Замок и ключ

Глава 12

— Наконец-то! Слава богу!

В пятницу, после Дня благодарения, торговый центр открывался в шесть утра — сезон распродаж. Тем не менее Харриет потребовала, чтобы я пришла к половине шестого. Рановато, но я сумела в темноте подняться, прошлепать в душ и налить кружку кофе, который и прихлебывала, пока шагала по скверу, держа в другой руке фонарик. У входа в ожидании уже толпились люди в куртках с капюшонами.

Внутри торгового центра кипела бурная деятельность: продавцы, возбужденно переговариваясь, раскладывали товар — все готовились к наплыву покупателей. Добравшись до своего магазина, я поняла, что Харриет уже давно там: на прилавке стояли две пустые чашки из-под кофе, а третью она не выпускала из рук. Нужно ли говорить, что Харриет была вне себя от волнения?

— Скорее! Скорее! — воскликнула она, энергично размахивая руками, словно желая усилием воли немедленно переместить меня за прилавок. — У нас мало времени!

Я бросила встревоженный взгляд на Реджи, который с чашкой чая сидел у своего киоска. Реджи помахал мне и сонно отхлебнул чай.

— А ты зачем пришел так рано? — спросила я, подумав, что вряд ли кому-то захочется получить хрящ акулы в подарок на Рождество.

Реджи пожал плечами.

— Мне нравится суета.

Он улыбнулся и посмотрел на Харриет, которая торопливо зажигала ароматические палочки. «Ага, суета, как же!» — мелькнуло у меня в мозгу.

— Хорошо, — сказала Харриет, подтаскивая меня к витрине и отпивая еще кофе. — Давай проверим все еще раз. Дешевый товар лежит внизу, более дорогой — наверху. На прилавке — кольца для спонтанных покупателей, ароматические палочки — в ящике под прилавком. Помнишь, что надо делать в чрезвычайной ситуации?

— Взять ящик с наличными и самые ценные изделия, пересчитать и идти к выходу в ресторанном дворике.

— Отлично, — коротко кивнула Харриет. — Вряд ли это понадобится, но кто знает, в такой-то день!

Я вновь посмотрела на Реджи, который подавил зевок и покачал головой.

— Слушай, — продолжила Харриет, внимательно изучая витрину. — Может, поменяем местами серьги и браслеты? По-моему, они плохо смотрятся. Вообще-то…

— Харриет, все замечательно! Мы готовы, — сказала я.

Она тяжело вздохнула.

— Не знаю, у меня такое ощущение, что мы о чем-то забыли.

— Может, об истинном значении праздников? — предположил Реджи. — О том, что в эти дни нужно думать о благоволении и покое во всем мире, а не стремиться к наживе?

— Нет, — ответила Харриет. Вдруг она щелкнула пальцами и воскликнула прямо у меня над ухом: — Постой! Надо же, чуть не забыла!

Она вытащила из-под прилавка пластиковый контейнер, в котором хранила весь товар, и стала перебирать прозрачные пакетики, пока не нашла тот, что искала. Я бросила взгляд на часы — без девяти минут шесть. Я перевела взгляд на Харриет и увидела, что она стоит спиной ко мне, застегивая на шее какое-то украшение.

— Вот сделала пару недель назад, когда было нечем заняться. А теперь думаю, может, их тоже выставить?

Она повернулась, и первое, что я увидела, был ключ. Серебряный и изящный, с красными камешками, он висел на плетеной серебряной цепочке. Я сразу вспомнила свой ключ — гораздо тяжелее и не такой красивый. Тем не менее я вдруг поняла, почему все обращали на него внимание. В одиноком ключе была какая-то тайна — вопрос, ждущий ответа, или что-то целое, потерявшее половину. Бесполезный сам по себе, он требовал чего-то еще.

Харриет подняла брови.

— Ну?

— Это…

— Тебе не нравится, да? — сказала она, не дав мне закончить. — Пошло и банально?

— Нет, — торопливо ответила я, — очень красиво! Просто потрясающе!

— Думаешь? — Харриет повернулась к зеркалу, погладила ключ. — Очень необычно, правда? Интересно, их будут покупать?

— Ты сделала несколько?

Харриет кивнула, вновь полезла в коробку и стала выкладывать на прилавок пакетики с ключами. Я насчитала штук двадцать: маленьких и побольше, совсем простых и украшенных драгоценными камнями.

— На меня что-то нашло, работала как одержимая, — сообщила Харриет, пока я рассматривала ключи.

— Обязательно выстави их, прямо сейчас, — велела я.

В считанные минуты мы налепили ценники и разложили кулоны на витрине. Я укладывала последний, когда часы пробили шесть и двери торгового центра открылись. Вначале гул толпы слышался где-то вдалеке, потом стал громче, людская волна заполнила проходы между магазинами.

— Началось, — сказала Харриет.

Первое ожерелье с ключом-кулоном мы продали через двадцать минут, второе — еще через полчаса. Никогда бы не поверила, если бы не видела собственными глазами: все покупатели, заходившие в магазин, останавливались, чтобы взглянуть на новые украшения. Некоторые уходили без покупки, но было ясно — ключи привлекают внимание.

Весь день прошел как в тумане — куча народу, гвалт и обрывки рождественской музыки из динамиков, которая доносилась сверху, когда шум немного стихал. Харриет периодически подкреплялась кофе, ожерелья с ключами расходились влет, ноги у меня ныли от усталости, а голос охрип от постоянных разговоров. Цинковые пастилки, которые Реджи предложил после полудня, немного помогли, но ненадолго.

Тем не менее я радовалась суматохе — она отвлекала меня от мыслей о том, что накануне случилось с Нейтом. Весь вечер я только об этом и думала — и когда смотрела на гостей, весело поедающих пироги, и позже, когда помогала Коре загрузить посудомоечную машину, мечтая скорее лечь спать. На душе у меня кошки скребли, и не столько из-за того, что я увидела и услышала, сколько из-за собственного поведения.

