Западня (СИ)

Глава 6. Западня захлопнулась

Как только Роман Николаевич и Тамара Федоровна сели в машину Строгонова зазвонил телефон. Отец Алины ответил. Это был Сергей. Он сообщил, что подал заявление в полицию о пропаже невесты.

Тамара Федоровна вырвала телефон у мужа.

— Как подал, так и заберешь! Алина нашлась. Мы сейчас едем к ней. А вот ты, несостоявшийся зятек, подумай, почему моя скромная дочь оказалась ночью в загородном особняке богатогои милосердного мужчины? Какие обстоятельства этому способствовали? Ты, наверняка, знаешь!

— Значит, с ней все хорошо? — сказал Сергей упавшим голосом.

— С ней все прекрасно!

Мать Алины бросила трубку.

— Зачем ты так сказала? — удивился Роман Николаевич. — Что значит прекрасно? Она же болеет!

— Его это уже не касается. А-то, примчится сейчас со своей заботой. Об Алине теперь есть, кому побеспокоиться.

Затем заискивающим голосом обратилась к Строгонову:

— Я права, Артем Сергеевич?

— Безусловно, — ответил он.

Подъехав к дому, родители Алины вышли из машины и замерли в восхищении. На улице было темно, но территория вокруг особняка хорошо освещалась. В свете разноцветной иллюминации перед гостями предстало грандиозное строение с высокими классическими окнами, балконами, балюстрадами и колоннами. Дом подчеркивал основательность и изысканный вкус владельца.

Тамара Федоровна торжественно шла за хозяином, невольно улыбаясь, оглядывалась вокруг. Роман Николаевич плелся сзади, глядя себе под ноги.

Алина, увидев родителей, немного поднялась с подушки, но тут же бессильно рухнула обратно.

— Мама, папа, простите меня. Я очень виновата! — девушка вяло улыбалась, лицо ее горело.

— Доченька! — бросилась к ней Тамара Федоровна, — ты же совсем больная! Лежи, лежи! Тебе не надо вставать. Давай, температуру померяем. А лекарства, какие пьешь? — суетилась Тамара Федоровна, бросив пальто на кресло и, по-хозяйски орудуя на столе, перебирала коробочки с препаратами.

Роман Николаевич придвинул прикроватный пуфик поближе и сел рядом с Алиной, взяв ее за руку.

— Алиночка, что случилось? Как ты оказалась здесь? Почему Сереже не позвонила? Он весь день с ума сходит, тебя разыскивая. Уже заявление о твоей пропаже в полицию написал.

— Папа, не говори мне о нем. Он предатель.

Тамара Федоровна, услышав такие слова, тут же подошла к Алине.

— Предатель, говоришь? Ну-ка рассказывай, что произошло? Я давно говорила тебе, что он тебе не пара!

Роман Николаевич от удивления раскрыл рот и выпустил руку Алины.

— Мне, кажется, ты ошибаешься, доченька. Он очень любит тебя.

— Нет же, папа! — со слезами в голосе произнесла девушка. — Я тоже так раньше думала. Но это не так.

— Да что же случилось? Расскажи нам! — Тамара Федоровна присела на кровать.

— Дорогие мои родители, я Вас очень прошу, не пытайте меня. Я ничего рассказывать не буду. Мне слишком больно еще раз все это переживать.

— Ну и хорошо! — воскликнула мать Алины. — Ну и ладно. Забудем о нем, как будто его и не было в нашей жизни. Померила температуру? Давай градусник, я посмотрю.

Тамара Федоровна отошла к столу поближе к свету.

— О-о! Почти сорок! Тридцать девять и шесть. Тебе, доченька, никуда ехать не нужно. Полечись здесь, раз хозяин такой гостеприимный.

Потом добавила, разглядывая богатую обстановку спальни:

— А ты, Алиночка, не знаешь, у него жена есть, дети?

Мама! — возмутилась девушка.

— Какое мне дело! Как только температура чуть-чуть спадет, я сразу же уеду к вам. И так неудобно, человека стеснять.

— Да уж, это ты точно сказала: «Стеснять!» — Тамара Федоровна с восхищением обвела глазами большую спальню.

