Записки разведчика

ВАСЯ-ПРОВОДНИК

На нашу просьбу выделить проводника на один-два перехода до выхода из Брянского леса комиссар Эсманского партизанского отряда сказал:

– Насчет этого не беспокойтесь. Я вам дам такого проводника, который проведет вас под носом у немцев. Он позвал:

– Вася, иди-ка сюда!

Подошел уже знакомый нам парнишка в белой рубашке, заправленной в большие, не по росту, военные брюки. Голову его покрывала потрепанная кепка. На ногах были надеты немецкие сапоги с широкими голенищами.

– Прошу любить и жаловать. Можете надеяться. Не смотрите, что он маленький. Мал золотник, да дорог. Он вывел из леса много групп. Ему знакомы все тропки, — представил комиссар нам проводника.

– Василек, поступаешь во временное подчинение капитана. Смотри, не подкачай.

Васе было лет тринадцать-четырнадцать. В таком возрасте мальчишки мечтают о подвигах и необычайных приключениях. И он ничем не отличался от сотен школьников его возраста; наверное, так же грезил далекими путешествиями, полными неожиданностей и опасностей… Некоторое время мальчик, смущенный похвалой командира, стоял с опущенной головой и искоса посматривал на окружавших его десантников, потом, пересилив смущение, посмотрел мне в глаза. Открытый смелый взгляд и чуб, приподнятый вихром, придавали ему лихой вид, а карие чистые глаза излучали столько тепла, доверчивости и готовности сделать что-либо полезное, что невольно с первого взгляда проникаешься к мальчишке чувством уважения и благодарности.

В отряд Вася пришел после того, как фашисты арестовали его мать за помощь партизанам. Отец ушел в Красную Армию, и о нем ничего не было известно.

Василек действительно сопровождал диверсионные группы, сам ходил в разведку и нередко приносил ценные сведения о противнике.

Нам рассказали об одном интересном случае, который произошел с юным разведчиком при выполнении задания.

Васе было поручено разведать противника в Больших Березках: подсчитать, сколько орудий и где они стоят, сколько кухонь, автомашин, узнать, сколько в деревне стоит офицеров и солдат. Пользуясь своим возрастом, Вася обычно беспрепятственно проходил по селам, занятым противником, и наблюдал за всем, что там происходило. И на этот раз, получив задачу, он незаметно прошел возле охранения немцев, блокировавших лес, благополучно достиг села Чернатского. При выходе из села он встретил группу немцев и полицаев.

– Откуда идешь? — спросил немецкий офицер через переводчика.

– Из Белых Березок, — ответил Вася и спросил: - Знаете такую деревню? Ее партизаны сожгли.

Вася знал, что ее сожгли немцы за то, что больше половины взрослого населения ушло в партизаны, но посчитал более безопасным не затрагивать немцев. Однако на этот раз ему не удалось избежать осложнений,

– Куда идешь? — последовал вопрос.

– В Большие Березки, — ответил Вася и для большей убедительности добавил: — Там у меня бабушка.

– Говоришь, бабушка? — переспросил недоверчивый переводчик. Он что-то сказал офицеру, а затем набросился на Васю: — Ты нам, парень, головы не морочь. Говори, кто тебя послал и зачем?

– Кто меня может послать, когда я сирота. Нет у меня никого. Отца и мать партизаны расстреляли, — еще раз решил Вася угодить немцам и полицаям. — Теперь иду к бабушке.

– Ты, щенок, еще врать будешь? Я тебе покажу, — полицай размахнулся и ударил Васю ладонью по лицу. — Говори, где партизаны? Кто тебя послал?

Удар был неожиданный и настолько сильный, что мальчик свалился и больно ударился головой о землю. В голове словно колокол звенел. Васе почему-то вспомнился в этот момент случай, когда он купался в речке и подлезал под опрокинутую лодку, а его дружки стучали по дну, — тогда тоже зазвенело, но не было больно… Вася от боли, обиды и страха заплакал. Слезы стекали по запыленному лицу, оставляя неровные канавки. Он поднялся, вытер глаза тыльной стороной ладони и умоляюще посмотрел на окружающих, но встретил враждебные взгляды. Никто ему не сочувствовал. Помощи ждать от них не приходилось. От чувства одиночества ему стало еще страшнее. Юный разведчик понял, что легко от них не отделаешься.

– Не верите, что я иду к бабушке, так пошлите кого-нибудь проверить, — сказал сквозь слезы Вася.

