Занудное попаданство: На север

Глава 8

Утро выдалось ужасным. Во-первых я не выспался. Во-вторых чувствовал себя разбитым, в-третьих начался дождь, и он был холоднее чем все предыдущие, в-четвертых я был голоден. Точнее, я хотел жрать. Было еще и в-пятых, и в-шестых, и в-двадцать седьмых. Единственным плюсом было моральное спокойствие. Как заявил Огль, рана его была не слишком опасной, хотя и выглядела не очень. Рука немного распухла и он плохо шевелил пальцами. Вчера я был не в том состоянии чтобы поинтересоваться этим. А еще, в отличии от меня, он додумался направить ману в больной участок. Мало того, мои объяснения механики тела, позволили ему более детально представлять как выглядит здоровым этот участок тела, и, по его словам, это ускорит заживление раза в полтора. Вообще Огль вел себя со мной почти так же как раньше. Зато Ротод со мной не особо общался, но это была не злость, которую он демонстрировал сразу после боя, а отстраненная задумчивость. Кое-как разведя костер под кроной одного из деревьев, мы слегка отогрелись, поели, покормили коней, и отправились дальше. Буквально через несколько сотен метров мы обнаружили нормальное место для стоянки, с ручьём, обустроенным очагом, и даже навесами, под одним их которых лежали относительно сухие дрова. Останавливаться мы не стали, но и без того никакое настроение ухнуло вниз.

Я наконец-то узнал что произошло во время стычки. Нападающих было человек десять. Огль сразу насел на Иву, а он явно был главарем, и почти смог убить его. Но тут на него со спины напал тот парень с которым я сражался. Парня Огль сразу же заколол, но ему пришлось заблокировать удар Ивы предплечьем левой руки. Благо что он сумел минимизировать ущерб, и тот попал по руке нижним краем — пяткой, а потом и вовсе топорищем. За это время Ротод раскидал троих, попутно отбивая стрелы. Одного и вовсе почти разрубил поперёк. Терять дальше людей с неясными перспективами поживиться нашими вещами Ива не стал, и свалил.

На обед мы останавливаться не стали. Дождь был довольно сильным, и приемлемого привала не получилось бы. Состояние моё только ухудшалось, и когда через пару часов после полудня мы доехали до постоялого двора, я со Звёздочки не слез, а свалился. Видя как я обессилел, нашей поклажей занялся Ротод, пока Огль пошёл договаривался о еде и ночлеге. До вчерашнего дня, лошадьми на всех остановках занимался я. С трудом поднявшись из грязи, я подошел к струе воды текущей с крыше по деревянному желобу и с удовольствием встал под струю. Прямо как был, в доспехах. Ну да, по местным меркам я чистюля каких поискать, а для нормального русского грязью зарос. Когда стало совсем холодно я зашел в главный зал трактира. Слегка подсушившись, а скорее отжав и подогрев одежду, на полную сушку гамбинезона, мне бы сил не хватило, я доковылял до столика за которым уже сидели мои спутники. В зале было людно, да и во дворе телег я заметил не мало. Нам принесли кашу, типа гречки, с кусочками мяса. Мясо большей частью было птичьим, причем вместе с требухой. По местным меркам деликатес. Я с тоской вспомнил тушёнку, но живот резво заткнул все мои «аристократические» замашки. Руки плохо слушались, покрытые почти целиком мелкими ранами. Да, благодаря направляемой туда последние часов десять маной, они уже покрылись коростой, но от этого сгибать ладони было только сложнее.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался Огль, действующий вместо левой руки магией.

— Физически — отвратительно, духовно — лучше чем мог подумать.

Да, в карольском, да и наверное в любом другом местном языке, отсутствовало слово душа, концепции такой не было. А дух был.

— И это, Прости меня, нельзя было иначе.

От моих слов мои спутники замерли.

— В каком смысле нельзя? — спросил Огль после непродолжительного молчания.

Я вздохнул. Пришло время для трудного разговора. Мне нужно было отстоять свою точку зрения, которая еще не успела сформироваться до конца.

Основатель моего ордена запретил своим последователям убийство.

Ротод на мои слова выдал явно матерную тираду на чиеве, а Огль задумчиво продолжил есть.

— Ты очень странный юноша, — сказал он прожевав пару ложек.

— Ты даже не представляешь насколько, — пробормотал я сквозь усиливающуюся муть в голове.

Боль, боль, я не твой. Боль, боль, я не твой. Боль, боль, я не твой.

