Защитник

Глава 34

Кера с любопытством наблюдала за мечущимся из угла в угол патроном. Злость, возмущение, отчаяние… какой коктейль!

— Впервые вижу, чтобы ты так бесился перед дракой. Почему именно в этот раз? Раньше ты так не боялся.

— Спрашиваешь, почему? — злобно улыбнулся Диего. — Потому что все повторяется. Думаешь, я боюсь предстоящего дела? Да черта с два! Я боюсь того, что случится после.

— Не понимаю, — пожала плечами богиня. — Мы победим, чистые умрут в муках, будет весело. Что не так?

— Там сейчас прорва народа, — мрачно посмотрел на богиню Диего. — Гребаная куча голодных истощенных людей, которым некуда идти. Что с ними делать ты подумала?

— Ну, было бы здорово убить, но ты ведь не захочешь, — Кера по-прежнему не понимала страданий мальчишки. — Поэтому просто отпустить. Пускай выбираются сами, как могут.

— И почти наверняка их тут же переловят снова, — мрачно закончил Диего. — И хорошенько допросят. Так что, уверен, наше участие почти наверняка станет известно чистым. Как ты думаешь, долго мы продержимся после этого? Да к гекатонхейрам это, ты же понимаешь, что я не смогу все оставить вот так. Просто хладнокровно бросить тысячи людей… Я не уверен, что смогу. Хотя прекрасно помню, из-за кого умер старик.

— И что же ты хочешь делать? — лениво спросила Кера.

— Я не знаю. Просто не знаю, — Диего обхватил голову руками и застонал от бессилия. — Я не могу их спасти. Конрут заберет своих, мы вытащим мормолик — если они еще живы. А остальных… Куда можно деть такую толпу? И оставить их… Я не знаю, смогу ли. И останусь ли собой, если смогу.

— Все равно не понимаю, — Кере правда стало интересно. — Ты сидишь над городом, в который всю эту толпу смертных можно запихнуть без труда, и еще для такого же количества место останется. Более того, никакой чистый там никогда их не найдет, потому что этот город до сих пор защищает сила Кроноса. Чем тебе этот город-то не подходит?

Диего замер на месте. В эмоциях был полный бардак, но преобладало ошеломление. Кера рассмеялась — такое забавное у него было лицо.

Знакомство с братьями вышло… запоминающимся. С того разговора с Керой прошло двое суток и все это время я провел на ногах, в попытках подготовиться к предстоящей акции и приему беженцев, и поэтому ночь перед акцией проспал как убитый. Разбудил меня жуткий, нечеловеческий вой в сочетании с таким же диким грохотом. Рефлексы за последнее время у меня выработались своеобразные, поэтому еще не проснувшись и не открыв глаз я скатился с кровати, и на локтях пополз к выходу. Рукоять револьвера ощущалась в руке — я давно не расстаюсь с оружием. Вот только куда стрелять я не вижу. И вообще ничего не вижу: такое ощущение, что я ослеп. Грохот, между тем не прекращается. Что можно ожидать от только что проснувшегося человека, который ослеп и окружен неясного происхождения бедламом? Паника, очевидно же. Револьвер мне не помощник, и я на полную катушку использовал манн. Безадресно. Проклял все, что находится вокруг меня.

Я был слишком ошеломлен и растерян, и потому не смог достаточно сосредоточиться. Проклятие вышло слабым. Как выяснилось буквально через несколько секунд — к счастью. Сначала резко оборвался грохот и вой — их заменила ругань. Отчаянная, но вполне безобидная. А еще через пару секунд я почувствовал, что у меня на лице что-то есть. Больно рассадив бровь револьвером, — я так и продолжал сжимать его в руке, и, конечно, совершенно забыл об этом обстоятельстве, — я сдернул с лица черный платок, который кто-то заботливо повязал мне на лицо. Ну и прозрел в тот же миг, соответственно. Правда, сильно яснее не стало: картина получилась фантасмагорическая. На полу вокруг моей кровати валяются два карлика. Один сжимает погнутую медную трубу, у другого на голове медная же кастрюля. Оба карлика при этом ржут как безумные, перемежая смех ругательствами.

— Ну ты видел, видел? — чуть не рыдая от смеха причитал тот, что с погнутой трубой. — Как таракан на сковородке! Такая скорость и ловкость в положении лежа! Аххах, он даже стол обполз! В повязке!

— Да сними ты с меня эту кастрюлю! — не слушая орал второй. — Я же теперь сам нихрена не вижу! Что там происходит?!

