29

МАКС

Когда мы наконец возвращаемся в отель, Левин встречает нас на улице с довольным выражением лица.

— Я надеюсь, это означает, что у тебя есть для нас хорошие новости. — Я поднимаю бровь. — После последних нескольких дней они мне бы не помешали.

— По счастливой случайности, по сути, по удаче ирландцев, я имею хорошие новости, — говорит Левин с ухмылкой. — Коннор и Лиам согласились позволить вам двоим пока пожить в поместье Макгрегоров, особенно в знак признания того, сколько помощи вы им предложили в прошлом, пока не уляжется накал страстей из-за убийства Обеленского и вы двое не сможете решить, что вы хотите делать дальше.

Он делает паузу, переводя взгляд с нас двоих.

— Единственная загвоздка в том, что нам нужно уходить сейчас.

Я не склонен с ним спорить, да и Саша тоже. О моих планах относительно того, чтобы Джиана и Томас взяли на себя управление бизнесом Агости в мое отсутствие, можно узнать из Бостона. Я хочу, чтобы Саша вернулась в Штаты в относительной безопасности как можно скорее. Упаковывать особо нечего, и прежде, чем кто-либо из нас осознает это, мы уже в машине, направляемся в ангар, и выбираемся из этого места, которое принесло нам обоим столько горя.

Поездка в Бостон прошла без происшествий, как я и мог надеяться, уж точно, гораздо менее насыщенная, чем наша с Сашей поездка в Италию. Это было не так уж давно, и все же мне кажется, что прошли годы, как будто тогда я был другим человеком, чем сейчас.

Во многих отношениях так оно и есть.

В бостонском ангаре нас ждет машина, и Левин остается, пока мы выходим из самолета.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, — говорит он. — Виктор нуждается во мне, чтобы я вернулся на работу, и сейчас я мало что еще могу сделать. Лиам и Коннор хорошо позаботятся о вас. Я буду держать ухо востро и дам вам знать, если что-нибудь услышу. Когда вы сможете благополучно вернуться, я знаю, Виктор примет вас обоих с распростертыми объятиями, и я знаю, что Катерина и дети тоже скучают по вам.

Саша обнимает его, и я слышу, как она шепчет:

— Спасибо тебе за все, — отстраняясь. Я тоже обнимаю его, благодарю, а потом он возвращается в самолет. Мы с Сашей одни, если не считать машины и охраны Макгрегоров в нескольких ярдах от нас.

— Еще одно новое начало, — шепчет Саша, пока мы идем к машине, крепко держа меня за руку. — Еще одно новое начало.

— Честно говоря, я мог бы какое-то время обойтись без другого, — сухо говорю я ей, когда мы садимся в автомобиль.

Поездка в поместье Макгрегоров не занимает много времени. Нас провожает внутрь домработница в черной униформе, которая жалуется на отсутствие у нас багажа. Мгновение спустя в дверях появляется Сирша, ее рыжие волосы аккуратно убраны на затылке, и она улыбается нам.

— Макс! Саша. Я рада, что вы здесь. Коннор скоро выйдет, он как раз заканчивает звонить, а Ана и Лиам наверху с Бриджит.

Я знаю, что я не самый любимый человек Сирши, после того как сыграл важную роль в женитьбе Лиама и Аны за спиной у всех. Но Сирша достаточно проницательна, чтобы пустить воду на самотек, и делает вид, что ей приятно, что мы здесь.

Мгновение спустя, как она и сказала, на лестнице появляются Ана и Лиам, почти одновременно с появлением Коннора в дверном проеме, как будто в огромном доме сработал какой-то сигнал о том, что к ним пришли.

— Макс! — Лиам делает шаг вперед первым, заключая меня в медвежьи объятия. Следующей меня обнимает Ана, за ней Коннор пожимает мне руку, а затем Ана сразу поворачивается к Саше.

— Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? Это был долгий перелет. Я должна показать тебе твою комнату…

— Нашу комнату, — говорит Саша, ее щеки слегка краснеют, когда она смотрит на меня. — Макс и я…

— О! — Ана поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в уголках ее рта появляется улыбка. — Ну, мы все думали, что ты, в конце концов, одумаешься.

— Нет, мы этого не делали, — сухо отвечает Коннор. — Я поставил хорошие деньги на то, что он этого не сделает.

— На которые тебе теперь придется раскошелиться, — весело говорит Лиам, похлопывая брата по спине. — Ана, Сирша, вы можете устроить Сашу? Мы поговорим с Максом, а потом отправим его наверх.

Саша бросает на меня нервный взгляд, и я протягиваю руку, сжимая ее.

— Все будет хорошо. Мне просто нужно выяснить, какой у нас план, а потом я приду и найду тебя наверху.

Она кивает, пожимая мою руку в ответ, а затем Ана и Сирша уводят ее наверх, как наседки, в то время как я следую за Лиамом и Коннором в офис.

Не требуется много времени, чтобы объяснить, о чем Левин еще не рассказал им. Я даю им понять, что Арт мертв, что остающаяся угроза исходит от любого удара, нанесенного убийством Обеленского. К моему удивлению, они кажутся относительно невозмутимыми. Даже Коннор, который обычно более жесткий из братьев, кажется в значительной степени равнодушным.

— Ирландцы не станут мишенью для этого, — говорит Коннор. — Я действительно думаю, что будет лучше, если вы с Сашей какое-то время побудете на территории просто на случай, если в Бостоне кто-нибудь заметит. Известно, что вы часто бывали здесь и работали с нами, но я не думаю, что они будут нацелены непосредственно на нас. У нас слишком много дел с тамошними оперативниками. Но будет лучше, если ты не станешь устраивать себе экскурсию в городе.

Я киваю.

— Понял, абсолютно согласен. Это подводит меня к одному вопросу, о чем я отправил тебе сообщение перед полетом. Я уверен, что это займет у тебя несколько дней, но…

Лиам ухмыляется.

— Вовсе нет. На самом деле, я просто случайно оказался в городе сегодня утром, и средств, которые ты перевел, было более чем достаточно. Просто дай мне минуту, и я заберу его.

Он возвращается через несколько минут, протягивая мне маленькую черную коробочку.

— Просто убедись, что потом мы все сможем отпраздновать вместе с тобой.

— Я бы не хотел, чтобы ты пропустил это.

В спальне, куда меня провожают, нет никаких признаков присутствия Саши: роскошная гостевая комната со всеми удобствами, которых нам, возможно, не хватало, но я вижу свет, пробивающийся из-под двери смежной ванной. Мой член мгновенно возбуждается при мысли о ней в ванне, обнаженной и мокрой. Я шагаю вперед и стучу в дверь в нетерпеливой надежде.

— Саша?

— Входи! — Зовет она, ее голос более расслабленный и легкий, чем я слышал за последнее время. — Она не заперта.

Достаточно одного взгляда на нее, когда я открываю дверь, чтобы мой член мгновенно затвердел, заныв в тот момент, когда я вижу ее полулежащей в огромной ванне, только выпуклости ее грудей видны над водой и мылом, ее светлые волосы в беспорядке уложены на макушке. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда я вхожу, на ее губах играет дразнящая улыбка, и она чуть приподнимается. Пена стекает с нее, давая мне возможность мельком увидеть ее идеальную грудь и розовые соски, и мой член пульсирует.

— Присоединишься ко мне? — Она проводит рукой по пузырькам, и в этот момент ни на небесах, ни в аду, ни на земле нет ничего, что могло бы остановить меня.

— Совершенно точно. — Я быстро снимаю с себя одежду и вижу, как расширяются глаза Саши, когда она видит мой напряженный член, уже истекающий предварительной спермой и почти касающийся моего живота, я такой болезненно твердый.

— Ты скучал по мне? — Дразняще спрашивает она, когда я забираюсь в ванну, втягивая воздух от горячей воды.