Я никогда не считала себя человеком, готовым в любую минуту прийти на помощь ближнему, как Нейт, — это качество раздражало меня в нем. Так почему же я почувствовала разочарование, когда в решающий момент — «Ты меня понимаешь, да?» — будучи другом Нейта, не поддержала его? Теперь мне было за себя стыдно.

К трем часам дня поток людей не уменьшился, и я потеряла голос, даже пастилки уже не спасали.

— Иди домой, — предложила Харриет, отпив из неизвестно какой по счету чашки кофе. — Ты и так сделала больше чем достаточно.

— Правда?

— Конечно.

Она улыбнулась молодой женщине в длинном красном пальто, которая купила один их последних ключей-кулонов. Харриет вручила ей пакет и провожала взглядом, пока та не скрылась в толпе.

— Мы продали пятнадцать штук, представляешь? — сказала она, покачав головой. — Придется не спать всю ночь, делать еще. Не подумай, что я жалуюсь.

— А я говорила, — сказала я. — Они красивые.

— Хочу тебя поблагодарить — ведь это твой кулон меня вдохновил. — Она достала ключик, украшенный зелеными камешками. — Вот, возьми.

— Не надо, спасибо.

Харриет посмотрела на витрину.

— Если хочешь, я могу сделать ключ специально для тебя.

Я бросила взгляд на украшения, потом — на свою цепочку.

— Может, позже. Пока меня все устраивает.

Воздух снаружи был свежим и холодным. По дороге к скверу я провела рукой по своему ожерелью. Если честно, я подумывала о том, чтобы его снять: смешно ходить с ключом от дома, где я больше не живу, да и вернуться туда не смогу. Пару раз я уже было собиралась расстегнуть застежку, но что-то меня останавливало.

В ночь нашего знакомства Нейт спросил про мой ключ: «От чего он?», а я ничего не ответила. По правде говоря, этот ключ не просто отпирал замок в желтом коттедже. Он был от меня, от моей прежней жизни. За последние несколько недель я стала о ней забывать, может, поэтому мне стало проще представить себя без ключа. Но после вчерашнего я решила его не снимать — пусть остается там, где был.

После того, что случилось на День благодарения, я была уверена, что буду чувствовать себя неловко по дороге в школу. Так оно и вышло, но неловкость возникла совсем по другой причине.

— Привет! — сказал Нейт, когда я забралась на переднее сиденье. — Как дела?

Он улыбался и выглядел вполне обычно, как будто бы ничего особенного вчера не произошло. Впрочем, он, наверное, уже привык.

— Прекрасно! — ответила я, пристегивая ремень. — А у тебя?

— Ужасно! — весело объявил он. — К сегодняшнему дню мне нужно было закончить две письменные работы и презентацию. Не спал до двух часов ночи!

— Неужели? — деланно удивилась я, хотя сама легла примерно в то же время и видела, что свет его окон — двух квадратиков с правой стороны дома — прорезает темноту между нашими домами. — А у меня сегодня будет контрольная по математике, которую я наверняка завалю.

Я была больше чем уверена, что Жервез не преминет вмешаться в разговор и обязательно меня подденет, зная мое уязвимое место. Но Жервез сидел на заднем сиденье, тихий и незаметный, впрочем, он вел себя так последние две недели. Видимо, чтобы компенсировать свое молчание, он все чаще попадался мне на глаза в школе. По крайней мере раз в неделю я ловила на себе его взгляды во время обеда, и когда бы я ни прошла мимо, он пялился мне вслед.

— Чего тебе? — буркнул Жервез, и до меня дошло, что я смотрю на него в упор.

— Ничего, — ответила я и отвернулась.

Нейт включил радио, и мы выехали на шоссе. Казалось, все идет как прежде, ничего не изменилось, и я подумала, что, видимо, ошиблась, ожидая худшего. В конце концов, я узнала то, чего не знала еще неделю назад, и мы с Нейтом друзья — ну, по крайней мере, еще на шесть месяцев. И вовсе не обязательно совать нос в его отношения с отцом; вряд ли бы мне самой понравилось, если бы кто-нибудь влез в мои семейные проблемы. Сейчас мы с Нейтом близки, но не слишком — вот пусть так все и остается, золотая середина.

За квартал до школы Нейт заехал на «Квик-Зип» заправиться. Он вышел из машины, а я положила на колени учебник по математическому анализу. Мне удалось прочитать с полстраницы, когда с заднего сиденья донесся странный шум.

К тому времени я уже неплохо изучила разнообразные звуки, издаваемые Жервезом, но этот был незнакомым. Он походил на вдох — как будто кто-то громко втягивает воздух. Я не обратила внимания на первые два, но, услышав, как Жервез шумно вздохнул в третий раз, повернулась к нему — подумала, что ему плохо.

— Что с тобой? — спросила я.

— Ничего, — ответил он обороняющимся тоном и вновь с шумом втянул воздух. — Дело в том…

Его прервал Нейт, который открыл дверь машины и сел за руль.

— Вот почему всегда так: когда я спешу, мне достается самая медленная колонка? — спросил он.

Я бросила взгляд на Жервеза, который торопливо опустил голову и погрузился в книгу.

— А не по этой ли причине ты стоишь у всех светофоров, когда опаздываешь?

— И еще теряю ключи, — добавил Нейт, заводя мотор.

— Может, это вселенский заговор?

— Да, последнее время мне что-то не везет, — согласился Нейт.

— Неужели?

Он покосился на меня.

— Ну, может, не во всем.

Я сразу вспомнила, как мы стояли на кухне и он коснулся моей ладони, забирая ключ. Нейт выехал с заправки на дорогу, а мне вдруг стало неловко. Кстати, о невезении — я подумала, что легко уже не отделаюсь.

