Западня (СИ)

Глава 9. Погоня

Неделя у Ивана Степановича в гостях была похожа на жизнь в раю. Алина была счастлива. Она ухаживала за маленькой дочкой, помогала старику по хозяйству, ходила с Виктором в лес по грибы, да по ягоды. Вечерами за чаем засиживались допоздна. Иван Степанович знал много интересных историй, жизнь- то длинную прожил.

Алина не хотела думать о том, что ждет ее впереди. Она целиком и полностью проживала каждый день, каждый час, каждую минуту. По утрам женщина любила сидеть на ступеньках высокого деревянного крыльца, чувствовать тепло, нагретых солнцем досок; смотреть, как узкая проселочная дорожка, петляя, сбегает с холма, на котором стояла дедова изба, в долину, где виднелся поселок.

Ей казалось, что здесь на холме, огороженном лесом с одной стороны и, ярким цветочным лугом с другой, идет совсем другая жизнь, отличающаяся от той, которой жила она и окружавшие ее люди. Эта жизнь неторопливая, степенная, осмысленная.

Алина с удивлением замечала, какая жирная под ногами земля. Уронишь ненароком семечко, через день проклюнется зеленый росток. «Птицы, животные, растения, — думала Алина, — знают, что им делать, о чем заботиться, в чем их польза. Нет ни одной травинки, которая не стремилась бы семена разбросать, ни одной пчелки праздно жужжащей. Все живое к жизни стремиться, хотя каждому по разному отмеряно: кому сто лет, а кому один сезон».

Машенька росла, как на дрожжах. Щечки зарумянились, личико загорело, от быстрой беготни ножки напружинились. Целый день девочка в работе. То дедушке помогает огород поливать, то курочек с мамой кормит, то корзинки с Виктором плетет. Рекс за Машей хвостом ходит, а кошка с крыши сарая наблюдает. Только девочка присядет, она тут как тут, на коленки лезет.

После того, как Иван Степанович содрал листки с фотографиями беглецов с дверей магазина, больше плохих новостей домой не приносил. Старик ходил в поселок через день. В магазин отовариться и к тетке Глаше за молоком.

— Может и не заметил никто из сельчан эти фотки. Как только наш участковый Пашка повесил их и уехал на своем мотоцикле, я сразу же подошел и снял, — говорил дед, поглаживая свою окладистую бороду.

— Молодец, Степаныч, — Виктор похлопал старика по плечу. — Может и не увидели. А так-то, в поселке никто не спрашивал про нас?

— Нет. Думаю, никто Вас не видел. Вы же ночью пришли. А ко мне редко кто заходит. За грибами поселковые вдоль холма оврагом идут, ко мне не поднимаются. Там лес лучше и грибов больше. Здесь, сам видел, заросли сплошные. Да и болото внизу. Заплутаешь, не выберешься.

— Ну, и, слава Богу! — Виктор поглядывал в окно, не слышит ли их Алина. Не хотел он напоминать женщине про их зыбкое положение. — Вот так дела, — продолжил он, глядя на старика, — дожили. Людей больше страшимся, чем зверей. Я в лес иду смело, а вот в поселок пока побаиваюсь.

— Что же дальше думаешь делать? — Степаныч грустно посмотрел на Виктора. — По мне так живите, хоть всю жизнь у меня. Мне только веселее. Да Вам-то как-то обустраиваться надо.

— Нет, Степаныч. Рано или поздно заметят нас здесь. Кто-нибудь да сдаст. Все-таки миллион рублей — награда. Думаю, желающие найдутся. Дальше надо нам бежать. Только пока не знаю как. Машину нужно раздобыть, да ночами ехать. И документы бы сделать. По нашим паспортам нас сразу опознают. Хотя у Алины все равно паспорта нет, и на девочку свидетельства о рождении тоже. Не знаешь часом, кто может паспорта поддельные сделать?

— Ой, Виктор, накручиваешь ты себе срок!

