Записная книжка комиссара

Неисчерпаемым источником разговоров в землянке, в окопе, на привале являлись ежедневные сообщения «От Советского Информбюро». На передовые позиции в любое время дня и ночи, с любой оказией передавались переписанные от руки или наспех напечатанные на машинке строки этих сообщений. Командир любого ранга, офицер связи, спешащий со специальным боевым приказом, шоферы попутных машин, танкисты и летчики, бойцы полевых кухонь, санитары и вездесущие почтальоны — никто из них не появлялся на передовой без новой сводки Совинформбюро. Бывало так трудно, что иногда бойцы оставались без пищи, без боеприпасов, но сообщение «От Советского Информбюро» доходило на позиции ежедневно. Сводки бывали разные — обстоятельные и краткие, но всегда политрук, комиссар находили в них тему для беседы и разговора с бойцами: о положении на фронтах, о героизме наших воинов, о состоянии фашистской армии, о жизни советских людей в тылу…

На многих сообщениях Совинформбюро были пометки политотдела: «Если невозможна беседа — обязательно передать по цепочке. Очень важно».

Что значит «по цепочке»?

В боевой обстановке часто случалось так, что провести беседу, прочесть газету бойцам не представлялось возможным. А сообщения пришли важные. Довести их до каждого человека было необходимо. Помню, поступили вести о разгроме немцев под Москвой. Разве можно было ждать, пока удастся собрать бойцов на беседу? Под смертоносным обстрелом политрук пробирался по ходу сообщения и передавал близлежащему солдату радостную, вдохновляющую весть, иногда на ухо, сквозь грохот артиллерии:

— Немцев бьют под Москвой, фашисты отброшены, окружены, огромные трофеи, тысячи пленных. Передай по цепочке…

Боец радостно улыбается, настроение сразу поднимается, крепче сжимается оружие. Он отвечает на дружеское пожатие руки, кивает головой: все, мол, понял, передам дальше… И выбрав момент, выкрикивает на ухо соседу радостную новость.

Гремят артиллерийские залпы, непрестанно ухают минометы, бойцы прижались к земле в ожидании сигнала к дальнейшему наступлению. Ничего, казалось, не изменилось вокруг, но вся рота уже знает о разгроме немцев под Москвой, и с новыми силами, с удесятеренным порывом и с еще большей уверенностью пойдут красноармейцы на врага и будут бить его «как под Москвой»…

Для бесед с бойцами широко использовались газеты 4-й и 7-й армий («В бой за Родину!» и «Во славу Родины»), и прежде всего страницы «Правды», «Красной звезды». Зачитывались и пересказывались гневные публицистические выступления Эренбурга, Шолохова, Алексея Толстого, международные обзоры, статьи, очерки с Урала, Средней Азии, Казахстана.

В записной книжке обведено красным карандашом: «Это было в октябре 1919 года». Имелась в виду замечательная статья в «Правде» под таким названием. Автор ее, один из старейших революционеров-ленинцев, Емельян Ярославский сравнивал трудные дни осени и зимы 1941 года с 1919 годом. Он писал:

«В напряженных боях, в грозной обстановке пылавшей всюду гражданской войны, в холоде и голоде билась Красная Армия против врагов осенью 1919 года. И все же враг был разбит на всех фронтах — победа осталась за советским народом».

Читая эту статью, сравнивали нашу страну сороковых годов с разрушенной и отсталой Россией 1919 года, нашу советскую армию с только нарождавшейся, голодной, необутой, почти не вооруженной Красной Армией 1919 года. Вывод был один: мы победили тогда, мы безусловно победим в этой войне, живы, неодолимы революционные традиции, развитые и окрепшие за десятилетия советского строя.

И вслед другая запись: «Мсти, боец!». Читают и даже поют, переписывают вместе с «Жди меня» Симонова. Размножают, как листовку».

В армейской газете «Во славу Родины» было напечатано стихотворение красноармейца Степана Загоруйко «Мсти, боец!». Он писал его в перерыве между боями и, пересылая стихи через полевую почту в обычном самодельном солдатском конверте-треугольнике, не был уверен, дойдут ли они по адресу, доведется ли увидеть их на страницах газеты: солдат всегда под огнем… Но стихи были напечатаны и так пришлись по сердцу фронтовикам, что сразу же пошли по рукам. Мы размножали на пишущих машинках эти взволнованные строки, написанные красноармейцем. И политруки читали их перед боем, и солдаты повторяли про себя как клятву:

Я сохранил эту выцветшую от времени армейскую газету, привожу здесь текст этого стихотворения и думаю, что Константин Симонов не будет в претензии за то, что его известнейшее «Жди меня» делило на нашем участке фронта популярность со скромными стихами красноармейца Степана Загоруйко,