Здравствуй, Таити!

Послесловие

О Таити написано немало книг. В начале XVIII века об острове восторженно заговорили европейские мореплаватели. Он представлялся живым воплощением идеи «земного рая».

Попав в начале апреля 1768 г. на Таити, французский мореплаватель Луи Антуан де Бугенвиль был им очарован. «Казалось, что я попал в Эдем», — записал он в своем дневнике[41]. Натуралист в экспедиции Бугенвиля Филибер Коммерсон, поклонник Жан-Жака Руссо, отмечал: «Остров этот предстал предо мною в таком свете, что я назвал его Утопией, или Страной счастливых, то есть так, как окрестил свою идеальную республику Томас Мор… Рожденные под прекраснейшим небом, вскормленные плодами несметно богатой земли, которая щедра, даже не будучи возделанной, управляемые скорее отцами семейства, чем королями, жители этой страны знают одного только бога, и имя ему Любовь»[42].

Трезвый ум Д. Кука был покорен таитянскими пейзажами. «Нигде в мире не найти столь очаровательных мест для прогулок…» — читаем мы запись в его дневнике, сделанную во время первого посещения Таити[43].

Но первые европейские мореплаватели, попадая на остров и делая много весьма интересных и важных наблюдений, не понимали сущности общественной жизни таитян. Одинаково неправы были и почитатели автора «Новой Элоизы», переносившие на Таити его представления об идеальном человеческом обществе, и люди сугубо земные, подобные обстоятельному Д. Куку, которые нисколько не сомневаясь, укладывали таитянский общественный строй в привычную конструкцию «королевства».

Ко времени появления европейцев на островах Общества, там в отличие от других архипелагов процесс разложения родо-племенного строя зашел далеко, классовое расслоение приобрело реальное выражение, возникли кастовые группы: арии (вожди и знать), раатира (крупные и мелкие свободные землевладельцы) и манахуне (обширная группа безземельных островитян). Вне каст стояли тити (военнопленные-рабы). Арии подразделялись на две группы: арии-нуи (большие) и арии-рии (малые). К первым принадлежали потомки старших отпрысков наиболее древних родов. Каждый «большой вождь» управлял определенной территориальной единицей. Между всеми «большими вождями» велась беспрерывная война[44]. Так что в кущах «земного парадиза» и тогда проливалось немало слез и крови.

Но вместе с тем нельзя не видеть в тогдашней жизни островитян такой важный элемент, к которому все еще безуспешно стремится современная человеческая цивилизация, — гармонию с природой. Справедливо пишет известный итальянский кинорежиссер, писатель и общественный деятель Фолько Куильчи в эмоциональной книги об Океании: «Другие народы создали философские либо религиозные системы, воздвигли грандиозные дворцы, основали могучие империи. Полинезийцы же всегда стремились к единению с природой. На Западе эту проблему долго считали второстепенной, пока вдруг не познали всю важность экологии. Лишь теперь и там начали понимать, что человек погибнет, если не сможет спасти окружающую среду. Культура полинезийцев, сумевших отыскать гармонию с природой и сделавших ее основным законом своей жизни, заслуживает серьезного подхода…»[45].

Приход европейцев на Таити привел к катастрофическим последствиям. Первыми, как это обычно было в Океании, на остров явились христианские миссионеры — авангард колониализма. Спустя 30 лет после начала миссионерской деятельности на Таити там побывал наш замечательный мореплаватель О. Е. Коцебу. Его впечатления необычайно интересны. Следует иметь в виду, что это свидетельство человека, принадлежавшего к богатой и знатной дворянской семье, ревностного христианина и монархиста.