— А куда деваться? Не сдаваться же идти. Не для того бежали. Знаешь, как муж Алины над ней издевался. Она в психушке три раза лежала, чуть с головой не двинулась.

— А ты, Виктор, влюбился что ли? Что свою голову под чужую беду подставил?

— Да, я бы ее на руках носил, если бы она согласилась. Только вижу — не нужен ей никто.

— Ладно, завтра поеду в город поговорю там с одним. Мой воспитанник, тоже, как ты, боксер бывший. Только пошел по кривой дорожке. Я его всю жизнь уму разуму учил, ругал, а теперь, видно, на поклон идти придется.

— Дед, так ты скажи мне, где его искать. Я сам поеду к нему, что тебе унижаться.

— Чего это унижаться? — разозлился Степаныч. — Он предо мной пацан был, пацан и есть, кем бы в своих криминальных кругах не считался. А тебе нельзя нос высовывать. Сразу попадешься. Ваши фото, небось, на каждом углу расклеены. Смотри лучше, чтобы здесь Вас никто не заметил. Если внезапно нагрянут, прячьтесь в подполье. Под сараем, помнишь, я показывал тебе?

— Спасибо тебе, Степаныч. Деньги то возьми на документы, есть у нас пока. И драгоценности Алины надо заодно в ломбард сдать. Сделаешь?

— А куда ж мне от Вас деваться, — улыбнулся дед, — пошли в дом, обедать пора.

Строгонов забросил дела компании. Все взвалил на Петрова. Сам мотался по всей области в поисках беглецов. Когда обнаружились снимки с камеры видео наблюдения в супермаркете, где Виктор покупал продукты и одежду, Артем Сергеевич со своей охраной проехал по всем близлежащим деревням и поселкам.

— На полицию мало надежды, — злился он. — Все надо самому контролировать.

От одной мысли, что его жена сбежала с любовником, и дочь сейчас находится с чужим дядькой, у Строгонова сжимались кулаки и скулы сводило: «Поймаю — кобеля этого в тюрьму, а сучку запорю до полусмерти. Год ребенка не увидит».

Однако поиски плохо продвигались. Беглецы как в воду канули. Никто их не видел. Пока, наконец, в реке не выловили машину Строгонова, которую затопил Виктор.

— Отсюда не могли далеко уйти! С ближнего поселка всех жителей опросить! За каждый куст заглянуть! Пока не найдем, домой никого не отпущу. В машинах спать будете! — кричал разъяренный Артем на ребят из своей охраны.

Потом резко повернулся к следователю:

— Как же Вы искали? Что у Вас за «профессионалы» работают? Неделю — никакого результата!

— Территория поиска преступника большая! Вы заявили, когда они уже двенадцать часов были в бегах. И потом, почему безрезультатно. Машину вот нашли!

— Нашли на шестой день!

— Река — то глубокая. В этот раз и то случайно наткнулись. Ребята городские сетью рыбу ловили, зацепили.

— Вот так, надейся на вас! — раздраженно махнул рукой Строгонов. — В машину! — скомандовал он своим бойцам. Преследователи двинулись в поселок, на окраине которого стояла изба Ивана Степановича.

Алина вымыла пол в доме и босая вышла на крыльцо, собираясь выплеснуть воду из ведра в огород.

Увидев черный БМВ мужа, поднимающийся по склону холма к их дому, женщина страшно закричала, схватившись за голову. Виктор на ее крик выскочил из сарая:

— Что случилось? — но, взглянув на Алину, догадался и побежал в дом.

— Это за нами! — Алина метнулась в дом и схватила Машеньку на руки. — Это Строгонов! Нам не спрятаться! Он в каждую щель залезет! Нас найдут!

Виктор вытащил из шкафа рюкзак с продуктами и вещами, приготовленный по настоянию Степаныча на случай внезапной облавы. Бросил в него краюху свежего хлеба и бутылку воды.