Переводчик заговорил с офицером на непонятном для Васи языке. Тот выслушал, одобрительно кивнул головой и сказал:

– Гут. Карашье.

– Пойдешь в Большие Березки в сопровождении солдата, — сказал переводчик. — Смотри, не вздумай убегать – получишь пулю.

Вася обрадовался. Появилась надежда на спасение. Но по мере приближения к селу им овладевало все большее беспокойство. Дело в том, что у Васи в селе не было никакой бабушки. Более того, не было даже знакомых. Он никак не думал, что его будут сопровождать до самого села. «Попугают немного и оставят», — думал он. Но, видимо, немцам уже приходилось встречаться с такими «внуками». Дело принимало худой оборот. Хоть бы встретились партизаны! Может, попробовать бежать? Трех шагов не сделаешь, как этот верзила всадит пулю в спину. Разжалобить солдата? Он по-русски не понимает. Да этим только большее подозрение вызовешь. Выход не находился, а село уже близко. Васе вдруг так захотелось жить, аж слезы выступили. Что предпринять? Как быть? С фашистами не шути: убедятся, что нет никакой бабушки, считай – пропал.

На околице села их остановил часовой. Поговорив с сопровождающим, он окинул Васю таким подозрительным взглядом, словно говорил: «Знаем мы вас, таких внуков.»

Войдя в село, Вася замедлил шаг. Он шел и посматривал по сторонам. Вдруг оживился, посмотрел на немца и, улыбаясь, показал рукой в направлении пожилой женщины, которая набирала воду из колодца. Немец что-то ему сказал, но Вася не слушал, если бы и слушал, то ничего бы не понял. Он бежал к женщине и кричал: «Бабуся, родная, милая моя!» Бабка не успела опомниться, как он повис у нее на шее и зашептал: «Скажите, что я ваш внук…» Бабка все поняла и так яростно набросилась на немца, размахивая коромыслом, что тот, ничего не понимая, только таращил глаза и отступал под ее напором.

– Аспиды проклятые. Нет на вас, извергов, холеры, — кричала она, прижимая к старческой груди мальчика. — Да вам бы, антихристам, только со стариками и детьми воевать…

Солдат, которому было приказано установить, действительно ли мальчик идет к своей бабушке, был уверен, что со своей задачей справился вполне…

Вася пробыл в селе двое суток и сумел добыть необходимые сведения…

И вот этот Вася, или, как его звали в отряде, Василек, стоял перед нашей группой. Он был горд, что ему доверяют такое ответственное поручение, и всем видом старался показать, что оправдает доверие.

– Что же, Василек, по рукам, — сказал я, протягивая руку.

Он сильно хлопнул по моей ладони и крепко пожал руку, как бы говоря: «Вот какой я».

– Берешься провести нас через оборону противника? — спросил я юного партизана.

– А куда вам надо? — спросил в свою очередь Вася, переходя на деловой тон. Прочитав надпись на карте, которую я ему указал, он засмеялся: — Этой деревни нет. Ее немцы сожгли, а на ее месте вырыли себе землянки. Лагерь там у них.

– Нам не надо заходить в этот пункт.

– Вы мне карты не показывайте. Я все равно по ней ничего не понимаю. Называйте деревни и села. Я местный и все их знаю…

Уточнив маршрут и отдохнув, группа распрощалась с партизанами и выступила в свой первый переход из Брянских лесов на юг, на Сумщину.

– Прощай, суровый Брянский лес, — продекламировал Леша.

– Нет, до свидания, — поправил его Петя. — До скорого свидания. Мы еще вернемся.

Вася-Василек приступил к исполнению обязанностей проводника. Он шел впереди. За ним я, за мной группа. Замыкающим шел Калинин.

Весь груз распределили между разведчиками. Вещевые мешки были набиты до отказа. На каждого приходилось по тридцать два-тридцать пять килограммов груза. Снисхождение было сделано лишь самому юному – Юре Королькову, который не в силах был нести такую тяжесть. Основным грузом мы считали рацию и питание к ней. Батареи поручили наиболее выносливым и опытным ребятам. Рацию Дуся не доверила никому. Она заявила, что рация – ее основное оружие, а автомат – дополнительное. Ни того ни другого она не отдала.

Еще до выхода вещмешки и снаряжение разведчики тщательно подогнали. Однако на первых же шагах выяснилось, что идти нормально не можем. У Юры лямки вещевого мешка были настолько затянуты, что стесняли дыхание. Отпустили… У Сережи, наоборот, груз стукал по спине. Подтянули. Обнаружены и другие недостатки. Ребята, поминутно останавливались, чтобы помочь друг другу.

