Замок и ключ

Глава 10

— С маслом или без?

— Все равно, — ответила я.

Оливия за прилавком посмотрела на меня, затем подошла к дозатору масла, сунула под него пакет с попкорном и пару раз нажала на рычаг.

— Тогда ты официально относишься к моему любимому типу покупателей, — сказала она, — в отличие от девяноста девяти процентов населения, посещающего кинотеатры.

— Неужели?

— У большинства людей достаточно твердые убеждения насчет масла. Некоторые его терпеть не могут — подавай им сухой попкорн, иначе крику не оберешься. Другие любят, когда попкорн буквально утопает в масле, чтобы через пакет чувствовалось.

Я скорчила гримасу.

— Фу, гадость!

Оливия пожала плечами.

— Не мне судить. Ну, конечно, если ты не из тех законченных придурков, которые требуют прослаивать попкорн маслом в определенном порядке. Тогда бы я тебя ненавидела.

Я улыбнулась, взяла пакет с попкорном, который она пододвинула ко мне, и полезла за кошельком.

— Спасибо. Сколько…

Оливия небрежно махнула рукой.

— Нисколько.

— Уверена?

— Если бы ты попросила прослоить маслом, тогда бы я взяла деньги, а это было просто. Пойдем.

Она вышла из-за прилавка, и я последовала за ней через фойе кинотеатра — почти пустое, только несколько ребятишек играли в видеоигры неподалеку от туалета. Мы подошли к кассе, Оливия распахнула дверь, нырнула внутрь и поставила на окошко табличку с надписью «Открыто», а потом предложила мне сесть, предварительно смахнув с табурета стопку газет.

— Можно? — Я оглянулась. — Твой начальник не будет против?

— Администратор кинотеатра — мой отец, — сказала она. — К тому же я вкалываю субботним утром, в детскую смену и против своего желания — кассирша, которая должна была работать сегодня, не вышла. Могу делать все, что захочу.

— Детская смена? — удивилась было я, но замолчала, увидев женщину с пятью ребятишками младшего школьного возраста.

Кое-кто из детей бежал впереди, другие плелись сзади. Один мальчишка играл на ходу в видеоигру и совсем не смотрел под ноги, каким-то образом умудряясь не споткнуться. Впечатляющее зрелище! Женщина в длинном зеленом свитере и с огромной сумкой в руках выглядела лет на сорок с лишним. Она подошла к окошечку и, прищурившись, стала выбирать фильм.

— Мам! — Девочка с хвостиками потянула ее за рукав. — Я хочу «Смартиз»!

— Никаких конфет, — пробормотала женщина, вглядываясь в программу.

— Ты обещала! — прохныкала девочка.

Мальчик помладше вцепился в мать с другой стороны, обхватив двумя руками ее ногу. Женщина рассеянно погладила его по голове.

— Да! — Парнишка с видеоигрой радостно подпрыгнул. — Я прошел пятый уровень с вишенками!

Оливия бросила выразительный взгляд в мою сторону, затем нажала кнопку микрофона.

— Что-нибудь выбрали?

— Да, — ответила женщина, по-прежнему не отводя глаз от программы. — Мне нужно… пять детских и один взрослый на «Чудо-пес-2».

Оливия пощелкала клавишами кассового аппарата.

— С вас тридцать шесть долларов.

— Тридцать шесть! — возмутилась женщина, посмотрев наконец на нас. Девочка снова дернула ее за руку. — За детские билеты? Вы не ошиблись?

— Нет.

— С ума сойти! Это же всего лишь фильм!

— И не говорите! — подхватила Оливия, нажав на кнопку аппарата для выдачи билетов.

Несколько минут женщина копалась в своей огромной сумке, пока не выудила две двадцатидолларовые банкноты. Оливия протянула ей билеты и сдачу.

— Приятного просмотра!

