Запах шахмат

41. Борьба с пустотой

Если бы только шахматы! Теперь другой незримый символ маячил внутри и снаружи моего истощенного мозга. Символ, символизирующий сам себя, древний и банальный, как сама жизнь. Я о смерти. Этого явления стало слишком много вокруг меня – мои новые знакомые один за другим выбывают из ротации, и ничего с этим поделать я не могу, лишь стою и слушаю, как рвется паутина невидимых связей, стою и слушаю, словно юный природовед, которого кульминация бабьего лета застала в тихом неподвижном лесу.

Мне жаль. Вот что я могу сказать.

Жаль Дали и Пикассо, Миро и Яблонскую. Жаль Родена, который, судя по всему, тоже скоро перейдет из разряда близких знакомых в разряд незнакомых понятий. Даже Шагал, убивший только что мою несбывшуюся любовницу, вызывает у меня жалость – ведь очень скоро и его не станет, как не станет Ван Гога, Ренуара и, наверно, Дюрера. Я успел забыть свое настоящее имя, и оно звучало в моих мыслях словно чужое.

– Эй, Шагал, подожди! – я догнал его на улице.

– Чего тебе? – видно Шагал не настроен был сейчас общаться. Понимаю.

– Яблонская… – я немного запыхался. – Она…

– Да, – бросил Марк в сторону. Он уже был возле своей машины.

– Почему это случилось? – спрашиваю я.

Шагал остановился.

– Что? – он удивлен.

– Почему вы убили Яблонскую? – расшифровываю я свой вопрос.

– А кого нужно было убить? Меня? Родена? Миро? Тебя?

– Почему вообще нужно было кого-то убивать?

– Если удалить одно звено, вся цепь развалится, – Шагал явно повторял чьи-то слова. – Если удалить именно то звено, которое нужно.

– А ты уверен, что Яблонская была именно тем звеном?

Шагал пожал плечами.

– Не уверен, – он открыл дверцу автомобиля. – Но меня это не особо волнует. А вот почему тебя это так взволновало, Альбрехт?

Действительно, почему?

– Пока, Альбрехт.

– Пока, Марк.

Если бы я мог удалить этот разговор из случившегося, обязательно нажал бы «Delete». Нет смысла обсуждать с убийцей убийство, все равно, что беседовать с лунатиком о Луне.

Восемь часов вечера. Одна публика прибывала, другая публика покидала клуб, обсуждая отмену концерта. Я стоял на площадке перед клубом, и был совсем один – движущаяся вокруг толпа помогала ощутить чувство агрессивной пустоты, хорошо знакомое, хорошо забытое, хорошее чувство. С этого момента я свободен. Расследование истории взаимопроникающих самоубийств закончено – персонажи истории мертвы, а заказчик повествования находится в бегах. Самое время навестить родителей.