6

САША

Я сказала Катерине, что мне не нужна вечеринка по случаю дня рождения, или вообще что-то из ряда вон выходящее, на самом деле, но в типичной для Катерины манере она меня не послушала. А это значит, что я проснулась в свои обычные шесть утра только для того, чтобы спуститься вниз с волосами, собранными в пучок на макушке, в леггинсах и свободной футболке, готовая помочь ей с завтраком для детей только для того, чтобы найти на столе стопку булочек с корицей и свечой в центре, накрытый обеденный стол, кофе уже приготовлен, и все ждут меня.

— С днем рождения! — Катерина приветствовала меня, когда я вошла, Аника и Елена фальшиво пели рядом с ней, в то время как Виктор по-отечески улыбался со своего конца стола, держа одного из младенцев на коленях, пока Катерина баюкала другого. — Садись, Саша. Ты сегодня не работаешь.

Я начинаю открывать рот, чтобы возразить и настоять на том, что моя обычная повседневная жизнь на самом деле не является для меня работой, но Катерина бросает на меня взгляд, который говорит мне, что это будет пустой тратой времени. Катерину воспитывали для того, чтобы устраивать вечеринки, и мало что ей нравится больше.

— Обожаю Сашин день рождения, — объявляет Аника, протягивая руку за самой большой, покрытой глазурью булочкой с корицей из стопки, в то время как Катерина пронзает ее очередным взглядом.

— Сначала дай ей задуть свечу, — упрекает Катерина. — И она должна получить первую булочку.

— Все в порядке. — Я смеюсь, сидя рядом с Аникой, закрываю глаза и готовлюсь задуть свечу на свой день рождения.

— Загадай желание! — Кричит она рядом со мной, и мое сердце слегка замирает в груди, вспоминая прошлую ночь.

Что бы я пожелала? Лицо Макса мгновенно всплывает в моей голове, и я говорю себе не быть смешной. Желание на свече не заставит его захотеть меня, если он этого еще не сделал. Но эта мысль не покидает меня, когда я задуваю свечу и открываю глаза, чтобы увидеть смеющиеся лица Аники и Елены, с нетерпением ожидающих свои булочки с корицей, в то время как Катерина садится напротив меня рядом с Еленой и начинает их раскладывать.

— Сегодня вечером у нас вечеринка, — твердо говорит Катерина. — Я знаю, ты сказала, что не хочешь ее, но твой день рождения нужно отпраздновать. Рэйчел собирается прийти и присмотреть за девочками, чтобы ты могла насладиться своим днем, Саша.

Рейчел — дочь еще одного сотрудника, повара Андреевых Ханны. Она присматривает за детьми, когда я не в состоянии, если у меня выходной или если мы с Катериной в Бостоне по делам фонда Сирши. Ее тетя Патрис — домработница, нанятая после того, как прежняя домработница Ольга была убита в России. Аника и Елена были близки с Ольгой, как бабушка или старшая тетя. Катерина и Виктор изо всех сил старались продвигать по службе сотрудников, которых девочки уже знали вместо того, чтобы приводить в дом незнакомых людей.

Обе девочки оказались на удивление стойкими после тех ужасающих событий, но это не меняет того факта, что Катерина и Виктор оба делали все возможное, чтобы вернуть хоть какую-то нормальность в свою жизнь. Это и детский психолог, которого они обе посещают два раза в неделю в школе, проделали долгий путь к тому, чтобы убедиться, что у них нет длительной травмы от случившегося, не то, чтобы ее можно было полностью стереть. Елена поправилась лучше, несмотря на свою природную нервозность, поскольку была слишком мала, чтобы понимать многое из происходящего. Аника же, получила огнестрельное ранение, которое все еще заживает, и она поняла кое-что из того, что Алексей запланировал для всех нас, помимо простого страха быть похищенной и увидеть, как пострадают ее отец и мать. Она счастливее всего, когда она с Катериной или со мной, и это отчасти объясняет, почему я всегда так не решаюсь оставлять ее или ее сестру в чьих-либо руках. Но я знаю, что время от времени мне приходится брать выходной. И я полагаю, что мой день рождения — такая же веская причина, как и любая другая.

