Западня (СИ)

Глава 11. Сердцу не прикажешь

Черный мерседес остановился возле панельной пятиэтажки, утопающей в кустах цветущей сирени.

— Спасибо тебе большое, Виктор. Я давно так душой не отдыхала. Спектакль был просто замечательный.

Алина тепло посмотрела на мужчину, сидящего за рулем, и накрыла своей маленькой ладонью его руку.

Виктор повернулся к ней, решительно обнял и хотел поцеловать в губы. Но Алина отстранилась:

— Прошу тебя, Виктор, не надо. Мы ведь уже не раз говорили об этом.

— Не надо?! — вдруг взорвался мужчина. — А что тебе надо? Строгонова давно нет! Пять лет бегаю за тобой как мальчишка. Дышу тобой! Вся жизнь моя для тебя. Машенька ко мне хорошо относится. А ты все ждешь кого-то? Принца на белом коне?

— Никого я не жду, — потупив глаза, сказала Алина. — Мне некого ждать. Я очень благодарна тебе, Виктор, за все, что ты сделал для нас с Машенькой. Я люблю тебя всей душой, но как друга. Извини, мой дорогой, сердце молчит, сердцу не прикажешь любить.

— Конечно! — Виктор сердито блеснул глазами. — Когда нужно было спасаться от мужа-тирана, тогда я был угоден. А теперь не подхожу? Алиночка, скажи прямо, просто ты меня всегда воспринимала, как водителя, как лакея! Подвези, отвези, принеси, подай! Да если бы не я, ты бы так и сидела в золотой клетке и дочку бы видела раз в неделю и то, если муж позволит! А ты забыла, дорогая моя, кто спас тебя от неминуемой гибели, кто вытащил из болота? И за это за все мне такое отношение?!

Женщина сидела прямая, как будто ее пригвоздили к креслу. Потом медленно подняла глаза и тихо произнесла:

— Один раз я уже вышла замуж за своего спасителя. Прости меня, Виктор, не приезжай больше.

Алина вышла из машины и направилась к своему подъезду.

Виктор выскочил следом и, подбежав к женщине, схватил ее за плечи:

— Прости! Алиночка, любовь моя, прости меня, бес попутал. Устал я ждать твоей любви! Никто мне не нужен, кроме тебя! Пойми! Жить без тебя не могу! Вот и наговорил. Прости.

Виктор опустился на колени, с надеждой глядя в глаза Алине.

— Прощай! — женщина быстро подошла к подъезду и обернулась в дверях:

— Я не сержусь. Ты хороший человек, Виктор, но не мой.

Мужчина поднялся с колен, отряхнул брюки и направился к машине. Заводя мотор, он подумал: «Сегодня напьюсь!» Но вдруг испугался, вспомнив, как Строгонов подобрал его на улице, и, поразмыслив, решил: «Нет! Я не буду из-за нее губить свою жизнь. Найду себе молодую красивую бабу! Еще лучше, чем Алинка! Клин клином вышибают».

Мотор машины взревел. Мерседес помчался в центр города.

Воскресное утро было любимым временем Алины. Они с Машенькой спали долго, потом дочка прибегала к ней в кровать. Они баловались, смеялись и смотрели мультики. Потом совесть начинала заедать женщину: «Пора кормить ребенка, скоро десять часов. Чему ты учишь дочь? Валяться до обеда?»

Алина нехотя вставала и шла на кухню жарить блинчики для дочери. Не смотря на то, что прошло пять лет с тех пор, как они жили у Степаныча, Машенька по-прежнему не признавала другого завтрака. Подавай ей блинчики с медом и все.

По воскресеньям Алина с Машей навещали бабушку. Тамара Федоровна после возвращения из Италии жила в своей трехкомнатной квартире, где прошло детство Алины.

Роман Николаевич, муж Тамары Федоровны и отец Алины умер в эмиграции. После того, как Алина вышла за муж за Артема Сергеевича, слово свое он сдержал. Родители Алины переехали в Строгоновский дом в Италии. Тамара Федоровна получила возможность лечить свою астму в одной из лучших клиник на Адриатическом побережье. Однако отец Алины так и не смог встроиться в итальянскую респектабельную жизнь. Тамара Федоровна злилась и не понимала его: «Что ты скучаешь? Живем в богатом доме, на берегу моря, климат прекрасный, ни в чем не нуждаемся. Что еще надо людям в нашем возрасте?» — выговаривала она ему. Роман Николаевич отмалчивался, подолгу сидел на берегу моря и грустил, глядя вдаль. Иногда ему казалось, что в утреннем тумане проглядывает российский берег. Хотя по географии у него в школе была пятерка и, он прекрасно понимал, что на самом деле быть этого не может. Роман Николаевич мечтал увидеть дочь, сходить рано утром на рыбалку, поиграть с мужиками во дворе в домино… Через два года обеспеченной жизни в Италии он заболел и очень быстро свернулся, умер, оставив Тамару Федоровну одну наслаждаться итальянской жизнью.