«После многих бесплодных попыток, которые предпринимались начиная с 1797 г., — отмечает Коцебу в своих записках, — английским миссионерам удалось наконец распространить среди таитян то, что они называют христианством, и даже обратить в свою веру самого короля Тайо, спокойно и мирно управляющего обоими полуостровами… Новая религия была введена силой… Марае, как и все то, что могло напоминать о дотоле почитавшихся божествах, было внезапно разрушено по приказу короля. Были убиты все те, кто не хотел сразу переходить в новую веру… Полились потоки крови, целые племена были истреблены…»[46]. Миссионеры убедили таитян принять конституцию, которую Коцебу справедливо определяет как рассчитанную на то, чтобы «сделать еще более тесными оковы, наложенные миссионерами на этот добродушный народ», и помочь нм «полностью сохранить свою власть над островитянами»[47].

В результате проводимой миссионерами политики большинство населения Таити было истреблено. Если к приходу европейцев (по их же свидетельству) на острове жило 130 тысяч человек, то в 20-х годах XIX в. — лишь 8 тысяч. «Нет никаких сведений о том, — пишет Коцебу, — что на Таити свирепствовала оспа или чума. Значит, главной причиной убыли населения явилось кровавое насаждение миссионерской религии, которое сыграло здесь роль самой опустошительной эпидемии»[48].

Оставшиеся в живых таитяне производили впечатление подавленных, апатичных людей, лишенных энергии и жизненных сил. «Морские суда, — пишет далее Коцебу, — возбуждавшие удивление у европейцев, исчезли… Сырье, которое дают овцы и прекрасно растущий здесь хлопчатник, не используется, ибо на Таити не вращается ни одна прялка и ни один ткацкий станок не вырабатывает материю для одежды… Ввиду строгого запрета миссионеров на Таити давно уже не слышно флейты, призывавшей к радости и веселью… Для народа, которому сама природа, казалось, предуготовила беззаботное наслаждение жизнью, всякое удовольствие стало строго наказуемым грехом»[49].

За миссионерским авангардом не замедлили появиться и сами колонизаторы. К началу 40-х годов XIX в. обострилась англо-французская борьба за захват тихоокеанских островов. Захват Англией в 1840 г. Новой Зеландии подтолкнул Францию к прямым колониальным захватам в Океании. Выбор Франции прежде всего пал на Маркизские острова. Это объяснялось тем, что французские мореплаватели, побывавшие на островах, высоко оценили их географическое положение, особенно удобство бухт. К тому же эти острова оставались «ничьей землей», ни одна из европейских держав, а также США не имели в то время существенных интересов в этом районе, а следовательно, захват их мог быть осуществлен без особых препятствий.

В октябре 1841 г. французский морской министр послал капитану А. Дюпети-Туару приказ своего правительства идти к Маркизским островам и объявить по соглашению или силой, как подскажут обстоятельства, суверенитет Франции над этими островами.

В начале 1842 г. Дюпети-Туар покинул Вальпараисо и в апреле прибыл на Маркизские острова. Переезжая с одного острова на другой, он в течение мая — июня объявил французский суверенитет над всем архипелагом. В августе 1842 г. эскадра покинула Маркизские острова, держа курс на Таити.

Французский консул на Таити Муренхут начал усиленно готовить почву для захвата Францией и этого острова. В 1841 г. он воспользовался временным отсутствием на нем королевы Помаре IV и уговорил четырех таитянских вождей подписать обращение к французскому правительству с просьбой об установлении протектората. Это насторожило английского консула на Таити. Он даже выехал в Лондон. Но правительство Англии продолжало занимать осторожную позицию. В ответ на тревожное сообщение тогдашний английский министр иностранных дел заявил: «Мы посмотрим, что можно сделать»[50].

30 августа французские корабли под командованием Дюпети-Туара приблизились к Таити. После совещаний с Муренхутом и местными французскими купцами Дюпетн-Туар 8 сентября предъявил королеве Таити ультиматум, требующий уплаты в течение 48 часов 10 тысяч пиастров. Иначе он угрожал немедленно оккупировать остров.

Всю ночь в помещении французского консульства шло совещание четырех местных вождей. Нетрудно было предвидеть, что окончательное решение будет в пользу французов. Действительно, утром по совету вождей королева Помаре IV обратилась с просьбой об установлении над страной французского протектората.

