Заставь меня

ГЛАВА 15 За гранью

Харлоу

Дело не в том, что он унизил меня. Плевал. Унижал. Душил. Дело в том, что теперь я полна ненависти и отвращения, и вместо того, чтобы направить эти чувства на него, как следовало бы, направила на саму себя. Из-за него я себя ненавижу. Испытываю отвращение.

Потому что, когда он унижал меня, моя киска дрожала. Когда он плевал мне в рот, я жаждала каждую каплю. Когда поливал грязными словами, меня это заводило. А когда душил меня, я кончила так сильно, как никогда раньше.

И ненавижу то, что сейчас, сидя на пассажирском сиденье, пока он ведет машину, я думаю, почему он не трогает мою ногу. Я сделала что-то не так?

То есть, да, я сказала ему не трогать меня. Но когда Кэш уважал мои границы? Он должен унижаться на коленях, а вместо этого я чувствую, что умру, если он не прикоснется ко мне.

Мне нужно вернуть свою власть, свою автономию. Нужно доказать ему и себе, что я не его гребаная кукла, с которой можно поиграть и отбросить в сторону. Именно поэтому я попросила его отвезти меня в мою квартиру, чтобы забрать некоторые свои вещи и, надеюсь, вернуть частичку себя. Я согласилась остаться в его квартире, пока он не разберется с Братвой — что бы это ни значило. Но я не обязана жить по его убогим стандартам.

Мы паркуемся на улице, и у меня сводит живот, когда он не открывает дверь с моей стороны. В прошлый раз открывал. Я выхожу сама и хлопаю дверью машины, заставляя его обернуться, и не могу больше молчать.

— Ты не имеешь права на меня злиться.

Его взгляд пронзителен, он угрожающе шагает ко мне. Прижимает спиной к машине. Нависает надо мной, и костяшки его пальцев белеют, когда он бьет ладонью по машине рядом с моей головой. Злорадство в его глазах наполняет меня ядом.

— Это не тебя душили до смерти, — я толкаю его плечами, но с таким же успехом могу толкать гребаный валун.

— Я дал тебе именно то, что ты хотела. То, о чем умоляла. И все же, ты делаешь из меня плохого парня? — холод в его голосе в равной степени пугает и возбуждает, и я ненавижу его за это.

— Ты и есть плохой парень, Кэш! — я бью кулаками по его груди. — И никакие шикарные ужины в частных клубах этого не изменят, — люди смотрят на нас, проходя мимо, и, вероятно, думают, не вызвать ли им полицию. Ха, много пользы будет, все офицеры находятся на его крючке.

Челюсть Кэша сжимается, и он дышит через раздутые ноздри.

— По крайней мере, я не гребаный лжец, — он вырывается и хватает оба моих запястья одной рукой. Другую он засовывает в переднюю часть моих леггинсов, его пальцы нащупывают скользкую щель моей киски. Я хочу закричать, но боюсь привлечь к нам еще больше внимания.

Он вытаскивает пальцы и проводит ими по моим губам, которые сжались в плотную линию.

— Открой, блять, — рычит он. Но я только плотнее сжимаю рот, пока он размазывает по губам доказательства моей лжи. — Я хочу, чтобы ты знала, какова на вкус, ты, блять, мокрая для мужчины, которого, якобы, ненавидишь.

— Мисс Харгрейв? — это голос, который я мгновенно узнаю. Кэш мотает головой в сторону, в его глазах убийственный взгляд на человека, который только что прервал нас.

— Моя любимая свинка, — Кэш медленно поворачивается, закатывая рукава.

— Лис, — у Лео отвисает челюсть, взгляд темнеет. Он быстро скрывает это, когда поворачивается ко мне. — Ты в порядке, Харлоу? — Кэш напрягается от его фамильярности, и я должна поаплодировать Лео за то, что он знает, как быстро задеть Кэша. Они явно уже знакомы друг с другом. Я делаю мысленную пометку потом спросить Кэша об этом.

