Завещаю вам жизнь

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Выйдя из вагона на берлинском вокзале, граф фон Топпенау велел носильщику найти такси и, мгновенье поколебавшись, назвал шоферу адрес министерства.

Еще в Париже перед самым отъездом он узнал об арестах в Берлине. Видимо, все-таки конверт и пустой лист бумаги в нем Эриху фон Топпенау подослало гестапо. Хотели проверить его нервы. Так по крайней мере он думал. Думал всю дорогу. И теперь, находясь в состоянии, близком к шоковому, Топпенау хотел прежде всего увидеть Ингу Штраух. Он надеялся, что выдержка и самообладание секретарши, ее продуманные советы и на этот раз вернут ему душевное равновесие, подскажут правильную линию поведения. Кроме того, Инга Штраух наверняка знала больше, чем кто-либо другой. Она всегда знала больше других, всегда имела поразительно точную информацию о происходящих событиях. Фон Топпенау не спрашивал, откуда секретарша черпает сведения, понимая, что не по лучит прямого ответа. Ведь осведомленность идет от «организации». Вот этих ясных, успокаивающих слов и жаждал граф.

Шофер остановил машину возле подъезда реферата. Швейцар, низко кланяясь, подхватил чемоданы и поздравил графа с благополучным возвращением.

— Как жизнь, Фридрих? с наигранной беспечностью спросил фон Топпенау.

— Спасибо, ваше сиятельство, — ответил старик Фридрих, волоча кофры в вестибюль. — Много ли нужно старому солдату? Живу...

Настроение графа поднялось. Он щедро дал шоферу на чай.

«Если бы что-нибудь стряслось, старик наверняка пронюхал бы... — думал Топпенау, поднимаясь по ступеням. — Я напрасно тревожился!»

— Принесите чемоданы в мой кабинет, Фридрих! -приказал он швейцару.

Сам он пошел вперед, не дожидаясь, пока Фридрих дотащит багаж.

Стремительно шагая по лестнице, а потом по коридору, фон Топпенау не встретил никого, кроме курьера, торопливо спускавшегося вниз с потрепанным портфелем под мышкой, и малознакомого асессора со сморщенным личиком шимпанзе, вежливо уступившего графу дорогу и низко ему поклонившегося.

Он не заметил любопытного взгляда, брошенного асессором вслед самоуверенно шагавшему сановнику.

Но, взявшись за ручку двери собственной приемной, граф убедился, что дверь закрыта, и это его неприятно поразило.

Еще не придавая этому факту никакого значения (Инга Штраух могла выйти), фон Топпенау открыл дверь собственные ключом.

Стоя на пороге, он окинул приемную быстрым взглядом.

Все стояло на своих местах — стол Инги Штраух с накрытой клеенчатым чехлом пишущей машинкой, кресла для посетителей, вазочка для цветов.

Но что-то изменилось.

Что?

Сначала он ощутил несвежесть воздуха. Воздух в приемной был такой, словно тут давно не открывали окон и не проветривали. Потом заметил, что астры, стоящие в вазочке, осыпались и порыжели.

Это был сигнал опасности.

Еще смутный, но сигнал. И фон Топпенау принял его.

Почему-то торопясь, он открыл дверь в кабинет.

И здесь давно не проветривали.

А на столе лежал тонкий слой серой пыли.

«Откуда в запертых комнатах появляется пыль?» — рассеянно подумал фон Топпенау.

Он зачем-то сел за стол и попробовал ящики стола. Ящики были закрыты.

«Надо вызвать кого-нибудь и узнать, где Штраух*, решил Топпенау, но ему помешал швейцар. Старик дотащился наконец до цели.

— Куда поставить чемоданы, ваше сиятельство? — отдуваясь, спросил он.

— Поставьте у двери, — сказал Топпенау. — Нет, нет, не в приемной. Занесите сюда... И ступайте, Фридрих..

Да, подождите... Вот. Выпейте за мое здоровье

— Покорно благодарю, — поклонился красный и потный от натуги швейцар.

— Надеюсь, хорошо съездили ваше сиятельство?

— Да, да, — сказал Топпенау. — Ступайте-

Он почти вытолкал словоохотливого старика. Закрыл за ним дверь. Увидел чемоданы. Поднял, чтобы отнести в угол кабинета, но на половине пути опустил. «Надо вызвать кого-нибудь! - подумал он опять.

А с чемоданами...»

Чемоданы так и остались стоять на ковре между дверью и столом.

— Доктор Вернер? - спросил он, когда по телефону ответили.

— Да, это я... Зайдите, пожалуйста.

Доктор Вернер появился, словно чертик из коробочки Белесые глаза доктора смотрели на графа с такой жадностью, словно увидели чудо.

— Проходите, Вернер, — раздраженно сказал Топпенау. — Не торчите на пороге... Что за беспорядки у вас здесь? Фрейлейн Штраух отсутствует, кабинет не прибран... Она больна?