Дюпети-Туар немедленно «согласился» на эту просьбу. Над островом тут же взвился флаг протектората и прогремел одиннадцатизалповый салют. Дюпети-Туар назначил временный совет при королеве, куда вошли Муренхут и два офицера экипажа, один из которых был одновременно назначен военным губернатором острова, а другой — комендантом порта. Считая положение французов на острове достаточно прочным, Дюпети-Туар покинул Таити.

20 марта 1843 г. французский официоз «Монитор» сообщил, что король Луи Филипп одобрил установление протектората.

Действия французов на Таити не вызвали беспокойства у США. Более того, американский консул на Таити, находившийся в плохих отношениях с местным правительством, способствовал быстрому признанию США установленного над островом французского протектората.

Отношение же Англии к этому событию было совсем иным. Англичане давно и прочно обосновались на Таити, и действия французского адмирала вызвали их резкий протест. Командиры английских военных кораблей Т. Томпсон и Т. Николас отказались признать французский протекторат и объявили, что все британские подданные на острове могут считать себя свободными от какого-либо подчинения французским властям. Вернувшийся на Таити английский консул начал возбуждать антифранцузские настроения на острове. Одновременно руководство Лондонского миссионерского общества наседало на британское правительство, требуя активного вмешательства.

Английский министр иностранных дел заявил протест французскому послу в Лондоне и поручил британскому послу в Париже довести до сведения министра иностранных дел Франсуа-Пьера Гизо, что английское правительство крайне недовольно действиями французов на Таити. В ответе Гизо ссылался на то, что Франция установила свой протекторат над островом по просьбе таитянской королевы.

Между тем английский консул подстрекал королеву Помаре IV к выступлению против французов. В результате, когда Дюпети-Туар 1 ноября 1843 г. вернулся на Таити_> он увидел вместо флага протектората над островом флаг королевы Помаре. Французский адмирал потребовал спуска флага, но получил отказ королевы. Тогда Дюпети-Туар высадил на остров пятьсот солдат, которые спустили крамольный флаг, свергли с трона королеву и аннексировали остров.

Королева Помаре IV послала обращения к британской королеве и французскому королю. Французское правительство осталось непоколебимым. 28 февраля 1844 г. «Монитор» сообщила, что Луи Филипп подтверждает условия договора о протекторате над Таити. Английское же правительство и в это критическое для острова время не предприняло решительных действий.

Видя, что помощи от него не дождешься, королева Помаре призвала свой народ к восстанию против французов.

В ответ на это французский губернатор острова арестовал преданных королеве вождей. Сама королева, спасаясь от ареста, укрылась на английском военном корабле. Используя случай нападения на одного из своих моряков, французы объявили на острове осадное положение. Английский консул, как вдохновитель антифранцузских выступлений, был арестован, его посадили на французский фрегат, отправлявшийся в Европу, и в июле 1844 г. он был доставлен в Лондон.

К концу лета 1844 г. затянувшийся англо-французский спор из-за Таити был закончен. Французское правительство, достигнув желаемого, с легким сердцем принесло извинения за чрезмерно грубые действия своих представителей на Таити в отношении английского консула и подданных британской королевы и предложило возместить убытки. Английское правительство, с самого начала конфликта не желавшее его обострения, приняло французские условия.

12 сентября 1844 г. английский посол в Париже сообщал об окончательном урегулировании с французским правительством инцидента на Таити.

Такую позицию Англии можно объяснить тем, что она уже владела громадными территориями в юго-западной части Тихого океана — Австралийским материком и новозеландскими островами — и могла себе позволить «миролюбивую» политику в этом районе.

В 1847 г. Таити стал французской колонией, и до сих пор островитяне не получили свободы.