Пройдя около двух километров, Вася сошел с дороги и сказал:

– Здесь будем ждать наступления темноты.

Остановились. Разведчики располагались, кто как считал для себя удобным. Одни прислонялись спиной к дереву. Другие садились на землю, вытянув ноги. Груза не снимали. Задымили самокрутками, стараясь накуриться на всю ночь…

Сумерки быстро сгущались. Надвигалась дождевая туча. Она ускорила наступление темноты. Я в душе радовался, что «небесная канцелярия» сопутствовала нам. Принято считать, что ненастная погода – находка для разведчиков. Однако в скором времени мне пришлось в этом горько разувериться.

Летом ночи короткие. Дорога каждая минута.

– Время упускать нельзя, — сказал я. — Подымайтесь, друзья.

Разведчики с трудом подымались. Грузом их, как магнитом, притягивало к земле. А Юрку так притянуло, что Кормелицыну пришлось его подымать.

Группа возобновила движение, вытянувшись гуськом вдоль тропки. Начал накрапывать дождик. Где-то вдали сверкнула молния. Разведчики шли молча, как в поиск за «языком». Вася свернул с тропы и повел группу лесом, поросшим кустарником и папоротником. Пересекли ручеек и вошли в зону болот. Окунулись в зловонную жижу. Проводник тщательно ощупывал болото палкой, выбирая дорогу для группы. Да, на этой местности не поможет никакая карта. Здесь нужен знаток этих мест.

Мне до этого не приходилось по-серьезному сталкиваться с болотом, поэтому оно произвело на меня удручающее впечатление. Жижа, поросшая болотными растениями и покрытая ржавчиной, издавала неприятный запах застоявшейся воды и прогнивших растений. Каждый шаг стоил больших усилий. Всем существом стараешься нащупать спасительную кочку. Ты ее находишь. Ставишь ногу, но из-под нее уплывает опора. Некоторое время балансируешь руками и всем корпусом, но безуспешно. Под тобой пыхтит, бурлит, булькает: это дышит болото. Наконец травяная подушка не выдерживает, и ты проваливаешься по колено или по пояс в болотную жижу, рискуя быть засосанным или, в лучшем случае, остаться без сапог.

За спиной слышу прерывистое дыхание. Это Дуся, несчастная, убитая горем, с видом виноватой плюхает по болоту. Она не обращает внимания на болото, кажется, не замечает его. Все ее мысли сводятся к одному: дать группе связь с Большой землей. Как детище, она охраняет рацию, боясь окунуть ее в воду.

Идти было неимоверно трудно. Болото оказалось очень топким и обширным. Царила кромешная тьма. Неторопливый дождь сменился безудержным ливнем. Идти стало еще труднее. Шли молча. Ослепительные молнии на мгновение освещали сгорбленные фигуры разведчиков. Вещевые мешки лямками врезались в плечи, от этого ныло все тело. Автомат то и дело соскальзывал с плеча и ударял по коленке или падал в воду.

Все идут друг за другом. В сторону свернуть не пытайся. Рябченков попытался и чуть не остался в болоте навечно. Он погрузился в болото по грудь, и его продолжало тянуть вглубь. Все его попытки высвободиться из цепких рук трясины были тщетны. Вася передал мне свою палку. Я протянул ее Сереже, но когда начал помогать, то почувствовал, что и сам погружаюсь. Меня охватил ужас. Однако я не хотел показать этого и продолжал тянуть товарища, стараясь удержаться на поверхности. Мое затруднение заметил Стрелюк.

– Товарищ капитан, держитесь, — сказал он, протягивая автомат. Одной рукой я вцепился в автомат, другой крепко держал палку.

– Только не стой на одном месте, а то и тебя затянет, — предупредил я Костю.

С большим трудом нам удалось сдвинуть Сережу с места. Он еще долго барахтался. Автомат у него болтался на шее. Наконец зашипело, забулькало, и Сережа начал постепенно вырываться из «плена» болота. Вот он вышел из тины по пояс, через минуту высвободил одну ногу, а затем вторую. Всё. Сережа тяжело и прерывисто дышит, весь дрожит, но теперь уже переставляет свои ноги без нашей помощи.

– Сапоги целы? — спросил я.

– Целы. Я их перед болотом привязал, — ответил он уставшим голосом. — Привычное дело. У нас тоже болот хватает.

– Ничего себе привычное – чуть черту душу не отдал.

– Большое спасибо за помощь, — с чувством сказал Рябченков.

