Занудное попаданство: На север

Глава 12

Я сидел в зиндане. Или в каталажке. Может даже в каземате. Кутузка, острог, холодная, кича, шпалерка, цугундер. В общем в местном пенитенциарном заведении. На всех трёх северных языках это место называлось одинаково — сингнафег. Ещё одно доказательство того, что языки эти родственные. Как я тут оказался? Наверное с неотвратимостью летящего на Берлиоза трамвая. Хотя, скорее Берлиозом тут был я, и меня переехало, местными законами. А конкретно — рабством. Я как-то упустил из виду, что у северян есть рабство. Да, оно гораздо мягче чем много где, чаще долговое, временное и вообще почти гуманное. Но среди людей всегда найдутся твари. А я оказывается больше добрый, чем законопослушный. Поэтому когда увидел что какой-то толстый мужик избивает совсем ещё мелкого мальчишку, влез в это дело. И ладно бы просто влез, я достал меч.

В общем по порядку. Сначала мы нашли Ротода, и он на радостях, что обогатил мой словарный запас несколькими десятками идиоматических выражений. Проще говоря, матерился как сапожник, ударивший молотком по пальцу. Когда он смирился с неизбежностью, то помог нам устроиться в гостинице при братстве пронзающего рога. Большинство его членов были из клана медного тура, в котором состоял и род рассекающих яков. Для друзей члена братства были вполне вменяемые цены, даже при условии повышенного спроса из-за приближающегося совета. Вечером я по дружески свёл в ничью или обыграл всех присутствующих членов братства в черепки-камешки. Половину суммы я тут же потратил на угощение всех пивом, чем заслужил уважение даже больше чем победой. Огль сделал примерно то же самое, но в спаррингах на небольшой тренировочной площадке. Тартана же стала кем-то вроде «дочери полка». У многих дома остались дети, и мужики скучали по ним, и через заботу о ней получали некий сублимат ощущения семьи. Короче вечер удался. На радостях, после небольшого обсуждения, нам даже выдали знаки гостей братства. Всё это позволило мне на следующий день спокойно расспрашивать членов братства о том кто из какого рода, какого дома, какая обстановка внутри дома, какие кланы как общаются и т. д. Короче значительно расширить, и увеличить подробность карты фракций. Мы с Оглем показали её Ротоду, но он сказал что это не важно, ему наплевать на политику, и единственное что он хочет — вернуть честь своему роду. После этого Огль устроил ему разнос, и он вроде как даже что-то понял, но я не уверен в этом.

На следующий день я вновь отправился в город, проводил Огля к Монгу, и оставил беседовать, чтобы Огль тоже мог нацепить на себя различные знаки. Сам я пошёл к ямам, чтобы узнать о возможности «пройти испытание», и вот тут-то, проходя через безлюдный переулок, я увидел как честный торговец воспитывает своего нерадивого раба. Если бы я просто полез в драку, проблем бы не было. Точнее как. Либо меня поколотили бы, и тогда я отделался бы только этим самым избиением. Либо я бы поколотил этого торговца, и тогда бы он молчал о том что здорового мужика избил не прошедший испытание юнец, но затаил бы злобу. Но, он замахнулся на меня чем-то типа стека, а я, благодаря тренировкам, отреагировал раньше чем успел подумать. В итоге я чуть не отрубил ему пальцы. И на его крик, прибежали охранники ям. Я был малость в шоке. да и сопротивляться законной власти так себе идея. В общем меня хотели даже тут же укокошить. А чего? Сирота, рода нет, кто бы им что сказал? Но потом заметили знак последнего из отряда, и у одного из охранников проснулась… нет не совесть, солидарность. Раз я последний из какого-то отряда, значит в какой-то мере солдат, а он тоже в своё время потоптал дороги южного континента вместе с отрядом, как Колк с его ребятами. Вот и решил взять меня и поговорить. Разговор не особо задался, они говорили на третьем северном языке, которого я не знал. Он конечно двум другим родственный, но не идентичный. Они сопроводили меня до отделения стражи. где меня уже смогли выслушать и понять. Я показал знак гостя братства страже, и они отправили туда человека. Теперь оставалось дождаться результата.

Результат наступил через примерно час после полуденного горна. К решётке из прутьев в два пальца толщиной подошёл местный тюремщик. Низенький старичок немного похожий на главного героя мультфильма Вверх. Такой же медлительный, основательный и с квадратным лицом. Позади него маячил Ротод с отсутствующим выражением лица. Он как-то безучастно посмотрел на меня, дождался когда мою клетку откроют, и протянул мне мой меч, который забрали еще охранники ям. Он не пытался со мной заговорить, не ругался, было такое ощущение что он перегорел. Все его движения были безэмоциональными, и это было страшно. Нас выпустили из местного полицейского участка, и мы всё так же, молча, пошли в «квартал» где располагалось братство. Также молча он проводил меня в комнату. Там уже сидел преобразившийся Огль. Тарта где-то бегала. Ротод завёл меня в комнату, после этого он обратился к Оглю.

