Зелёный шум

РАННИМ УТРОМ

Отпуск я проводил в деревне, недалеко от Челябинска. Снял небольшую комнату, перевёз в неё свои вещи, книги и отлично устроился. Вставал по обыкновению рано утром, шёл к реке, купался, а к восьми часам возвращался завтракать. Ел с таким аппетитом, какого никогда не бывало в городе. После бродил по лесу, собирал ягоды, рыбачил, снова купался и загорал. Вечером читал книги, а иногда играл с хозяином в шахматы. Он был заядлым охотником и рассказывал мне немало интересных историй.

Как-то раз, встав позже обычного, я вышел во двор и увидел там группу ребятишек. Они только что принесли полное ведро живых раков.

— Вот это добыча! — воскликнул я, подходя к ребятам. — Где наловили?

— На речке, — бойко ответил Стасик, сынишка моего хозяина.

— Любопытно! А чем ловили? Руками?

— Зачем руками. У нас рачница есть. Вон у сарая.

Я увидел нехитрую ловушку: железный обруч от бочки, на него натянута металлическая сетка с мелкой ячеёй. Обруч длинными верёвками прикреплен к палке — видимо, старому удилищу с обломанным концом, — вот и всё.

— Мы раков помногу ловим, — сказал Стасик. — Папка их любит. А интересно ловить: вытащишь рачницу из воды, а раки-то ползают, ползают. И всё — назад. С перепугу хвостами хлопают. Чуть зазеваешься — рак клешнёй за палец — раз! Больно. Вот, поглядите, какие у них клешни.

Мальчик ловко вытащил из ведра крупного грязно-серого рака и, держа за спинку, показал мне. Рак шевелил длинными тонкими усами, устрашающе двигал клешнями, сжимая и разжимая их, стриг, словно ножницами, воздух. Я нарочно изобразил на лице испуг и по пятился, а ребята рассмеялись.

— Послушайте, возьмите и меня, когда опять пойдёте раков ловить!

— Это Колькина рачница, — неопределённо ответил Стасик.

Коля, приятель Стасика, быстро взглянул на меня. Гордый тем, что решение вопроса зависит от него, он солидно кашлянул и сказал:

— Взять, конечно, можно… Только вставать надо рано. Поутру лучше всего раки ловятся.

— У меня будильник есть, — успокоил я. — Не просплю.

— Да мы разбудим и так. Вот Стаська в окошко брякнет и выходите.

— Отлично! Когда отправимся?

Теперь Коля посмотрел на Стасика: когда?

— А что откладывать, завтра и пойдём, — ответил тот.

Я искренне поблагодарил ребят. В самом деле, охотился много, ещё больше рыбачил, а вот раков ловить не приходилось.

Вечером спать лёг пораньше. Разбудил меня лёгкий стук в окно. На небе ещё сверкали редкие звезды, но восток уже чуть побледнел. К стеклу прилипла мальчишечья физиономия. Стук повторился.

— Иду, иду.

Известно, летом светает быстро, и я торопился. Сунул в карман несколько бутербродов, захватил фотоаппарат и вышел во двор. Стасик и Коля ждали у калитки. Один держал рачницу, другой — ведро. Мы зашагали к реке. Где-то на краю деревни глухо шумел мотор автомашины. Слышался звон бидонов, доярки готовились ехать на ферму. Поёживаясь от лёгкого утреннего холодка, мы прибавили шагу. Вот и деревня осталась позади. Теперь надо миновать картофельное поле, а там и река.

Бледная полоска рассвета ширилась, меняла цвет, всё более розовея. Река ещё спала. В тихой воде дрожали отражения угасающих звёзд. Слышались редкие всплески — то играла рыба. Где-то близко в траве скрипел коростель.

Стасик, посовещавшись с другом, отошёл по берегу шагов на двадцать и остановился у обрыва, покрытого пышными ракитовыми кустами. Осмотревшись, подозвал нас.

— Тут раков много, — уверенно сказал он. — Под обрывом у них норы. Колька, давай рачницу.

Ребята присели над ловушкой. Один распутывал верёвки, другой привязывал к сетке кусок мяса. Я помогал. Потом Стасик подошёл к самому обрыву и тихо опустил снасть в воду, а палку придавил камнями. Мы уселись на влажную от росы траву.

— Долго ждать?

