опять пауза.

- …о том, есть ли у моего заместителя по экономике Анатолия Ивановича Бычко коммерческие интересы на Черноморской верфи.

- Ясно, Василий Данилович. Вас волнуют предстоящие торги?

- Да не важно, что меня волнует, – раздражённо буркнул губернатор.

- Информация есть. – Голос в трубке стал серьёзнее. – Родной брат Анатолия Бычко – совладелец конторы «Судовые механизмы» Андрей Иванович Бычко.

- Это я знаю.

- А «Судовые механизмы» через группу дочерних предприятий в течение прошлого года аккумулировали четыре процента акций Черноморской верфи. Понятное дело, что нигде не фигурируют ни ваш заместитель, ни его брат.

- Спасибо, Евгений Валентинович.

- Не за что, Василий Данилович, это моя работа.

Эх, Толя, Толя. Никак не уймешься. Давно ли водкой в деревне торговал, паскудник? Решил заняться серьёзным бизнесом, заводик судостроительный себе прикупить? Нет, друг мой, ценные бумаги – это высший пилотаж, не с твоими куриными мозгами соваться на этот рынок. Вернёшься в свою Арбузинку быкам хвосты крутить…

- Василий Данилович, - отвлёк губернатора селекторный голос секретаря, - вы назначали Сергею Гавриловичу Мамуту. Он в приёмной. - Пусть войдёт.

Некрасиво получилось с Мамутом. Этот дурацкий орден, чтоб он был неладен! Кто ж мог знать, что на Ярослава третьей степени будут две заявки одновременно: на вице-премьера и банкира? Нельзя равнять вице-премьера с провинциальным банкиром…

Тихо открылась тяжёлая дверь с бронзовыми накладками.

- Доброе утро, Василий Данилович! - Мамут бодро вошёл с протянутой для рукопожатия рукой.

Для него ещё утро, - неприязненно мелькнуло у губернатора.

- Присаживайся, Сергей Гаврилович, - губернатор уселся за стол спиной к окну, чтобы дневное солнце било собеседнику в глаза.

- Как там в Лондоне? Туманы и дожди?

- В Лондоне уютно и предсказуемо. А что у нас?

- У нас… фронт, друг мой, а на войне предсказания абсурдны. Сегодня жив – завтра мёртв. Ты по поводу ордена?

- Какого ордена? – Мамут поднял брови. – А-а… нет, конечно. Побрякушкой больше, побрякушкой меньше.

Вот так, значит? Государственные награды для него – побрякушки, – поморщился Черняк.

- Я по другому поводу, Василий Данилович, – натянуто улыбнулся Мамут. – Гонец, так сказать, с хорошими известиями.

- Из Лондона?

- Из него любимого. Встречался там со старыми знакомыми. В разговоре вышли, естественно, на темы судостроения. Поговорили о сегодняшних экономических трудностях. Мои друзья выразили готовность выкупить государеву долю Черноморской верфи и помочь нам возродить былую судостроительную славу. На открытом, честном аукционе, по всем европейским правилам. Ответственный бизнес, серьёзные люди, я с ними давно…

- А что, Сергей Гаврилович, в Лондоне знают то, чего мы ещё не знаем? – перебил Мамута губернатор.

- А разве мы чего-то не знаем? – гость поднял брови.

- Ничего не знаем, – губернатор подвинул папку банкиру. – Вот этого не знаем…

Мамут быстро пролистал документы.

- Ерунда, эти правила начинают работать только в следующем году. А мои… теперь уже «наши» друзья готовы покупать сейчас. Если, конечно, кого-то интересует честная, коммерческая цена на предприятие.

Ты на что намекаешь, банкирская морда? На мой интерес в этом деле? Сказать тебе всю правду – так ведь всё равно не поверишь, - подумал Черняк.– Меня президент оставил областью руководить с единственным условием: чтобы продать завод за максимальные деньги. А ты мне коррупцию шьёшь?!

- Эти крысы растащат завод по мелким частям, потом его будут собирать в кучу совсем другие люди. Деньги пройдут мимо кассы, - Мамут отодвинул папку в сторону. – Мне кажется, что мы с вами сейчас по одну сторону баррикад…

- Так кто собирается участвовать в торгах?

- Солидная корпорация, профильная фирма. Не гинекологи…

- А точнее?