– Нечего благодарить. Ты лучше иди по следу.

– Куда завел ты нас, Сусанин? — сказал Юра, неизвестно кого подразумевая в этой роли – меня или Васю-проводника. В его хриплом голосе чувствовались горе и усталость.

И снова идем, идем, идем… Ни единого слова. Только тяжелое дыхание людей и чавканье болота под ногами. Никто не обращает внимания на то, что не только сапоги, но и карманы вместе с водой наполняются болотным илом. Жидкое болото сменялось вязким, тогда становилось идти еще труднее. Казалось, ноги останутся в трясине.

Так мы шли час, два, три…

Вася внимательно присматривался, но в темноте дальше пяти метров ничего не было видно. Все чаще и чаще стали останавливаться для передышки. Когда же настоящий отдых? Болоту, казалось, не будет конца. Мальчишеские еще не окрепшие плечи разведчиков сгибаются под увесистыми вещевыми мешками. Они отдыхают стоя, наклонившись вперед. Лиц их не видно, но по тяжелому дыханию я понимаю, что они очень устали.

Ливень не прекращался. Молнии рассекали небо ослепительными вспышками. Грохотал гром. Болото, как живое, бурлило под напором дождя. Тело сковывала смертельная усталость. Сел бы прямо в болото и сидел. Но я заставлял себя и других идти. Шли, сворачивая то вправо, то влево. Когда же оно, наконец, кончится, это проклятое болото?

– Вася, ты уверен, что мы правильно идем? - спросил я проводника.

– Вот здесь должна быть сломанная ольха, но я ее почему-то не вижу, — ответил он нерешительно.

– А болото скоро кончится?

– По моему расчету, оно должно уже закончиться.

По всей вероятности, Вася сбился с тропки. В такую погоду немудрено. Я обернулся к Юре Королькову и спросил:

– Как самочувствие, Юра?

– Так устал, даже выразить не могу, — чуть слышно, с детской откровенностью прошептал Юра.

Мне жаль стало этого мальчика со вздернутой, как у девушки, верхней губой и курчавыми, мягкими волосами. Эх, Юра, Юра! Сидеть бы тебе за учебниками, да не то время.

Юре не было еще и шестнадцати лет, когда его старшие товарищи Володя Савкин и Костя Рыбинский уходили добровольно на фронт. Он не хотел от них отставать и пошел в военкомат. Но его отослали домой, как несовершеннолетнего. Юра начал обивать пороги в райкоме комсомола города Липецка. И еще неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не сестра Маруся, которая работала секретарем горкома комсомола. Она помогла Юре и его товарищам стать разведчиками, выдав им комсомольские путевки. Так Юра оказался вместе с нами.

– Крепись, Юрочка. Сейчас выйдем из болота и сделаем остановку, — попытался я утешить его.

Свернули влево. Теперь Вася шел увереннее. Калинин по-прежнему замыкал шествие и подбадривал отстающих. Через полчаса начали попадаться на болоте островки, на которых мы могли передохнуть.

Наконец под ногами появилась твердая почва! Вскоре группа вышла на полянку, и сразу стало легче идти.

Остановились в лесу. Дождь стихал, но дальше идти не было сил. Часы показывали три пятнадцать. Значит, скоро рассвет. Вернее, рассвет уже начался, но густой туман скрывал приближение утра. Надо было найти место для дневки. Калинин и Кормелицын осмотрели местность и доложили, что впереди болото, а с трех сторон лес.

Отошли в глубь леса и расположились в большом кусте, представлявшем хорошее укрытие. Куст в середине был пуст, а в стороны разросся и напоминал чашу. Здесь мы и нашли убежище.

Разведчики с нетерпением освобождались от груза и валились рядом с ним. Расстелив плащ-палатки, уставшие, измученные и промокшие до нитки ребята мгновенно засыпали. Они плотно прижались друг к другу, чтобы согреться. Молодежь так устала, что первое дежурство взяли на себя я и Кормелицын.

Проверив, чтобы все были укрыты плащ-палатками, и указав Кормелицыну место для наблюдения, я начал ходить вокруг куста в сорока - пятидесяти шагах. Движением старался согреть озябшее тело и отогнать подступавшую дремоту. Ходил тихо, настороженно и, сам того не замечая, отсчитывал в такт шагам: раз, два, три… раз, два, три… Кто-то во сне застонал…

Дорогие мои мальчишки! Думал ли кто из вас, что придется пережить такое? Разными путями вы пришли в отряд, но с единым стремлением – защищать Родину. Большинство из вас только что со школьной скамьи. Кто знает? Возможно, среди вас лежит будущий ученый или писатель. Вот хотя бы Стрелюк.