— Тоговец избивал мальчишку-раба, он отрубил три пальца на правой руке. Виры было мало, — затем Ротод вздохнул, а после паузы сказал ещё одну фразу, почему-то смотря на Огля почти не моргая, — клятый великий дух.

— Клятый великий дух, — эхом отозвался горец, после чего Ротод вышел, оставив нас вдвоём.

Я сел на кровать не понимая что происходит и как мне реагировать на это. Огль порывался несколько раз начать разговор. Он вздыхал, поправлял неудобно лежавшие знаки, смотрел на меня исподлобья, и делал это всё с длительными паузами. Наконец он сдался самому себе и просто начал.

— В ту ночь когда мы спасли Тарту, Ротод уже знал что так произойдёт.

Я думал что знал всё что мне захочет сказать Огль, но такого не ожидал. Поэтому просто замер.

— Вы спали наверху, а мы сидели внизу и думали как этого избежать. Ты помнишь что я сказал тебе на твой вопрос почему он уплыл один? — спросил Огль, и не дожидаясь ответа продолжил, — я сказал что тебе тут не выжить. Ротод тогда сказал что тебя тут убьют. И если бы не он, ты был бы уже мёртв, ну или был бы мёртв завтра, или через день, два, три. Когда бы там до тебя дело дошло.

— Но! — Начал было я.

— Помолчи! Я не закончил! Проблема не в том что ты был бы мёртв. Проблема в том, чем Ротод пожертвовал чтобы тебя спасти.

Это снова было неожиданно, и выбило из головы все аргументы.

— Ты знаешь как устроен великий совет севера? — вдруг спросил Огль, и сам себе ответил, — конечно нет. Он длится пять атнивок. Завтра, в первый день совета, будут подаваться заявки на рассмотрение спорных вопросов от кланов. Заявок будет не много, Кланы предпочитают решать вопросы сами, иначе это проявление слабости, а слабых на севере не любят. Но вопросы будут сложными. Поэтому три дня совет будет искать решения которое удовлетворит большинство, а если не найдут, на пятый день будут судебные бои между бойцами кланов. На вторую атнивку всё повториться, но будут решаться вопросы домов. Таких будет больше, рода состоящие в домах будут обращаться к своим кланам, которые на прошлой атнивке доказали в тех или иных вопросах. В общем это будет проще, но по времени не быстрее, и самые слабые дома, могут остаться со своими проблемами наедине. Но это для севера нормально, слабые тут не выживают. Догадываешься что будет на третьей атнивке?

— Рода? — предположил я.

— Да, рода. Чем многочисленнее род, чем он сильнее, тем раньше будет рассмотрен вопрос этого рода. А Ротод — последний из рода.

Я только сейчас начал понимать какие низкие были шансы у нашего здоровяка добиться справедливости. А еще, когда он подал бы заявку, об этом узнали бы «тоталитарной» фракции, как я её назвал. Род костяной секиры, род седой волны и иже с ними. А они наверняка отслеживают кто с кем собирается устроить разборки. А дальше как с ядерным взрывом в конце бриллиантовой руки. Пока серый камень будет отстаивать союзников, он не будет обращать внимание на другие проблемы. И для этого всех «своих» будут подталкивать в начало очереди, а «чужих» стараться убрать насовсем. И если с родами где осталось хотя бы два-три человека это сложно сделать незаметно, то последний из рода — это по сути мишень. Как говорится нет человека — нет проблемы. Огль терпеливо ждал когда я обдумаю это, и крутил эти мысли пока не задал простой вопрос.

— А при чём тут то, что я попал в сингнафет?

— Один из предков Ротода однажды совершил нечто невероятное, что спасло от полного уничтожения, или сильного ослабления несколько родов, принадлежащих пяти разным кланам. Если бы он выжил, его бы ждала слава, и он смог бы много чего сделать для народа севера, и для своего рода. Но он при этом погиб. И в этом случае, роду выдаётся некая, назовём это компенсация. Очень редкий знак. На подобии тех, что выдал нам пронзающий рог или дал Ротоду Колк. Он называется зарок кланов. Заметь, не домов, не родов, а кланов. Использовать его может только глава рода, и только один раз. Он может отдать его вместе с любой своей просьбой любому жителю севера, и если эта просьба не несёт угрозы людям, тот должен выполнить эту просьбу, даже если умрёт сам. Иначе — бесчестье упадёт не на него, на весь его клан. Ротод хотел отдать этот знак, чтобы его заявку в совете рассмотрели одной из первых.

