Занудное попаданство: На север

Глава 7

На следующий день, пока я сидел под дождем у ворот, регистрируя немногих новых охотников, Ротод с Оглем совершили налет на бухгалтерию и склады. Не знаю сколько инфарктов пережили местные интенданты и казначей, но вечером Ротод устроил «прощальный пир», угостив всех волков, и отправив пару бочонков пива в казарму стражи. Колку он в добавок подарил набор швыряльных ножей в нагрудных кожаных ножнах, из армейских запасов. В ответ лидер отряда текучих волков приложил к плоской деревяшке одну из своих висюлек - тот самый металлический клык с мордой волка, и нагрел. На дереве остался рисунок этой самой головы волка. Вот эту деревяшку он и подарил Ротоду. Наверняка это было чем-то типа символа дружбы, но в тот момент пояснять мне этого никто не стал, а я не стал портить момент.

Сам бугай тоже экипировался, и стал выглядеть значительно солиднее. При этом он не изменил своей манере, и экипировка его состояла из плотной шерстяной одежды, поверх которой одевалась кожа укрепленная металлом. Свой шлем, похожий на нормандский, но с очень широкими глазницами, он не поменял. Сказал что тут все маленькие. Огль же преобразился значительно. Его потрепанные сапоги, чулки и дублет ушли на дно сумки, а их заменили стандартные для местных вояк капеллина, гамбинезон, кольчуга и внушительные ботфорты. Про меня тоже не забыли. Тот же гамбинезон, те же ботфорты и та же капеллина. Но похуже качеством, и поменьше. Хотя даже они на мне болтались как на пугале. Все же не смотря на неплохое питание и нагрузки, я еще рос. Все это добро я успел хорошо рассмотреть пока одевал.

Дождь к вечеру прекратился, и уходить мы решили тем же вечером. Через город наш отряд прошел ведя своих лошадей в поводу. Огль вел своего Утёса, к которому была привязана пегая вьючная лошадь. Ротоду достался богатырский… мерин. Коричневый, с пятном на лбу. Огль шутил по этому поводу, но других лошадей способных выдержать вес северянина достаточно долго не нашлось. Мне они подобрали смирную кобылу такого же окраса как и мерин северянина. Своего мерина Ротод назвал Ellesseggnuj, что я сократил до Елисея, бугай не возражал. Свою я назвал просто, Звездочкой, из-за пятна на лбу. В общем на этом фоне Утёс выделялся в положительную сторону довольно сильно. Подделанные мною документы показали себя во всей красе, и снаряжены мы были по последнему слову средневеково походной экипировки. Да и из города нас выпустили, не смотря на то, что ворота уже были закрыты. Открывать их конечно не стали, но у надвратной башни, была боковая дверь, видимо для контрнаступлений при штурме, вот через нее мы и вышли. Ну и пусть что стены с башнями деревянные, продуманы хорошо. Может им про ров еще подсказать?

Не знаю о чем думали мои спутники, но мы от постоялого двора за восточными воротами, прошли через весь город до западных, вышли через них, и как только ворота скрылись за поворотом, отправились к северному тракту. Через лесок, чуть ли не единственный в округе, все так же ведя лошадей в поводу. К тракту мы выбрались уже в темноте, и еще пару часов ехали по мокрой земле, вдоль пашен. Заночевали в поле, рядом с накрытым соломой стогом пшеницы. Такой вот выверт средневековой логики, полные зерна колосья, защищались от дождя пустыми. Ну, работало и ладно, я в практике сельского хозяйства не шарю. Костер не разводили, слегка подогрели мясо магией, и схомячили вместе с хлебом, луком и сыром. На самом деле в едальне иногда кормили примерно так же. Перед сном я как обычно погонял магию по телу, особенно сосредоточившись на внутренней поверхности бедра. Ботфорты конечно помогали, но чую помучиться мне еще придется, прежде чем я стану нормальным наездником.