— Одень Машу потеплее и — сама тоже оденься! Возможно, в лесу ночевать придется! Сапоги на ноги не забудь! Дед говорил, там дальше болото! Спокойно, Алиночка, в лес побежим! Там нас не найдут.

Женщина судорожно натягивала на дочку теплый костюм и резиновые сапоги. Потом переоделась сама. Побросала в сумку еще кое-какие вещи. Машенька с удивлением спросила:

— Мамочка, мы куда?

— В лес пойдем, в поход! Игра такая. Как будто нас ловят, а мы убегаем, — ответил Виктор, косясь через окно во двор.

Уже был слышен рев мотора. Машина с трудом взбиралась на крутой склон холма. Рекс отчаянно залаял, почуяв, что в дому приближаются чужие.

— Быстрее! — крикнул Виктор. Беглецы выскочили во двор и помчались через огород в лес.

Ищейки Строгонова ворвались во двор, как гончие псы. Рекс бросился им наперерез. Строгонов с размаху ударил собаку ногой под брюхо. Пес взвизгнул и отлетел. Но тут же вскочил и со злобным рычанием прыгнул на Артема. Один из охранников выстрелил. Безжизненное тело собаки повалилось на землю. В сарае закудахтали перепуганные куры.

— Обыскать тут все! — взревел Строгонов и взбежал на крыльцо. Он потянул дверь на себя. Она оказалась открыта. Предчувствуя, что беглецы где-то рядом, Артем крикнул охраннику Жене:

— Женька, давай сюда. Я чувствую, они здесь.

Женя осторожно вошел в дом, выставив пистолет впереди себя. Строгонов шел за ним. Остальные бойцы обыскивали двор, сараи, дровяник, погреб.

— Они были в доме! — обрадовался Артем, заметив оставшиеся детские вещи и дорогое платье Алины, второпях брошенное на кровать в маленькой спаленке. — Ищите лучше! Притаились где-то, тараканы.

Он сам стал сдирать половики и искать вход в подпол. Никого не обнаружив в доме, выскочил на крыльцо.

— В погребе смотрели? Вон там баня за огородом! Давай, Женька, в нее беги, все обыщи! Огород и сад осмотреть! Найти мне их! Кто первый найдет — сто тысяч получит!

Охранники облазили все строения, сад и огород, но беглецов нигде не было.

Наконец один из них подозвал Строгонова:

— Смотрите, Артем Сергеевич, калитка из огорода в лес распахнута и трава примята. Явно, здесь только что пробежал человек. Да, скорее всего, не один.

— Все сюда! — крикнул Строгонов.

Четверо охранников из компании Строгонова подбежали к хозяину.

— Они удрали в лес. Мы сейчас растянемся шеренгой, друг от друга метра четыре и будем шерстить лес, как расческой. Ни одна тварь не должна проскочить, ясно? Кто первый обнаружит их — триста тысяч!

Беглецы продирались сквозь густые заросли елей и кустарника, переплетенного всевозможными вьющимися лесными растениями. Почва под ногами была устлана хвоей. С каждым шагом она становилась все более мягкой и сырой.

— Дальше я не заходил, когда грибы собирал, — перекидывая рюкзак и сумку с плеча на плечо, сказал Виктор. — Чувствуется, скоро болото. Запах идет гнилой.

Алина с Машенькой на руках шла за ним шаг в шаг. Женщина тяжело дышала. Машенька капризничала. Она просила маму остановиться и поиграть в лесу.

— Если мы остановимся, нас догонят, — старалась улыбаться дочери Алина. — А ты же хочешь победить в этой игре.

— Хочу, — вяло отвечала девочка.

— Тогда нам нужно так спрятаться, чтобы нас никто не нашел.

— А может, я уже не хочу в эту игру играть, — хныкала Машенька.

— Ну, потерпи, мое солнышко. Мы уже скоро придем.