— И что, ты теперь бросишь тренировки?

Боль, боль… я твой. В голове зазвенело. Так вот что беспокоило фехтовальщика. На это мне было что сказать, хотя довод был странный, даже для меня, но был.

— Напротив, мне нужно тренироваться еще больше.

Прислушивающийся к нашей беседе северянин затих, а Огль выжидающе посмотрел на меня.

— Нельзя отказаться от того, чего у тебя нет, а я хочу отказаться от убийств. А еще лучше если и от насилия вовсе. А для этого нужно стать как можно сильнее.

— Ха-ха-ха, — вдруг оглушительно захохотал северянин, так, что изо рта полетели кусочки каши, — всё-таки правильный ты парень, Тамар.

Мне же стало совсем худо, и кое-как допив травяной отвар, который заказали мне друзья, я попросил проводить меня до номера. Там я с трудом выбрался из насквозь мокрой одежды, и голышом завернулся в сухое шерстяное одеяло. Было еще светло, но гоняя по телу остатки маны я быстро уснул.

Ночью мне снились кошмары, в которых я видел то родственников из той жизни, присыпанных землёй на обочине лесной дороги, то паренька который меня оглушил разрубающего Огля, то нападающего на меня Иву, то мужика с распоротым брюхом, который звал меня с собой. Несколько раз я просыпался, но неизменно засыпал. Если прошлое утро было ужасным, то это выдалось кошмарным. Меня знобило, бросало то в жар, то в холод, язык распух, кости ломило. В общем я чувствовал себя как примерно каждые полгода в прошлой жизни. Я заболел. По этой причине, а так же из-за усилившегося дождя, и все еще плохо работающей руки Огля, мы решили день провести почти не выходя из трактира. Огль сходил проверить наших лошадей, да мои друзья спускались поесть. Мне же даже на это сил не хватило. Еду мне принесли друзья, а для справления нужды попросили служанку принести нещадно воняющее ведро. Впрочем небольшой поток воздуха, направленный магией в дыру под потолком, которая по недоразумению называлась окном, помогал с этим смириться. Впрочем большую часть маны я тратил на то, что гонял её по всему телу, пытаясь излечиться. В качестве направления движения, я выбрал кровеносную систему. Пару раз я из такой своеобразной медитации попадал в очередной кошмар. А потом просыпался от жажды, позывов организма или хлопка ворот. Единственное спасение которое у меня было — молитва, и я молился. Возможно из-за стимуляции мозга, а возможно из-за полубредового состояния я даже смог вспомнить символ веры. Как я когда-то шутил — конституции православия. Огль перебирал свои заметки, и писал. Ротод перебирал трофеи, чистил и смазывал нашу и трофейную экипировку. Я молился и гонял ману по всему телу. Так почти в полной тишине прошел день. К вечеру мне стало совсем паршиво, хотя я думал что хуже уже не будет. Сознание сузилось до одной задачи, на осознание чего-то еще просто не хватало когнитивных функций.Кажется я несколько раз переходил на русский, но возможно мне это лишь показалось. В какой-то момент меня просто выключило.

— Поднимайся, gilesckulg, — вырвал меня из блаженного ничего, добродушный голос северянина.

Я вскочил, и понял что здоров. Особенно сильно об этом говорил зверский голод. Но прежде чем ринуться вниз и заказать еды, я ринулся в угол, где стояло ведро. А после того как закончил вои дела, понял что продолжаю направлять поток воздуха в окно и гонять ману по телу. Оказывается я делал это всю ночь во сне. Это конечно создало некоторый ее дефицит, но зато когда я попробовал другие манипуляции типа левитации того самого ведра в коридор, удалось это проще чем обычно. Не легче, а именно проще. Не только мне стало легче, с руки Огля спала припухлость, и подвижность вернулась почти в полной мере, что он мне продемонстрировал вываляв меня в лужах в качестве тренировки. Я было высказал своё сомнение перед этим, но меня заверили что после болезни никто не болеет. Друзья мои были столь в этом убеждены, что я не смог сопротивляться. К тому же я сам сказал, что мне нужно больше тренироваться. Впрочем тренировка была недолгой, и без тяжелого снаряжения. Обычное поколачивание перед конной экзекуцией. Хотя за эти примерно пол месяца я стал гораздо увереннее чувствовать себя на коне. На удивление мои страхи не подтвердились, в отличии от прогнозов моих друзей.