— Да не-е, минут пятнадцать. Надо, чтоб раки нашли приманку и собрались побольше.

— Жаль, удочки не взяли. Порыбачить бы. Утро-то какое славное. И рыба всё время плещет.

— Это чебаки, — отозвался Коля. — Есть тут и язи, и окуни.

Разговаривая, мы всё время отгоняли нудных комаров. То и дело слышались хлопки.

— А что, ребята, не развести ли костёр? И согреемся, и комаров дымом отгоним.

Предложение было принято, и скоро на берегу разгорался, потрескивая, костёр. Сизый дым, завиваясь, потянулся к воде. Уже рассвело.

Но вот Стасик поднялся. Он сразу стал серьёзным. Мы тихо последовали за ним, как будто раки могли услышать. Ведь они там, в воде, и звук до них вряд ли доходит. И не такие уж они пугливые, чтобы из-за шума оставить лакомую приманку. Это не рыбы. Но мы всё-таки старались не шуметь и громко не разговаривать: а вдруг испортим всё дело?

Стасик покрепче ухватился за палку и, не мешкая, ловко вытянул из воды ловушку. Первое, что я увидел, была серая живая масса, густо облепившая приманку. Улов получился богатый. Оказавшись на берегу, раки стали поспешно расползаться, а мы втроём ловили их и бросали в ведро. Работа была весёлая.

— Ого, какой попался! — обрадованно крикнул Коля, показывая очень крупного рака. — Генерал!

— А вот малютка! — Стасик держал на ладони серо-розового рачка не более трех-четырех сантиметров в длину. — Его надо отпустить, пускай подрастёт.

Были среди раков и калеки: с одной клешнёй, с обломанными или изуродованными. Увечья они получили в сражениях с другими раками или защищаясь от нападения крупных рыб.

Поправив приманку, Стасик снова опустил раколовку в реку и вернулся к нам. Разговор, естественно, пошёл о раках. Я постарался припомнить и рассказать ребятам всё, что знал о них.

— В ноябре, когда вода уже холодная и даже начинает покрываться льдом, самка откладывает яички и прикрепляет их к брюшным ножкам особой клейкой массой. Только через полгода из яичек выходят рачки Они очень маленькие, не больше муравья. В первые дни жизни рачки держатся на брюшных ножках матери, а после первой линьки роют себе норки и начинают жить самостоятельно. Растут рачки очень медленно: только через пять лет достигают двадцати, иногда и больше, сантиметров в длину, и набирают вес примерно граммов сто. Каждый год в июне рак сбрасывает панцирь. Причем в первый год он линяет восемь раз, во второй и в третий — всего два, а затем уже по одному разу в год Сбросив хитиновый панцирь — свою надёжную броневую оболочку, рак становится совершенно беспомощным. Вот поэтому он прячется в норе и сидит там до тех пор, пока не покроется новым панцирем, да надо ещё, чтобы этот панцирь достаточно отвердел. Время линьки — самая трудная и опасная пора в жизни рака. Всегда есть много охотников, особенно среди хищных рыб, полакомиться линючим раком. Он — отличная насадка на крючок рыболова.

— Папка говорил, — сказал Стасик, — днём раки плохо ловятся, потому что сидят в норах или под камнями, а вечером и ночью бродят по дну, ищут добычу.

— Да, это так. Чаще всего добычей им служат насекомые и мелкие рыбки. На зиму раки уходят на глубину и до весны не покидают своих убежищ.

— И ещё папка говорил, что раки хорошо ловятся только в те месяцы, в названии которых нет буквы «р»…

— Постой-ка, значит, в мае, июне, июле и августе? Так?

— Та-ак, — не очень уверенно согласился мальчик.

— Интересно. Обязательно проверю.

Впоследствии я это проверил, и народная примета оказалась верной. В другие месяцы — с буквой «р» — раки или совсем не ловились, или ловились плохо. По-моему, это совпадает с состоянием воды. Начиная с сентября, вода холодеет, что сказывается на поведении раков, они мало бродят по дну, а значит, и редко попадаются.

Из-за дальней кромки леса брызнули первые лучи, солнца. Над рекой то и дело проносились чайки, с криком летали ласточки-береговушки. Река сверкала. Все чаще раздавались всплески играющей рыбы. До чего же хорошо в ранние утренние часы у реки!