— Тихо! — приложил палец к губам Виктор. — Мне кажется, с той стороны голоса.

Алина прислушалась. Действительно, отдельные выкрики сначала можно было спутать с лесными звуками, но с каждой минутой голоса становились все более явными. Погоня приближалась.

— Давайте быстрей в низину! — скомандовал Виктор. — От меня ни на шаг!

Алина сбежала вниз, со трахом оглядываясь назад. Перепрыгивая с кочки на кочку, стараясь держаться за Виктором, она оступилась и чтобы сохранить равновесие и не упасть вместе с Машенькой, сделал широкий шаг в сторону, и тут же провалилась по щиколотку в трясину.

— Я сейчас завязну! — женщина хотела вытащить ноги, но они еще больше стали погружаться в топь.

Машенька испугалась и, крепко обхватив маму за шею, заплакала.

Виктор сбросил рюкзак и сумку, вытащил дедов топорик и стал отчаянно рубить хворост и тонкие стволы корявых березок, торчащих, как оплавленные свечки. Набросав настил на зеленоватую жижу, в которой стояла Алина, стал осторожно приближаться к ней.

— Дай мне Машеньку.

Женщина уже завязшая по колено протянула ему ребенка.

— Мамочка, — снова заплакала девочка.

— Не делай резких движений, а то утопнешь еще больше. Осторожно ложись на настил и старайся ухватиться за ветки вон того куста. Не дергайся, лежи горизонтально. Сейчас я отнесу Машу в безопасное место и вернусь за тобой.

Виктор перенес ребенка на сухой островок с твердой почвой, возвышающийся над зыбким болотом, как горбатая спина кита, поросшая кривыми деревцами и редкими кустиками. Он положил рядом с Машей рюкзак и сумку:

— Садись на сумку, отдохни. Я сейчас маме помогу освободиться. Видишь, она завязла в болоте. Только не кричи. А то волк услышит.

Девочка сжалась в комочек, трясясь от страха, обхватила коленки руками и уставилась на маму.

Алина лежала неподвижно и с ужасом наблюдала, как болото засасывает ее ноги все больше.

Виктор срубил толстую прочную палку, и осторожно подполз к женщине.

— Хватайся за конец палки и тяни к себе. Так, хорошо. Подложи палку под себя, наваливайся на нее туловищем и старайся ползти по ней.

Мужские голоса приближались. Страх придал силы беглецам. Виктор, что есть мочи, потянул палку на себя, с лежащей на ней женщиной и вытянул Алину на гать. Едва переведя дух, они поспешили к островку, на котором сидела Машенька.

— Нужно идти, — тяжело дыша, сказал Виктор. Спрячьтесь в зарослях. Я вернусь на минутку.

— Куда ты? — испуганно воскликнула Алина.

— Нужно настил разобрать, чтобы нас погоня не настигла.

Он вытянул из топкого места один за другим стволы тонких березок, ветки и палки, из которых только что делал гать, и разбросал их. Потом соорудил два длинных и широких шеста. Один вручил Алине, другой взял себе. Беглецы двинулись вглубь острова, ощупывая почву перед собой.

Как только они скрылись из виду, на болото вышли преследователи. Кто-то из них увяз. Алина и Виктор слышали ругань, крики и призывы о помощи. Но беглецы не останавливались. Они бежали дальше, надеясь уйти от погони.

Постепенно лес становился суше. Местность стала холмистой. Кое-где на склонах оврагов проглядывала песчаная почва. Густые заросли сменились высокими стройными соснами. Тут и там попадались грибы и ягоды, но беглецам было не до них. Они бежали, спотыкаясь и падая, перепрыгивая через завалы и поломанные деревья.

Выбившись из сил, Алина взмолилась, глядя на Виктора:

— Давай передохнем. Мне кажется, мы далеко ушли. Я падаю с ног. Машенька есть хочет.