— Я скучаю по тебе каждое мгновение, когда тебя нет рядом со мной. — Я наклоняюсь к ней, обхватываю ее затылок одной рукой и наклоняюсь, чтобы поцеловать. — В будущем я планирую держать тебя рядом как можно чаще, особенно вот так.

— Ты когда-нибудь раньше занимался сексом в ванне? — Она выгибается дугой, прижимаясь ко мне, ее груди трутся о мою грудь, и я стону.

— Ты же знаешь, что нет. — Моя рука скользит по ее щеке, смахивая мыльную пену, когда ее ноги обвиваются вокруг моих бедер. Она издает тихий, хриплый стон, когда мой член трется о нее, и я раскачиваю бедрами, терзаясь своим твердым стволом о ее клитор.

— О боже… — голова Саши откидывается назад, ее тело мягко прижимается к моему.

— Кажется, сейчас самое подходящее время начать.

Медленно я снова прикасаюсь губами к ее губам, целую ее медленно и глубоко, пока терзаюсь об нее, чувствуя, как она начинает дрожать, когда я подталкиваю ее ближе к краю. Она так хороша подо мной, мягкая, скользкая и влажная везде, и я стону, когда мой член пульсирует от жара и трения, подталкивая меня опасно близко к краю.

— Ты собираешься кончить, любимая? — Шепчу я, и Саша, затаив дыхание, кивает, ее бедра подергиваются подо мной, когда я чувствую, как ее бедра прижимаются к моим бедрам.

— Да… — Ее глаза закрываются, и я чувствую первые спазмы, ее тело напрягается в ожидании разрядки. — Я… Боже мой, Макс!

Ее спина выгибается, вода плещется вокруг нас, когда я крепко тру своим членом о ее клитор. Она вскрикивает, хватаясь за меня, когда сильно кончает, прижимаясь ко мне. Это так чертовски приятно, когда она вот так прижата ко мне, когда я заставляю ее кончать для меня. Мне едва удается позволить ей пережить это, прежде чем я поворачиваю бедра, наклоняясь так, чтобы я мог скользнуть внутрь нее и почувствовать последние сладкие спазмы ее оргазма вокруг моего члена.

— О! — Она снова вскрикивает, когда я толкаюсь в нее, постанывая от горячего, влажного, крепкого ее объятия. Ничто и никогда не было так приятно. Я хватаюсь за край ванны другой рукой, чувствуя, как ее мягкие груди трутся о мою грудь, когда я медленно вхожу в нее, желая насладиться каждым дюймом. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, голова откидывается назад, когда она поднимает свой рот навстречу моему, встречая каждый медленный толчок, пока я снова и снова вхожу в нее. Я жажду кончить, но в то же время я хочу, чтобы это длилось вечно, провести вечность внутри нее, ощущая себя ближе всего к небесам, сейчас самое близкое, что я когда-либо испытывал.

— Макс… — Саша выдыхает мое имя мне в рот, все еще мягко извиваясь подо мной. — Я думаю, что я…

Я начинаю выскальзывать из нее, медленно выводя свой член обратно в то место, которое, я знаю, заставляет ее извиваться от удовольствия, делая неглубокие толчки, чтобы потереться об него. Затем я сильно толкаюсь, полностью заполняя ее, и я чувствую, как она разрушается подо мной, ее слова превращаются в крик удовольствия, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня, когда снова кончает.

Я хотел, чтобы это длилось дольше, но это невозможно. Это слишком приятно, она ощущается слишком хорошо, и я никогда не был так благодарен за то, что знаю, что могу кончить в нее, потому что я не знаю, как бы я заставил себя выйти.

— Черт возьми, Саша… — Я крепко целую ее, мой язык переплетается с ее языком, когда я вхожу в нее так глубоко, как только могу, чувствуя, как она сжимается вокруг моего члена, когда мы кончаем вместе. — Боже, я чертовски люблю тебя…

— Я тоже люблю тебя, — шепчет она, смеясь между вдохами, пока мы оба медленно спускаемся с вершины интенсивного удовольствия. — Но сейчас нам, наверное, стоит вылезти из ванны.