Тамара Федоровна, кремировав мужа на чужбине, хранила его прах рядом со своей кроватью. Она обещала отцу Алины перед смертью, похоронить его рядом с матерью на городском кладбище, на родине.

Оставшись одна, Тамара Федоровна, вдруг ощутила такое одиночество, что волком захотелось выть. Никакие блага и удовольствия не стали нужны. Она попросила Строгонова вернуть ее домой. Но тот все тянул, убеждая, что заплачено за лечение, и надо еще побыть, хотя бы до конца года.

Когда мать Алины вернулась, Строгонов уже погиб. Женщина стала уговаривать дочь и внучку переехать к ней, но Алина не соглашалась. Они с дочерью снимали небольшую полуторку в доме хрущевской постройки. В свой институт Алине вернуться не удалось. Учиться с ребенком на руках было трудно. Поэтому она пошла на вечернее отделение медицинского колледжа. Окончив его, стала работать медсестрой в городской больнице. Машенька училась во втором классе той же школы, которую заканчивали Алина и Сергей.

— Все-таки, в кого ты такая уродилась? — возмущалась мать Алины, стоя в прихожей и застегивая куртку на внучке. Рукава куртки стали коротки и на сантиметр не доставали до запястья.

— Я у тебя, вроде бы не какая-нибудь лохушка. А ты, ну, извини меня, дочь, простодыра, как в народе говорят. Зачем от наследства отказалась? И дом, и деньги, и бизнес — все коту под хвост! Маменьке его с племянниками досталось! О себе не думаешь, хоть бы о Машеньке побеспокоилась. Сколько надо денег, чтобы ее поднять, выучить, замуж выдать за хорошего человека? Ну что ты улыбаешься, как юродивая? — Тамара Федоровна безнадежно махнула рукой.

— Мамочка, я уже сто раз говорила тебе: мне Строгоновских денег не надо. Не я их зарабатывала, не мне их тратить. А Машеньку я сама подниму, Бог поможет.

— Только что Бог! Машенька ведь полное право имеет на отцовские деньги, как наследница, как дочь!

— Мама, ты прекрасно знаешь, что не дочь она ему, и он ей не отец. И фамилию мы с ней поменяли на мою девичью.

— Ну и дура! — в сердцах подытожила Тамара Федоровна. — Домой доберетесь — позвони.

— Ладно, не переживай, — Алина поцеловала мать в щеку, и они с Машенькой стали спускаться по лестнице вниз.

— Мамочка, а вы с бабушкой про моего отца говорили? — спросила девочка, искоса поглядывая на мать.

— Маша, смотри под ноги, а то упадешь на лестнице.

— Мамочка, а где мой отец? Почему он с нами не живет? Я помню, когда я маленькая была, и жила у другой бабушки, с тобой приезжал какой-то дядя. Это был мой отец?

— Нет, доченька, это был не твой отец.

— А где тогда мой? — девочка остановилась и сердито посмотрела на мать.

— Машенька, давай дома поговорим. Не будем же мы на лестнице разговаривать.

Алина надеялась, что дочка забудет об этом разговоре, пока они приедут домой. Но, как только Маша вошла в их квартиру, сразу же взяла маму за руку, повела в комнату и усадила за стол.

— Мамочка, ты обещала рассказать, где мой папа? — она строго посмотрела на Алину, и женщина поняла, что на этот раз ей не отвертеться.

— Доченька, мы с твоим папой поссорились, и он уехал. А потом я вышла замуж за другого дядю, про которого говорила твоя бабушка. Он умер.

Маша слушала, широко раскрыв глаза, в которых понемногу собирались слезы. «Что же я делаю, — думала Алина, — тяжело Маше все это осознать. Маленькая еще. Но, что же я могу сказать. Соврать? Нет, ложь всегда боком выходит». Алина подсела к дочери поближе и обняла ее.

— Не переживай, нам ведь хорошо вдвоем, правда?

— Правда, — тихо ответила Машенька, опустив голову, но губы ее задрожали, и две крупные слезинки сбежали по щекам на подбородок.

— Но с папой было бы лучше. Зачем ты поссорилась с ним? Зачем вышла замуж за дядю? — девочка вскочила и убежала в свою комнату.