— Хорошо, — сказал Виктор, с опаской осматриваясь по сторонам. В лесу было тихо. Только редкая птица крикнет в вышине деревьев или прозвенит над ухом комар-кровопийца.

Виктор заметил невдалеке какое-то сооружение. Подойдя поближе, беглецы обнаружили шалаш из еловых веток и остатки кострища.

Солнце опускалось все ниже. Его лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны деревьев. В лесу становилось темно и холодно. Виктор нарубил лапника, настелил в шалаше, сверху накрыл своей курткой.

— Садитесь сюда, — сказал он Алине. Я сейчас костер разведу. Придется рисковать, но ночью в лесу без огня нельзя.

Алина, промокшая насквозь, с удовольствием подвинулась к жаркому пламени, быстро пожирающему сухие ветки. Машенька тоже повеселела, запивая хлеб с картошкой горячим чаем.

— Ты тоже поешь немного, — Виктор протянул кусок хлеба Алине. — Тебе силы нужны. Завтра дальше пойдем.

— А ты? — спросила женщина.

— Я не хочу, — ответил Виктор. — Я кипяток попью. Ешьте и спать ложитесь. Я покараулю.

— Потом разбуди меня. Тебе тоже надо хоть немного поспать, — говорила Алина, а глаза ее уже смыкались сами собой. Маша заснула, приткнувшись к ее груди, держа в руке, недоеденный кусочек хлеба.

Виктор сидел у костра, подбрасывая в него сухие ветки, и думал:

«Подвел я Степаныча. Привлекут его за укрывательство преступника. Как там у него в городе? Получилось договориться или нет? Хотя теперь уже видно все равно. Вернуться мы не сможем. И денег теперь нет, и драгоценности Алинины в ломбард сдали. Молодец, Степаныч, надоумил собрать рюкзак заранее. Вот и продукты, и чайник, и вещи кое- какие есть. Конечно, надолго не хватит. Но хоть на два-три дня. А там, может, повезет, выберемся куда-нибудь».

Он смотрел на грязное уставшее лицо спящей Алины, на ее хрупкую фигурку в одежде не по размеру, на всхлипывающую во сне девочку у нее на руках и чувствовал, что дороже этой женщины нет у него никого на свете.

За спиной хрустнул сучок. Виктор резко обернулся и вгляделся в темноту. Из зарослей на него смотрели два хищных желтых глаза.

— Волки! — у Виктора похолодело внутри. Он поднял горящую головешку и помахал ею. Искры разлетелись в стороны. Желтые огни растворились в темноте.

«Не спать, — скомандовал мужчина сам себе. — Лес слабых не любит».

Всю последующую ночь он боролся со сном и время от времени оборачивался назад и освещал факелом ближние заросли. Ему казалось, что кто-то ходит вокруг и ждет, когда он заснет и костер потухнет.

Когда верхушки сосен поголубели, и туман стал опускаться на траву, прикрывая следы ночных охотников, Виктор не выдержал и свалился в объятия морфея. Костер немного подымил и потух, словно тоже притомился дежурить всю ночь.

Алина под утро стала замерзать и проснулась. Она осторожно вытащила затёкшую руку из-под Машенькиной головки, накрыла ее своей курткой и вылезла из шалаша к костру. Виктор сидел, прислонившись спиной к стволу сосны, и, опустив голову на грудь, дремал. Алина подобрала несколько веток, положила в костер и чиркнула спичкой. Пламя весело заплясало. Виктор проснулся и вскочил на ноги.

— Я все-таки заснул, — виновато улыбнулся он.

— Что ж ты не разбудил меня? Не мудрено заснуть после такого дня, да всю ночь продежурил, — женщина ласково посмотрела на Виктора.

— А вы хоть с Машенькой выспались?

— Да, я хорошо поспала, только замерзла под утро. А зайчик мой еще спит. Наволновалась она вчера, наплакалась.

Виктор подсел к Алине и обнял ее одной рукой.

— Давай хоть погрею тебя немного. Вон, дрожишь вся. Утра уже холодные.