— Да здесь полк можно разместить, и то он не заметит! Может и нам здесь пока пожить? — женщина вопросительно посмотрела на Романа Николаевича.

— Нет! Отпрыгнул тот от жены! Еще чего! Что у нас своего дома нет, что ли!

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Строгонов.

Тамара Федоровна с готовностью развернулась всем корпусом к нему:

— Что это Вы, Артем Сергеевич, в свою комнату стучите? Вот, что значит человек высокой культуры! — она льстиво сощурила глазки и улыбнулась.

— Не удостоив ответом маму Алины, Строгонов подошел к девушке:

— Ну как тут моя гостья себя чувствует?

— Температура высокая тридцать девять и шесть! — подскочила к нему с боку Тамара Федоровна. — Мне кажется, опасно вести ее к нам. Если Вы не против, пусть она еще побудет у Вас, до выздоровления, раз уж так получилось. Деньги я Вам даже боюсь предлагать.

— Правильно боитесь, — улыбнулся Строгонов, глядя на Алину.

Девушке показалось в его взгляде столько отеческой заботы. Она подумала: «А ведь он не на много младше моих родителей. Может, у него с детьми что-то случилось? Почему он так ко мне благоволит? Или просто, хороший человек! Что, разве таких бескорыстных не бывает? Если он богатый, это же не значит, что плохой?

— Я очень рад Вам помочь. И мне не так одиноко будет вечерами.

— А …! Так у Вас нет семьи? — едва сдерживая радость, сказала Тамара Федоровна, косясь на Алину.

— Я разведен.

— А дети?

— Детей у меня нет, — Строгонов направился к двери.

— Я сейчас распоряжусь насчет ужина. Надеюсь, Вы разделите со мной трапезу, — он посмотрел на Тамару Федоровну, давно, определив, что в этой семье женщина принимает решения.

— А Алиночке ужин принесут сюда.

— Я не голодна, — девушка повернулась к матери:

— Идите, конечно, я хочу одна побыть. Голова сильно болит.

Строгонов вышел.

Роман Николаевич бросился к жене с упреками:

— Ты что, Тамара, разошлась! Я не хочу здесь есть. Я домой хочу!

— Если Строгонов разрешит, мы тоже здесь поживем.

— А работа? Мне завтра на дежурство. И вообще, что я тут забыл! Я что, бомж? У меня своя квартира имеется!

Роман Николаевич нахмурился. Было видно, что он ни за что не согласится остаться. Это казалось, совершенно на него не похоже, так как по большей части он был подкаблучник. Но теперь, в нем проснулся бунтарь. Отцу Алины претила вся эта холодная роскошь, да и сам хозяин, какой-то неживой.

Тамара Федоровна с удивлением посмотрела на мужа, но перечить не стала.

— Ладно, поезжай, а я за Алиночкой буду ухаживать. Ты видишь, какая она больная? Не могу же я ее одну здесь оставить?

Роман Николаевич оторопело посмотрел на жену, махнул рукой и пошел на выход.

Тамара Федоровна засеменила за ним.

Внизу в столовой уже был накрыт ужин на три персоны.

Строногов пригласил родителей Алины за стол.

— Если Вы не возражаете, Артем Сергеевич, я бы осталась с дочерью. Ей сейчас очень нужна материнская любовь и забота. Можно мне поставить раскладушечку возле ее кровати? — женщина с мольбой уставилась на хозяина.

— Зачем же раскладушечку? Я Вам выделю отдельную комнату. А что же Ваш супруг? Тоже остается?

— Нет! — почти выкрикнул Роман Николаевич.

— Мне завтра на работу.

— Ну что ж, не смею задерживать. Водитель Вас после ужина отвезет.

— Я бы хотел сейчас уехать, — заторопился отец Алины.

— Как угодно.

Строгонов вышел на крыльцо.

Через большие окна было видно, как он дает распоряжение Виктору.

— Я пошел, — сказал Роман Николаевич. — Давай, смотри тут за дочкой. Звоните мне. Если завтра ей станет лучше, сразу домой! — скомандовал он.

— Ладно, ладно. Не беспокойся. Буду звонить, сообщать, как у нее самочувствие.