Алина несколько раз подходила к дверям и прислушивалась. Машенька плакала. Минут через пятнадцать, женщина не выдержала и тихонько приоткрыла дверь.

Девочка лежала на кровати, свернувшись клубочком, и спала.

Это был День медицинского работника. Алина отвела Машеньку к бабушке и собралась на концерт, который проходил в честь этого праздника в одном из самых больших залов города. Женщина нарядилась в свое лучшее платье, туфли на высоком каблуке и, помахивая пригласительным билетом, как веером, покружилась перед зеркалом:

«Красотка!» — сказала она, подбадривая себя. Алина, уже давно не была ни на каких развлекательных мероприятиях. Разве что, в кино ходили с Машей, да в кафе есть мороженное.

У входа в Концертный зал Алину ждали сослуживицы, тоже медсестры — Аня и Галя. Обе женщины молодые, еще не замужние, так что настроение у всех было боевое.

Прослушав первое отделение концерта, они решили пойти в буфет.

Там оказалась большая очередь. Пришлось долго стоять.

— Не выпить кофе с пирожными — это значит не реализовать полную программу вечера, — сказала Аня, более старшая и мудрая из двух подруг Алины, как она сама про себя думала.

Очередь двигалась медленно, а антракт заканчивался. Такая ситуация вносила беспокойство в ряды, желающих выполнить полную программу вечера.

Вдруг Алину кто-то сзади взял за локоть.

— Извините, Вас зовут Алина?

Алина обернулась. Перед ней стояла незнакомая женщина, очень худенькая, можно сказать изможденная. Под глазами зияли синие впадины, щеки обвисли, как это бывает у людей, стремительно сбросивших вес.

— Вы не узнаете меня? — каким-то глухим голосом спросила незнакомка.

— Извините, нет. Вы лечились у нас в больнице?

— Что ж, немудрено. Я очень изменилась. Меня зовут Алла Игоревна, бывшая старшая медсестра. Я вела у Вас практику, когда Вы были студентами.

Прозвенел звонок.

— Это только первый. Еще успеем поесть, — обрадовано сказала Аня, выруливая с подносом, нагруженным пирожными, между снующими людьми, вслед за Галей, которая шла впереди, как ледокол, постепенно протискиваясь к свободному столику.

— Пошли, Алина, не отставай!

— Алина, я прошу Вас, уделите мне несколько минут! — отчаянно крикнула Алла Игоревна, боясь, что потеряет Алину в толпе.

— Девочки, я догоню Вас! — сказал Алина, и повернулась к женщине. Она была поражена тем, как та изменилась. Если бы Алла Игоревна не представилась, Алина бы ни за что не узнала в ней разлучницу.

Алла Игоревна взяла Алину за руку и потянула за собой. Они вышли в фойе и сели на банкетку.

— Я не знаю, зачем я пошла за Вами, — начала Алина, — Вы мне очень неприятны.

— Не старайтесь обидеть меня, — Алла Игоревна опустила голову. — Я уже получила сполна. У меня онкология, четвертая стадия. Мне осталось недолго. Я давно хотела увидеть Вас, но все не получалось. Я хочу Вам признаться, что это я все подстроила. Во время дежурства с Сергеем подлегла к нему голая, когда он спал, сфотографировала нас и послала Вам фотографию. Я любила его и хотела быть с ним. Конечно, я знала, что Вы собирались пожениться. Я гадко поступила. Когда он проснулся и увидел меня, он сразу же ушел, заверив, что любит только Вас.

Я узнала, что Вы с Сергеем из-за этого разошлись и потом вышли замуж за обеспеченного человека. А Сергей окончил институт и уехал. Я понимаю, что Вы никогда не простите меня. Но хочу сказать, что очень сожалею, что разбила Вашу любовь.

Алина смотрела на эту самоуверенную когда-то, красивую молодую женщину, и ужасалась тому, во что она превратилась.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сказала она.

— Пока Вы живы, можно сделать все. Ищите его, он Вас очень любил, думаю, что и сейчас любит! — горячо сказала женщина.

— Вы не поняли, — Алина сочувственно посмотрела на Аллу Игоревну, — я про Вашу болезнь.

Женщина удивленно подняла нарисованные брови и смущенно поправила парик, волос после химиотерапии почти не осталось. «Они с Сергеем стоят друг друга, — подумала она, — святые люди! Что же я наделала».

— В одной клинике в Санкт-Петербурге обещают помочь, но лекарства, лечение стоят больших денег. У меня их нет. Не берите в голову, у Вас своя жизнь.

— Сколько надо? — спросила Алина.

Женщина назвала сумму.

— Дайте мне Ваш номер телефона и номер карточки. Я попытаюсь помочь.