Женщина что-то буркнула, перекинула сумку через плечо и направилась к кинозалу, детишки побежали за ней следом. Оливия вздохнула, выпрямила спину и потянулась, закинув руки за голову. Два минивэна один за другим припарковались на стоянке перед кинотеатром.

— И не говорите! — повторила я, вспомнив множество дверей и маму с блокнотом. — Моя мама тоже так говорила.

— Сочувствие срабатывает, — заметила Оливия. — Хотя она права, билеты действительно дорогие. Правда, основной доход мы получаем от продажи попкорна и сладостей, а она притащила полную сумку еды для своих спиногрызов. Так что все по-честному.

Я взглянула через плечо на мамашу, которая заводила свой выводок в зал.

— Что, правда?

— Конечно! Ты видела ее сумку? — Оливия вытащила кусочек попкорна из моего пакета и, заметив, что я к нему не прикоснулась, спросила: — Что-то не так? Слишком много масла?

Я покачала головой.

— Нет, все нормально.

— А то я уже хотела возмутиться.

Из минивэнов на парковке выходили люди, освобождали сиденья, хлопали дверьми. Оливия вздохнула и посмотрела на часы.

— Вообще-то я пришла не за попкорном, — призналась я. — Просто… просто хотела поблагодарить.

— Ты уже поблагодарила.

— Нет, — возразила я. — Я пыталась — дважды! — но ты так и не дала мне сказать. Честно говоря, я даже не поняла почему.

Оливия взяла еще горстку попкорна.

— Да ладно тебе, — сказала она, глядя, как к кассе подходит еще одна орава детей и родителей. — Все не так уж и сложно. Ты помогла мне, я помогла тебе. Теперь мы квиты, и хватит об этом.

Легче было сказать, чем сделать. Пока Оливия выдавала стопку билетов, выслушивала возмущенное брюзжание по поводу цен и провожала женщину с раскапризничавшимся малышом в туалет, я обдумывала вчерашнее. Прошло минут пятнадцать, и я успела съесть полпакета попкорна, прежде чем все снова успокоилось.

— Послушай, я… ну, я не из таких.

— Каких? — спросила Оливия, складывая чеки в ящичек кассового аппарата.

— Тех, кто прогуливает школу, чтобы напиться. Просто у меня был очень тяжелый день, и…

— Руби! — Она резко прервала мои излияния. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я все понимаю.

— Правда?

— Я сама еле выдержала переход в «Перкинс-Дей», — пояснила она, сев на стул. — Страшно скучала по школе Джексона. До сих пор скучаю — прошел год, а я так и не привыкла к новой школе. У меня здесь даже друзей нет.

— И у меня нет.

— У тебя есть Нейт Кросс.

— Мы вовсе не друзья.

Оливия подняла брови.

— Парень проехал пятнадцать миль, чтобы вытащить тебя из леса.

— Только потому, что ты ему сказала.

— Нет, — решительно произнесла она. — Я только подсказала, где тебя искать.

— Это одно и то же.

— Вовсе нет, — возразила она, взяв еще немного попкорна. — Между информацией и действием огромная разница. Я сообщила Нейту, что оставила тебя с тем придурком, так как чувствовала свою ответственность. Но он сам решил туда поехать. Надеюсь, ты его поблагодарила.

— Нет, — прошептала я.

— Нет? — Похоже, Оливия здорово удивилась. — Ну, не знаю, — протянула она. — Почему?

Я опустила взгляд на пакет с попкорном, чувствуя, что меня уже подташнивает от масляно-соленого вкуса.

— Не умею принимать помощь. Это мое больное место.

— Понимаю, — кивнула Оливия.

— Да?

Она пожала плечами.

— Я тоже не люблю, когда мне помогают, особенно если считаю, что сама справлюсь.

— Вот именно.

— Тем не менее, — продолжила она, не давая мне сменить тему, — ты лежала без сознания в лесу, то есть нуждалась в помощи. К счастью, Нейт, в отличие от тебя, это понял.