После завтрака Катерина выгоняет меня из кухни и гостиной. Я слышу, как она внизу здоровается с Рейчел, когда поднимаюсь в свою комнату, немного неуверенная в том, чем хочу заняться в свой свободный день. Я выпиваю вторую чашку кофе, которую принесла с собой, и заканчиваю тем, что устраиваюсь в кресле у окна, читая книгу, которую купила, когда была в городе в последний раз. Это тайна о семье в старом прибрежном доме, собравшейся, чтобы зачитать завещание их умершей матери, и я на некоторое время теряюсь в ней.

Незадолго до обеда я откладываю книгу в сторону, чувствуя, как в животе скручивается от беспокойства по поводу сегодняшней вечеринки. Я могу догадаться, кто там будет, все друзья, которых я знаю по связи с Катериной. Впрочем, это не ее вина, это лучшее, что она может сделать, когда у меня на самом деле нет своих друзей. Отчасти поэтому я с самого начала не хотела устраивать вечеринку по случаю дня рождения. Это просто напоминает мне, что, в отличие от большинства девушек, которым исполняется двадцать, у меня нет компании друзей, с которыми я могла бы гулять по городу, ходить по барам с поддельными удостоверениями личности, или в самый модный новый ресторан, или на танцы. Моя жизнь ненормальна, и мне кажется, что такой она никогда не была и никогда не будет.

Тебе нужно чаще бывать в мире. Бери больше выходных. Ходи на свидания, заводи друзей, путешествуй. Я уверена, что твои работодатели позволили бы тебе.

— Я на самом деле не чувствую, что Катерина и Виктор мои работодатели. Они мои…

— Они не твоя семья, Саша. Они заботятся о тебе, но это с определенной целью, чтобы компенсировать то, что с тобой случилось, и потому что это помогает и им тоже. Тебе нужна жизнь вне их.

Как всегда, я слышу голос моего психотерапевта, гремящий у меня в голове, как ангел на моем плече. Это расстраивает, потому что, как бы сильно я ни хотела получить больше от еженедельных занятий, я чувствую, что меня подталкивают к чему-то, в чем я не уверена, что хочу.

Я могу признать, что моя жизнь ненормальна, что это даже не то, что люди моего возраста обычно считают желательным, но я действительно не знаю, как бы я функционировала в более “нормальном” контексте. Как бы я, человек, который рос в одной приемной семье за другой, у которого даже не было друзей, который едва достиг девятнадцати лет, был похищен, продан в рабство и изнасилован, который в прошлом году пережил еще одно травмирующее событие, пытаясь оправиться от первого, вписался к любой “нормальной” группе друзей моего возраста? Как бы я поддерживала разговор о парнях, если я не знаю, каково это встречаться, если не считать навязчивой влюбленности в мужчину почти на десять лет старше меня, как бы разговаривала о социальных сетях, макияже, моде или колледже? Я никогда не жила одна, не ходила на свидания и никуда не выезжала, кроме нескольких экскурсий по Бостону с Катериной и ее подругами. Мысль о том, чтобы попытаться найти общий язык с другими девушками моего возраста, так же ужасает, как и идея встречаться.

Я спускаюсь вниз, чтобы пообедать. У Ханны наготове мясная нарезка и мои любимые сэндвичи с куриным салатом, по ее секретному рецепту. Катерина отказывается сообщать мне какие-либо подробности о том, что может повлечь за собой сегодняшняя вечеринка, за исключением того, что сообщает, что ее личный покупатель пришлет ей на дом платье, которое будет готово для меня в семь. Она прогоняет меня из-за стола после обеда, Рейчел загоняет девочек в гостиную, и я снова предоставлена сама себе.

На улице тепло, так что в конце концов я переодеваюсь в бикини и иду полежать у бассейна. Маленькая часть меня надеется, что Макс может пройти мимо и увидеть, как я втираю в кожу лосьон для загара или растягиваюсь в шезлонге, продолжая читать свою книгу, но я не вижу даже намека на него. В доме тихо, и кажется нелепой роскошью находиться здесь в середине дня, когда все работают, а я загораю и читаю. Но это расслабляет, и я неохотно признаю, что, возможно, Катерина была права, возможно, мне это было нужно.