Я, понятное дело, на месте не стоял. Подхватил за шиворот сначала одного, который с трубой, потом второго. Поднять на вытянутых руках мелких тваренышей не получилось, слишком тяжелые, так что я просто постучал их друг об друга:

— Вы кто такие! И какого хрена вы тут устроили?!

— Мы эти, ревизоры, — ответил тот, который с трубой. — Проверяли твою боеготовность. Результат на троечку — слишком крепко спишь.

— Да сними ты с меня эту кастрюлю! — ответил второй.

— Кто. Вы. Такие?! — прорычал я, уже окончательно теряя терпение.

— Так, с соображалкой тоже туго, — печально вздохнул тот, что с трубой. — Неужели так трудно догадаться?

— Да снимите с меня гекатонхейрову кастрюлю! — ответил второй. Он, вообще-то и сам пытался — руки-то свободны, но что-то не задалось. Застряла.

Разговор грозил пойти по третьему кругу, но тут в комнату вошел Конрут, который и представил-таки новых знакомцев.

— Ага, все живы, — облегченно констатировал убийца. — А я-то уж напугался. Ты их сильно не бей, Диего, они полезные. Тот, что в левой руке зовется Акмон, второй — Кандул. И они на самом деле не братья, просто похожи.

— Да снимите с меня кастрюлю! — сказал Кандул.

В общем, больше бить пакостников я не стал, хотя в дальнейшем руки не раз тянулись придушить гаденышей. Любовь к идиотским шуткам и розыгрышам, в целом свойственная этой расе, у данных конкретных представителей проявлялась в какой-то совсем уже гротескной форме. От них страдали все окружающие. Керкопам, правда, и самим порой доставалось — в ответ. Побить их мечтали все кто имел счастье иметь их в знакомых, и некоторым удавалось воплотить свои мечты в жизнь, хотя обычно ловкие сволочи мастерски избегали поимки. Удивительно, что, если уж кому удавалось их изловить, наказание за свои художества керкопы терпели стойко и флегматично, и даже особо не мстили отличившимся. Много позже, когда узнал их получше, я понял, почему. Все дело в правилах, которые для себя определили карлики. Если уж тебя поймали — значит сам виноват и заслужил наказание. При этом, несмотря на очевидное стремление довести всех окружающих до белого каления, карлики ухитрялись оставаться в живых — вот где настоящий профессионализм. Видимо как-то чувствовали для каждого конкретного разумного границу, за которую лучше не заходить в своих идиотских розыгрышах.

Кроме керкопов с Конрутом пришли еще полторы сотни разумных разных рас. Слава богам, организацию доставки до моей «фермы» взял на себя убийца. Как уж он обошелся я не в курсе, но Конрут уверял, что лишнего внимания они не привлекли. Впрочем, у меня тоже сразу прибавилось забот. Будущих освободителей нужно было накормить, раздать пайки и оружие — тем, кому это требовалось и у кого не было своего. Кроме того, их нужно было распределить на отряды, выбрать командиров… в общем жуткое дело, но, опять-таки, эту часть работы, как более опытный на себя взял убийца. И справился всего за день, вот что удивительно. Конечно, по лицу Конрута было очевидно, что результат его работы оптимизма не внушает от слова совсем, но в наших условиях то, что ему удалось хоть как-то организовать толпу ополченцев уже можно считать чудом. Нам бы хоть несколько дней на притирание и хоть какие-нибудь тренировки, да времени нет. Доставка очередной партии жертв для гекатомбы назначена на сегодняшнюю ночь, когда будет следующая — неизвестно, поэтому дальше тянуть невозможно.

Вопреки опасениям первая часть плана прошла без форс-мажоров. Колонна прошла там, где мы ее и ждали и в нужное время. Исмем, щедро напоенная моей кровью, брела по дороге навстречу движущейся колонне, и, увидев свет приближающихся фар умоляюще протянула руки к локомобилю. Водитель, ошеломленный чарами, остановился возле прекрасной незнакомки, терпящей бедствие. Удачно вышло, что за рулем локомобилей были послушники, а не полноценные чистые, но, во-первых, мы об этом знали, а во-вторых на случай ошибки у нас был запасной план с шипами поперек дороги. Всего в колонне было десять машин, растянувшихся футов на четыреста. Способности Исмем на такое расстояние не действуют, но это и не нужно. Первые четыре машины остановились благодаря ее воздействию, остальные — вслед за лидерами. Чистых, повылазивших из машин, чтобы узнать в чем дело, убили дриады. Как оказалось, жительницы лесов умело владеют духовыми трубками и в ядах тоже разбираются, да к тому же здорово отводят глаза, так что их никто и не увидел. Остальных охранников и водителей поубивали холодным оружием, и быстро — обошлось без единого выстрела. Ничего не понимающих пленников выгнали из локомобилей, после чего в ехавший последним сложили тела. В остальные загрузилась наша «армия», почти вся, кроме трех дриад, которые должны были заняться освобожденными. Оливковые рощи, через которые они поведут людей, конечно, не леса, но все равно здесь дриады гораздо сильнее, чем в городе. Не дадут никому потеряться или сбежать. Дриады поведут освобожденных на мою ферму. Точнее, не на ферму, а в подземелья под ней. Когда Кера предложила этот вариант, я был очень удивлен. Не ожидал от себя такой тупости. Подземный город — это не решение всех проблем. Беженцев придется как-то кормить, греть, чем-то занимать. Но теперь хотя бы есть надежда, что предстоящий визит в лагерь не будет напрасным.