Родители вышли за дверь. Отец Алины уехал, а Тамара Федоровна вернулась в столовую в сопровождении Строгонова.

Мимо нее прошмыгнула Наташа с подносом. Она несла ужин для Алины.

На следующий день Роман Николаевич позвонил Сергею:

— Сережа, ты можешь мне объяснить, что между вами произошло?

— Ничего не произошло, — холодно ответил парень. — Когда я уезжал на ночное дежурство, все было хорошо. А когда вернулся, моя невеста оказалась в загородном особняке в гостях у богатого мужика.

— Да, ты знаешь, что она больна?

— Почему же она не лечится дома?

— Жена сказала, что ее сейчас нельзя перевозить, и сама там осталась.

— Ну, если Тамара Федоровна взялась за дело, то скоро вы все будете в шоколаде!

— Не смей так говорить про мою жену!

— А я, собственно, и не собирался больше ничего говорить! — сказал Сергей и положил трубку.

Роман Николаевич еще пару раз набирал его номер, но парень не отвечал.

— Ну и разбирайтесь сами, как хотите! — в сердцах воскликнул отец Алины, сунул телефон в карман и быстрее зашагал на дежурство.

Алина с матерью уже неделю жили у Строгонова. Только на восьмой день температура у девушки спустилась до тридцати восьми, но кашель по-прежнему держался. Рентген показал воспаление легких.

Тамара Федоровна не могла нарадоваться: врач приезжал домой по первому требованию, все анализы и исследования осуществлялись в частной клинике без очереди, а результаты привозились на дом.

— Вот это, я понимаю, лечение! — говорила она Алине. Если бы меня так лечили, может, и не довели бы до астмы. У нас на прием к врачу попасть — и то проблема, не говоря уже об обследовании. Пока анализы сдаешь — замучаешься по очередям сидеть и по кабинетам шастать.

— Да! — с восхищением повторяла женщина, — у богатых совсем другая жизнь. Я всегда это знала!

Алина только печально смотрела на мать. Она вообще в последнее время мало разговаривала. Сначала Тамара Федоровна относила такое поведение дочери на счет больного горла, но потом все же поняла, что разрыв с Сергеем дается ей очень тяжело.

«Ничего, — думала она про себя, — переживет. Зато потом будет богатая, веселая и счастливая! Вон, как Строгонов на нее смотрит! Сразу видно, влюблен по уши! А то…? Дочь то у меня красавица! А если ее еще приодеть — чистый бриллиант! Кстати об одежде», — вспомнила Тамара Федоровна в надежде, что порадует Алину.

Она подошла к большому шкафу и, раздвинув дверцы, всплеснула руками:

— Доченька, ты посмотри, сколько Строгонов накупил тебе богатой одежды. И заметь, все известные бренды! Даже шуба!

Женщина вытащила длинную норковую шубу и примерила на себя. Ну, на мне, конечно, не застегивается, но смотри, как мех переливается. Чистое серебро!

— Мама, надо было попросить Артема Сергеевича, чтобы он заехал к папе за моей одеждой, а не закупал новую в магазине!

— Я и не просила его покупать! Я так и сказала, что у тебя здесь нет одежды. А это уж его инициатива — все новое купить. Да, что ты, доченька, переживаешь, для него это сущие копейки!

— Для него копейки, а мы всю жизнь за все это не расплатимся!

— Да он же ничего взамен не требует, он от чистого сердца! Такой уж это добрейшей души человек! Ты же сама видишь. К тому же красив и статен! Как он тебе, как мужчина, нравиться?

— Мама, что ты опять говоришь! Артем Сергеевич очень хороший человек! Относится ко мне по-отечески. Наверное, потому что у него своих детей нет.

— Что за глупость! По-отечески! Ему лет сорок всего! Вполне еще молодой мужчина, тем более состоятельный и неженатый! Подумай, дочка, это просто большая удача, что ты его встретила.

— Прекрати, мама! Мне сейчас вообще не до этого. Если ты не перестанешь, я попрошу Строгонова отвести меня домой. А ты можешь здесь оставаться, если тебе богатство дороже меня и папы!