Весь декабрь я вкалывала. Работала у Харриет, готовилась к вступительным экзаменам, сражалась с математическим анализом, а в свободное время помогала Нейту.

Умом я понимала, что придерживаться золотой середины в отношениях с Нейтом смогу, только если отдалюсь от него, но на деле это оказалось гораздо сложнее. Вначале ты осторожничаешь и избегаешь серьезных отношений, а потом проходит какое-то время, и ты уже покупаешь миндальные пирожные.

— Бельгийские миндальные пирожные, — уточнил Нейт, доставая с полки две коробки. — В этом-то и суть.

— Почему?

— Просто миндальные пирожные можно купить везде, — ответил Нейт. — А бельгийские продаются только здесь, в «Спайс-энд-Тайм», значит, они изысканные и дорогие и вполне подходят для корпоративных подарков.

Я посмотрела на коробку.

— Двенадцать долларов. Не дороговато ли за десять пирожных? — удивилась я. Нейт поднял брови. — За десять бельгийских миндальных пирожных.

— Только не для «Скотч дизайн инкорпорейтед», — сказал Нейт, укладывая коробки в тележку для покупок. — Вообще-то это самые дешевые из их праздничных покупок. Вот когда перейдем к башенкам из орехов и сыра, ты поймешь, что такое дорого.

Я бросила взгляд на часы.

— Наверное, я туда не попаду. У меня перерыв всего лишь полчаса, и если опоздаю хотя бы на минуту, Харриет будет волноваться.

— Купи ей бельгийских пирожных, — предложил он, добавив к покупкам последнюю коробку. — Может, они ее исцелят, за двенадцать-то долларов.

— Сомневаюсь, что это будет так легко. Или недорого.

Нейт повернул тележку и, миновав полки с шоколадом, направился в отдел жевательного мармелада. «Спайс-энд-Тайм» был из тех огромных магазинов деликатесов, которые проектируют так, чтобы они выглядели маленькими и уютными: узкие проходы, приглушенное освещение и, куда ни повернись, полки, забитые товаром. Лично я испытывала в нем приступы клаустрофобии, особенно в рождественские праздники, когда там толпилось вдвое больше народу, чем в обычные дни. Нейт, похоже, чувствовал себя прекрасно: лихо повернув тележку, он объехал группку пожилых людей, рассматривающих конфеты, и остановился в уголке, где громоздились полки с коробками песочного печенья.

— Даже не знаю, — заметил он, взглянув на список покупок, и начал складывать в тележку жестянки, украшенные изображением крепкого шотландца с волынкой. — Полагаю, что потребности Харриет гораздо проще, чем она думает.

— Например, полная организация домашнего хозяйства, любезно предоставленная бюро «Будьте спокойны»?

— Нет. Реджи.

— Ага, ты тоже заметил, — сказала я, глядя, как мимо нас протискиваются те же старички и старушки.

— Я тебя умоляю! — Нейт закатил глаза. — Это же очевидно! С чего бы ему дарить ей гинкго?

— Вот-вот, и я о том же! Но когда я сказала об этом Харриет, она была потрясена. Просто в ужасе.

— Неужели? Похоже, она в худшем душевном состоянии, чем мы думали, — произнес Нейт, двигая тележку дальше. — Хотя, честно говоря, это невозможно.

Мы резко остановились, едва избежав столкновения с двумя женщинами, которые везли тележку, доверху заполненную вином. После нескольких злобных взглядов в нашу сторону и громкого звяканья они потребовали, чтобы мы уступили им дорогу, и гордо укатили прочь.

— Она считает, что у нее нет времени на отношения, — сообщила я.

— А у кого оно есть?

— Согласна. Видимо, она просто боится.

Нейт удивленно посмотрел на меня.

— Боится? Реджи? Или она думает, что он силой заставит ее отказаться от кофе в пользу нормальной жизни?

— Нет.

— А чего же тогда? — спросил Нейт.

Я немного помолчала, внезапно осознав, что тема слишком скользкая.

— Боится, что ей причинят боль, если она откроется, подпустит кого-нибудь слишком близко.

— Ну да, — сказал он, добавляя в тележку сырные палочки. — Отношения всегда связаны с риском. Иногда что-то получается, иногда — нет.

Я взяла коробку с сырными палочками и стала разглядывать.

— Да, но дело не только в случае.

— Ты о чем? — спросил он, забирая у меня коробку и укладывая на остальные.

— Ну, если заранее знаешь, что есть какое-то обстоятельство, из-за которого любые отношения обречены, — скажем, как Харриет, которая чересчур независима и помешана на контроле, — то, может, лучше признать это и не тратить зря свое время? И чужое тоже.

Я покосилась на Нейта, который не сводил с меня глаз.

— Значит, независимость обрекает взаимоотношения? С каких это пор?

— Просто пример. Может быть что угодно.

Нейт посмотрел на меня со странным выражением лица, довольно обидным, если учесть, что он сам начал разговор. И вообще, неужели он ждет, что я вот так вот возьму и скажу: у нас ничего не выйдет, не хочу ни в кого влюбляться, тем более в человека, за которого буду беспокоиться? Пора было возвращаться к абстрактным рассуждениям, и как можно скорее.

— Я говорю, что Харриет не доверяет мне даже ящик с наличными. А уж просить ее доверить свою жизнь постороннему человеку…

— Вряд ли Реджи нужна ее жизнь, — ответил Нейт, толкая тележку. — Всего лишь свидание.

— Тем не менее лиха беда начало. И вообще, может, она не хочет рисковать.

Я почувствовала его взгляд, но демонстративно посмотрела на часы. Пора было возвращаться на работу.

— Да, может, и так, — сказал он.

Десятью минутами позже — и опоздав на одну минуту — я влетела в магазин, где меня ждала Харриет.

