Запрещенная

ДЖЕЙКОБ

Я слишком сильно надавил на нее.

Я знал, что у нее был секрет, и это была ее настоящая причина оттолкнуть меня.

Но она не была готова признать это, особенно со мной.

Я ловлю ее прежде, чем она падает на землю, чувство вины сжимает мою грудь.

Она задыхается, ее голос испуганно прерывается, и этот звук пронзает мое сердце.

— Амелия? — Шепчу я, баюкая ее голову у себя на коленях.

Блядь. Блядь. Блядь.

Она скулит, и этот звук заставляет моего Альфу взвыть.

— Милая, послушай, — шепчу я. — Пожалуйста. Пожалуйста, поговори со мной.

Я слишком сильно надавил на нее, и из-за этого я ублюдок.

Ее ногти впиваются в мои предплечья, пока она пытается заговорить. — Со мной все будет в порядке, — выдавливает она сквозь стиснутые зубы. — Это случалось раньше.

Я держу ее, пока это проходит.

Это длилось не больше минуты, но кажется, что прошла вечность.

Когда ее перестает трясти, она падает мне на колени, ее глаза сияют в моих. Вокруг них танцуют золотые искорки, и я снова очарован ее красотой.

— Вот что происходит, Джейкоб, — тихо признается она. — Я… я больна.

Я глажу ее по волосам, пока мы сидим на полу. — Теперь ты знаешь, — пристыженно бормочет она.

— Расскажи мне еще, — настаиваю я, решив заставить ее говорить дальше.

Я мог бы слушать звук ее голоса всю оставшуюся свою гребаную жизнь.

Она закрывает глаза и вздыхает, смирившись. — С тех пор, как я была Бетой, — признается она. — Они не знают, что со мной не так. Сегодня это головная боль, а на следующий день — обморок.

Она отворачивается от меня, и я поднимаю ее на руки. Я зарываюсь лицом в ее волосы, вдыхая ее тонкий аромат, опьяненный.

— Мне не нужна твоя жалость, — наконец бормочет она.

— И я тебе ее не дам, — быстро говорю я. — Все, что угодно, но только не это. Никогда. Я клянусь тебе.

Я видел выражение лиц моих братьев, когда они понимали, что мне, вероятно, не сравниться с Омегой. Что мне суждено быть одному.

Я бы никому не пожелал жалости.

Притягиваю ее ближе, в груди у меня урчит, во мне раздается непроизвольное мурлыканье. Она теснее прижимается ко мне, удовлетворенно вздыхая.

Альфы не мурлыкают для Бет.

Но это второй раз менее чем за час, когда я создаю звук специально для нее.

— В баре… в первый раз… — она замолкает, и я мысленно возвращаюсь к той ночи.

Она задыхается от удовольствия.

Вкус ее кожи.

— Да? — Я рычу.

— Рядом с тобой я чувствовала себя… лучше. Здоровее, чем за долгое, долгое время. — Ее глаза встречаются с моими, когда она ерзает в моих руках, и ее рот слегка приоткрывается.

Она в таком же оцепенении, как и я.

И в этот момент я знаю, что мне пиздец.

Ничто не отнимет меня у нее.

Ничто.

Я не был внутри нее, не заявлял на нее права, но я уже знаю, что она моя.

Моя, чтобя брать, моя, чтобы трахать, моя, чтобы оплодотворять.

Она не Омега, но мне все равно.

Она, должно быть, видит это в моих глазах, потому что начинает протестовать, пытаясь слезть с меня. — Джейкоб… — начинает она, ее глаза расширяются от неуверенности.

— Не бойся, принцесса, — рычу я, мои губы в нескольких дюймах от ее.

Я снова целую ее, и на этот раз это идеально.