— Успокойся, успокойся, моя дорогая! А то температура опять поднимется! Какое домой! У тебя еще сильный кашель! Нужно снова рентген сделать. Я так просто, пошутила.

После этого разговора Тамара Федоровна решила пока не подступаться к Алине с подобными предложениями, а действовать другим способом.

Мать Алины с удовольствием гуляла по дому, когда хозяин отсутствовал, и не уставала восхищаться, как же красиво живут люди. По началу, она хотела завести дружбу с Наташей, чтобы узнать побольше про Строгонова. Но работница отвечала односложно, как автомат, и только на вопросы, которые касались готовки, уборки и распорядка дня.

Со Строгоновым Тамара Федоровна разговаривала в основном за ужином. Вся беседа сводилась к самочувствию Алины.

Прожив неделю в богатом особняке, матери Алины совсем не хотелось возвращаться в свою маленькую трехкомнатную квартирку.

Дочь понемногу начала выздоравливать, поэтому женщина лихорадочно думала, как сделать так, чтобы породниться с бизнесменом. Она выходила из себя, видя, что Алину совершенно не волнует возможность разбогатеть.

Однако Тамару Федоровну подогревал тот факт, что Строгонов влюбился в Алину. Она сразу поняла это. «Иначе, зачем бы он так возился с ней. Не из гуманных же соображений, на самом деле!» — думала женщина.

Тамара Федоровна ждала нужного ей разговора. То, что он скоро последует, женщина была уверенна. «Вот только бы так повернуть дело, чтобы и для себя извлечь пользу на старости лет», — думала она.

И этот день настал. Вернее вечер. За ужином Строгонов спросил Тамару Федоровну:

— Я слышу, что Вы иногда по утрам кашляете. Алина говорила мне, что у Вас астма.

— Да, — настороженно ответила женщина, не понимая, куда клонит хозяин.

— У меня в Италии есть дом. Там прекрасный климат. Астма Ваша прошла бы в два счета, — сказал Артем Сергеевич, как бы, между прочим, не переставая жевать мясо.

Тамара Федоровна уронила вилку, извинилась и полезла под стол доставать.

Когда она выпрямилась, глядя на Строгонова, как кролик на удава, то Артем Сергеевич уже закончил трапезу, и вытирал жирный рот салфеткой. Он выдержал паузу, показывая тем самым, что хочет сказать, что-то важное, а затем произнес:

— Я хочу жениться на Вашей дочери. Если Вы мне поможете, то поедите жить в Италию.

Тамара Федоровна сглотнула слюну и ответила:

— Я помогу. А как?

— Это уже Вы должны знать, как? — хозяин поднялся из-за стола, попрощался и стал подниматься к себе в комнату на второй этаж.

С этого дня у Тамары Федоровны участились приступы астмы. Она кашляла так громко и продолжительно, что Алина просыпалась и шла в ее комнату, успокоить мать. Но той становилось все хуже. Наконец, пришлось вызвать доктора. Пришел тот же господин, который лечил Алину и забрал Тамару Федоровну на обследование к себе в клинику. По результатам было установлено, что состояние здоровья Тамары Федоровны резко ухудшилось, и ей срочно требуется лечение за границей, желательно в Италии.

Алина, сама еще не отошла от болезни, теперь сильно переживала за мать

— Это у тебя из-за меня здоровье ухудшилось. Ты много нервничала и вот результат, — говорила она маме, гладя ее по голове.

Тамара Федоровна лежала в постели, безнадежно глядя в потолок.

— Что же делать? — рассуждала Алина, — может у нас в России клинику поискать. Все же дешевле выйдет.

— Можно и у нас, — безжизненным голосом отвечала Тамара Федоровна. — Только у нас быстрее в гроб загонят, а в Италии такой климат, что сразу бы помог мне выздороветь.

Однажды под утро у Тамары Федоровны случился такой приступ, что она чуть было, не задохнулась. Женщина упала на кровать, когда Алина вбежала в ее комнату. Она стала судорожно трясти ногами, схватив себя за горло, так как ей не хватало воздуха.