Утром также поели всухомятку. Огль настоял на небольшом спарринге, после которого ехать стало еще неприятнее. На коне и так приходилось двигаться непривычно, и некоторые мышцы отказывались правильно компенсировать меняющийся вектор движения, отчего меня телепало с боку на бок. А тут еще и неожиданно давали о себе знать удары Огля по разным частям тела. В общем спутники потешались над моей манерой езды целый день. Я же любовался солнышком, поющими птичками, небом, полями, проезжающими навстречу телегами, и проклинал местную обезьяну первой слезшую с дерева. Не возьми она в руки палку, не придумали бы такое пыточное средство как седло. На обед мы остановились ненадолго, а к вечеру подъехали к очередному трактиру. Вообще, мы таких проехали за эти сутки штуки три. Но это было в неудобное для привалов время.

В общем зале никого не было, и мы с Оглем решили устроиться именно там. Как я ему и советовал, он стал писать отдельно книгу по математике и отдельно по механике. Свой трактат он пока отложил. Я же взялся за относительно нормальное написание теории магии, оформляя свои заметки во что-то удобоваримое. Причем писал я на русском, и попутно гонял ману по всему телу.

По всему выходило что магия имеет физическое воплощение в виде какого-то химического элемента, или что-то схожее по своей сути. Этот элемент имеет два состояния, богатое энергией, и пустое. Ну вот как конденсатор. Он есть сам по себе всегда, а заряд в нем может быть, а может не быть. Или как кровь, есть в ней кислород — красная, нет более темная. Этот химический элемент оседает в крови, и фильтруется печенью, при этом из организма не выводится. Поэтому печень магических животных содержит в себе наибольшее количество магии. При этом на воздухе, это вещество распадается, и довольно быстро. Но видимо хорошо контактирует с водой, в жидком ее состоянии. Поэтому, кстати, во время дождя магия работает лучше, даже огненная. Когда мы дышим, мы вдыхаем в том числе пары воды, которые заряжены магией, и в легких происходит что-то типа маленькой статической молнии. Ну знаете, как если по шерсти рукой ведешь, и искры. «заряженные» частицы магии в воздухе «соприкасаются» с Разряженными» частицами в нашем теле, и оставляют там часть заряда. Именно этот процесс я и почувствовал как входящий поток магии. Напитка какого-либо органа маной, это концентрация заряда в том или ином месте. Хотя нет, не сходится. Я задумался, и понял что уже довольно поздно. Сложив все записи, я пожелал Оглю спокойной ночи, и отправился спать.

Следующие пару атнивок не отличались разнообразием. Утром Огль меня колотил в обучающих целях, до обеда я страдал, в обед мы готовили что-нибудь на костре, после обеда я снова страдал, а к вечеру мы находили либо место, где можно было устроить ночлег, и тогда снова тренировались, либо трактир, и тогда мы с Оглем писали, а Ротод тренировался. Делали мы, по самым оптимистичным прогнозам, километров по двадцать в день. Виной этому конечно был я, и по мере овладения мною навыков конной езды, скорость наша росла. На четвертый день я заметил, что местный трактирщик разговаривает немного не так, как в Дарге. Оказалось, что мы пересекли границу, и это уже другая страна, и язык в ней, не то чтобы сильно другой, но отличается, немного. Это сподвигло меня учить языки. Огль был кладезем знаний и опыта в этом плане. Он объездил наверное пол известного мира, и знал семнадцать языков, и почти сотню диалектов. Ротод знал «всего» пять, три из которых были языками северного континента. Огль, кстати, знал всего один северный, тот который был для Ротода родным. Это открытие повергло меня в ужас, но с того дня, в дороге я учил все эти языки. Начал с того, на котором говорят на побережье, куда мы ехали, но и к Чиеву, а именно так назывался язык Ротода, начал прислушиваться. Не то чтобы я в одночасье стал полиглотом, но небольшие успехи наметились, сказалась накачка маной мозгов. «Бонус попаданца» на эти языки уже не распространялся.