- От вас секретов нет – судостроительный холдинг «Aker Kvaerner». Американцы, англичане, греки. У них около полусотни верфей по всему миру. Строят всё: от рыбацких лодок до авианосцев.

- Ты их агент?

- Нет, просто старый знакомый. Меня просили узнать условия торгов: стартовую цену, аукционный шаг, ограничения, инвестобязательства… Ну, в общем, весь необходимый минимум. Они хотят полностью интегрировать завод в структуру своей корпорации. Нам, соответственно, рабочие места, налоги и прочие дела для хорошей статистики… предприятие возродится, останется единым имущественнымкомплексом, а это самое главное. Вот только зернотрейдер общую картину портит… - Его трогать не будем, - губернатор задвигал желваками. – Бог с ним.

Прижать бы этого зернотрейдера, да больно высоко взлетел. На мировом уровне крышуется – Международный продовольственный фонд... Не хрен собачий. Его теперь не прогнёшь ни налоговой, ни прокуратурой… Совсем от рук отбился…

- Бог с ним, - эхом ответил Мамут. - Есть уже какие-то бумаги, чтоб условия озвучить? Ну… кроме этих, понятно, - банкир ткнул пальцем в злополучную папку. - Василий Данилович, гоните своих замов поганой метлой. Они вас подставляют в открытую. Полно людей в городе для такой работы.

- У нас до сих пор «страна советов», каждый любит советовать, когда его не просят, – губернатор поднялся из-за стола, подошёл к окну и отодвинул тяжёлую штору. – Может, и на этот счёт найдётся у тебя умный совет?

На площади перед областной администрацией стояли две палатки, возле которых толпились усталые пикетчики с флагами и самодельными бумажными лозунгами. Комитет защиты Черноморской верфи требовал выплаты долгов по зарплате и отставки губернатора.

- Василий Данилович, мы же с вами взрослые люди. Это игра на публику. В преддверии будущей продажи миноритарные акционеры зашевелились, быдлу заплатили, чтобы постояли, покричали. Одни и те же рога торчат отовсюду. Торопятся… чувствуют, что настоящий покупатель где-то близко. Хотят шакалы оторвать кусок тёплого мяса, пока настоящий медведь не пришёл.

- Ладно, Сергей Гаврилович, - губернатор повернулся к Мамуту, - в четверг. После обеда.

- Раньше никак?

- Никак. В четверг озвучишь реальные условия.

Когда банкир вышел, Черняк вновь обернулся к окну. Справа открывалась красивая панорама Старой верфи. Поникшие портовые краны ржавели без движения уже два десятка лет. Завод, вокруг которого когда-то был построен большой город, умер окончательно и бесповоротно. Только сумасшедший может говорить о его возрождении. Губернатор был человеком разумным. Публичная политика требовала популистских речей о светлом будущем кораблестроения, но наедине с собой Василий Данилович Черняк был честен.

Николаев уже давно не столица корабельного края. Гигантские судостроительные мощности, которые двести лет подряд обслуживали агрессивные империи, никому сегодня не нужны. Инвесторы не изменят ситуации. Настоящие корабелы или разбежались по миру в поисках работы, или погрязли в болоте мелкой торговли. Город утратил самую главную мотивацию для иностранного капитала – дешёвую рабочую силу. Будут торги, не будет торгов – ситуацию с заводами это не поправит. Работать на них всё равно некому. Разве что массово завезти вьетнамцев или китайцев.

Внизу у пикетчиков началось непонятное шевеление. К мужчинам с флагами подошла тётка неопределённого возраста в грязном пуховике. Она что-то кричала, размахивая руками. Некоторое время её слушали. Затем с ящика поднялся здоровый детина, подошёл к ней и сильно ударил в лицо. Женщина свалилась на асфальт. Немолодая пикетчица помогла ей подняться. Пострадавшая, размазывая кровь на разбитом лице, медленно побрела с площади.

Где охрана?! Спят? Чёрт! Набегут газетчики и опять поднимут крик об избиении мирного пикета. Хотя, с чего это я нервничаю? Совсем плох стал, надо всё-таки кровь сдать… - Губернатор задёрнул штору.– Мало ли кто, кого, за что ударил. Может, это пролетарская любовь такая…