К кинотеатру приближалась целая толпа родителей и детей. Они шли по парковке, напоминая большую, очень беспорядочную волну.

— Я хочу загладить свою вину перед ним, — сказала я Оливии. — Все изменить, понимаешь? Но это так сложно!

— Да, — согласилась она и, пока толпа не дошла до кассы, отправила в рот еще пригоршню попкорна. — И не говори.

У каждого человека есть слабое место. Нечто такое, что, как бы ты ни старался, подводит тебя в самый неподходящий момент. Для некоторых это любовь. Для других — деньги или алкоголь. Моим слабым местом был математический анализ.

Я не сомневалась, что не попаду в колледж именно из-за него. Не из-за моего неблагополучного прошлого, не из-за того, что я подала заявление намного позже чем остальные, и даже не из-за того, что до недавнего времени вообще не собиралась никуда поступать. Все трудности заключались в одном-единственном предмете с его правилами и теоремами, который неумолимо тянул вниз мой средний балл и меня вместе с ним.

Каждый раз я садилась заниматься с самыми лучшими намерениями, говоря себе, что сегодня наконец все пойму и моим трудностям придет конец. Увы, как правило, после пары страниц примеров я неизменно впадала в депрессию. В самых трудных случаях роняла голову на учебник и размышляла о том, что буду делать, если не поступлю. Так было и в тот день.

— Ого! — услышала я чей-то голос, несколько приглушенный: я плотно обхватила голову руками, чтобы не дать мозгам вытечь наружу. Мне казалось, что они вот-вот расплавятся. — Тебе плохо?

Я подняла голову, ожидая увидеть Джеми, но это был Нейт. Он стоял в дверях кухни, перекинув через плечо кипу одежды — привез из химчистки. У его ног, возбужденно принюхиваясь, крутился Роско.

— Нет, все в порядке, — ответила я. — Просто размышляю о своем будущем.

Нейт подошел к стенному шкафу, открыл дверь и загремел вешалками. Новая рекламная кампания отнимала у Джеми почти все время, а у Коры накопилось много работы, так что большую часть хозяйственных дел они поручили бюро добрых услуг «Будьте спокойны», хотя тем субботним утром Нейт впервые пришел, когда я была дома.

— Что, все так ужасно? — поинтересовался он, присаживаясь на корточки, чтобы погладить Роско.

Тот подпрыгнул и облизал Нейту лицо.

— Только если провалю математический анализ, — сказала я. — А это, похоже, неизбежно.

— Чепуха. — Нейт выпрямился, вытер руки о джинсы, подошел ко мне и встал рядом, облокотившись на кухонный стол. — Ты ведь знакома с лучшим репетитором во всем городе.

— Правда? Это ты о себе? — удивилась я.

— Конечно, нет! — Его передернуло. — Я во многом разбираюсь, но только не в математике. Сам еле сдал.

— Сдал же.

— Ага. Благодаря Жервезу.

Образ маленького вонючки немедленно всплыл в моей памяти.

— Нет уж, спасибо. Я еще не настолько безнадежна.

— Судя по твоему виду, к тому идет.

Он выдвинул стул и сел напротив. Повернул к себе учебник, перелистнул страницу и скривился.

— Господи, от одного вида этой дребедени мне уже плохо. Казалось бы, что сложного в правилах дифференцирования общих функций? И почему я до сих пор их толком не понимаю?

— В чем-чем?

Нейт бросил на меня многозначительный взгляд.

— Тебе нужен Жервез, — сказал он, пододвигая ко мне книгу. — И как можно скорее.

— Ни в коем случае, — возразила я, откинувшись на спинку стула и подтянув колено к груди. — Ты хоть представляешь, что значит просить Жервеза об одолжении? Тем более оказаться перед ним в долгу? Да моя жизнь станет сущим адом!

— Хорошо-хорошо, я совсем забыл. — Нейт кивнул головой. — У тебя пунктик.

— Какой еще пунктик?