— Уф, вот и ты! — воскликнула она. — А я уже начала волноваться. Похоже, у нас сегодня будет наплыв посетителей. Я чувствую.

Я посмотрела на центральные магазинчики и киоски — покупателей хватало, но народ не толпился. В ресторанном дворике людей тоже было немного.

— Я уже здесь, не переживай, — сказала я, запихивая сумочку под прилавок, и вдруг вспомнила, что у меня есть подарок для Харриет.

— Держи, это тебе!

— Правда? — Она поймала коробку и посмотрела на этикетку. — Миндальные пирожные! Обожаю!

— Бельгийские, — сообщила я.

— Отлично, еще лучше! — ответила она, разрывая упаковку.

— Давай, Лейни! Ускорь шаг!

Я посмотрела на Оливию, затем — в том направлении, куда она кричала, — на дальний конец парковки при торговом центре. Там никого не было, только несколько машин да пакет из закусочной «Двойной гамбургер», мечущийся под порывами ветра.

На удивление теплым воскресным утром Оливия сидела на бордюре неподалеку от касс кинотеатра, держа на коленях открытую книгу.

Оглянувшись, я увидела Лейни: одетая в бордовый спортивный костюм, она медленной рысцой огибала дальний угол универмага Мейера, направляясь в нашу сторону.

— Наконец-то! — воскликнула Оливия, вытаскивая из-под книги кухонный таймер и поднимаясь на ноги. — Беги быстрее, если хочешь, чтобы я торчала здесь еще один круг! — прокричала она, сложив рупором ладони. — Ясно тебе?

Лейни ничего не ответила, может, не расслышала; она бежала, уставившись прямо перед собой: топ-топ-топ. На ее раскрасневшемся лице застыло серьезное выражение, но, пробегая мимо, она кивнула.

Оливия посмотрела на таймер.

— Восемь минут! — крикнула она вслед Лейни, которая, пыхтя, направилась к противоположному концу торгового центра. — Ты должна пробежать целую милю за шестнадцать! И это еще медленно!

— Она все еще тренируется для пятикилометрового забега? — поинтересовалась я.

Мимо прошел охранник центра, бросив на нас подозрительный взгляд.

— Нет, она уже выше тренировок, — ответила Оливия, усаживаясь на бордюр. Таймер она положила рядом. — Она сосредоточилась на беге, дышит и живет только им одним. Да, это дословная цитата.

— Не очень-то ты ее поддерживаешь.

— У меня реалистичный взгляд на вещи, — сказала Оливия. — Лейни тренируется уже два месяца, и ее время нисколько не улучшилось. Только лишнее расстройство.

— Тем не менее ты должна признать: это впечатляет, — заметила я, глядя, как Лейни едва передвигает ногами.

Оливия хмыкнула.

— Что именно? Полнейшее отрицание действительности?

— Упертость. Ну, ты знаешь, когда человек понимает, что у него нет необходимых качеств, чтобы чего-то добиться, но все равно продолжает начатое. Тут нужна сила воли, не находишь?

Она немного подумала. Охранник снова прошел мимо нас, теперь в другую сторону.

— Если она такая упертая, то почему ломается на половине дистанции, а потом звонит мне, чтобы я приехала за ней?

— Правда?

— Примерно через раз. Разве это не поддержка?

Я не ответила и села, опершись ладонями о тротуар сзади. Кажется, я сама мало что смыслю в этом. Что значит поддерживать человека? Оставаться верным вопреки здравому смыслу? Или, как Оливия, громко выражать свое недовольство с самого начала, даже если этот человек не желает ничего слушать? Я размышляла об этом с тех пор, как мы с Нейтом говорили о Харриет в деликатесном магазине. Возможно, Нейт жил одним днем и с легкостью делил свою жизнь на непроницаемые отсеки. Но для меня Нейт, с которым я проводила все больше и больше времени, был парнем с проблемами в семье, который собирался при первой возможности уехать навсегда, — достаточно веские причины, чтобы я держалась от него подальше. Но мы с ним сближались, и я ничего не могла сделать.

Я посмотрела на Оливию. Она, прищурившись, глядела вдаль, таймер тикал рядом.

— Помнишь, ты сказала, как тяжело тебе привыкать к новой школе и что ты ни с кем не разговариваешь и не заводишь друзей? — спросила я.

— Да, — ответила она несколько настороженно. — А что?

— Что изменилось? Я имею в виду — почему ты подружилась со мной?

Она задумалась. Мимо нас проехал минивэн и остановился с другой стороны касс.

— Не знаю, — наконец сказала Оливия. — Наверное, потому что у нас было что-то общее.

— Школа Джексона?

— И она тоже. Но еще то, что мы не похожи на остальных учеников в «Перкинс-Дей». Ну, ты понимаешь, у нас есть что-то общее, хотя и разное. У меня — семья, не самое лучшее материальное положение. У тебя… Ну, ты выпиваешь и склонна к правонарушениям…

— Эй! Это было всего лишь один раз!

— Ладно-ладно, шучу, — сказала Оливия, небрежно махнув рукой. — Просто ни ты, ни я не вписываемся в рамки, установленные этой школой.

— Тут ты права.

Она выпрямилась, откинула с лица косички.

— Суть в том, что в мире существует огромное количество людей. И у каждого своя точка зрения, как правило, не совпадающая с твоей. Поэтому, когда ты встречаешь человека, с которым у тебя есть что-то общее — особенно если это касается важных вещей, — надо за него держаться. Понимаешь?

Я посмотрела на таймер, который лежал на бордюре между нами.

— Точно подмечено. Даже двух минут не прошло.

— Краткость часто недооценивают, — весело сказала она, затем, глядя через мое плечо, помахала кому-то сзади меня.

Повернувшись, я с удивлением увидела Жервеза; в своей двубортной куртке он стоял у касс кинотеатра. Увидев меня, Жервез покраснел, схватил билет и поспешил ко входу.