Это все, что я могу сделать, чтобы снова не прижать ее к стене душа, пока мы смываем мыло, задерживаясь под горячей водой, пока, наконец, мы оба не выходим и не вытремся насухо. Мы оказываемся вместе в постели, снова целуемся, и я притягиваю ее в свои объятия, довольный на мгновение просто ощущением ее тела рядом со своим. Только намного позже, когда мы снова лежим, переводя дыхание, я решаю, что больше не хочу ждать. Я встаю, набрасывая халат, лежащий на стуле рядом с окном, и Саша садится, завернувшись в простыню, и с любопытством смотрит на меня.

— Что ты делаешь?

— Дай мне секунду. — Я лезу в карман своих сброшенных брюк, держа руку прямо за спиной, возвращаюсь к кровати и сажусь рядом с ней, лицом к ней. — Я знаю, что это не самый традиционный способ сделать это, но мы никогда ничего не делали традиционным способом. Честно говоря, после жизни, полной традиций, я думаю, что мне так нравится больше.

Саша смотрит на меня, на ее лице появляется понимание, когда я протягиваю руку с маленькой черной бархатной коробочкой на ладони.

— Я люблю тебя, Саша Федорова, — просто говорю я. — Я любил тебя гораздо дольше, чем был готов признать, и это не та ошибка, которую я хотел бы когда-либо повторить снова. Величайшей честью, которую ты когда-либо могла бы мне оказать, было бы позволить мне показывать тебе всю оставшуюся жизнь, как сильно я люблю тебя, желаю тебя и хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

Я медленно открываю коробочку, показывая ей кольцо, которое Лиам нашел по моим точным характеристикам: овальный бриллиантовый солитер изящной огранки на ободке из розового золота.

— Ты единственная женщина, которую я когда-либо хотел, Саша, и ты всегда будешь единственной. Ты станешь моей женой?

Выражение ее лица ошеломленное, когда она опускает взгляд на кольцо и снова поднимает его на меня, ее рот слегка приоткрыт.

— Я… конечно! — Она поднимает руку, чтобы прикрыть рот, ее голубые глаза внезапно наполняются слезами. — Конечно, я выйду за тебя замуж. Я…

Она бросается ко мне, простыня спадает, когда ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а губы прижимаются к моим. Я следую за ней обратно на подушки, коробка с кольцом падает на простыни рядом с нами, когда губы Саши наклоняются к моим, ее ноги обвиваются вокруг меня, и она целует меня. Она притягивает меня к себе, пылко целует, и я забываю обо всем, кроме ее теплого рта и ее тела, прижатого к моему, думая лишь о том, как я хочу ее больше всего на свете.

— Я люблю тебя, — шепчет она, когда я проскальзываю в нее, снова твердый и ноющий, желая ее с одержимостью, подобной которой я никогда раньше не испытывал. — Всегда.

Позже, когда она лежит, уткнувшись головой в подушки, я достаю из-под простыней коробочку с кольцом. Медленно я вытаскиваю кольцо и надеваю его на ее безымянный палец левой руки. Оно идеально сидит, сверкая на ее руке, и я чувствую, как сжимается мое сердце, когда я представляю, как она просыпается и видит его там, символ клятвы, которую я планирую хранить до конца своей жизни.

Пока я сижу тут и смотрю, как она спит, я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда слышу жужжание с другого конца комнаты. Я быстро натягиваю халат обратно и направляюсь за своим телефоном. На нем незнакомый номер, и я колеблюсь, но он поступает из Нью-Йорка. У меня нет номера Виктора в этом телефоне, напоминаю я себе, и, прежде чем я смогу дольше колебаться, я отвечаю на звонок.

— Алло?

— Макс? — Голос знакомый, но я не могу его точно вспомнить и чувствую, что напрягаюсь.