Между тем в Океании, находившейся до 60-х годов нашего века как бы на отмели времени, произошли резкие изменения. К концу 70-х годов Океания, долгое время представлявшая собой своеобразный «заповедник колониализма», вступила в завершающую стадию ликвидации прямого колониального господства. Сейчас в независимых государствах Океании живет более 85 % всего ее населения (без Новой Зеландии, Гавайев и Ириан-Джайи). Общая площадь освободившихся от колониализма островов составляет около 93 % территории Океании.

Конечно, соглашаясь на предоставление океанийским территориям формальной независимости, империалистические государства стараются сохранить контроль над своими бывшими владениями. Но Франция, так же как США, не предоставила даже иллюзорной самостоятельности ни одной из подвластных ей океанийских территорий, в том числе Таити.

Чтобы удержать за собой океанийские владения, Франция использует весь арсенал средств и методов, накопленных колонизаторами. Идя «впереди прогресса», Франция сразу же после войны изменила политический статус своих владений. По конституции 1946 г., французская колониальная империя формально прекратила свое существование. Ее заменил Французский Союз. Океанийские колонии Франции превратились в «заморские территории». Создавались выборные органы местной власти.

Но все это был политический декорум, долженствующий завуалировать сохранение всей полноты власти на островах в руках французского правительства. Через 11 лет, в 1957 г., Франция предприняла еще один маневр, проведя некоторую реорганизацию управления «заморскими территориями». Океанийские владения получили право выбирать территориальные ассамблеи и ответственные перед ними правительственные советы. Фактически же положение оставалось прежним: власть французского губернатора сохранялась в полном объеме. И тем не менее даже эти куцые «реформы» вызвали активизацию политической жизни островитян, рост освободительных тенденций. Французское правительство немедленно реагировало на эти «крамольные» явления. В 1958 г. была введена в действие реакционная конституция, в которой были отброшены некоторые демократические принципы относительно подвластных территорий, содержавшиеся в конституции 1946 г.

Вслед за решением французского правительства создать в Полинезии Экспериментальный тихоокеанский центр для проведения ядерных испытаний на Таити был ужесточен режим управления, посланы иностранные легионеры для пресечения каких-либо попыток протеста, распущена единственная политическая партия «Расамблеман демократик де попюласьон таитьен», созданная в 1947 г. и выступившая с весьма умеренной программой.

Лишь к концу 70-х годов Франция была вынуждена пойти на расширение внутренней автономии Таити, что было сделано в принятом французским парламентом в июле 1977 г. новом статусе Французской Полинезии. Но и этот статус принципиально не менял положения полинезийских островов.

Не оправдали себя надежды островитян, связывавшиеся с приходом к власти во Франции в 1981 г. правительства социалистов. Положение на Таити не изменилось и после поражения социалистов на всеобщих выборах во Франции в 1985 г., приведшего к власти консервативное правительство.

Я позволил себе остановить внимание читателей на политической истории Таити потому, что Войцех Дворчик лишь слегка касается этого предмета, видя главную цель своей книги в показе современной будничной жизни Таити, с чем он прекрасно справился. В. Дворчик, экономист-этнограф по образованию, совершил немало путешествий. Он был в Гималаях и Кордильерах, в джунглях Борнео и Нигерии, в австралийских, африканских и американских пустынях, посетил многие острова Океании. Несколько месяцев он пробыл на Таити и соседних островах.

Результатом путешествий были написанные им книги «Архипелаг дымящихся вулканов», «Прогулка под цветущими вишнями», «Мы, дикие папуасы», «Страсть к бродяжничеству» и другие, снискавшие большой успех у читательской публики.

Имея столь талантливого гида, читатель этой книги совершает увлекательное путешествие в полинезийский мир. В. Дворчик избегает проторенных туристских маршрутов, самостоятельно перебираясь с одного острова на другой, стремясь войти во внутреннюю жизнь островитян, понять их сегодняшние заботы, надежды на будущее. Он приближает этот далекий и своеобразный мир к нам так близко, что невольно кажется, будто ты сам побывал на «райских островах».

К. В. Малаховский