По нашим прикидкам, армия охотников должна была уже неделю как отправиться на разграбление оставленного города и окрестных земель, когда мы добрались до Тниопа. Город этот был известен тем, что был равноудален как от пустоши, на границе с которой родился Тамар, и великого леса — второй крупной аномалии. Точнее как, на мой взгляд, пустошь и великий лес были одной аномалией, просто на севере она была представлена лесами, а на юге — степью. Вот примерно на границе, в лесостепи, и стоял Тниоп. Его стены были сложены из серого камня, и были даже выше стен Дарга. Вот она, цивилизация. Вошли в город мы минуя очередь из повозок, и заплатив «туристическую» пошлину, по одному токару за всадника не лошади, и еще два кара за вьючную лошадь. Тут Карольские деньги принимали без проблем. Я заметил что у стражников были списки, и с повозок они брали разные суммы, в зависимости от того, что те везли. Для местных и вовсе была отдельная очередь, и они входили и выходили без оплаты.

До ночи еще оставалось пара часов, и мы успели не только найти постоялый двор, но и зайти в какую-то крупную контору по соседству. На вывеске была кривая желтая линия с несколькими петлями, и на мой вопрос что это, Огль ответил так, будто что и так очевидно.

— Золотая нить.

Я во многих документах видел это название, и всегда в контексте, что им должны денег. Припомнил я что и рядом с ратушею видел такую вывеску, но почему-то никогда не интересовался что там. А там, точнее тут, оказалось небольшое помещение с парой охранников, пара скамеек со столиками и письменными принадлежностями, и зарешеченное окно. Видимо я был не далек от истины, когда предположил что это такой банк. Охранники, кстати, показали свой профессионализм тем, что по большей части следили за Оглем, хотя и Ротоду досталось толька их внимания. Да что уж, даже по мне они пробежали взглядом так, что никакого металоискателя не надо.

Огль молча протянул северянину заполненную ранее подделку, по которой они с Ротодом освобождались от всех обязательств перед короной Каролии, и кивнул на столик. Обо мне конечно там речи не шло, я официально вообще уже давно был отправлен «на поселение» в какую-то деревню. Причем в пропавшем караване. Это не я, Ньер постарался, а я просто нашел об этом записи. Ротод так же молча взял со столика палочку сургуча, расплавил магией один конец, и капнул тягучей массой на край пергамента, после чего приложил к ней один из своих амулетов. Дождавшись застывания, он вернул свиток Оглю.

— Сеньор, отправльте пожалуйста это в комендатуру Дарга, — свиток продолжил свое путешествие, на этот раз за решетку, к опрятно одетому старичку.

— Насколько срочно? — поинтересовался местный служащий.

— Ни на сколько, — главное чтобы было было доставлено.

— В округе участились нападения разбойников, особенно на одиночек или малочисленные отрядв, поэтому отправим обозом, через шесть атнивок. Вас так устроит?

— Сколько это будет стоить?

— Три больших и один средний лист, — непонятно для меня ответил старичок.

— Вы принимаете Карольские монеты?

— Один к одному с Лдимскими деревянными, три гокара и один токар, — без запинки ответил служащий, и получив плату, заверил что все будет выполнено в лучшем виде.