— Не надо, — со слезами в голосе сказала Алла Игоревна, встала и быстро пошла к выходу.

Алина сидела, ошарашенная этим разговором, совсем забыв, где она находится. Звякнуло сообщение. Женщина прочитала его.

— Прости, — писала Алла Игоревна, — мне стыдно, но я очень хочу жить.

Дальше следовал номер карточки.

Концерт близился к завершению. Подруги Алины аплодировали, не жалея ладоней и с удивлением смотрели на Алину, которая сидела, как мумия.

— Я в таком огромном зале первый раз! — воскликнула Галя после очередного выступления.

— Да уж! — восхищенно ответила Аня, оглядываясь назад, — тысячи три будет, если не больше.

В перерыве между номерами Алина поднялась и, ничего не говоря подругам, стала протискиваться к проходу. Женщины удивленно смотрели ей вслед.

Перед объявлением заключительного номера на сцену вместе с конферансье вышла Алина. В ее руках была большая коробка, видимо, из-под какого-то реквизита. Конферансье объявил:

— Дорогие медицинские работники! У нас неожиданный сюрприз. Вас хочет поздравить медсестра первой городской больницы Алина Романовна Белова.

— Во, дает! — Аня с восхищением толкнула подругу локтем в бок.

Парень, сидящий рядом с ними, тоже весело отреагировал:

— Ничего себе такая, медсестренка, не плохо было бы познакомится! С коробкой! Фокусы что ли будет показывать!

Алина вышла на авансцену и прикрыла глаза рукой. Свет софитов на время ослепил ее.

— Смелей! — подбодрил ее конферансье. В зале раздались редкие аплодисменты.

— Братья и сестры! — сказала Алина в микрофон дрожащим голосом. — Нам с Вами выпала почетная миссия — спасать жизни людей. И Вы это делаете каждый день, спасаете, — женщина на секунду запнулась, но вскоре взяла себя в руки и продолжила. — Сегодня я встретила одну старшую медсестру. У нее рак. Четвертая стадия. Надежда есть. Для лечения нужны большие средства. Но, если каждый из Вас выделит из Вашего скромного дохода небольшую сумму, то возможно денег хватит. Если у кого, есть наличные, можно подойти к сцене и положить в эту коробку и еще две, стоят слева и справа в проходах. Если нет наличных — можно перевести по номеру телефона или номеру карточки.

Алина обернулась. На экране выше оркестрантов, сидящих на сцене, высветились номера.

— Спасибо люди, я в вас верю.

Зал встал. К сцене потянулась очередь из врачей, медсестер, фельдшеров, санитарок. Больше двух часов шел сбор средств.

Когда поздно вечером Алина, наконец, добралась домой, позвонила Алла Игоревна и, рыдая в трубку, сказала, что ей перевели около двух миллионов рублей.

— И наличными я собрала почти триста тысяч. Теперь хватит? — спросила Алина.

— Хватит.

Октябрь начался с дождей и холодного ветра. Алина с Машенькой каждый день с беспокойством посматривали на небо.

— Скоро мой день рождения, — волновалась девочка, — а солнышка все нет. Мы же хотели на пикник поехать за город!

— Ну, ничего, доченька, не расстраивайся. Пойдем в кафе мороженное есть, подружек своих позовешь. Там есть отличная игровая комната, батуты, лазалки и все такое. А как только установится хорошая погода, мы можем и без повода за город съездить.

— Ладно, — успокоилась девочка. — Тогда я позвоню Свете и Арине, приглашу их в кафе?

— Конечно, позвони. А я сейчас заранее столик закажу, — улыбнулась Алина.

В день рождения Машеньки в кафе почти все места были заняты. Это было воскресенье, и многие родители привели своих чад, полакомится вкусняшками. Выбор мороженного был огромным.

Подружки Машеньки поздравили ее и подарили небольшие подарки. Наевшись сладостей, девочки побежали в детскую игровую комнату.

Алина осталась за столиком одна. У нее было прекрасное настроение. «Моей дочурке уже девять лет, — думала она, — если бы Сергей видел ее!»

— Алина! — женский голос, показался Алине очень знакомым. Она обернулась.

К ней спешила улыбающаяся полная женщина, тащившая за руку, упирающегося малыша лет пяти.

Алина просияла в ответ. Она узнала свою лучшую студенческую подругу Ниночку.

— Нинка! Неужели это ты? — женщины обнялись. — Садитесь скорей, рассказывай, как живешь? Это твое чудо? — Алина засыпала подругу вопросами.

Чудо, воспользовавшись ситуацией, стало громко канючить:

— Мамочка, ну отпусти, я еще немного полазаю!