— Ты знаешь Жервеза? — спросила я Оливию.

— Добавочная соль и двойные лакричные тянучки? Он здесь завсегдатай.

Я уставилась на нее.

— Обычный его заказ. Большой стакан попкорна, без масла, но с добавочной солью, и две упаковки лакричных тянучек. Он смотрит как минимум по фильму в неделю, похоже, большой любитель кино. А ты откуда его знаешь?

— Да так, в школу вместе ездим, — ответила я.

Значит, у Жервеза есть и другая жизнь, кроме наших совместных поездок. По идее, ничего странного, но я почему-то удивилась.

Внезапно раздался звонок: телефон Оливии. Она вытащила его из кармана, бросила взгляд на экран и тяжело вздохнула. Лейни.

— А что я говорила? Заметь, я нисколько не злорадствую.

Я молча смотрела, как Оливия открывает мобильник, нажимает на кнопку и говорит, что подъедет через минуту. Она взяла книгу, встала и отряхнулась.

— Наверное, тебе это тоже нравится, — сказала я.

— Что именно?

— Все это. — Я обвела рукой вокруг себя. — То есть ты приехала сюда и засекаешь ее время. Значит; ты не против того, что она делает.

— Не значит. — Она сунула книгу под мышку и вытащила из кармана ключи. — Просто я — лохушка.

— Неправда.

— Ну, тогда не знаю, почему я здесь. Может, потому что она — моя двоюродная сестра и попросила меня помочь? Я особо не задумываюсь. Ладно, увидимся позже.

Я кивнула, и она пошла через парковку к своей машине. Глядя ей вслед, я думала о том, что она говорила о тех, с кем у тебя есть что-то общее, потом вспомнила, как в День благодарения мы с Нейтом стояли в гараже и я рассказала о маме и нашей семье. Судя по всему, общие черты, взгляды, общее положение могут закончиться дружбой, семьей или даже тем, что ты будешь сидеть одна на обочине, пытаясь понять саму себя.

Не только я чувствовала себя странно. Даже погода словно сошла с ума.

— Согласись, что это ненормально, — покачав головой, сказала Харриет, когда мы вышли из торгового центра на парковку для сотрудников. — Разве когда-нибудь было семьдесят семь градусов за неделю до Рождества?[9]

— Во всем виновато глобальное потепление, — ответил Реджи. — Полярные льды тают.

— Лично я думаю, что это предвещает конец света.

Реджи вздохнул.

— Кто бы сомневался!

— Нет, серьезно, кому нужны рождественские покупки в почти летнюю погоду? — спросила Харриет, пока мы пересекали парковку. — Продажи резко сократятся.

— Ты вообще думаешь о чем-либо, кроме работы?

— Ну да — о конце света. И немного о кофе.

— Я знаю, что ты шутишь, но все-таки…

— До свидания! — попрощалась я и зашагала к скверу. Харриет и Реджи помахали мне вслед, не прекращая спорить. Этому-то я не удивилась — они всегда спорили.

Харриет часто подвозила меня домой, так как не хотела, чтобы я одна шла по темному скверу, но тут внезапно потеплело, и я, пользуясь редким случаем, ходила пешком. По дороге я встретила несколько велосипедистов, парочку бегунов и целую компанию подростков на мотороллерах; похоже, мысль насладиться хорошей погодой пришла в голову не только мне. Впрочем, самое странное ждало меня дома: Джеми в плавках, шлепанцах и с полотенцем через плечо стоял в холле. «Может, это и не предвестие конца света, — подумала я, — но весьма похоже».

Кажется, я его напугала: он нервно вздрогнул, но почти сразу пришел в себя.

— Привет! — сказал Джеми с непринужденным видом, словно бродил по дому в купальной амуниции каждый день. — Как дела на работе?

— Что ты… — начала было я, но замерла: на верхней площадке лестницы появилась Кора в купальнике и шортах. Увидев меня, она ойкнула и покраснела.

— Так, — медленно произнесла я. — Что здесь происходит?

Они обменялись виноватыми взглядами, затем, тяжело вздохнув, Кора выдавила:

— Мы собираемся в бассейн.

— Куда?

— Семьдесят пять градусов тепла в декабре! — воскликнул Джеми. — Мы просто обязаны воспользоваться случаем!

Я вновь посмотрела на сестру.

— Такая хорошая погода! — заметила она.

— Но в здешнем бассейне даже нет воды!

— Поэтому мы идем к Блейку, — ответил Джеми. — Ты с нами?

— Вы собираетесь втихаря искупаться в бассейне Кроссов?

Кора прикусила губу, а Джеми сказал:

— Ну, в принципе, не совсем втихаря. Я имею в виду — мы же соседи. А бассейн прямо под боком, с подогревом, и никто там не купается.

— Вам разрешили? — спросила я.

Джеми бросил взгляд на Кору, та смущенно потупилась.

— Нет, — ответила сестра, — но я днем видела Блейка, он сказал, что уезжает с Нейтом по делам, вернется только завтра. Вот мы…

— …собираетесь перелезть через забор и нырнуть в их бассейн, — закончила я.

Последовало молчание, затем Джеми не выдержал.

— Семьдесят пять градусов! В декабре! Ты хоть понимаешь, что это такое?

— Конец света? — осведомилась я.

— Что? Господи, нет, конечно. С чего ты…

— Знаешь, она права, — сказала Кора, спускаясь по лестнице. — Мы подаем дурной пример.

— Ты ведь сама предложила! — напомнил ей Джеми. Кора снова покраснела. — Твоя сестра, — обратился он ко мне, — обожает плескаться в бассейне. В колледже она всегда прыгала с бортика первой.

— Неужели? — Я повернулась к Коре.