— Насчет того, чтобы быть обязанной кому-то. Ты независимая и ненавидишь, когда тебе помогают. Правильно?

— Положим, — сказала я. Формулировка Нейта не вызывала желания немедленно с ней согласиться. — Если ты имеешь в виду, что мне не нравится зависеть от кого бы то ни было, тогда — да. Ты прав.

— И все-таки ты в долгу передо мной, — заметил он и наклонился, чтобы приласкать пса, устроившегося у его ног.

С этим утверждением мне тоже не хотелось соглашаться сразу.

— И что?

Он пожал плечами.

— Ничего. Просто у меня сегодня много поручений. Куча кексов, которые нужно покрыть глазурью.

— И?..

— Ну я бы не возражал, если бы ты мне помогла. Конечно, если хочешь, чтобы мы были квиты.

— А Жервез будет? — подозрительно спросила я.

— Нет.

Секунду подумав, я захлопнула учебник.

— Ладно, пошли.

— Приготовься, — сказал Нейт, когда я поднялась за ним на крыльцо маленького кирпичного дома, над которым развевался флаг с изображением арбуза. — Внутри сильно пахнет.

— Пахнет? — переспросила было я, но когда он отпер дверь и мы вошли в дом, вопрос стал восклицанием. — О господи!

Жуткий запах был всюду, куда ни ткнись.

— Ничего, через пару минут привыкнешь, — заметил Нейт, проходя через гостиную мимо кушетки, застеленной ярким лоскутным одеялом, в солнечную кухню.

— Что это?

Ответ на вопрос я получила почти сразу, пока стояла у входа и ждала Нейта, который скрылся на кухне. Все началось со странного, немного пугающего ощущения, будто за мной кто-то наблюдает.

Вначале я заметила кошку на лестнице — толстую, полосатую и с зелеными глазами, которая смотрела на меня со скучающим выражением, затем увидела еще одну, серую, под вешалкой справа. Черная кошка свернулась на спинке кушетки, а длинношерстная белая вытянулась на ковре рядом. Кошки были повсюду.

Я нашла Нейта на крытой задней веранде, где на столе стояли пять кошачьих переносок, на каждой — полароидный снимок кошки. Все фотографии были подписаны аккуратными печатными буквами: Раззи, Цезарь, Блю, Марси, Лайл.

— Это приют для животных? — поинтересовалась я.

— Сабрина подбирает бездомных кошек, — ответил Нейт, занося две переноски в гостиную. — Старых, больных или тех, от кого отказались хозяева.

Он взял фотографию с изображением тощего серого кота — Раззи, если верить подписи, — и огляделся.

— Где-нибудь видишь этого парня?

Мы осмотрели комнату, но серого кота нигде не было.

— Пойду взгляну наверху, — сказал Нейт. — А ты пока можешь отыскать остальных, по фотографиям на переносках.

Он вышел из комнаты и побежал вверх по ступенькам. Через секунду я услышала, как он насвистывает; потолок чуть поскрипывал под его шагами. Я посмотрела на переноски со снимками, обвела взглядом комнату и увидела, что один из котов, черный с желтыми глазами, — Лайл — наблюдает за мной с соседнего кресла. Я подняла переноску, и снимок отлепился; на его обороте был стикер с запиской:

— Бедняжка, — сказала я коту, поднеся к нему переноску. — Полезай внутрь, хорошо?

Ага, так он туда и залез. Более того, когда я легонько его подтолкнула, он извернулся и вцепился когтями мне в руку.

Я уронила переноску — она упала на пол, хлопнув открытой дверцей. На тыльной стороне ладони алели царапины, быстро наливающиеся кровью.

— Ах ты, маленький поганец!

Лайл смерил меня взглядом, как будто бы вообще не трогался с места.

— Ничего себе! — сказал Нейт, выходя из-за угла с двумя котами под мышками. — Ты хотела поймать Лайла?

— Ты сам велел! — возмутилась я.

— Я сказал «отыскать», а не ловить. Особенно вот этого — он крепкий орешек. Ну-ка покажи.