— Хотел? — не понял я, точнее начал понимать, но не хотел.

— Он сказал, что за обрубленные пальцы, торговцу было мало виры, но ты здесь. Свободный, не избитый, и с целыми руками и ногами.

— Так значит…

— Да.

Мы молчали. В голове был сумбур. Я конечно называл Ротода другом, но отдать ради меня чуть ли не единственный шанс посетить могилы родственников и восстановить честь рода, в его понимании. А я знал что это для него значит.

— Почему он мне ничего не сказал?

— Он сказал всё ещё тогда, в ночь перед своим отплытием. Он сказал что твой великий дух заставит тебя нарушить уклад, и при этом ты будешь прав. Только вот знаешь что он не понял, и что я скажу тебе, — Огль наклонился вперёд и упёрся в меня тяжелым взглядом, — ты это делаешь не ради своего великого духа, а ради себя.

Сказав это он встал и вышел, а я остался неподвижным. В голове был только ужас и омерзение к себе. Огль был прав. Как я раньше мог не замечать этого? Я же сам постоянно говорю, что все люди эгоистичные ленивые идиоты. Почему я забыл что и я такой? Да страдал человек и я помог, и я хотел помочь не смотря на жертвы со своей стороны., но я забыл что я жертвовал не только собой. Да, мне всего десять местных лет, я ещё не взрослый, но от меня уже зависят другие люди. Почему я забыл об этом? Почему я вдруг озаботился миром во всём мире, забыв про мир вокруг себя?

Примерно с такими мыслями я сидел в комнате до самого вечера. В какой-то момент в голове стало пусто. Мне не хотелось ни есть ни спать. Наверное Ротод дошёл до этого состояния ещё до того как прийти за мной.

Из этого состояния меня вывел звонкий голос что-то щебечущий за дверью. Тарта ворвалась в комнату и не обращая на меня внимания, продолжила рассказывать зашедшему следом Оглю.

— А дядя Тсовх меня тогда взял, и посадил на шею. Я видела как так катали некоторых детей, но меня так никогда никто не катал. Только иногда дядя Мраш за ногу из-под кровати вытаскивал. Но это было совсем не весело, и у меня занозы на спине оставались. А на дяде Тсовхе было весело, хоть и страшно. Я правда ударилась головой об потолок, но меня дядя Ордев однажды своим кистенём задел, когда яблоко пытался с головы сбить, вот тогда шишка была, а сейчас нету. А дядя Равоп меня угостил шишкой с орехами. Я никогда не думала что у меня будет своя целая шишка с орехами. И представьте, там все орехи на месте были. И мёду мне налил в тарелочку. Дядя Огль, а вы когда-нибудь ели орехи с мёдом? Они такие вкусные, только кончаются быстро, и руки после них липкие.

Она продолжала выдавать поток позитива с невероятной скоростью, а я понял две вещи. Я сделал в этом мире как минимум одну хорошую вещь, и… ничего еще не кончено. Она не могла представить что у неё когда-нибудь будет шишка с орехами, но я влез, и она попробовала орехи с мёдом. Ротод планировал что его заявку точно рассмотрят одной из первых, но я влез, и теперь шансов почти нет. А значит нужно влезть ещё раз.

Я соскочил с кровати, заставив Тарту наконец замолчать» и достал свою карту фракций. Всё упиралось в серый камень. У меня был знак от них, но я не знал насколько он ценен, а влияние рассекающих яков на общий расклад был слишком слабо. Знак про который говорил Огль был силён, и лишь поэтому не смотря на незначительность яков, мог повлиять на расклад. Не глядя я достал деревяшку с рисунком камня на обеих сторонах, и положил ее «на весы» рядом с родом седого камня. Это был рычаг, но нужно было приложить силу. Мне нужно было что-то что сможет не просто сместить баланс этой сложной политической партии, мне нужно было что-то, что перевернёт доску. Мой взгляд зацепился за валяющийся рядом клочок пергамента, выглядывающий из-за карты фракций. На нём было видно всего два слова на русском «Гильдия авантюристов». Я достал его и прочитал первые три слова. «Бумага», «Книгопечатание», «Очки». Для бумаги нужно всего навсего дерево и несколько химикатов, которые используются в дубильном производстве. При необходимости их можно и вовсе заменить золой и мочевиной. В первом приближении технология проста как дважды два четыре — тру. Книгопечатание не сильно сложнее. Тут много резчиков по кости, поменять материал, добавить пресс и ванночку с чернилами. Очки сложнее, но не с магией. После того как я увидел работу Монга, я уверен, местные с этим справятся, был бы материал, а вот с этим сложнее.