— Лео, рада тебя видеть. Что ты здесь делаешь? — я имитирую веселый тон и улыбаюсь, кладя руку на его бицепс. Кэш кривит губы.

— Вообще-то, ищу тебя. Твой звонок, — он смотрит на Кэша и говорит медленно, словно пытаясь не сказать слишком много. Я уверена, что он не ожидал найти меня с человеком, на которого я кидалась с обвинениями, — заставил меня забеспокоиться. И когда не мог связаться с тобой в течение нескольких дней, приехал сюда, убедиться, что с тобой все в порядке, — его голубые глаза смягчаются, и мне становится стыдно за то, что я напугала его, хотя они ожесточаются каждый раз, когда он смотрит на Кэша. Я позвонила ему, крича о признании, а потом исчезла с лица земли.

Кэш закипает в стороне от нас. Я удивляюсь, как он еще не вмешался и не превратился в пещерного человека, потому что другой мужчина осмелился заговорить со мной. Но потом замечаю холодный, сосредоточенный взгляд его глаз. Он пытается понять, какие именно у нас отношения. С таким же успехом можно устроить ему шоу.

— Это так мило с твоей стороны, — я смотрю на него сквозь ресницы и скольжу по его руке вверх-вниз легкими движениями. — Я потеряла свой телефон в тот день, когда мы разговаривали. Сумасшедшая история на самом деле…

— Сумасшедшей историей будет то, что на твою задницу подадут в суд за домогательства, если ты продолжишь преследовать меня, — Кэш хватает меня за руку и тянет к двери квартиры.

— Подожди, Харлоу…

— Если у тебя есть вопросы, ты знаешь, как связаться с моими адвокатами, — бросает Кэш через плечо, втаскивая меня в подъезд. Его слова резкие и жесткие, но хватка на моей руке удивительно нежная.

Лео протягивает руку, чтобы не дать двери закрыться за нами. Он быстро достает пистолет и направляет его на Кэша. Мое сердце подпрыгивает в горле.

— Я не могу с чистой совестью оставить тебя с ним, Харлоу.

— Тебе лучше хорошенько подумать над своим следующим шагом, Саксон, — голос Кэша низкий и холодный, но он спокоен, когда двигается, чтобы встать передо мной с поднятыми руками.

— Ты можешь пойти со мной. Если он пойдет за нами, я его пристрелю. Я буду тебя защищать.

— Никто не сможет защитить ее так, как я, — рычит Кэш и делает выпад вперед. Я хватаю его за руку и со всей силы тяну назад. Лео крепче сжимает пистолет, и его плечи напрягаются. Мой пульс выходит из-под контроля, когда я понимаю, что Кэш в миллисекундах от ранения. Мне все равно, насколько хороши его хирурги, никто не сможет выжить после выстрела в упор.

От адреналина у меня все тело гудит, когда я делаю шаг навстречу Кэшу, бросая на него отчаянный взгляд, чтобы он позволил мне поговорить.

— Я в порядке, Лео. Правда. Видишь? — я делаю несколько шагов к нему, чтобы показать ему, что могу уйти прямо сейчас, если захочу. — Это долгая история, но клянусь, с Кэшем я в безопасности.

Даже стоя к нему спиной, я чувствую, как Кэш расслабляется от моего заявления. На его лице, несомненно, нарисована дерзкая ухмылка.

— Ты слышал леди. Теперь вали, — гордость в голосе Кэша заставляет мои губы дернуться, сдерживая улыбку.

Лео собирается уходить, но колеблется, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

— Тогда попроси своего нового друга найти потерянные записи с камер наблюдения в клубе в ночь убийства. Может, мы сможем увидеть лицо этого загадочного Дага.

— Извини, Саксон. Что я могу сказать? Ошибки случаются. Но я уверен, что ты в этом профи.

Насмешки Кэша — всего лишь фоновый шум, а мое тело все еще гудит, пока я иду к лифту, сгоняя адреналин, все еще бурлящий в организме. Двери сразу же открываются. Я вхожу внутрь, наблюдая за Кэшем прямо за собой в зеркале на задней стене лифта.