Он взял мою руку и склонился над ней, рассматривая царапины. Я почувствовала на запястье тепло его ладони, а когда он наклонился еще ниже, увидела, что спадающие на лоб волосы у него разного цвета — от совсем светлого до соломенно-желтого и почти каштанового.

— Извини, я должен был тебя предупредить.

— Ничего, пустяковые царапины.

Нейт поднял взгляд, и я вспыхнула, вдруг почувствовав, что мы стоим очень близко друг к другу. Лайл следил за нами, зрачки желтых глаз то сужались, то расширялись.

В результате Нейту понадобилось целых двадцать минут, чтобы запихать Лайла в переноску и отнести в машину, где я ждала с остальными кошками. Нейт уселся за руль, и я увидела, что его руки расцарапаны в кровь.

— Надеюсь, тебе доплачивают за участие в боевых действиях, — заметила я, когда он завел мотор.

— Ничего, заживет, — ответил Нейт. — Вообще-то кот не виноват. За что ему любить ветеринара?

Я смотрела на Нейта, пока мы отъезжали от тротуара. Сзади уже доносились кошачьи вопли.

— Знаешь, я просто не понимаю такого отношения.

Нейт удивленно поднял брови.

— Какого?

— Ты не замечаешь плохого, всегда всех оправдываешь: «Ах, бедный котеночек, не его вина, что он меня изувечил!» Как это у тебя получается?

— А что нужно делать? Всех ненавидеть? — спросил он.

— Нет, — сказала я, бросив на него взгляд. — Но ты вовсе не обязан хорошо относиться ко всем подряд!

— А ты не должна видеть только плохое, — сказал он. — Вряд ли весь мир ополчился против тебя.

— Это ты так думаешь, — буркнула я.

— Послушай, — произнес он, — суть в том, что ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенным на сто процентов. Значит, у тебя всегда есть выбор: надеяться на лучшее или ждать худшего.

— Если ты всегда ждешь худшего, тебя трудно разочаровать, — заметила я.

— Да, но кто придерживается этого принципа?

Я пожала плечами.

— Люди, которых не калечат коты-психопаты.

— Ага! Но тебе-то досталось! — воскликнул он. — Значит, ты не из их числа, даже если думаешь по-другому.

После группового приема у ветеринара — за это время Лайл поцарапал ветеринара, его помощника и совершенно постороннюю женщину, которая просто ждала в приемной, — мы вернулись к дому Сабрины и выпустили кошек в их естественную среду обитания. Оттуда мы поехали в химчистку (забрали кучу костюмов и белых рубашек), затем в аптеку (удивительно, как много людей принимают антидепрессанты, хотя не мне судить), а потом направились в «Единый мир» — магазин экологически чистых продуктов — за тортом, выполненным по специальному заказу. В нем не было ни муки, ни яиц, ни глютена, а верхушку украшала надпись: «С сорокалетием, Марла!»

— Сорок лет без муки и яиц? — удивилась я, когда мы поднимались на переднее крыльцо большого дома с колоннами. — Вот тоска-то!

— Еще она не ест мяса, — сказал Нейт, достав связку ключей. Найдя тот, что искал, он воткнул его в замочную скважину и повернул. — Переработанные продукты тоже не жалует. И пользуется только экологически чистым шампунем.

— Вы покупаете ей шампунь?

— Мы все покупаем. Она обычно в разъездах. Кухня вон там.

Я пошла за ним по огромному дому, где царил ужасный беспорядок. Почта кучей громоздилась на кухонном столе, у задней двери лежала груда мусора, предназначенного для утилизации, а автоответчик мигал зеленым огоньком — память была переполнена.

— Знаешь, для человека, столь строго соблюдающего диету, она слишком неряшлива, — заметила я.

— До развода Марла была аккуратисткой, — сообщил Нейт, забрав у меня торт и сунув его в холодильник. — А потом все изменилось.