Алина, смутившись, встала:

— Да нет, ничего, не так уж и холодно.

Она подошла к шалашу и заглянула в него: «Не проснулась ли Машенька?»

Вдруг в небе послышался слабый стрекот вертолета. Звук нарастал и приближался.

Виктор вскочил, разворошил костер и накрыл его мокрым валежником.

— Это, наверное, нас разыскивают. Увидят дым. Обнаружат, где мы. Опять погоня начнется.

Алина спряталась под дерево и со страхом слушала, как вертолет делает большие круги над местом их ночевки.

Наконец, железная птица сделала еще один разворот и растаяла в утренней дымке.

— Ты думаешь, они заметили нас? — спросила со слезами в голосе Алина.

— Не знаю, но нам нужно быстрее уходить отсюда.

Виктор начал собирать вещи в рюкзак. Алина стала тормошить Машеньку. Девочка проснулась, потянулась и прильнула к матери.

— Солнышко мое, вставай. Нам нужно идти.

— Я не хочу идти. Я есть хочу, — сказала девочка.

Алина вытащила из сумки кусочек хлеба и яблоко. Машенька стала капризничать:

— Я не хочу хлеб. Я хочу блинчики с медом, как у дедушки, — заплакала она.

— Доченька, ну потерпи. Скоро мы выберемся из леса. Я напеку тебе много вкусных блинчиков. А сейчас, съешь яблочко. Смотри, какое румяное.

Алина склонилась над ребенком, уговаривая, и гладя ее по головке, незаметно смахивала слезу.

Виктор навьючил на себя вещи и стоял, ожидая, когда Алина соберёт Машеньку, и они снова тронутся в путь.

«Господи, помилуй нас, помоги нам! — в отчаянии думал про себя Виктор, — подскажи, что нам делать? Куда податься?»

Он смотрел на Алину и Машеньку, и сердце его разрывалось от жалости.

Вдруг женщина повернулась к Виктору, вжав голову в плечи и округлив глаза:

— Ты это слышишь или у меня галлюцинации?

Виктор огляделся по сторонам и прислушался. Где-то сверху, совсем неподалеку, как будто спускаясь с утреннего голубого неба, торжественно разливался колокольный звон. Машенька перестала плакать и удивленно смотрела на мать:

— И ты слышишь? — повернулась к ней Алина.

— А кто это, мамочка, играет музыку? — спросила девочка.

— Это колокола звонят, — сказал Виктор. — Значит где-то церковь рядом. Пошли на звон.

Алина подхватила Машеньку на руки, и они тронулись в путь.

Примерно через полчаса лес расступился, и дорогу беглецам преградила старинная каменная стена, за которой высился однокупольный белый храм. Обойдя вокруг стены, путники нашли ворота и стали стучать в них. Через непродолжительное время им открыла женщина неопределенного возраста, облаченная в монашескую одежду. Она строго посмотрела на Алину, потом перевела взгляд на Машеньку. Виктор не удостоился ее внимания, как будто его здесь не было.

— Прошу Вас, помогите нам, — взмолилась Алина. — За нами погоня. Меня избивает муж и не дает жить с дочерью. А Виктора за то, что он помог мне, хотят посадить в тюрьму. На Вас последняя надежда. Если Вы не поможете нам — мы погибли.

Глаза монахини показались Алине такими спокойными, даже равнодушными. Но все же она открыла дверь по шире и сказала, приглашая путников войти:

— Идите за мной к игуменье Елизавете.

Алина приободрилась и шагнула вслед за монахиней.

Виктор задержал ее за руку. Она в недоумении обернулась на него.

— Берегите себя. Надеюсь, монастырь укроет Вас от злых людей, — грустно сказал Виктор.

— А ты? — со страхом воскликнула Алина.

— Я должен вернуться и узнать, что там со Степанычем. Не бойся, Алиночка, я обязательно, приду за Вами.