Моя кожа горит, когда я кладу руки на холодные металлические поручни вдоль зеркальной стены. Глаза Кэша смотрят на мои через отражение, и я чувствую его голод в этом маленьком пространстве. Он нажимает на кнопку, чтобы выбрать нужный этаж. Но это не имеет значения, потому что, как только кабина лифта начинает двигаться, он нажимает на аварийную остановку.

Время замедляется, пока он сокращает расстояние между нами, рот опускается к моему уху.

— Это был довольно смелый шаг для человека, которого ты ненавидишь, куишле, — его дыхание обдувает кожу, вызывая мурашки.

— Я никогда не говорила, что ненавижу тебя, — не в силах сдержаться, я выгибаю спину так, что мои плечи упираются в него.

— Тогда скажи, Харлоу. Что ты чувствуешь ко мне, если не ненависть? — его вопрос задевает самую глубокую часть меня, которая все еще не понимает, почему я чувствую то, что чувствую. И определенно не хочет ему говорить.

Он проводит рукой по моей спине и забирается под одежду. Он ласкает мягкую кожу живота, и в моей глубине поднимается жидкое тепло. Я открываю рот, чтобы ответить, но его другая рука задевает пояс моих леггинсов, и я закрываю рот, прикусив губу, в животе у меня порхают бабочки.

— Ответь мне, куишле, и я дам тебе то, чего ты хочешь… — его пальцы скользят ниже пояса и касаются лобка. — То, чего ты жаждешь. И я даже не заставлю тебя умолять, — он проводит губами по моей шее, и я закрываю глаза, откидывая голову в сторону. Я не понимаю, как легкое прикосновение может быть таким сильным. Его рот едва касается моей кожи, и мне кажется, что подо мной дрожит пол.

Когда его пальцы добираются до копны кудрей, мои глаза распахиваются и снова встречаются с его в отражении. В них есть волнующая глубина, которая дает ощущение, будто я заключаю сделку с дьяволом.

— Скажи мне, и я позволю тебе смотреть, — его голос становится все более требовательным, все менее терпеливым. Его пальцы впиваются в подушечки моего живота, как бы предупреждая. Я наблюдаю в зеркале, как мои щеки покрываются румянцем. От его рук, обвившихся вокруг меня, киска сжимается.

Мой ответ висит на языке, и чем ниже его пальцы скользят в штаны, тем больше я не уверена в том, что сказать. Что я чувствую к нему? Гнев, похоть, возбуждение, надежду, влечение, связь, отвращение?

— Я не знаю, — вздыхаю я и наблюдаю, как его взгляд становится жестоким.

— Этого недостаточно, куишле, — рычит он, отрывая руки и поворачиваясь, чтобы снова хлопнуть по кнопке аварийной остановки.

Лифт снова оживает, и я шепчу:

— Четвертый этаж, — он вдавливает палец в кнопку четвере, его плечи дрожат, а ноги постукивают по полу в быстром ритме.

Он разворачивается и впивается своим ртом в мой. В его поцелуе нет ничего любовного или нежного. Это господство и завоевание. Он прижимает мой лоб к своему, руки сцеплены по обе стороны от моего лица.

— Почему просто не хочешь признать, что ты, блять, принадлежишь мне? — в его словах звучит смесь злобы и мольбы.

Как будто я — первая вещь, которую он когда-либо хотел, но не смог заполучить с помощью грубой силы и изнурительной репутации. Конечно, он мог бы навязать мне себя, но ему нужно не только мое тело.

Ему нужна моя душа.

Не уверена, смогу ли когда-нибудь ее отдать.

Лифт останавливается, двери открываются.

— Иди, возьми свои вещи. Я подожду здесь, чтобы убедиться, что у офицера «дерьмо-вместо-мозгов» не возникнет никаких идей, и он вернется на белом коне, — он холоден и без эмоций говорит, отказываясь смотреть на меня. Удар хлыстом жжет.