— Теперь понятно, зачем ей ксанакс, — сказала я, глядя, как Нейт достает из аптечного пакета флакон с лекарством и ставит на стол.

— Думаешь?

Я повернулась к холодильнику, увешанному фотографиями голливудских актрис в бикини. Сверху на листке бумаги было написано черным маркером: «Подумай, прежде чем перекусить!»

— Да, здесь явно тяжелый случай, — ответила я.

— Наверное, я ее никогда не видел.

— Правда?

— Конечно. В этом-то и суть нашей работы — клиентам не обязательно с нами встречаться. Если все идет как надо, они получают только результат.

— Тем не менее ты осведомлен об их личной жизни. Взять хотя бы кухню Марлы — как много мы узнали!

— Возможно. И все же нельзя узнать человека по-настоящему, побывав у него дома или взглянув на его вещи. Это мало говорит о личности. — Нейт взял с кухонного стола свою связку ключей. — Идем, до конца дня нам нужно успеть еще в четыре места.

Должна признать, что, хотя работа Нейта оказалась тяжелее, чем на первый взгляд, мне она понравилась. Напомнила о «Службе курьерской доставки» — как мы с мамой подъезжали к домам (правда, внутрь не заходили), оставляли багаж, а иногда и забирали что-нибудь. Кроме того, было нечто захватывающее в возможности на миг заглянуть в чужую жизнь: в гардеробные и гаражи, посмотреть, что хранится в холодильниках. Удивительно, какими бы разными ни казались люди, у них было много общего.

Напоследок мы подъехали к высокому многоквартирному дому с чистым и элегантным вестибюлем. Я с пакетом из химчистки в руках шла за Нейтом, и шум наших шагов гулко отдавался вокруг.

— А какая история у этого места? — спросила я, когда мы зашли в лифт, и повернула бирку на пакете, чтобы лучше разглядеть. — Кто такой П. Коллинз?

— Это тайна.

— Да? Почему?

— Сейчас увидишь.

На седьмом этаже мы вышли в длинный коридор, вдоль которого располагались совершенно одинаковые двери. Пройдя примерно половину коридора, Нейт остановился у одной и щелкнул замком.

— Заходи.

Я вошла и сразу же заметила, что в квартире на удивление тихо. Как будто бы там нет ни людей, ни мебели, хотя на самом деле комнаты были обставлены современно и не без изящества. Собственно, вся квартира выглядела словно картинка из модного журнала.

— Вот это да! — не сдержала я восхищения.

Нейт забрал у меня пакет и исчез в спальне, располагавшейся чуть дальше по коридору, справа. Я подошла к окнам, из которых открывался вид на весь город и на несколько миль вокруг. Казалось, что я на вершине мира.

— Потрясающе!

— Ага, — кивнул Нейт. — И потому странно, что хозяева здесь никогда не бывают.

— Не может быть! Ты же забрал их вещи из химчистки!

— Вообще-то всего одно пуховое одеяло. Мы сдаем его туда примерно раз в месяц.

Я зашла на кухню, огляделась. В холодильнике ничего не было, шкафчики сияли чистотой, и только на одном я обнаружила перевернутую крышечку от бутылки.

— Ага! Они пьют рутбир![7]

— Это моя крышечка, — ответил Нейт. — Оставил в прошлый раз, чтобы проверить, выкинут ее или нет.

— И никто ее не трогал?

— Странно, верно? — Он подошел к балкону и открыл стеклянную дверь. Потянуло свежим воздухом. — Похоже, квартира сдается внаем или, может, принадлежит какой-нибудь крупной компании. Для командированных работников.

Я направилась в гостиную, заметив у дивана невысокий книжный шкаф. Там стояло несколько романов, путеводитель по Мексике и пара книг по архитектурному дизайну.

— Ну не знаю. Мне все-таки кажется, что здесь кто-то живет.

— Если это и так, то я им сочувствую, — сказал Нейт, заглядывая в открытую дверь. — Здесь даже нет фотографий.

