Зелёный шум

ДРУЖБА

В последние дни Люкс вёл себя загадочно. Он где-то подолгу пропадал, и я не мог понять, куда убегает пёс. Исчезновения эти чаще всего приходились на утро и послеобеденное время. Поведение собаки меня беспокоило. Я терялся в догадках и решил проследить за Люксом.

Он словно узнал об этом и несколько дней очень ловко обманывал меня. Но однажды я всё-таки подсмотрел за ним. После обеда сеттеру, как всегда, налили в чашку суп, а рядом положили большую кость с остатками мяса. Люкс быстро съел суп и, прихватив кость, вышел из кухни. Я поспешил к своему «наблюдательному пункту» — кухонному окну. Собака постояла на крыльце, оглядываясь по сторонам, словно желая убедиться, не подглядывает ли кто за ней.

«Сейчас Люкс где-нибудь в укромном месте зароет кость», — подумал я. У собак, как у лисиц и некоторых других зверей, есть привычка зарывать в землю остатки пищи — на «чёрный день». Но потом они редко находят свою кладовую, вероятно, забывают о и ей.

Люкс быстро сбежал по ступенькам крыльца и… исчез. Я тут же вышел во двор, но, к своей досаде, нигде не увидел пса. Он снова провёл меня! Целый час я ходил по соседним улицам, звал сеттера, но он не показывался. Наступал вечер, и сумерки уже окутывали дома, а собака не приходила.

После ужина я ушёл в маленькую комнату, зажёг настольную лампу и раскрыл книгу. Но читать не мог, беспокойство не покидало меня. Куда убежал Люкс? Что значат его отлучки? Вернётся ли он сегодня? Может быть, в это время его уже везут на живодёрню…

Сколько прошло времени — не знаю, но вот дверь слегка скрипнула. Что-то тёмное и гибкое бесшумно проскользнуло под стол. Конечно же, это вернулся четвероногий бродяга. Но я не подал и виду, что заметил его возвращение, продолжая читать книгу.

Люкс вёл себя под столом настолько тихо, что не увидь, как он пролез в комнату, я не догадался бы о его присутствии. Сеттер знал, что провинился и заслужил наказание, но ему не хотелось подставлять под арапник свою белую в кофейных пятнах шкуру. Хитрый пёс надеялся, что всё обойдётся мирно.

Часовая стрелка уже коснулась цифры 12, в ломе все давно улеглись спать, и установилась та особенная тишина, какая бывает только ночью. Закрыв книгу, я зевнул и тихо сказал:

— Этот противный бродяга Люкс, верно, всё ещё где-то шляется. Уж и задам я трёпку негодяю, когда он вернётся.

«Негодяй» под столом не издал ни одного звука.

— Пойду спать, — продолжал я, — видно, Люкс не вернётся. Надо как следует выпороть дрянную собаку — будет знать, как самовольно убегать из дому.

Я встал и направился к двери. Сзади послышался тихий визг. Это Люкс, не выдержав, выполз из-под стола.

— Так ты здесь, бродяга!

Сеттер на брюхе пополз ко мне, и виновато заглядывая в глаза, колотил хвостом по полу. «Виноват», — говорил весь его вид.

— А где у меня арапник?

Визг жалобный, взгляд тоскливый, хвост стучит по полу часто-часто.

— Проси прощения, негодник!

Люкс переворачивается на спину, поджимает все четыре лапы и замирает. Так он просит прощения. Ну что тут делать? Я не устоял — столько кроткой покорности было во всей его фигуре, готовность безропотно принять наказание. Примирение состоялось.

Но на другой день история повторилась. В этот раз сеттер взял большой ломоть серого хлеба и бесследно исчез! Я снова был одурачен.

Тогда я додумался: надо последить за собакой не из окна кухни, а спрятаться прямо во дворе.

Перед обедом я вышел во двор и укрылся за сараем. В доме шёл обед обычным порядком. Жена собрала всё, что осталось от обеда и выложила в миску собаки. По моей просьбе она бросила туда же одну крупную кость с мясом.

И вот на крыльце появился Люкс. В пасти он держал кость. Постояв и убедившись, что за ним никто не подсматривает, сеттер сбежал по ступенькам и скрылся… под крыльцом дома! Так вот где он прячется! Но зачем?

Я подошёл к дыре, в которую только что пролезла собака. Под крыльцом было темно, я ничего не мог разглядеть, пока не зажёг спичку. Но её слабого света достало только на то, чтобы увидеть какие-то неясные фигуры в дальнем углу. С трудом я протиснулся в дыру, зажёг вторую спичку.