Мы вышли на улицу, и решили пройтись по городу. Дарг, как я понял, был чем-то вроде большого зернохранилища для окружающих полей, ну и перевалочным пунктом для караванов идущих вдоль аномалии. Тниоп же, помимо этого, славился солевыми шахтами. Нижние этажи были сложены из камня, по крайней мере в тех кварталах, по которым мы ходили, а верхние из дерева. Улицы, кроме главных, были узкими, в отличие от Дарга. А еще тут я впервые увидел местный фастфуд. В Дарге люди в основном питались либо в соответствующих заведениях, либо приносили туда свои продукты, и там готовили сами. Ну или готовили местные повара. Бывало даже что несколько домов «скидывались» на общий котел. Тут же из теста выпекали «баскеты» как в каком-нибудь макдональдсе, потом в нем же запекали полуготовое мясо с овощами или другие начинки. Причем тесто это никто не ел. Хотя вру, видел пару нищих, которые размачивали эти «баскеты» в глиняных плошках, и пытались их грызть. Пытались, потому, что об один такой контейнер, на моих глазах, поранился какой-то мальчишка. Кстати да, детей тут было гораздо больше чем в Дарге. Наверное это было связано с тем, что на фоне армии, охотников и маркитанского сброда, местные как-то терялись. Так и не найдя ничего интересного, мы вернулись на постоялый двор и занялись обычными делами.

На утро мы отправились дальше, купив немного продуктов в дорогу у хозяина постоялого двора. Дорога наша шла на в Китег, «Угол цивилизации». Порт севернее которого был только океан, а восточнее — великий лес. Оттуда ходили корабли на северо-запад в Неир, «Врата севера», единственный крупный порт на северном континенте. Дорога все чаще стала заходить в небольшие лесочки, и еще через несколько дней именно в таком лесочке нас не смогли застать врасплох. Точнее как, моих спутников не смогли. Обычно мы ехали бок о бок, если позволяла ширина дороги. Но в более узких местах сначала отставал Огль, с привязанной к его Утёсу вьючной лошадью, которой так и не досталось имени, а потом чуть вперед уходил Ротод, на своем Елисее. Поэтому когда на достаточно узком месте тракта, огибающего огромный камень, здоровяк вдруг пропустил меня вперед и пристроился рядом с горцем, я немного удивился, и тоже поехал медленнее.

— Слышишь? — спросил северянин.

— Не уверен. Позволь поинтересоваться, тихолётки?

Северянин кивнул, и они по очереди обогнали меня, нахлобучив шлемы. Мне кстати они шлем снимать не разрешали вовсе. Попутно Огль бросил мне вожжи лошидки. Проехав еще немного, он указал пальцем на дерево впереди, после чего мои спутники и вовсе остановились, спешились и достали оружие. Я покрываясь липким потом сделал то же самое. Непослушными руками привязал вьючную к седлу Звездочки, повесил щит на руку, достал меч, и начал озираться по сторонам. В штанах неожиданно стало свободно. Я не сразу понял что это от страха все поджалось и скукожилось.

— Как заметили? — донесся, неожиданно для меня, мощьный голос из-за камня.

— Тихолётки днем спят, сеньор…

— Ха-ха, сеньором меня еще не звали. Называй меня Ивой, — из-за камня вышел худощавый, но жилистый мужик лет тридцати.

Странно, по голосу я ждал кого-то сравнимого с Ротодом. Одет Ива был примерно как те охотники, что приходили на регистрацию. Плотная одежда, продырявленная и окровавленная в нескольких местах, так что видно было, что предыдущие владельцы этой одежды явно отсутствуют в мире живых. Но застиранная и чиненная. Элементы брони, явно не гармонирующие между собой. И топор, но не советский деревенский, а скорее викингский. Опять же, не аккуратная франциска, а добротный двуручный, которым хорошо щиты колоть. Такой, в четверть круга, ровный сверху и изогнутый книзу.

— Огль Горный, Ротод из рода рассекающих яков и Тамар. Сеньор Ива, — обозначил кивок головой Огль, — позвольте поинтересоваться, на каких условиях вы, со своими соратниками, решите отказаться от вашей затеи?

— О, условия достаточно просты. Лошади, все что есть в сумках, вся бронь с оружием, кошели и прочие ценности.