— Каких еще фотографий?

— Снимков друзей или родственников, доказывающих, что человек существует, понимаешь?

Я вспомнила свою новую комнату — голые стены, как будто бы я только распаковала вещи, и все. Что бы подумал посторонний, если бы вошел и увидел мои вещи: немного одежды и несколько книг? Не слишком много для каких-либо выводов.

Нейт вышел на балкон и стоял там, вглядываясь вдаль. Я подошла и встала рядом. Он посмотрел на мою исцарапанную руку.

— О, чуть не забыл. Купил кое-что в «Едином мире».

Он вытащил из кармана маленький тюбик с красной надписью «Бальзам Бойда» и открутил колпачок.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Почти как неоспорин, только из натуральных компонентов, — пояснил он, а потом, заметив мой подозрительный взгляд, добавил: — Марла рекомендует.

— Ну, если сама Марла…

Нейт жестом велел мне протянуть руку. Взяв мою ладонь, он выдавил на тыльную сторону немного мази и начал осторожно втирать. Вначале ранки словно обожгло, потом я почувствовала успокаивающую прохладу. Мы стояли так близко, что мне захотелось отпрянуть как можно раньше. Я пересилила себя и осталась там, где была — рядом с Нейтом.

— Вот и все, — сказал он, когда бальзам впитался. — К завтрашнему утру все заживет.

— Оптимистичный прогноз.

— Тогда жди, что рука отвалится, если тебе это больше подходит. Лично мне подобный образ мышления не нравится.

Я непроизвольно улыбнулась. И, глядя на освещенное солнцем лицо Нейта, вдруг вспомнила ту ночь, когда он перегнулся через забор. Тогда я не рассмотрела его черты в темноте, но сейчас, под яркими лучами, видела все, до мельчайшей морщинки. Он оказался совсем не таким, как я предполагала вначале, и мне вдруг стало интересно: смогла ли я его удивить?

Чуть позже, когда он отвез меня домой, я зашла на кухню и увидела, что Кора что-то помешивает в большой кастрюле. Роско бросился мне навстречу — поздороваться.

— Привет! Я не знала, что ты сегодня работаешь.

— А я и не работала.

— Где же ты была?

— Везде, — зевнув, ответила я.

Кора бросила на меня вопросительный взгляд. Я могла бы сказать ей правду, но было в сегодняшнем дне нечто особенное, о чем не хотелось ни с кем говорить, по крайней мере, пока.

— Тебе помочь? — предложила я.

— Нет, сама справлюсь. Через полчаса будем ужинать, хорошо?

Я кивнула и поднялась к себе в комнату. Бросив сумку на пол, вышла на балкон и посмотрела на соседский двор. Кто бы сомневался: спустя несколько минут Нейт с охапкой каких-то вещей исчез в домике у бассейна. Для Нейта работа еще не закончилась.

Вернувшись в комнату, я сбросила туфли, легла на кровать, вытянулась и закрыла глаза. Я уже было задремала, как вдруг от двери донеслось слабое позвякивание. Роско! «Должно быть, Кора включила микроволновку», — подумала я, ожидая, что песик, как обычно, спрячется у меня в шкафу и будет сидеть там, пока не минует опасность. Однако он подбежал к кровати и уселся на пол, уставившись на меня печальными глазами.

Я посмотрела на него и вздохнула.

— Ну ладно, залезай! — сказала я, похлопав по кровати.

Роско без промедления вспрыгнул на постель, покрутился и лег рядом, положив голову мне на живот. Я погладила пса, и мой взгляд упал на царапины, оставленные когтями Лайла. Я прикоснулась к слегка припухшим ранкам, вспомнила, как Нейт осторожно втирал в них мазь. Весь вечер — за ужином, перед сном — я то и дело трогала царапины, касалась их, как когда-то ключа на цепочке, словно хотела запомнить. Нейт оказался прав — наутро они исчезли.