Дальнейший наш путь не отличался разнообразием. Единственным изменением стало то, что ману по телу я гонял теперь круглые сутки, лишь немного меняя концентрацию в разных частях тела. А так расписание было однотипным. Утренняя разминка, завтрак, пытка седлом, во время пути занятие языками, обед иногда не слезая с лошади, иногда чисто символический перекус с передышкой и очередным избиением меня любимого, снова пытка седлом совмещенная с лингвистическим просвещением, вечерняя тренировка, на которой Огль выступал уже только судьёй и тренером, а не спарринг партнёром, параллельно уточняя у меня неясные вопросы в математике и механике, медитация переходящая в сон, повторить. Отношения наши вернулись примерно в то же состояние что было до встречи с разбойниками. Несколько раз мы проезжали через города. В одном из них Ротод продал вещи разбойников. Там же мы с небольшой потерей поменяли карольские деньги на те, что ходили на побережье. Ну как небольшой, около десятой части стоимости. Можно было этого не делать, но при оплате на местах, мы теряли и вовсе четверть. К началу второго месяца сезона дождей, мы добрались до Китега, и столкнулись с очевидной, но неожиданной проблемой.

— Большая и средняя волна за троих человек и одного коня? Сеньор, а не накажут ли вас духи моря за жадность.

— Напротив мейсер, они накажут меня если я возьму с вас меньше, — ничуть не смутившись ответил молодой капитан.

Волнами тут называли серебряные монеты, из-за характерного рисунка на реверсе. Медь соответственно была каплей, а золота я никогда не видел. Проблема была в том, что это был последний из тех капитанов, которые в ближайшее время собирались плыть в Неир. А еще из-за великого совета севера, туда направлялось довольно много соотечественников Ротода. Плюс приближался сезон штормов, который наступал обычно в последний месяц сезона дождей, и продолжался всю первую половину сезона холода. Кстати да, На местном языке было два слова, которые как на карольский так и на русский переводились как сезон. Это примерно как со снегом у якутов и других северных народов. Это для нас снег и всё. Ну если человек образованный, то еще наст и возможно ещё несколько неизвестных мне слов. А для них состояние снега долгое время было вопросом выживания. Поэтому на их языках есть более тридцати слов обозначающих снег в том или ином состоянии. Вот и тут, одно слово сезон было скорее временем года, а второе, с более привычным значением.

Возвращаясь к нашей проблеме. Исходя из конъюнктуры рынка, цены на проезд, а точнее проплыв до Неира будут только расти. Чего нельзя сказать о наших накоплениях. И ведь что обидно, продай мы Елисея и Звёздочку с вьючной лошадью чуть дороже — нам бы вполне хватило. Но повторю, не одни мы сюда прибыли с целью попасть в Неир, и не мы одни сделали это верхом. В результате цены на лошадей упали. Один бедный аристократ даже специально сюда прибыл, чтобы купить своим «гвардецам» коней. Одеты были гвардейцы почти как ребята Ивы, и когда мы увидели их на скотном рынке, я даже не был уверен что аристократа на самом деле охраняют, а не конвоируют. Короче огромный спрос на то что нам нужно, и избыточное предложение того что у нас было, ставило нас в невыгодную позицию. Мог бы догадаться, я же знаком с законами рынка, хоть и учился на математика. А кто в современном мире с ними не знаком? Но не просчитал, задержал наш отряд в дороге, и вот результат.

Уехать не удалось, и мы стали искать жильё. И уже ожидаемо, и тут нас ждало разочарование. В связи с наплывом «туристов», цены взлетели. В итоге мы остановились на пустом складе местного купца, который недавно отправил весь товар в недоступный пока для нас Неир, и теперь ждал возвращения своего корабля с деньгами, и товарами которые будут закуплены уже там. По его подсчетам склад этот будет свободен еще пару атнивок, но если вдруг что, то вылететь мы могли отсюда в любой момент. Приработок приработком, а основной заработок важнее. Все всё понимали, но неприязнь между нами и этим скользким колобком оставалась.

— Что будем делать? — начал разговор Огль, после скудного ужина из остатков походной еды.

— Что делать понятно, денег добывать. Вот как — вопрос, — ответил я.

— А когда я сюда плыл, заплатил всего один nechiez.

— Да это было предсказуемо как krestiki-noliki. Только я почему-то не подумал.

— Почему предсказуемо? — не понял бугай.

— Как что? — заинтересовался совершенно другим Огль.