Неожиданно Ротод махнул рукой, и раздался металлический звук. Ива не стал дожидаться, и кинулся на Огля, но тут же получил пару мелких камней в колени, отчего скорость его упала. Как там говорится, в критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадешь до уровня своей подготовки? Эту истину я осознал когда на меня выскочил чуть ли не моего возраста парнишка в кольчуге явно не по росту. Вот его топор был как раз самым обычным инструментом, а не профессиональным оружием. Руки мои довольно уверенно парировали удары топора щитом и, неожиданно для меня, нанесли удар. Парень закричал от боли, а я увидел кровь на его боку. Я что хотел его убить? Но он же человек. Живой, мыслящий. Это же, ну, личность. А как же «не убий»? Я в последний момент отвел свой меч в сторону, отчего пропустил неумелый удар по голове. Шлем выдержал, но зрение помутнело, и я осел на землю.

Следующее что я увидел, было сердитое лицо северянина, когда он сдернул с меня шлем.

— Gnilchawchs? — сплюнул он, после чего бросил шлем рядом со мной, и ушел куда-то в сторону.

С трудом повернувшись на бок, я опустошил желудок, после чего чуть не расцарапал себе губы грубой боевой варежкой. Похоже у меня сотрясение. Поднявшись я сфокусировал взгляд на движущейся фигуре, и понял, что это Ротод, который знакомым топором рубит ветки. Вокруг лежало несколько трупов, а чуть дальше, привалившись к камню, сидел Огль. Кони наши стояли еще дальше. Привязанные к еще одному дереву, обеспокоенно озирались и прядали ушами. В голове шумело, и зрение то расплывалось, то становилось болезненно четким. Стараясь не смотреть на трупы я сел рядом с Оглем, баюкающим левую руку.

— Что произошло?

Фехтовальщик неодобрительно посмотрел на меня, после чего болезненно скривился.

— Я слишком на тебя положился.

— В смысле?

— Я видел начало твоего боя, ты не мог ему проиграть.

Он кивнул головой в сторону, и я посмотрев туда увидел своего недавнего противника. Мёртвого. Меня опять стошнило, но на это раз прежде чем вытереть рот я снял варежку. Огль дождался когда я смогу его слушать.

— Так что это я должен спросить тебя, что произошло?

— Он струсил, — ответил подошедший бугай, и начал прилаживать шины к руке Огля, не обращая на его болезненные вздохи, — я видел. Он мог uz edot neckah этого разбойника, и помочь нам. Но вместо этого получил по голове, и этот ckasckaerd набросился на rerhel со спины. Stchin!

Последнее было явно ругательным словом, и обращено ко мне. Я же не знал что сказать. Я явно накосячил, но не понимал где. Точнее понимал, но не принимал этого. Понимая что сейчас провалюсь в истерику, я отключил эмоции и сделал то, что должен был сделать еще давно, направил ману в голову. Стало немного легче, но истерика накрыла тело ещё быстрее. Меня трясло, слёзы текли ручьём, но это не мешало думать. Думать много и быстро, и я нашел только одно решение. Я встал на колени и начал молиться. Не о чём-то конкретном, а просто. Не знаю сколько раз я по кругу прочитал те немногие известные мне молитвы, но когда я встал, я знал одно. Может я и не поступил правильно, но я не совершил самой большой ошибки. Я никого не убил.

Спутники мои устроились в стороне и о чём-то говорили поглядывая на меня. Я же подумав взял валяющийся рядом многострадальный топор парня, с которым сражался, и отойдя в сторону, начал рубить им дёрн, а потом и копать. Моё поведение явно выбилось из всех ожиданий моих спутников, и они через какое-то время подошли ко мне.

— Тамар, а что ты делаешь?

— Могилу, — ответил я.

Меня все еще трясло от избытка всяческих гормонов, в голове шумело, но я продолжал копать. Рубил топором землю, и выгребал ее руками.

— Tckurrev, — со странной интонацией произнёс Ротод.

— Не похоже, возразил Огль, он вполне понимает что делает. Это мы его не понимаем.