— Опять свалишься! Уже все штаны измазал. Как у него получается? — повернулась Нина к Алине. — Полчаса — и все, есть контакт, можно снова переодевать.

Женщины засмеялись.

— Пусть, может, идет? — спросила Алина. — Моя Маша с подружками тоже там в игровой. Ей сегодня девять лет исполняется.

— Да, что ты! — всплеснула руками Ниночка. — Поздравляю мамочку и дочку, конечно! Покажешь потом ее. Мне очень любопытно посмотреть! На кого похожа? А моему только пять. Отъявленный шалопай, весь в отца, — Нина сердито посмотрела на сына: — Иди, только осторожно, голову не сломай. Не лезь высоко!

— Ладно! — весело крикнул мальчишка и пустился бегом в игровую.

— Садись, Нина, рассказывай о себе, как Саша, где Вы работаете, где живете? Мне все интересно!

Нина села за стол и начала свое повествование.

— Мы с Сашкой поженились в тот же год, как ты ушла из института. Сначала жили в общаге, комнату нам выделили. Помнишь, там этаж был для студенческих семей? Ну вот, учились, по вечерам подрабатывали. Окончили институт, остались в той же больнице, где мы проходили практику. Помнишь старшую медсестру, которая руководила нашей практикой Аллу Игоревну, она все там же работала. Строгая такая, даже грубоватая. Ты еще говорила, что к тебе все время придиралась. Но дело свое она хорошо знала. Теперь уже два года, как уволилась. Ходили слухи, что у нее рак обнаружили! Кто бы мог подумать, дородная такая была, крепкая.

— Я знаю, — тихо сказала Алина.

— Пять лет назад я родила Илью. Сашка рад был! Обмывал рождение сына три дня. Вообще он и раньше, как ты помнишь, не прочь выпить был. Но я думала — это грех молодости. Оказалось — нет. У нас, Алиночка, большая проблема. Алкоголик он. С работы выгнали. Сидит на моей шее. Я одна тяну и его, и сына. Он, конечно, не буйный, как другие. Напьется и спит, а утром в ногах ползает, божится, что завяжет. Но самый большой рекорд у нас — две недели, — Ниночка достала платок и вытерла слезы.

— Подруженька моя дорогая, как же я сочувствую тебе. И Сашку жалко. А лечить ты его пробовала?

— Мы все перепробовали. Ничего не помогает. У него уже печень барахлит. Плохо ему, когда похмелье. Сам все знает. Он же врач. Но такая это зараза, никак от нее не избавиться. Ведь отец у него тоже сильно злоупотреблял. Так и помер от водки.

— Жаль тебя, Ниночка, и сын же, наверное, тоже все видит. Может, развестись? — осторожно спросила Алина.

— Нет, Алина, это мой крест. Я ведь люблю его, балбеса! Ты то знаешь! Ладно, подружка, что мы все про меня. Ты как? Удивила всех тогда. Исчезла. Потом замуж вышла за богача. Сергей черный весь ходил. Ничего никому не говорили. Мы все на курсе недоумевали, что с вами произошло. Ведь такая любовь была!

— Долго рассказывать. Плохо мне было. Но я сама во всем виновата. А ты, Ниночка, не знаешь, куда Сергей уехал после института? — с замиранием сердца спросила Алина.

— Так ты, что? Ничего не слышала про него?

— Нет! — Алина побледнела, предчувствуя беду.

— Он же после института в Сочи подался к матери. А когда мать умерла, в Сирию уехал по контракту военным врачом. Там тогда самое пекло было. В их госпиталь бомба попала. Сашка говорил, погиб он.

Алина почувствовала, что внутри что-то оборвалось. Она перестала слышать, что дальше говорила Нина.

— Что ты шепчешь, Алиночка? — откуда-то издалека донесся до нее испуганный голос подруги.

Алина посмотрела на Нину и повторила громче:

— Где Сережу похоронили?

— Я точно не знаю, лапушка моя! Прости меня, я не думала, что ты до сих пор так любишь его. По-моему, Сашка говорил, что в Сочи похоронили. Недалеко от могилки его матери есть военное захоронение, братская могила то есть.

Алина встала, сгорбившись, как старуха, посмотрела куда-то сквозь Нину:

— Извини, мне пора идти, — сказала она и поплелась, бессильно опустив руки в игровую.

Машенька, разгорячённая игрой, с сияющими глазами, растрепавшимися косичками, увидев мать, подбежала к ней и, от переполнявших ее радостных чувств, обняла и поцеловала.

Алина крепко прижала ее к себе. С возрастом Маша все больше походила на Сергея.