— Ну… — протянула она тоном, не оставляющим сомнений в том, что Джеми сказал правду. — Понимаешь, семьдесят пять градусов, в декабре…

Джеми, ухмыляясь, схватил ее за руку.

— Ты моя умница! — воскликнул он, потом посмотрел на меня. — А ты идешь?

— У меня нет купальника.

— Возьми в моем шкафу, нижний ящик справа, — предложила Кора.

Бросив на них скептический взгляд, я покачала головой. Родственнички прошли через кухню — Джеми шумно хлопал шлепанцами, Кора весело смеялась — и скрылись за дверью.

Я не хотела идти к бассейну, тем более купаться, но, посидев несколько минут одна, отыскала купальник, натянула сверху тренировочные штаны, вышла из дома и пересекла двор. Из-за соседского забора доносился плеск воды.

— Ага, вот и она! — воскликнул Джеми, когда я проскользнула в соседский двор через калитку.

Он был на мелком конце бассейна, рядом с Роско. Тот стоял на бортике и восторженно лаял, а Кора плавала на глубине под водой, длинные волосы струились сзади.

— Все-таки не удержалась?

— Я не полезу в воду, — сказала я, подошла ближе и уселась на край бассейна, подтянув колени к груди. — Просто посмотрю.

— Это неинтересно, — сказал зять и нырнул под воду.

Пес тявкал как заведенный. Джеми поплыл к другому концу бассейна, и Роско по бортику кинулся за ним. Я посмотрела на Кору. Она уже вынырнула и плескалась в воде, убирая с лица волосы.

— Никогда бы не подумала, что ты способна нарушить закон, — сказала я.

Сестра скорчила гримасу.

— Ну это не считается уголовным преступлением, к тому же Блейк перед нами в долгу.

— Правда? Почему?

Не расслышав или сделав вид, что не расслышала, Кора нырнула за Джеми, который кружил у самого дна.

Мгновение спустя они вынырнули, весело хохоча и брызгаясь. Я сняла туфли, подвернула штанины и села на край бассейна, опустив ноги в воду. Вода была теплой, даже теплее воздуха; я откинулась назад и задрала голову, глядя в небо. Я давно не плавала: последний раз — классе в девятом, когда мы с мамой обитали в жилом комплексе с бассейном. Помню, летом я целыми днями плескалась в воде, пока поздно вечером за мной не приходила мама.

Джеми и Кора купались еще около получаса — топили друг друга и играли в догонялки. К тому времени, как они вылезли из бассейна, было уже пол-одиннадцатого, даже Роско утомился и перестал лаять.

— Вот видишь, — сказал мне Джеми, когда они вытирались, — ничего страшного.

— Да, здорово! — согласилась я, болтая ногами в воде.

— Идешь с нами? — спросила Кора, направляясь с Джеми к забору.

— Чуть позже. Хочу еще немного посидеть здесь.

— Окунись разок, пока погода хорошая, — посоветовал Джеми. Роско бежал за ним следом. — Вряд ли это надолго.

Они ушли, их голоса за забором становились все слабее, пока совсем не затихли. Подождав еще пару минут, я стянула тренировочные штаны, оглянулась убедиться, что никого рядом нет, и прыгнула в воду.

У меня перехватило дух — давно не плавала, но инстинкт почти сразу взял свое, и вскоре я уже медленно плыла к другому концу бассейна; в уши заливалась вода. Не знаю, сколько кругов я успела сделать, но так вошла в ритм, что вначале даже не заметила, как в доме включили свет. Когда зажглось второе окно, убегать было поздно.

Я замерла, спрятавшись за бортиком бассейна. В ярко освещенной гостиной кто-то ходил: прошел в одну сторону, затем — в другую, а через несколько секунд я услышала, как открылась дверь. «Вот черт!» — подумала я, сделала глубокий вдох и нырнула.

Не самое удачное решение: сквозь толщу воды я увидела Нейта — он стоял у края бассейна и смотрел на меня. К тому времени легкие у меня были готовы взорваться, так что, хочешь не хочешь, пришлось вынырнуть.

— Так-так, — сказал он, когда я всплыла на поверхность. — И что это такое?

Я подплыла к краю бассейна — только бы что-то делать! — и провела рукой по лицу.

— Э-э-э… Вообще-то…

— Кора и Джеми тайком плавали в бассейне? — спросил Нейт. Я недоуменно уставилась на него, а он вытащил из-за спины один шлепанец, затем второй, и, бросив их на бортик, добавил: — Они особо не прячутся. Оставили вот это на стуле. А в прошлый раз забыли надувной круг.

— Короче говоря, нас поймали с поличным.

— Ничего страшного. — Нейт присел на корточки рядом со мной и опустил руку в воду. — Хоть кому-то польза от этого бассейна. Отец вечно жалуется, что тратит кучу денег на подогрев.

— Ты больше не плаваешь?

— Очень редко, — ответил он.

— Должно быть, тебе не хватает тренировок.

Он пожал плечами.

— Иногда. Это был неплохой способ уйти от реальности. По крайней мере, я так думал.

Я вспомнила, как Нейт рассказывал, что его отцу запретили приближаться к бассейну, а он орал из-за забора.

— Полезай в воду, — предложила я. — Теплая!

— Нет, я здесь посижу. — Он плюхнулся на стул. — А ты поплавай.

Пару секунд я бултыхалась молча, затем сказала:

— А я думала, вы до завтра уехали по делам.

— Планы изменились. Было решено, что я вернусь домой пораньше.

— Решено, — повторила я.

Он посмотрел вверх и устало улыбнулся.

— Денек выдался нелегкий, скажем так.

«Кто бы сомневался», — подумала я, а вслух сказала:

— Тем более нужно окунуться. Семьдесят пять градусов в декабре! Ты же хочешь поплавать!

Честно говоря, я не ждала, что он согласится, ведь я говорила просто так, для поддержания разговора. Но Нейт медленно кивнул и встал.