— Кто это? — Я понижаю голос, отходя на другой конец комнаты, чтобы не разбудить Сашу.

— Это отец Донахью.

Странное предчувствие наполняет меня, хотя я понятия не имею, зачем он мог звонить.

— Что-нибудь случилось с семьей Виктора? — Даже когда я спрашиваю об этом, я знаю, что это не имеет смысла, Левин позвонил бы мне, если бы это было так.

— Я звоню из-за Виктора, но нет. Все в порядке. — Отец Донахью делает паузу. — Некоторое время назад ты попросил Виктора кое-что обсудить со мной. Ты помнишь?

О Боже. Я действительно помню, и в это мгновение я понимаю, зачем он звонит. Я хватаюсь за край окна, чувствуя, как мое сердце переворачивается в груди.

— Я помню, — говорю я хрипло.

— У нас с Виктором была возможность обсудить этот вопрос. Сначала я сказал ему, что это совершенно невозможно, но он был очень… увлечен тобой. Он ясно дал понять, что ты оказал ему огромную услугу, защитив Сашу, и что он чувствовал огромное бремя вины за то, что не смог защитить тебя и ее так хорошо, как ему хотелось бы. Он долго говорил со мной о прощении грехов, и что ж… — отец Донахью усмехается. — Он мог бы сам стать настоящим мужчиной, если бы не…некоторые вещи.

У меня такое ощущение, что в горле что-то сжалось. Я не могу говорить. Я знаю, что собирается сказать пожилой священник, и в течение многих лет это то, что я бы все отдал, чтобы услышать.

— Ты предлагаешь то, о чем я думаю? — Наконец говорю я хрипло, когда снова могу заставить свое горло работать. — Неужели это…

— Приглашение обратно в сан священника? ДА. Отпущение грехов за твои прошлые поступки? ДА. Я был… убежден. — Отец Донахью делает паузу. — По возвращению сюда, в Нью-Йорк, ты будешь служить в этом приходе. Это обеспечит тебе безопасность, и ты вернешь свою жизнь, ту, которая была украдена у тебя семейным долгом.

— А Саша?

Отец Донахью на мгновение замолкает.

— Она останется в Бостоне, в обозримом будущем, вне пределов досягаемости и видимости, и больше не будет представлять для тебя соблазна. Конечно, чтобы вас сейчас не связывало должно быть расторгнуто. Ты вернешься к своей прежней жизни и своим старым клятвам, и ты сможешь стереть время, прошедшее между ними.

С того момента, как он начал говорить, я знал, каким будет мой ответ. Но последнее предложение подтверждает мои чувства, и мой первый инстинкт был правильным. Ничто и никогда не заставит меня захотеть перечеркнуть время, проведенное с Сашей. И даже это не могло заставить меня отказаться от нее.

— Мне жаль, отец, — тихо говорю я. — Я знаю, что Виктор приложил немало усилий, чтобы защитить мое дело, и я благодарен. Я знаю, что вы совершили прыжок, согласившись, и я благодарен и за это. Но все изменилось, и возвращение к священству, это уже не то, чего я желаю. — Я делаю глубокий, медленный вдох. — Все, чего я желаю, находится прямо здесь.

Наступает долгая минута молчания.

— Подумай об этом, Макс, — говорит он наконец. — Не принимай поспешных решений. Предложение все еще будет здесь завтра, если ты поразмыслишь над ним и передумаешь. — Еще одна пауза. — Я надеюсь, что ты это сделаешь.

Я слышу шорох позади себя в кровати, медленно поворачиваюсь, вешая трубку, и вижу Сашу, которая полусидит и обеспокоенно смотрит на меня.

— Кто это был? — тихо спрашивает она, и мое сердце сжимается в груди.

— Это был отец Донахью, — честно говорю я ей, и, увидев, как вытянулось ее лицо, я понимаю, что она поняла это даже быстрее, чем я. — Он предложил мне вернуться на мое старое место. Вернуться к моей жизни священника.

Загрузка...