Я возвращаюсь в дом около шести, намереваясь смыть с себя лосьон для загара, пот и хлорку. Конечно же, к тому времени, как я выхожу из душа, на кровати меня уже ждет сумка для одежды и несколько маленьких коробочек.

Я разглядываю коробки, любопытствуя, что бы это могло быть, и натягиваю гладкие трусики телесного цвета, не утруждая себя лифчиком, пока не узнаю, какое платье выбрала для меня Катерина. Должна признаться, когда я стою в ванной, сушу феном свои длинные волосы и слегка завиваю их на концах, я чувствую себя более расслабленной, чем когда-либо. Такое чувство, что часть напряжения покинула мои мышцы, и я тихонько вздыхаю, направляясь в спальню, чтобы расстегнуть молнию на сумке с одеждой. Возможно, сегодняшний день был не такой уж плохой идеей, в конце концов.

Внутри шелковистое клубнично-розовое платье-комбинация на тонких бретельках и со слегка заниженным вырезом. Оно выглядит коротким, но мое сердце слегка замирает при мысли о том, что я надену его сегодня вечером, и Макс увидит меня. Он там будет? Я беру платье, представляя, что он может подумать.

Оно идеально подходит, как я и ожидала, и цвет идеально сочетается с моей кремово-розовой кожей и рыжевато-светлыми волосами. К счастью, бирки сняты, я не знаю, смогла бы я выдержать, зная, сколько, вероятно, стоит это платье, даже если я прекрасно понимаю, что для Катерины и Виктора оно ничего не стоит. Но когда я открываю одну из коробок и вижу внутри туфли, у меня немного отвисает челюсть. Они могут себе это позволить, Саша. Ты заслуживаешь, чтобы к тебе хорошо относились после того, что с тобой случилось. Чтобы тебя немного побаловали. Голос моего психотерапевта эхом звучит у меня в голове, когда я смотрю на золотые босоножки Valentino из рафии с фирменными заклепками. Я видела их в магазине в Бостоне и обратила внимание на них, и на аховый ценник. Я не могу поверить, что Катерина вспомнила, что они мне понравились, или что она купила их мне вместе с этим платьем в подарок на день рождения. Над коробкой с обувью есть коробка поменьше, и я вздрагиваю, разрываясь между волнением по поводу подарков и ноющим чувством вины.

Внутри небольшая коробочка от Cartier, и когда я открываю ее, то вижу пару колец из розового золота с тонкими полосками по всей длине петель. Весь наряд дорогой и достаточно броский, чтобы подойти девушке моего возраста, но при этом не выглядеть слишком девчачьим. Я легко могу представить, как Катерина выбирает что-то подобное для одной из своих дочерей, когда они подрастут, или для сестры или близкой подруги. Именно так она о тебе думает, говорю я себе, даже когда чувство вины нарастает. Это не потому, что она чувствует, что должна это сделать.

Я с трудом сглатываю, вдевая кольца в уши. Мои уши не были проколоты до того, как меня похитили, а в начале прошлого года, перед событиями в России, Катерина предложила проколоть мне уши, когда Аника умоляла свою мать позволить ей проколоть свои. Мы пошли все вместе, и я держала Анику за руку, пока мастер делал свою работу, и я притворялась, что нервничаю, чтобы она могла все спокойно перенести.

Почему я не должна чувствовать, что они моя семья? Почему я не могу сама решать, как я отношусь к людям, с которыми в итоге оказалась? Не то чтобы моя настоящая семья хотела меня. Это постоянный спор с моим психотерапевтом. Я считаю фундаментальным, что я должна сама выбирать, как я отношусь к своей ситуации и как я справляюсь, а мой психотерапевт думает, что меня заставляют чувствовать себя здесь в безопасности.

Но это не так.

Вздохнув, я иду в ванную, чтобы нанести макияж, предварительно сунув ноги в туфли на великолепных каблуках с ремешками. Что бы я ни должна или не должна была чувствовать, сегодня вечером для меня устраивают вечеринку.

И, если повезет, Макс будет там.

Загрузка...