С первого класса его увлекала учеба. В школе все казалось интересным: учительница, уроки, товарищи, девочки с маленькими косичками. Первые радости из-за полученной пятерки, освоение первой книжки. Затем пионерская организация, Дворец пионеров, где он занимался в стрелковом кружке и считался хорошим стрелком. Костя много читает. Становится одним из активнейших корреспондентов Воронежской областной пионерской газеты «Будь готов!». И когда за хорошую работу деткора он получил первую премию – книгу сочинений Пушкина и авторучку, радости не было предела.

Костя рано потерял отца: он умер, когда мальчику было семь лет. Чтобы прокормиться, одеть себя и сына, матери – Марии Алексеевне – приходилось работать на две ставки. Это ее сильно изматывало. Костя все это видел и жалел мать.

За отличную учебу и активную пионерскую работу его послали в пионерский лагерь «Артек». С каким восторгом он потом рассказывал о своих впечатлениях! Тогда же он сказал: «Мама! Даю тебе слово, что когда окончу институт, поступлю работать – первая моя получка будет тебе на поездку в Крым. И не смей отказываться».

Шло время. Костю приняли в комсомол. И тут он проявил себя настоящим вожаком молодежи и был избран секретарем комсомольской организации школы. Перед ним открывалась широкая дорога в жизнь. Он мечтал стать химиком и серьезно занимался. На сэкономленные от обедов деньги Костя покупал различные стеклянные трубочки, пробирки и колбочки и дома проводил опыты по химии. Однажды он так увлекся, что не заметил, как с работы возвратилась мать. В квартире дым коромыслом, неприятный запах. В общем, было дело. Пришлось выслушивать нотации да уверять мать, что дело до пожара не дойдет.

Но мечтам Кости не суждено было осуществиться.

В грозные дни войны комсомолец Стрелюк нашел свое место в рядах молодых патриотов, добровольно вступивших в ряды Красной Армии. Но и сейчас Костя не забывает своей мечты – стать химиком. Все приборы и принадлежности он аккуратно сложил на шкаф и сказал матери: «Прошу тебя, дорогая, если будешь стирать пыль со шкафа, пожалуйста, не разбей. Когда я вернусь, все это мне очень пригодится. Ты ведь знаешь?»

Да, мать все знала.

Стрелюк становится бойцом комсомольского взвода при Особом коммунистическом отряде народного ополчения города Воронежа. Проходят месяцы напряженной боевой учебы. И вот в январе 1942 года Костя с рекомендацией комсомола пришел в боевой отряд разведчиков. Способный юноша, с сильным и ярким характером, он успешно осваивает подрывное дело и основы разведки.

У Кости богатая память. Какой прекрасный слог речи, полет фантазии! Ребята любят слушать его рассказы. Он скромен, честен и справедлив, у него серьезные, здравые суждения и свое мнение по всем вопросам. Молодежь всегда толпится вокруг него. Не случайно он становится комсоргом нашей группы. Я отношусь к нему с большим уважением. Сейчас Костя лежит уставший и мокрый, как и его товарищи. И мне жаль его, как младшего братишку.

У Кости Рыбинского жизнь во многом сходная с жизнью Стрелюка. С пяти лет без отца. Жизнь до войны проходила в школе и пионерской организации. Учеба давалась легко, мальчик увлекался спортом. В 1939 году его приняли в комсомол, и с этого времени он неразрывно связан с комсомольской организацией школы, секретарем которой был избран.

Учеба прервалась войной. Костя вместе со своими школьными товарищами Володей Савкиным, Тамарой Володиной и другими товарищами из Липецка работает на строительстве оборонительных рубежей. По возвращении в Липецк вступает в боевой отряд разведчиков.

Глядя на этих юношей, диву даешься: и откуда у них берутся силы, терпение и упорство? Сколько им предстоит пережить, перенести, вытерпеть. Но, как говорится, лиха беда – начало. А начало показало, что коллектив хороший. Первый, весьма трудный переход разведчики перенесли стойко, без ропота.

Этот переход и меня научил кое-чему, показал мне, что при выборе маршрута надо исходить не только и не столько из его протяженности, но, главным образом, из его проходимости. Можно сократить маршрут на пять-шесть километров, а сил израсходовать больше и прибыть к месту назначения небоеспособными.

Я твердо решил избегать болот по мере возможности.