Эта поездка в квартиру должна была помочь мне вернуть часть своей силы, а вместо этого я остаюсь растерянной в тупике.

***

Я открываю бутылку вина, решив избавиться от чувства неуравновешенности, возникшего у меня после ситуации в лифте. После того как я собрала сумку вещей, Кэш без единого слова высадил меня у своего дома. Он даже не поставил машину на стоянку и сказал Роману проводить меня до квартиры.

Я колебалась между раздражением, возбуждением и грустью весь день, находясь одна дома.

Дома.

О чем, черт возьми, я говорю? Это место — не мой дом. Мой дом был с Бет, а теперь ее нет, и я живу с психопатом, который думает, что любит меня. А если и любит, то только как объект. Не как человека. Боже, даже то, как он говорит обо мне, всегда носит собственнический характер.

Владение, а не отношения

Я не беру бокал и делаю длинный глоток прямо из бутылки. Мне нужен чертов воздух. И больше вина.

Проходя через спальню Кэша к террасе на крыше, я замечаю белый халат, брошенный на его кровать, и меня пронзает злая мысль. Я порывисто раздеваюсь, заворачиваюсь в халат, бросаю свою одежду за французскими дверями. Мое сердце замирает при мысли о том, что он вернется домой и увидит это.

Подумает ли он, что я сняла одежду для него?

Хотя я знаю, что не смогу повлиять на него также, как он на меня. Выхожу за дверь, оставляя ее слегка приоткрытой, бутылка вина покачивается в моей руке.

Бросаю халат на стол рядом с джакузи и стою полностью обнаженной под лучами заходящего солнца. Воздух щекочет кожу, когда я иду по карнизу, отделяющему бассейн от джакузи. Пар оттуда обдает мои ноги.

Я ныряю в бассейн, прохлада воды обжигает каждый сантиметр моей обнаженной кожи. Ощущение мгновенно напоминает мне о том, как мы с Бет и друзьями окунулись в воду с головой во время вечеринки в родительском доме у озера. Мы кричали от холода и уговаривали других присоединиться к нам.

Я плаваю на спине, предаваясь воспоминаниям. Небо — это вихрь оранжевого и лавандового цвета. Где бы Бет ни находилась, она видит закаты?

Это самое трудное. Не знать. Не знать, кто ее убил и почему они выбрали именно ее. И не знать, где она сейчас. Невозможно представить, что такая живая душа, как у нее, просто исчезла. Угасла.

Эти мысли не помогут расслабиться. Я ныряю обратно под воду и кричу. Вода бурлит, и пузырьки взлетают вверх. Наконец, я всплываю, задыхаясь.

Проплываю несколько отрезков туда и обратно, позволяя своему разуму очиститься, пока не получается просто повторяющийся цикл.

Правая рука, левая рука, поворот и вдох. Правая рука, левая рука, поворот и вдох.

Голова вибрирует, когда я останавливаюсь, вино оседает в моей крови. Я перехожу в джакузи, шок от смены температуры ласкает кожу.

Может быть, это вино, может быть, влечение плавания голышом, но внезапно все сексуальное напряжение, которое неуклонно нарастало с тех пор, как я знаю Кэша, становится слишком сильным, и мое тело не может его сдержать.

Этот сукин сын издевался больше раз, чем позволял кончить, и мне надоело ждать, когда он закончит начатое. Все женщины знают, что нельзя полагаться в своем удовольствии только на мужчин.

Я встаю лицом к краю джакузи и опускаюсь на колени, широко расставив их. Опираясь локтями на дно бассейна, я регулирую свое положение так, чтобы струя была направлена именно туда, куда я хочу. Небо окрашивается в более темный, туманно-фиолетовый цвет, и я чувствую, что тоже исчезаю вместе с солнцем — моя греховная сторона выходит поиграть в темноте.