Машины пришлось остановить в паре миль от территории чистых. Далековато, конечно, но прежде чем врываться в лагерь, нужно подготовиться. Ночь довольно темная, пасмурная, и это нам на руку. Была у меня идея, что подготовку лучше проводить заранее, накануне — тогда сейчас не пришлось бы тратить время. Посоветовавшись с Конрутом, решили не рисковать. Если чистые что-то заметят, вся подготовка пойдет насмарку. Еще и нам ловушку устроят.

Тихо. Часовые на вышках, окружающих лагерь, не спят — на ближайшей двое пулеметчиков переминаются с ноги на ногу, о чем-то переговариваются. Слишком далеко, чтобы слышать о чем — ближе подобраться никак не получится, нас заметят. И так можно сказать повезло — часовые все больше смотрят на территорию лагеря, а там эти проклятые прожекторы лупят вверх изо всех сил, мешают глазам привыкнуть к темноте. Послушники дисциплинированно, раз в пять минут оглядывают внешние границы, но что они могут увидеть? Только зайчики в глазах. Тем не менее, ближе чем на двести футов я подойти опасаюсь. Местность вокруг ровная как стол, трава невысокая — не спрячешься. Заметят. А вот братья керкопы не опасаются обнаружения. Они сейчас где-то там, и я уверен, на их страшноватых физиономиях застыли шкодливые улыбки. Лагерь окружает шесть вышек с пулеметами. Мы сейчас возле третьей — глупо, конечно, но я пытаюсь лично проконтролировать установку зарядов, насколько это возможно. Для меня очень важно, чтобы все заряды, которые мы взяли с собой, были использованы полностью. Без осечек.

Обойти таким образом лагерь удалось за каких-то полтора часа: очень и очень существенная скорость, учитывая, что керкопам пришлось шесть раз подобраться к самой вышке, установить там шашки, и еще протянуть шнур обратно. И все это тихо и оставаясь незамеченными. Заминка случилась только возле последней вышки. Из-за керкопов, конечно же.

— Послушай, ну можно мы подвзорвем вот эту, последнюю? — громким шепотом спросил Акмон, когда они закончили укладывать шнур. — Ну согласись мы заслужили повеселиться!

— Это просто нечестно! — тут же подхватил Кандул. — Подготовить такую веселую шутку, и не увидеть, как она осуществится? Да так же можно рехнуться!

Вот не было печали. Прямо-таки бунт. Было бы забавно наблюдать смесь решительного упрямства с умоляющими взглядами, которые одновременно ухитрились изобразить на своих, честно говоря устрашающих физиономиях керкопы, если бы сценка не разворачивалась исключительно не вовремя. Да уж, просто отказать явно не выйдет. Слишком велик соблазн воочию полюбоваться делом рук своих. Все же нужно было дать им заранее «поиграться», еще на ферме, как они просили.

— Вы ведь и так все услышите. Парни, в самом деле — вы будете очень полезны в лагере, когда все начнется. С вашей способностью прошмыгнуть в любую щель и притом незаметно, вы чуть ли не самые полезные боевые единицы в нашем отряде! — попытался я польстить их самолюбию.

— Да мы вас найдем! — тут же принялся уверять меня Кандул.

— Конечно! Сразу, как вышку подвзорвем, найдем тебя или Конрута. — Подхватил Акмон. — Там же неразбериха поднимется. Паника. Мы прошмыгнем мимо всех, быстро. Вы даже соскучиться не успеете.

Сам не знаю, почему мне так настойчиво хотелось держать керкопов при себе. Просто чувствовал, что они понадобятся в другом месте.