Алина ринулась к ней и стала искать ингалятор. Наконец, он обнаружился под кроватью, когда Тамара Федоровна, чуть было, не отдала концы.

Этот случай сильно напугал Алину.

Вечером того же дня к ней в комнату зашел Строгонов.

Алина сидела на кровати вся в слезах. Она не знала, как помочь матери. Артем Сергеевич подошел к ней поближе и взял ее за руку.

— Алиночка, Вы знаете, как я к Вам отношусь?

— Да, я Вам очень благодарна, — сказала Алина, вытирая слезы. — Вы ко мне относитесь, как к дочери. Столько делаете для меня!

— Нет, Алиночка, я отношусь к Вам, как к любимой женщине.

Девушка отняла руку и вскочила, испуганно глядя на Строгонова.

— Я честный человек и хочу прямо сказать Вам: «Будьте моей женой».

Артем Сергеевич подошел к Алине, снова взял ее руку и надел на палец кольцо со сверкающим бриллиантом.

Алина тут же сняла кольцо и протянула его обратно Строгонову:

— Простите меня, но я не люблю Вас, — глаза ее выражали полную растерянность.

— Любовь не рождается мгновенно. Она появляется там, где есть достаток, хорошее отношение, беззаботная жизнь, удовольствия, дорогие наряды, ласковое обращение. Все это я Вам гарантирую. Я надеюсь, Вы не верите в «рай в шалаше»?

— Верю, — просто сказала Алина, — и верю в любовь с первого взгляда.

Она посмотрела в окно.

— Вернее верила.

— Вот видите, жизнь вносит свои коррективы. Ваши вчерашние взгляды и ценности могут сегодня быть смешны и наивны, не правда ли?

— Но все-таки… — Алина хотела еще привести доводы для необидного отказа, но Строгонов перебил ее:

— Если Вы дадите свое согласие быть здесь хозяйкой, Ваша мама будет лечиться в одной из лучших клиник Италии. К тому же у меня там дом. Ваши родители могли бы жить в нем. А мы с Вами навещали бы их, когда Вы только пожелаете.

Алина вдруг отчетливо поняла, что дверь этого дворца только, что захлопнулась для нее изнутри, видимо, навсегда.

— Я могу немного подумать? — сказала она упавшим голосом.

— Конечно, моя милая. Только недолго. Состояние Вашей матушки с каждым днем становиться хуже. Я не могу гарантировать, что следующий приступ не будет последним.

Артем Сергеевич наклонился и поцеловал руку Алине. Потом развернулся и вышел своей твердой и уверенной поступью.

Девушка упала на постель и заплакала.

Вечером Алина рассказала матери о предложении Строгонова выйти за него замуж и о том, что в этом случае, он поможет Тамаре Федоровне с лечением в Италии.

Глаза Тамары Федоровны заблестели. Она с мольбой посмотрела на дочь.

— Доченька, возможно, это для меня последний шанс. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Ты еще, возможно, любишь Сергея. Не знаю, что там у вас произошло, но думаю, что очень серьезная причина погнала тебя ночью на улицу в пижаме и тапках. Если ты выйдешь за Строгонова, ты быстро забудешь Сергея, потому что тебя ждет шикарная жизнь, достойная тебя, моя дорогая. И мы с папой будем обеспечены в старости. Не придется ему с его сердцем дежурить по ночам. А я, может, еще хоть немного поживу, если в Италии подлечат мою астму.

— Мама, — Алина смотрела на мать глазами, полными слез. — Я не хотела расстраивать тебя. Но теперь, видимо, придется. Я беременна.

— Господи! — воскликнула Тамара Федоровна, подскочив на кровати, временно забыв про свое тяжелое самочувствие. — Какой срок?

— Врач сказал: «Шесть недель»

— Какой врач! — с ужасом закричала Тамара Федоровна.

— Гинеколог, в клинике, куда меня возил Строгонов на обследование.

— Значит, он, скорее всего, знает?! — еще больше удивилась мать Алины.

— Какой человек! — воскликнула она. — Он так любит, что готов тебя взять с чужим ребенком! Как тебе повезло, Алиночка! Здесь даже нечего раздумывать! И позор свой скроешь. Родишь в браке, будет считаться, что это Строгонова ребенок. А представь, какое будущее ждет твое дитя. Как кот в масле жить будет!