Качаю бедрами вверх-вниз медленными, дразнящими движениями, пока волнистая струя воды бьется о мой клитор. Зная, что я совсем одна, позволяю себе не сдерживаться. Закрываю глаза, наслаждаясь прохладным ветром, шепчущим мне в лицо и охлаждающим мои обнаженные плечи и руки, и внизу бьет восхитительный жар.

Шорох неторопливых шагов заставляет меня окончательно замереть. Кэш самодовольно подходит и садится напротив меня на скамью. Он откидывается назад и сползает вниз, раскинув руки вдоль сиденья, словно это спинка дивана. Он выглядит леденяще властным, когда я смотрю на него снизу вверх.

— Не смей останавливаться, — его слова звучат лениво и глубоко, он широко разводит колени, его толстый член уже напрягся в черных брюках. Он проводит ладонью по ткани, и я не могу сдержать резкого вздоха. В его глазах полыхает похоть, пока он наблюдает, как я продолжаю свой ритм. Я слежу за движением его горла, когда он глубоко сглатывает и проводит большим пальцем по нижней губе.

Наши глаза встречаются, и голод в его взгляде заставляет меня понять, что в этом моменте нет ничего неловкого.

Это дает мне силы.

Я сдерживаю стон, когда ударные волны бьют прямо в ядро.

— Дай мне услышать тебя, детка, — хрипит он. И в следующий всплеск наслаждения я не сдерживаюсь. Мой рот раскрывается в стоне, челюсть отвисает. Дыхание сопровождает движения бьющей струи.

Я слышу, как сильно он скрежещет зубами, когда говорит.

— Черт, от твоего сладкого приоткрытого ротика, я хочу сотворить грязные вещи, куишле. Эти красивые губы так хорошо обхватили бы мой член.

Я мягко улыбаюсь ему, грязные слова разжигают огонь в моей душе еще жарче.

— Тебе бы это понравилось? Как я отсасываю теб?

— Я бы ради этого горы свернул… — он встает, его эрекция натягивает штаны.

— Сядь обратно. Я спросила, хочешь ли ты этого, не говорила, что я хочу, — его лицо очищается от всех эмоций, затем кривится в злобной ухмылке, когда он садится обратно.

За все его разговоры о том, что я принадлежу ему, он еще не доказал, что тоже принадлежит мне. Он думает, что любит меня? Посмотрим, насколько крепко я смогу обвести его вокруг пальца или это правда неравное поле битвы.

— Расстегни рубашку-а-ах, — приказываю я, и тут меня настигает удар по клитору. Он поспешно начинает. — Медленно— укоряю я, когда он торопливо расстегивает несколько верхних пуговиц.

Я завороженно наблюдаю, как мы синхронизируемся. Он расстегивает очередную пуговицу каждый раз, когда я поднимаюсь с пяток и опускаюсь обратно, задыхаясь при каждом ударе струи. Мой рот наполняется слюнями, когда я обдумываю свои следующие слова. Я играю с огнем, мы заходим все глубже, и этот жар такой сладкий.

— Вытащи.

Его глаза под копной волос не отрываются от моих, пока он выполняет указание. Его толстый член стоит колом. Я прикусываю губу, прослеживая взглядом каждую вену, и Кэш смачивает нижнюю губу, рыча, пока я оцениваю его.

— Теперь погладь его, — мой голос уже не мягкий и низкий, как тогда, когда он только пришел. Теперь он сильный и непоколебимый. Я вздрагиваю, когда Кэш плюет себе на ладонь. Он замирает и смотрит на меня косо. — Ты был права, мне это понравилось, — он вздыхает почти болезненно, с улыбкой берясь за свой член.

— Тебе понравилось, когда с тобой обращались как с грязной маленькой шлюшкой, да?

— Да.

— Да, папочка, — сурово говорит он, и мой живот опускается в огненный шар похоти и унижения. Когда я повторяю за ним, он сжимает кулак, его татуированный пресс вздымается. Иисус, мать его, Христос, этот мужчина прекрасен.

— Что еще тебе нравится, детка? Скажи мне, и папочка даст.