— Я дам вам еще по одной шашке. С условием, что вы используете их сегодня. В тот момент, когда это покажется вам необходимым. — Сдался я.

— По две шашки, — тут же сориентировался Акмон. — Мы согласны.

— Конечно. — Закивал Кандул. — Вообще без проблем. Ты отличный парень, Диего.

— Да, мы тебя прям любим, Диего. Хочешь, в щечку поцелую?

— Потом поцелуешь, пойдемте уже. — Меня аж передернуло, когда я представил себе эту… процедуру. Нет, ориентация у карликов вроде бы вполне банальная. Но все равно стремно.

Договорились, в общем. Я еще раз проинструктировал двоих подрывников — собственно, они это уже пять раз слышали, и мы с Керой и Керкопами отправились назад. Возвращаться далековато — на это ушел еще час. Время поджимает, так что о том, как все прошло я рассказывал Конруту уже после того, как мы загрузились в машины. Едва успел закончить прежде, чем мы подъехали к первым воротам — тем, что огораживают территорию чистых и озеро. Контрольно-пропускной пункт здесь — одно название. Жердь поперек дороги, да двое послушников чистых в будке. Устраивать маскарад пока не стали — много чести. Только напрасно время тратить. Остановились перед воротами, Конрут вышел из машины, немного поработал ножом, я помог отодвинуть «шлагбаум», и колонна двинулась дальше. Кроме этих двух послушников, которых убийца аккуратно уложил в их же будке, никого нет — ни наблюдателей, ни патрулей.

Ворота непосредственно лагеря охраняются лучше, но тоже, если честно, спустя рукава. Первую машину веду я, мне и разговаривать с охраной. Остановился, спрыгнул на землю навстречу подбежавшему послушнику, поправил балахон. Неудобная штука, как они в них все время ходят?

— Наконец-то! — Бурчит чистый. — Децим уже спрашивал, почему такая задержка, так что надеюсь, причина уважительная.

— Локомобиль сломался, пришлось чинить прямо на дороге, — объясняю я. — Не бросать же машину.

— Да мне-то можешь не рассказывать, — отмахнулся чистый. — Проезжайте, нечего еще сильнее нервировать Децима.

Упрашивать себя не заставил — вернулся в машину, и, дождавшись, когда ворота откроют, тронул локомобиль вперед. Повезло! Если честно, даже не особо надеялся, что нам удастся не поднять тревогу на этом этапе. Ну, значит, пока работаем по этому варианту. Теперь главное, чтобы подрывники не подвели.

Колонна медленно продвигается через лагерь. Далеко не первая, поэтому в тусклом свете фар видно накатанный след. Едем в сторону поместья — видимо, там должна проходить сортировка жертв. Впрочем, этого мы уже не узнаем.

И все-таки подрывники поторопились — нервы не выдержали. Впрочем, грех жаловаться. В данном случае раньше гораздо лучше, чем опоздать. Услышав первый взрыв, я резко затормозил и выскочил из локомобиля. Как раз вовремя, чтобы увидеть вторую вспышку. И сразу гораздо более тихие на фоне взрывов хлопки карабинов. Там сейчас пятьдесят разумных, но стреляют они часто, так что кажется, будто нападающих значительно больше. И чего никто не шевелится? Как будто ничего из ряда вон выходящего не происходит!

Похоже, я недооценил эффект ошеломления. Чистые начинают действовать только спустя полминуты после того, как все началось. К месту прорыва стекаются послушники в своих серых балахонах, из замка выбегают монахи. Я чувствую, как подобралась Кера на соседнем сидении. Наверняка те, кто сидят в кузовах сейчас тоже сжимают во внезапно вспотевших ладонях винтовки. Лишь бы им хватило выдержки! Лишь бы не начали слишком рано.

Как только послышались первые взрывы наша колонна затормозила. Где-то в середине лагеря. Вполне естественное поведение, так что на нас пока всем плевать. Нужно только выскочить из кабины — если кто обратит внимание на спокойно сидящего за рычагами водителя, может заподозрить неладное. Чуть-чуть бы попозже началось, и было бы совсем идеально, а теперь придется стоять прямо посреди взбудораженного лагеря и пялиться на бой с удивленным видом — все, что я пока могу сделать. Футах в четырёхстах впереди по ходу нашей колонны, возле замка, накапливаются чистые монахи. Выстраиваются в линию… В две линии. Первые, очевидно, обеспечат защиту, а из-за их спин другие монахи начнут выжигать сопротивление своими лучами. Сто пятьдесят чистых монахов — столько их набралось. Стало не по себе. Сто пятьдесят — это очень много.