Затерявшиеся во времени

1

Сэм Бейкер с прежним тупым удивлением смотрел на тяжелые стальные наручники, защелкнувшиеся на его запястьях. Они были тесные, ужасно тесные, и пятые пальцы, служившие Сэму в качестве больших, уже начали затекать. Овальные шрамы на месте удаленных больших в нормальных условиях имели оттенок кожи, но сейчас они стали бескровно-белыми.

Детектив отдавал распоряжения.

– Сержант, мы заберем для допроса и двух его дружков. Видно, птицы одного полета.

Это должно было произойти. Оглянувшись назад, Сэм убедился, что вопрос упирался лишь во время.

Карсвелл вытаскивал пистолет.

– Карсвелл, не надо, – вскрикнул Джад.

Карсвелл вскочил, отшвырнул столик в сторону. Посыпались на пол стаканы, пиво выплеснулось на ноги полицейских.

– На пол! – приказал Карсвелл, держа пистолет так, чтобы мушка смотрела точно в лицо детектива. – Всем лечь на пол!

Детектив покачал головой:

– Не могу этого сделать, сэр. Отдайте мне оружие.

– На пол!

– Нет, сэр. – Голос детектива был тих, он почти упрашивал.

Детектив смотрел прямо в глаза Карсвелла. – Думаю, будет лучше, если вы отдадите мне пистолет.

– Черта с два!

–Вы же знаете: если вы выстрелите в полицейского, вас повесят. Отдайте пистолет.

Сэм видел, как напряглись мышцы на плече Карсвелла. Сэму казалось, что он смотрит фильм, сделанный в режиме замедленной съемки, но со всеми, даже самыми мелкими деталями. Мышцы сжались, они вспухли под белым рукавом пиджака. Карсвелл уже нажимал на собачку. Сэм смотрел, как сокращение мышц вызывает рябь на рукаве, которая бежит от плеча к пальцу, лежащему на собачке.

Темно-синяя мушка автоматического пистолета слегка подрагивала.

– Сэр, отдайте мне...

Сэм вздернул скованные руки вверх, ударив Карсвелла под локоть.

Пистолет дернулся, одновременно грянул выстрел.

Искры заполнили весь бар. Ядовитый пистолетный дым обжег ноздри Сэма.

Прямо над головой детектива пуля вырвала кусок дерева из потолочной балки.

– Чертов идиот! – заорал Карсвелл.

Сэму показалось, что он сейчас повернет оружие против самого Сэма, но вместо этого Карсвелл рванул его за плечо.

– Беги!

Сэм рванулся к дверям. Оглянувшись, он увидел, что Карсвелл и Джад следуют за ним.

Карсвелл задержался, чтобы еще раз выстрелить из пистолета. На этот раз пуля попала в стену бара, вызвав панику среди посетителей, которые вопили из-под столов, куда они ползли, роняя стулья и стаканы.

Сэм обнаружил, что он уже за дверями гостиницы. Полицейский вылез из патрульной машины и направился к Сэму.

Тот замер, решив, что полицейский сейчас вытащит пистолет. Но британские полицейские безоружны, вспомнил Сэм, тем более у них не может быть пистолетов.

Однако полицейский уже размахивал резиновой дубинкой. Сэм развернулся и помчался вдоль стены прямо к садику. В садике расположилась семья. Отец раскачивал дочку на качелях, повешенных на ветви дерева.

– Всем лечь на землю, – прокричал Сэм как раз в тот момент, когда на траве показался Карсвелл, стреляя из пистолета.

Сэм слышал голос Джада:

– Карсвелл, бросьте эту проклятую штуковину. Вы же можете кого-нибудь поранить!

Карсвелл не слушал. Он перепрыгнул через ограду и скрылся.

Джад тоже перебрался через забор и последовал за ним.

Сэм видел, как полицейские выбегают из задней двери гостиницы. Был там и фотограф, который, удерживая очки, вопил:

– Не выпускайте их, держите!

Сэм подбежал к изгороди, надеясь перескочить через нее, но, положив руки на верхнюю планку, вспомнил, что они скованы.

Одно из звеньев цепи, соединявшей наручники, зацепилось за торчавший из изгороди гвоздь, но инерция тела уже несла Сэма вперед. Через ограду он перелетел, но зацепившаяся цепь заставила его потерять равновесие.

Он рухнул лицом вниз.