Вернер осторожно обошел чемоданы, вытянул тощую шею, его глаза побелели еще больше.

— Разве вы не знаете? — заговорщическим шепотом спросил Вернер.

— Чего я не знаю? — хотел крикнуть, но не крикнул, а неожиданно тихо, осипнув, спросил граф. — О чем вы, Вернер?

— Ваша секретарша, граф- Я имею в виду фрейлейн Штраух... И доктора Гауфа...

— Что с ними? — роясь по карманам, вытаскивая и снова пряча сигареты и спички, делая вид, будто ищет нечто очень важное, спросил Топпенау. Он даже нашел силы улыбнуться. — Заболели оба?

Вернер почти касался лица графа своим желтоватым лицом.

— Арестованы как государственные преступники, прошептал Вернер, и фон Топпенау почувствовал дурной запах изо рта доктора. Разве вас не известили

— Меня?.. Ах, не известили?.. Да, я впервые- это возможно!

— Уже третья неделя! шептал Вернер. сотрудники предупреждены, чтобы не болтать- Такая новость, господин граф!

— Я ничего не знал! — в отчаянии сказал фон Топпенау — Я совсем ничего не знал!

Получалось, что он жалуется Вернеру на чью-то несправедливость, это унижало, но фон Топпенау не мог остановиться.

— Меня обязаны были известить! бормотал он -Я буду жаловаться! Мне не остается ничего другого-

— Господин граф, успокойтесь! — прошептал Вернер. — Мы понимаем, какой это удар...

— Я не допущу! — внезапно выкрикнул фон Топпенау. — Вы слышите, Вернер? Я не допущу! Так и передайте... Идите.

Подчиняясь жгучей потребности что-то делать, что-то немедленно предпринять, фон Топпенау выбежал из-за стола и чуть не споткнулся о чемоданы. Тогда он заметил, что Вернер стоит с открытым ртом и следит за ним как за чарованный.

— Идите! — распорядился фон Топпенау. — Я все выясню. Мне должны будут объяснить!.. Тогда я скажу всем. Идите же, Вернер! Чего вы ждете? Идите и работайте!

Но едва за Вернером затворилась дверь, Топпенау бессильно опустился на чемоданы.

Тревога была так велика, что он даже не подумал, как глядит в эту минуту.

Он вообще не мог ни о чем думать.Одно слово сверлило мозг: «Конец».

В кабинет кто-то вошел.-фон Тоиненау понимал: надо встать, но встать не мог вместо этого он опять стал рыться в карманах.

Только сейчас понял.

— А, Реннер... — пролепетал он — я с дороги... Как видите, устал?-

Реннер о чем-то спросил, но граф не расслышал. Он пытался закурить, но спички ломались в прыгающих пальцах.

— Такой ужас... — услышал фон Топпенау собственный голос. — Вы знаете, арестована Инга- Мой секретарь. И доктор Гауф.

Спички ломались.

Реннер щелкнул зажигалкой.

Фон Топпенау жадно прикурил, хотя с трудом удерживал сигарету.

— Вам надо уехать домой, — властно сказал Реннер. — Вы плохо выглядите. Поезжайте домой и вызовите врача.

Фон Топпенау отрицательно покачал головой.

— Я должен... — проговорил он. — От меня ждут-Прежде всего — выяснить...

— Вы ничего не выясните, — твердо сказал Реннер. -Поезжайте домой. И не придавайте факту ареста секретарши слишком большого значения. Какое она имеет к вам отношение? Она не имеет к вам никакого отношения!

Властный голос Реннера гипнотизировал. Но если бы Реннер знал, какое отношение в действительности имеет к фон Топпенау его секретарь Инга Штраух!

— Да, да... — пробормотал фон Топпенау.

— Не вы один знали Ингу Штраух! — быстро продолжал Реннер. — Ее знали многие «поляки». Я тоже. Но меня то это не волнует! Значит, не должны волноваться и вы!

— Да, да...

— Конечно, все это неприятно, но не более того... Послушайте меня, поезжайте домой. Слышите?

— Да, да.

— Я ведь на минутку, — сказал Реннер. — Услышал, что вы вернулись, и заглянул. Спешу. Извините, что некстати... Держитесь бодрее, Эрих. Всего вам доброго!

Реннер ушел. Граф продолжал сидеть на чемодане.

Вытянутое лицо асессора Шафаршика он различил только тогда, когда Шафаршик нагнулся, обеспокоенно спрашивая, не может ли быть полезен.

— Нет! Нет! — сказал Топпенау. — Идите!

Бросил догоревшую сигарету на пол. Закурил новую. Увидел телефон и добрался до него, снял трубку, но тут же повесил.

Нет, никому звонить нельзя!

Если гестапо что-либо заподозрило, то телефонные разговоры подслушивают! Инга предупреждала».

Уехать!

Оставить чемоданы здесь, незаметно выйти, взять такси и вернуться на вокзал. Билет взять куда-нибудь. В Вену, к жене. Или в Ранненбург, к отцу. Может же он поехать к жене или отцу? А на полпути сойти и взять билет до швейцарской границы...