На это северянин махнул рукой и вернулся к лошадям, готовя там место для обеда. Горец же остался смотреть за мной. Когда я углубился сантиметров на пять по всей площади два на два, а именно столько я наметил на четыре тела, он заговорил.

— Почему ты не убил его? И не говори что не смог. Я видел как ты начал бой. Твое тело действовало само. Ротод рассказал что было. Ты специально остановился.

— Да, — ответил я продолжая свою работу.

— Что, «да»? — не понял меня Огль.

— Да, я остановился специально.

— Почему?

— Потому, что убивать нельзя.

— Почему нельзя?

Я остановился и посмотрел на Огля.

— Просто нельзя. Он так сказал, — я продолжил копать.

— Кто?

В местном языке не было слова Бог, поэтому я сказал иначе.

— Главный дух. Тот которому поклоняется мой орден.

Огль какое-то время молчал, но потом захохотал. Вот и его истерикой накрыло. Я снял с пояса маленький бурдюк с водой, и протянул горцу. Сквозь смех он сделал пару глотков и вернул мне бурдюк, начав успокаиваться. Мне бы тоже стоило попить, но этого требовало тело, а мне нужно было копать. Я впал в какой-то транс, и не заметил когда Огль ушел, продолжая копать. Мыслей не было. Когда яма достигла глубины сантиметров тридцать-сорок, пошел другой грунт. Копать его было намного сложнее, и я решил, что хватит. Вокруг стало значительно темнее. Оказывается рачительный северянин уже обобрал трупы, сняв с них все ценное. Огль с больной рукой вряд ли бы смог это сделать. Мне же проще. Механически перетаскав всех в могилу, и даже не поморщившись от того, что пришлось сматывать кишки жертвы рассекающего удара копьем в живот, я стал забрасывать трупы землёй. Ивы, кстати, среди них не было., но и это я отметил краем сознания. Земли едва хватило чтобы нормально прикрыть тела. Закончил я в ночи, но и это было не всё. С трудом я отколотил топором скорее превратившимся в долото более менее прямую ветку, разломал ее на две неравные части, и при помощи заранее оторванной от штанов одного из убитых тряпки скрепил их в некое подобие креста. После я вколотил его с восточной стороны ямы.Посмотрев на неземное небо, я с пустой головой стоял над могилой.

— Prosti ih Gospodi, — наконец произнёс я, и отправился к спутникам.

Ротод спал, а Огль молча показал мне на полуразобраное спальное место. Я кивнул ему в благодарность и хотел было закончить разбор постели, но вовремя заметил что руки мои, мягко говоря, не слишком чистые. Внезапно на меня навалилась усталость, боль в руках, тошнота, пересохшее горло, и переполненный мочевой пузырь. Усмехнувшись тому какую оптимизацию решений всех этих проблем выдало моё явно перегруженное сознание, я решил плюнуть на условности, и сделал всё, именно так. Оптимально. Отойдя в сторону я, помогая себе магией, смыл большую часть грязи собственной мочой. Мне казалось странным, что произошедшие ранее убийства, для жителя моего мира, да и этого наверное тоже, выглядели бы менее мерзко чем-то, что я сделал сейчас. Конечно, какая гадость, смывать кровь вперемешку с землёй с рук мочой, не то что резать людей. Исцарапанные камешками ладони начали гореть. Так же используя магию, я откупорил бурдюк на поясе, и отмыл руки окончательно. По меркам моего старого мира это было вовсе не мытьё, но я за пол года как-то попривык к низкому уровню гигиены, и результат был чище, чем-то, что позволяли себе многие местные жители. Я подошёл к вещам снятым с вьючной лошади, и нашел там большой общий бурдюк, после чего вдоволь напился. Вот теперь можно было и постель расстелить. Закончив с этим делом, я аккуратно сложил броню рядом с собой, и лёг. Сна не было ни в одном глазу, так я думал ровно до того как коснулся головой подушки и вырубился.