— Ладно, сейчас вернусь.

Он отправился в дом, и до меня вдруг дошло: зря я это затеяла. В конце концов, я пыталась держать дистанцию, а теперь, пригласив Нейта поплавать вместе со мной, сама ее сократила. Я лихорадочно придумывала способ вернуть все на круги своя, когда в дверях показался Нейт и пошел к бассейну. Зрелище впечатляло. В ночь нашего знакомства он тоже был без рубашки, но тогда я не успела его разглядеть, а теперь не могла отвести глаз. Собственно, еще одна причина отступить назад, подумала я, но в это мгновение Нейт поднял руки над головой и почти беззвучно нырнул в воду.

«ПЛЫВИ!» — промелькнуло у меня в голове. Нейт вынырнул и поплыл ко мне безукоризненным брассом. Оказавшись рядом со мной, он остановился и встряхнул головой, только брызги полетели.

— Ты в прекрасной форме, — заметила я.

— Спасибо, — ответил он. — Годы тренировок.

Я посмотрела вниз и вдруг особенно остро почувствовала, как мы близки, нас разделяет только вода. В ее прозрачной толще моя кожа казалась бледной, почти синеватой, на ней резко выделялась цепочка с ключом. Нейт тоже смотрел на цепочку. Перехватив мой взгляд, он осторожно дотронулся до ключа и приподнял руку. Ключ послушно лег в раскрытую ладонь.

— Как ты думаешь, сколько кулонов продала Харриет со Дня благодарения? — спросил Нейт.

— Не знаю, — ответила я. — Много.

— Сегодня в кофейне я видел девушку с ключом на шее. Так странно.

— Я расскажу Харриет, пусть порадуется.

— Нет, я не это имел в виду. — Он повернул ладонь, ключ выскользнул и медленно опустился мне на грудь. — Просто у меня эти кулоны ассоциируются с тобой и с этим ключом. Знаешь, в ту ночь, когда мы встретились, я сразу обратил на него внимание.

— Еще до того, как я попыталась перелезть через забор?

— Ну ладно, сразу после этого.

Вокруг было очень тихо; над нами простиралось небо, усыпанное звездами. Я смотрела на Нейта, ощущала его присутствие и внезапно вспомнила слова Джеми: «Вряд ли это надолго». Истинная правда, именно поэтому мне следовало немедленно вылезти из бассейна и пойти домой, но я знала, что никуда не уйду.

Нейт по-прежнему глядел на меня, а я старалась удержаться на поверхности — вода тянула меня вниз, отталкивала назад. Затем Нейт подплыл еще ближе, наклонился ко мне и поцеловал, а я не смогла отпрянуть, как ни внушала себе, что должна держаться на расстоянии. У Нейта были теплые губы и мокрое лицо, а когда он чуть отодвинулся, я вздрогнула — не привыкла чувствовать кого-то так близко, но и не хотела, чтобы это ощущение близости исчезло.

— Замерзла? — спросил он.

Не успела я покачать головой, сказать, что дрожу не от холода, как Нейт взял меня за руку.

— Не волнуйся, чем глубже — тем теплее, — сказал он и нырнул.

Я набрала в легкие воздуха и позволила Нейту утянуть себя под воду.

Мне было известно, что Джеми обожает праздники. Чего стоили одинаковые голубые рубашки, не говоря уже о благодарственных листах! Но даже вооруженная этим знанием, я оказалась не готова к его манере встречать Рождество.

— Стой спокойно, понял? — нахмурившись, сказала Кора, запихивая подушку Джеми под куртку. — Не дергайся!

— Не могу! — ответил Джеми. — От этого теплого белья у меня все чешется!

— А я говорила, чтобы ты надел обычные трусы!

— Санта не носит обычные трусы! — горячо возразил Джеми, перетягивая подушку широким черным кушаком. — Если уж переодеваться Сантой, то нужно все делать правильно!

— Честно говоря, я сомневаюсь, что у Санта-Клаусов проверяют белье, — заметила Кора, вставая с пола. — Где твоя борода?

— На кровати, — сказал Джеми. Он обернулся и увидел меня. — Привет, Руби! Ну как тебе? Классный прикид, верно?

Честно говоря, когда я увидела Джеми в наряде Санта-Клауса — красный костюм, черные ботинки и лохматый белый парик, от одного взгляда на который зудело все тело, — мне пришло в голову совсем другое выражение, но в интересах семьи я решила подыграть зятю.

— Ага, — согласилась я, не сводя глаз с Коры, которая закрепляла на его голове бороду. — Идешь на вечеринку?

— Нет, — ответил он. Кора отступила назад и, подбоченившись, бросила оценивающий взгляд на свою работу. — Сегодня сочельник.

— Понятно, — медленно произнесла я. — Так, значит, это для того, чтобы…

— Ходить по соседям! — закончил Джеми.

Я посмотрела на Кору, но она лишь покачала головой.

— Мой отец всегда переодевался Санта-Клаусом в канун Рождества, — пояснил Джеми. — Семейные традиции!

— Которых у нас не было, — добавила Кора. — Джеми об этом знает и считает своим долгом нам все возместить.

Джеми посмотрел на нее, потом перевел взгляд на меня. Даже в полном облачении — в парике и с бородой — он выглядел по-мальчишески — Санта-Клаус в юности.

— Наверное, я перегибаю палку, — сказал он. — Просто в нашей семье всегда любили Рождество.

Весь месяц Джеми активно готовился к Рождеству: зажег перед домом электрические гирлянды, повесил в комнатах рождественские календари, притащил самую большую елку, которую только смог найти, а потом нарядил ее новенькими игрушками вперемешку с самодельными украшениями из праздничного прошлого Хантеров. Я разрывалась между домашними хлопотами и работой в торговом центре и искренне мечтала, чтобы праздники прошли как можно скорее. Тем не менее увильнуть от участия в подготовке к Рождеству было невозможно — как всегда, когда за дело брался Джеми: я вместе со всеми наблюдала, как зажигают свечи на общественной елке, послушно пересматривала мультик «Рождество Чарли Брауна» и даже держала Роско, пока Джеми наряжал его в шлейку с рождественскими колокольчиками.