Дерн поднялся вверх, крепко ударив Сэма, голова которого закружилась в зеленом тумане.

Когда Сэму удалось перевернуться на спину, цепь звякнула. Прямо над собой он увидел небо. Цветные световые пятна крутились на нем, а по рукам Сэма бежали электрические разряды, поднимавшиеся вверх и заставившие дыбом встать волосы на голове.

Только тогда он понял, что не удар о землю лишил его сознания. Каков бы ни был механизм, тянувший их маленькую группу сквозь время, но он сработал опять.

2

За несколько минут до того, как Николь Вагнер снова оказалась в потоке времени, уносившем ее сквозь месяцы и годы неизвестно куда, она как раз вошла в лес.

У нее не было намерения искать Бостока. Черт с ним, путь сгниет в лесу.

Нет, сейчас они искали того мужчину, которого с легкой руки Ли теперь называли Птицеловом. Вообще-то шутка отдавала дурным тоном, давать бедняге кличку было не очень красиво. Но им всем уже выпало на долю столько ужасов, что выработалось довольно сильное чувство черного юмора. Если бы они не шутили по поводу того, с чем им приходилось сталкиваться – вроде старика с пчелкой в глазу, – то они давно бы сошли с ума.

Дот Кэмпбелл была уверена, что Птицелов вскоре погибнет. Кровь птицы и человека несовместима, они отравят друг друга и умрут либо от сепсиса, либо от гангрены.

Николь медленно шагала через дырявые тени, отбрасываемые солнечными лучами, сочившимися сквозь листву.

Здесь, в глубине леса, она и нашла своего Птицелова.

Она как раз наткнулась на него, когда ощутила первые потрескивания электрического поля у себя в волосах. Если бы не тот факт, что внимание Николь было отвлечено лицом этого человека, она бы наверняка поняла, что происходит.

Мужчина лежал на спине. Дыхание было слабым, но частым. Оторвать взгляд от этого лица было просто невозможно. Черное крыло птицы чуть подрагивало на его голове. Глаза открытые, стеклянные, невидящие, волосы спутаны и мокры от пота.

Из щеки чуть пониже глаза торчала голова черного дрозда. Шея жалко поникла, желтый клюв лежал прямо на носу мужчины.

В панике птица, должно быть, клевала лицо человека. Самые страшные раны были на верхней губе – они и сейчас еще кровоточили.

Сначала Николь показалось, что птица мертва. Но затем она увидела, как веки на ее глазах поднялись и вновь опустились, затянув их мутной пленкой.

– Вы слышите меня? – спросила она тихо мужчину. Он даже не пошевелился, и если бы Николь не видела еле заметных вдохов и выдохов, то вполне могла бы принять его за труп.

Он умирал.

Птица тоже. Желтый клюв был чуть-чуть приоткрыт, и Николь видела, как там еле-еле дрожит крошечный язычок.

Между губами мужчины торчало черное перышко.

– Вам больно?

– Он больше не испытывает боли.

Николь быстро обернулась на звук голоса.

Высокий мужчина со светлыми волосами стоял, закутавшись в плащ. Он смотрел на умирающего человека с птицей, так грубо и так прочно вживленной в его лицо, как будто это сделал какой-то безумный скульптор, решивший сыграть с ним глупую шутку.

– Он покоится в мире, не правда ли?

Николь некоторое время смотрела на очаровательное лицо блондина, а потом кивнула.

Теперь молодой человек стоял рядом с ней. Некоторое время они молча смотрели на умирающего.

Наконец Николь сказала:

– Нужно, чтобы кто-нибудь помог мне донести его до амфитеатра.

Блондин покачал головой.

– Но мы попробуем помочь ему.

– Вы не сможете этого сделать, – сказал он мягко.

– Почему ты ей не скажешь? – Это был резкий говор кокни, который она уже слышала. Голос, принадлежавший глазам в животе мужчины, как она теперь поняла.

– Я постою с ним, – сказал мужчина Николь.

– Зачем?

Он посмотрел на нее добрыми голубыми глазами.

– Потому что теперь он один из нас.

Слова еще не успели слететь с его языка, как Николь почувствовала, что электрические разряды поднимаются под ее безрукавкой прямо к волосам.

В глазах вспыхнули тысячи цветных пятен. И наступило странное пьянящее ощущение, что кто-то перевернул ее вверх ногами.