Мне нужен был стол, большой. Я схватил писчие принадлежности и пулей вылетел из комнаты, а потом и из гостевого дома. На улице был снег. Первый снег в этом мире, и он двигался почти горизонтально, ну да, ветер вечный гость Неира. Не обращая внимания, я пронёсся до столовой, хлопнул дверью, и не смотря на обернувшихся на звук членов братства, стал искать пустой стол. Такой нашёлся в самой середине, и я устремился к нему, расстелил чистый пергамент, и начал зарисовывать этапы создания бумаги, с пояснениями в виде рисунков. Писать ни на одном из языков севера я так и не научился. Подумав, я стал делать записи на карольском. Пусть будут хоть какие-то, чем никакие. Надо будет — переводчика найдут. Первый этап просто чан с измельчённой древесиной и едкими веществами. Лучше если это будет что-то волокнистое. В Китае начинали с бамбука и риса, тут растут нечто похожее… да плевать, я не ботаник, похожее, значит так и буду называть. Тут растут крапива и конопля, из них делают канаты и паклю. Вот они для бумаги должны подойти неплохо, нет — пусть пробуют из других материалов. Второй этап — промывка. Для этого еще чан и сито. Третий этап зачерпнуть перемешанную с водой массой тканью натянутой на раму. Медленно рисуется. Я спустил один из десятка огоньков которыми подсвечивал себе стол, разделил его на пять искр, и ими стал прожигать рисунки, параллельно нанося надписи пером. Запахло палёной кожей, но мне было плевать. Четвёртый этап высушить, сложить стопкой и под пресс. Устройство пресса банально, а добавив систему блоков мы упрёмся в крепость материалов и длину рычага. Но тут сами догадаются. За десяток минут я закончил проект изготовления бумаги и прежде чем перешёл к черчению книгопечатного станка, который от пресса мало чем отличался, я перейти не успел. Ко мне подошёл Лсым, глава одного из отрядов входящих в братство.

— Малец, ты тут не спали нам ничего, — положил он мне руку на плечо.

— Я держать точно, — сказал я, и для демонстрации ткнул пальцем на огоньки, заставив их разделиться на почти четыре десятка искр, и рисовать сразу три разных геометрических узора.

В столовой раздался одобрительный гул, который прервал голос откуда-то из дальнего угла.

— Баловство, он даже испытания не прошёл.

После этой фразы послышались смешки и фразы в поддержку того, что это баловство, поэтому я свернул представление. Лсым вернулся к себе, а я задумался. Большинство этих мужиков я обыграл, угостил пивом, и вообще считаюсь не совсем чужим. И при этом мои навыки и умения вызывают у них только усмешку. А я собираюсь вести диалог с кем-то власть имущим. Вряд ли там сидят идиоты, но вес моих слов зависит от того насколько серьёзно ко мне отнесутся, а статус прошедшего или не прошедшего испытание, тут влияет. А значит завтра с самого утра я опять пойду в ямы.

Я за час дочертил всё что мог, попутно поев «из общего котла», и заплатив за это установленную норму. Я попытался максимально подробно расписать технологию печати книг и изготовления стекла. Я даже начертил схему устройства подзорной трубы и телескопа. После этого я дошёл до места ночёвки Ротода, но он уже спал. На улице всё так же шёл горизонтальный мокрый снег. Маны еще хватало, и я направил поток тёплого воздуха навстречу, добавив к этому максимально возможное количество искр, которые ходили по спиралям внутри своего квадратика. Это позволило мне дойти до домика почти сухим, и точно сохранить пергаменты неповреждёнными. Когда я зашёл в нашу комнату, Тарта тоже спала, а Огль ждал меня. Я аккуратно сложил пергаменты, и, добавив к ним карту фракций, подготовил из них узелок. Устало сев на кровать я вопросительно посмотрел на Огля.

— Что-то опять придумал?

Я кивнул.

— Что-то рискованное?

— Не больше обычного.

— Почему?

Я показал пальцем на спящую девчонку.

— Месяц назад её вытаскивали за ногу из-под кровати, где условия были хуже, чем в камере в подвале. Причём её заставляли за пленниками еще и ухаживать. А сегодня она попробовала орехи в меду. Я не Bog, я совершаю ошибки, и я буду их совершать. Но если я не буду ничего делать, я тоже буду их совершать. Завтра меня не будет с самого утра, скажешь Ротоду что я попробую всё исправить, но не уверен получится ли.

Огль внимательно посмотрел на меня.

— Нам твоя авантюра чем-то грозит?

— Только в случае успеха, — я подумал, а потом протянул узелок с чертежами и записями Оглю, — Завтра это мне не понадобится. Перересуешь себе всё что захочешь. С этим ты сможешь сделать те пять сотен книг, которые я тебе обещал.

С этими словами я отвернулся к стене. Сна не было, и я слышал что Огль тоже ворочается. Выдохнув я стал читать молитвы и через какое-то время я уснул.