— Вот, возьми, это тебе, — сообщил Джеми, взяв с кровати красный эльфовский колпак.

— Мне?

— Ага. Чтобы мы с тобой были одеты в одном стиле, когда пойдем по домам.

Я бросила взгляд на Кору, но она усиленно отводила глаза, деловито пряча румяна, которыми только что ярко накрасила щеки Джеми.

— Это еще зачем? — подозрительно спросила я.

— Будем разносить подарки! — сообщил Джеми как о чем-то само собой разумеющемся. — Они уже готовы, лежат в холле. Пошли!

С собственным колпаком в руках он протиснулся мимо меня и, тяжело ступая по ковру, пошел к лестнице. Я, прищурившись, смотрела на Кору до тех пор, пока она не повернулась ко мне.

— Прости, — сказала она виновато, — но я ходила в прошлом году.

В общем, в восемь часов вечера накануне Рождества я оказалась посреди Уайлдфлауэр-Ридж в компании Джеми, наряженного Санта-Клаусом, и Роско в шлейке с колокольчиками. Предполагалось, что мы разносим радость и веселье, но если посмотреть на это с другой стороны — бродим по морозу, который ударил с удвоенной силой, и отрываем людей от празднования в кругу семьи, попутно наводя страх на случайных автомобилистов.

После первых домов мы выработали своего рода систему: я звонила в дверь и вместе с Роско пряталась за спину Джеми, а когда нам открывали, помогала раздавать подарки — мягкие игрушки и коробочки с леденцами. Похоже, люди нам искренне радовались, особенно дети: лишь пару раз нас встретили странными взглядами, а еще несколько человек не ответили на звонок, хотя явно были дома. Примерно через час мы обошли три квартала и исчерпали запас подарков.

— Еще пара заходов, — сказал Джеми, когда мы стояли на углу у дома Нейта и ждали, пока Роско, звеня колокольчиками, не облегчится у почтового ящика. — Выбирай, куда пойдем. Хочешь заглянуть к Нейту?

Я посмотрела на дом Кроссов, который возвышался темной громадой, только сзади светились два окна.

— Даже не знаю. Вряд ли Нейт относится к твоей целевой аудитории. Может, найдем кого-нибудь помладше?

— Я поищу, — согласился Джеми, взяв почти пустой мешок, — а ты все-таки отнеси ему леденцов. Встретимся здесь, хорошо?

— Идет, — кивнула я, отдавая собачий поводок.

Джеми перекинул через плечо мешок с подарками — надзор за Санта-Клаусами одобрил бы! — и зашагал через улицу к дому с ярко горящими гирляндами в виде снежинок у входа.

Я сунула коробочку с леденцами в карман, глубоко вдохнула морозный воздух и побрела к дорожке, ведущей к владениям Кроссов. Честно говоря, я уже подумывала о том, чтобы сделать Нейту подарок, даже начала выбирать, но остановилась — не была уверена, что готова на такой широкий жест, даже после той ночи в бассейне. Впрочем, через несколько дней я поняла, что с Нейтом все выходит легко: не труднее, чем протянуть ему руку и позволить увлечь себя под воду. Наверное, невозможно делить с кем-нибудь абсолютно все, но я постепенно приходила к мысли, что у нас уже достаточно общего. Тем не менее канун Рождества — время надежд, ну, по крайней мере, так говорят. Нейт дал мне многое, и я наконец почувствовала, что могу ответить ему тем же. Я подошла к двери и нажала кнопку звонка.

Едва Нейт открыл дверь, мне стало ясно — что-то случилось. Это было заметно по удивленному, даже встревоженному выражению лица Нейта и по тому, что он незаметным движением притворил дверь — совсем как я когда-то во время визитов иеговистов или квартирных хозяев.

— Руби? Привет! — тихо произнес он. — Что ты здесь делаешь?

И тут я услышала его отца: он громко и сердито орал за соседней стеной. Сглотнув, я и выдавила:

— Мы с Джеми разносим рождественские подарки, и…

— Сейчас не самое подходящее время, — перебил меня Нейт. Из глубины дома донесся глухой звук удара или падения. — Я тебе потом позвоню, ладно?

— Что произошло?

— Все в порядке.

— Нейт…

— Я же сказал: все нормально. Мне пора, — сказал он и еще чуточку притворил дверь, почти полностью скрывшись за ней. — Завтра поговорим.

Не успела я ответить, как дверь с громким щелчком захлопнулась. Какое-то время я стояла с пересохшим горлом и не знала, что делать. «Все в порядке», — сказал он. Я слегка потянула за дверную ручку. Странная ирония судьбы: я уже была готова подпустить Нейта ближе, а он от меня закрылся.

— Эй! — позвал сзади Джеми.

Я обернулась и увидела, что они с Роско переходят улицу, направляясь ко мне.

— Кто-нибудь дома?

«Ну давай же, говори!» — велела я сама себе, но внезапно вспомнила тот день в гараже, когда Нейт попросил меня ни о чем не рассказывать. «Ты меня понимаешь, да?» Неужели я хочу быть похожей на Хоникаттов, вмешаться не в свое дело и все испортить, пусть даже и из лучших побуждений? Джеми уже шел по дорожке к дому Кроссов, Роско бежал впереди. Нужно было что-то срочно решать.

— Никого нет, — ответила я и спустилась с крыльца. Коробочка леденцов по-прежнему лежала в кармане, и я осторожно сжала ее, словно чью-то ладонь. — Пошли домой.