На следующий день Тамара Федоровна настояла, чтобы разговор состоялся прямо с утра. Она позвонила Артему Сергеевичу и пригласила его зайти в комнату Алины для серьезного разговора.

Алина и ее мать ожидали прихода хозяина, каждая думала о своем.

Тамара Федоровна буквально дрожала. Решалась судьба ее дочери, будущего ребенка и, конечно, ее собственная.

Алина еще надеялась, что Строгонов откажется от нее.

Артем Сергеевич быстро вошел в комнату и подошел к Алине. Не обращая внимания на мать, он взял руку девушки и, глядя ей в глаза своим гипнотическим взглядом произнес:

— Я хочу помочь тебе, Алиночка. Вижу, ты в затруднении, как начать разговор. Я знаю, что ты беременна. Сегодня мы последний раз говорим о том, что это не мой ребенок, — Строгонов стрельнул глазами в сторону Тамары Федоровны, та присела от напряжения, согнув колени.

— Я буду любить тебя, дорогая, и нашего ребенка. Никто и никогда не узнает, что он мне неродной. Поверь, его ждет блестящее будущее. Теперь еще раз спрашиваю тебя: «Ты согласна быть моей женой?»

Алина в отчаянии посмотрела на мать. Тамара Федоровна, как перед иконой, умоляюще сложила ладони перед грудью.

— Я согласна, — безнадежно выдохнула Алина.

— Только я прошу Вас об одном единственном условии. Я хотела бы иметь свою комнату, где я могла бы находиться одна.

— Без проблем! — обрадовался Строгонов.

— Конечно, Вы вправе распоряжаться всем домом по своему усмотрению. Но если Вам нужно, так сказать, свое личное жизненное пространство, то я готов Вам его предоставить. Это может быть эта комната или любая другая. Вы можете обставить ее по своему усмотрению.

— Нет, нет, меня все устраивает. Я только хотела бы, чтобы мы с Вами спали в разных комнатах.

Заметив отчаянный взгляд матери, она добавила:

— Я не отказываюсь от супружеского долга. Только мне нужно время, чтобы привыкнуть к Вам.

— Все будет так, как Вы пожелаете. А теперь, извините, мне надо ехать.

Строгонов подошел к Алине, поцеловал ее в щеку и, не обращая внимания на смятение девушки, повернулся и вышел.

Тамара Федоровна упала в ноги Алине и расплакалась:

— Доченька, ты умница, я так благодарна тебе за это решение.

Затем она встала и, как ни в чем, ни бывало, произнесла:

— Молодец! Сразу стала выставлять свои условия. Вот этой линии и держись.

Алина отошла к окну и посмотрела на улицу. Снег еще держался, но он уже скукожился и пожелтел. «Еще февраль, но чувствуется, что весна не за горами», — думала Алина. Ей казалось, что мир за окном теперь живет отдельной от нее жизнью. Дверцу в золотую клетку она только что захлопнула сама.

Строгонов ехал в свой офис. Он был доволен собой.

«Все получилось, как я и планировал, — думал он, — из Алины выйдет прекрасная жена. Именно такая мне и нужна. Во-первых, она очень красива, скромна, пластична. С такой женщиной не стыдно показаться на элитных мероприятиях. С другой стороны, она хорошо воспитана и послушна. Особенно последнее качество я ценю в женщинах больше всего. И наконец, у меня будет ребенок. Мать будет счастлива. Она уже потеряла надежду увидеть внуков. Да…я, к сожалению, не могу иметь детей. Но теперь надо все обставить так, чтобы никто не заподозрил, что ребенок мне не родной. Тамара Федоровна землю есть будет, но никому не скажет. Ей уже, наверное, Италия сниться. Врачу, я как всегда, рот заткну. Он деньги больше жизни любит. Алина будет всегда под присмотром. Хочет спать одна, ради Бога. Я сам люблю, чтобы никто не сопел мне в ухо. Подожду немного, пока она привыкнет, и напьюсь из этого прекрасного сосуда вдоволь».