Я какое-то время переводил взгляд с одного на другого, а потом показал пальцем на северянина.

— Сначала ты. Представь что в одной комнате сидит один богач и пять воинов, которые хотят пойти к нему на службу, примерно одинаковых по силе. А возьмёт он только троих. Поэтому каждый будет просить как можно меньше денег, чтобы наняли именно его. А теперь представь что богачей пять, а воин один. И все хотят нанять его, потому, что сюда скоро придут разбойники, — меня на секунду накрыло паникой от воспоминаний о сваленных в могилу трупах, но я тряхнул головой и продолжил, — одного защитить воин сможет, но победить разбойников — нет. Конечно каждый будет готов заплатить самую большую цену, чтобы воин стал защищать именно его. Это понятно?

Северянин кивнул.

— Вот и получается, что когда мы продавали коней, мы были как один из толпы воинов, что предлагает свой меч одному купцу. А когда пришли в порт, то были как один из толпы богачей, что хочет купить меч одного воина.

Видя что Ротод загрузился, я переключился на Огля.

— Теперь ты. Krestiki-noliki. Это такая игра, — я взял какую-то щепку, и на земляном полу начертил стандартное поле, — первый игрок ставит в любой части крестик, мы его называли krestik. А потом второй игрок в любой свободной части ставит кружок, мы его называли nolik. И так дальше, пока либо не заполнится всё поле, тогда ничья, либо кто-то не поставит свои фигурки в ряд.

— Интересно.

Горец задумчиво начал смотреть на поле, потом взял у меня из рук щепку, и стерев ногой то, что я нарисовал, стал играть сам с собой. Движения при этом у него были гораздо более отточенными чем мои, я даже залюбовался. Ротод обдумав то, что я ему рассказал о рынке, поначалу тоже заинтересовался тем что делает Огль, но буквально после пары партий спросил.

— А зачем это?

— Ну игра, развлечение.

— У нас дети играют только в то, что полезно, или что может решить спор. Ну или выяснить кто сильнее, или лучше может охотиться. В общем в полезное.

— Ты сказал спор? — зацепился я за слово.

— Ну да. Например в ttew-nerrats. Это когда смотришь в глаза, и кто дольше не моргнёт.

— У нас тоже в такое играли, мы это называли glyadelki.

— Вот, полезная игра, и если зверь встретится слабый, но опасный можно так его прогнать. Или сильного заставить напасть.

— А на деньги северяне играют?

— Деньги ничто, поэтому не стоит их жалеть. Тем более если можно рискнуть ими и получить удовольствие.

— Azart, грешно конечно. Но как говаривал один персонаж: «не корысти ради, а токмо во исполнение воли пославшей мя жены»

— Странный ты парень, Тамар, — прокомментировал мои слова Ротод.

А я стал думать. Крепко думать. И чесать затылок. Надо же, а я думал избавился от этой привычки Тамара. Я мог стать прогрессором в области лохотрона. С другой стороны, крестики нолики это игра с открытыми и простыми правилами, без подвохов, никакой удачи. Но ведь для просчёта всех вариантов нужно время, а я в них играл со школы, да и потом мы их рассматривали в рамках комбинаторики, теории игр и некоторых других дисциплин. Опять же, нам нужны деньги на благое дело, нанести справедливость и причинить добро. Но ведь благими намерениями. Хотя, если человек идиот, то это надолго, и если кто-то решит проиграть пару монет, то кто я такой чтобы ему мешать. В конце концов, а чего я думаю? Был бы тут храм, сходил бы, и спросил у батюшки, но храма нет, поэтому буду просто молиться, чтоб Господь направил мои поступки в благое русло. М-да, что-то после той встречи с разбойниками я стал как-то излишне религиозен. Может это защитная реакция психики? Надо тогда просто ввести себе правила. Первое — не поддаваться азарту, вот для этого молитва подойдёт идеально. Перед каждой серией игр буду читать «Царю небесный». Второе — не разжигать азарт сверх нужного в других. Три раза с одним человеком подряд — максимум. Хочет еще раз, пусть встанет в конец очереди, если она будет. А если нет — то нет. Третье — не жадничать. Посчитать сколько нам денег понадобится на всё про всё, и десять процентов сверху, на форс-мажорные обстоятельства. Пожалуй так.

Обдумав все еще раз, я выдохнул, и обратился к друзьям.

— Я знаю как можно заработать, но мне нужна ваша помощь.