— Каждый дюйм? — сладко спрашиваю я, и его челюсть сжимается.

— Каждый. Блять. Дюйм, — я смотрю, обезумев от потребности, его предплечья напрягаются от дрочки. Каждый раз, когда я хнычу, он дергается, словно мои звуки доносятся до него. — Но я не это спросил.

У меня возникает искушение поиграть с ним еще немного и снова проигнорировать вопрос. Испытать его, как он испытывает меня. Но идея рассказать этому мужчине о своих грязных фантазиях, пока я возбуждаюсь, наблюдая за ним, слишком восхитительна, чтобы от нее отказаться.

— Мне нравилось, когда ты душил меня. Нравилось бороться за воздух и удовольствие, не зная, чего я хочу больше, жить или кончить… — я прерываю стон, когда моя киска пульсирует, оргазм чертовски близок. — Мне нравится идея, что кто-то может войти и увидеть, как меня трахают… папочка, — добавляю я, и он изрыгает проклятие, когда сперма вытекает из красной головки его члена. — Ты кончишь для меня, Кэш?

Он просто стонет, его дыхание сбивается, а кулак быстро двигается вверх-вниз. Его лицо морщится, и я понимаю, что должна положить этому конец.

— Не смей, блять, кончать.

Его глаза распахиваются, и он рычит:

— Я не принимаю приказов от шлюх.

— О, но ты же называл меня своей королевой, — он сжимает челюсть, пока его рука борется с приказами, и я понимаю, что он действительно как пушинка в моих руках, я знаю, как правильно с ним играть. Он не отвечает, только пыхтит. Наше дыхание становится гармонией в ночном воздухе, пока мы оба работаем над достижением кульминации.

— Черт, черт, черт, — кричу я, когда мои мышцы напрягаются, а киска сильно сжимается под напором струи.

— Громче, куишле, — приказывает он с ворчанием, и я понимаю, что он держится на груни. — Будь хорошей девочкой и кончи для папочки громко и красиво.

Все мое тело содрогается, когда оргазм достигает пика, мощная струя поддерживает искры удовольствия, летящие как фейерверк.

— Боже, да-а-а.

— Да, детка, вот так. Моя хорошая девочка, блять. Блять, Харлоу… — Кэш рычит, его слова обрываются, когда он кончает, задыхаясь, его семя окрашивает рельефный живот.

Я чувствую себя как желе, мои конечности превращаются в жидкость, локти на настиле — единственное, что не дает уйти под воду. Кэш откидывает голову назад, тяжело дыша, и его размякший член упирается ему в живот.

Спокойствие, царящее между нами, разрушается, когда звонит его телефон. Он шипит и вырывает его из кармана, ругаясь, когда читает имя звонящего.

— Надеюсь, кто-то сдох или помирает, Финнеас, — кричит он в трубку.

Пока он слушает своего брата на другой линии, я решаю, что шоу еще не закончилось. Медленно встаю в джакузи, пар клубится вокруг меня, а струйки воды стекают по ягодицам. Кэш сжимает телефон в руке до побледнения костяшек пальцев и прикусывает губу, раздувая ноздри.

— Нет, это должно быть сегодня вечером, — выдавливает он из себя. — И я хочу, чтобы порт был очищен от всех остальных.

Я подкрадываюсь к нему. Стоя перед ним, тянусь к его халату, лежащему на столе позади него. Когда наклоняюсь вперед, моя грудь оказывается в нескольких дюймах от его лица, и я слышу, как он шипит. Его рука, не держащая телефон, парит над моим бедром, как будто он не знает, можно ли прикоснуться ко мне сейчас. Я делаю шаг назад, прежде чем он успевает принять решение.

Выпрямляюсь, смотрю на него, кутаясь в халат. Его член подергивается от того, что я в его одежде.

Прежде чем уйти, наклоняюсь вперед и провожу пальцем по еще теплой сперме, покрывающей его пресс. Его рот открывается, когда я обсасываю палец.

— Спокойной ночи, папочка.