Он понял, что это неосуществимо.

За ним наверняка следят и арестуют сразу же, как увидят, что он направился на вокзал. Ловушка! Он в ловушке, откуда нет выхода!

Этот просторный, с кожаными крестами и ковром кабинет не что иное, как беспощадная ловушка. И он сам шел в нее! Он должен был скрыться еще в Париже, как только почуял неладное.Фон Топпенау тяжело дышал.

Там, в Париже, ему приходила мысль о бегстве. Он не решился, представив себе Анну Марию и девочек обритыми и одетыми в полосатые арестантские халаты. Сентиментальный идиот! Разве Анна-Мария и дети в чем-то виноваты.

В крайнем случае венская родня и фон Крупп сделали бы все, чтобы не допустить репрессий в отношении своей родственницы.

Они бы замяли дело! Ах, как же он просчитался! Какую глупость совершил! Как слепо понадеялся, будто берлинские аресты не коснутся Штраух!.. А теперь Инга и Гауф в гестапо. И оба, конечно, могли проговориться! Могли вообще рассказать правду! И это конец! Конец! Конец!

Граф вздрогнул, когда зазвонил телефон.

Кто может звонить?

Зачем?

Он взял трубку только после третьего звонка.

Звонил начальник отдела кадров советник Крибель.

— Господин советник? — спросил Крибель. — Мне сказали, что вы вернулись... Спуститесь. Мне надо с вами поговорить.

— Хорошо, господин советник, — сказал фон Топпенау, стараясь придать голосу бодрость. — Когда к вам зайти?

— Пожалуйста, сейчас.

— Сейчас? Хорошо, господин советник!.. Правда, я собирался...

— Прошу вас зайти сейчас же, — сказал Крибель. — Я жду. Он повесил трубку, не ожидая ответа.

Фон Топпенау жалко улыбнулся телефонному аппарату. Ладонь, сжимавшая трубку, была мокрой.

Инстинкт говорил, что вызов в отдел кадров равносилен приговору. Но слепая надежда на чудо и неистовая жажда жизни, владевшая фон Топпенау, изобретали утешительные догадки: его хотят информировать об аресте Штраух, предупредить о чем-то, сделать выговор-

-Фон Топпенау вытер руки носовым платком. Провел рукой по тугому бобрику седеющих волос.Выпрямился, стараясь принять обычную осанку.

Теперь, когда опасность стала зримой и неотвратимо -когда она обрела материальную форму, прозвучав голосом хорошо знакомого советника Крибеля, на душе фон Топпенау стало спокойней.

Во всяком случае, он не был больше предоставлен самому себе, ему предстояло что-то сделать, и ему уже не терпелось скорее узнать судьбу...

В коридоре фон Топпенау встретилась фрау Мозер.

Эта глупая индюшка отшатнулась в сторону, будто узрела привидение.

— Здравствуйте, фрау Мозер! — насмешливо сказал Топпенау.

— Если меня спросят — я у советника Крибеля. Когда вернусь, зайдите ко мне.

И проследовал мимо, высоко держа голову.

Кабинет советника Крибеля располагался этажом ниже.

Секретарша, увидев входящего графа, сразу поднялась с места и предупредительно указала на обитую черным дерматином дверь.

— Здравствуйте, Эмми! — улыбнулся Топпенау.

— Пожалуйста... — пискнула Эмми, опустив глаза. «Господи, куда я иду? Зачем?» — мелькнуло в мыслях графа. Стараясь держаться все так же прямо, он ступил в тамбур кабинета Крибеля, нажал на бронзовую ручку второй двери, отворил ее и перешагнул порог.

Он сразу увидел: Крибель не один. В кабинете, возле стола начальника отдела кадров сидел сухопарый человек в сером, а на стульях вдоль стен расположилось несколько мужчин в одинаковых темных костюмах. Они сразу встали. Фон Топпенау старался не глядеть на муж чин в одинаковых темных костюмах. Он старался глядеть только на Крибеля, вскинувшего и тотчас же опустившего глаза.

Здравствуйте, господин советник! услышал фон Топпенау собственный голос, доносившийся откуда то издалека! и такой глухой, будто слова пробивались сквозь обитую войлоком стену. — Вы просили меня зайти чем могу быть полезен?

Он шел к столу, невольно замедляя, однако, и без того короткие шаги.

Крибель поглядел на человека в сером.

— Это граф Топпенау, — сказал Крибель отчужденно. Фон Топпенау остановился, делая вид, что изумлен и не понимает происходящего.

Человек в сером встал. У него было серое лицо служаки, редко бывающего на воздухе. Редкие серые волосы. Морщинистый кадык. Под маленькими глазами чернели круги.

— Я не совсем понимаю... — начал фон Топпенау. Человек в сером заложил руку за борт пиджака.

— Граф фон Топпенау, вы арестованы — негромко, отчетливо сказал он.