На подстилке из старых тряпок лежал щенок месяцев трёх-четырёх от роду, рыжий, с короткими полукруглыми ушами. Около него сидел Люкс! Щенок обгладывал только что принесённую сеттером кость.

— Что это значит? — строго поглядел я на Люкса.

Сеттер вскочил на ноги, заскулил, завертелся на месте. Щенок тоже забеспокоился, попытался встать, но сразу же беспомощно опустился и жалобно завизжал. У него было что-то не в порядке с передними лапами.

— А ты откуда взялся? — уже мягче сказал я и наклонился к щенку. На обеих передних лапах виднелись глубокие раны. — Э, братец, да ты ранен…

Видно, щенок появился у нас недавно. Люкс быстро проведал о маленьком бродяге и в меру своих собачьих сил помогал ему таскал пищу, многие часы проводил рядом, оберегая малыша. Такая забота и внимание к попавшему в беду товарищу глубоко тронули меня. Нечего и говорить, я тотчас же простил сеттеру всё.

Спичка догорала, обжигая пальцы. Я пошёл за сыном. Вдвоём мы вытащили щенка из его убежища. Володе маленький бродяга очень понравился, и он тут же придумал ему кличку.

— Папа, назовём его Огоньком! Смотри, какой он рыжий, точно огонь.

Нового «воспитанника» поселили в прихожей, где и устроили ему подходящую постель. Затем щенка выкупали и занялись его больными лапами. Они были повреждены ударом то ли палки, то ли металлического прута. Но кости, к счастью, были целы. Мы прижгли раны йодом и забинтовали. После этого щенка сытно накормили. Воды он выпил целую миску — видно, очень страдал от жажды.

Люкс всё время вертелся возле нас и всем видом выражал радость и признательность. Он успел сильно привязаться к маленькому бродяжке.

За Огоньком взялся ухаживать Володя. Он заботливо менял ему повязки, кормил, купал. Раны щенка заживали. Люкс не отходил от товарища, продолжал таскать ему лучшие куски из своей миски и даже отдавал сахар, который сам очень любил.

Через полмесяца Огонёк уже стоял на ногах. Как-то, разглядывая щенка, я подумал: а ведь это не простая дворняжка. В нём ясно сказывалась примесь породистой крови.

Обе собаки почти весь день проводили во дворе в разных забавах. Но в конце июня Люкс несколько дней был нездоров (он съел заплесневелый кусок колбасы). Огонёк в эти дни не отходил от сеттера ни на шаг. Если же ему приходилось отлучаться, Люкс проявлял беспокойство: скулил, возился на подстилке, тоскливо поглядывал на дверь, пока Огонёк не возвращался. При виде товарища сеттер радостно ворчал и трепал своего друга за уши.

Подошёл август, пера охоты, и Люксу пришлось оставить забавы с Огоньком. На рассвете нас поднял будильник. Собираться мне помогал Люкс: приносил сапоги, старую фетровую шляпу, ягдташ. Среди разных вещей он безошибочно выбирал и приносил те, которые нужны для охоты. Огонёк вертелся здесь же и недоумённо смотрел то на меня, то на своего друга: что это вы затеваете, друзья? Не могу ли и я быть вам полезен?

Я снял со стены ружьё и вышел из комнаты. Люкс побежал за мной, обогнал и, повизгивая от нетерпения, остановился у закрытой двери. Он хорошо знал, что такое охота. Открытие сезона для него, как и для меня, было праздником. Огонёк хотел последовать за нами, но я приказал ему вернуться. Опустив хвост и обиженно поглядывая на нас, он нехотя поплёлся в дом.

Я собирался поохотиться на болотах, недалеко от города, где в избытке водились дупеля, бекасы и другая мелкая дичь. Восток чуть зарумянился, пушистые облака цепочкой тянулись по небу. Приятно было идти по полю, полной грудью вдыхая прохладный утренний воздух. Одинокие березы, встречавшиеся иногда на пути, стояли не шелохнувшись, будто всё ещё объятые сном.

Люкс бежал впереди, высокая трава порой почти полностью скрывала его. Вот сеттер замедлил бег, осторожно шагнул раз, другой и остановился. Его упругое тело застыло в красивой стойке. Глаза устремились в одну точку, ноздри чуть трепетали, хвост вытянулся на уровне со спиной. Я осторожно подошёл ближе.

— Вперёд, Люкс!

Собака оглянулась на меня и сделала маленький шаг.

— Вперёд, Люкс!

Ещё один шаг. Из-под кочки вылетел рыжий дупель. Хлопнул выстрел, и долгоносик упал в траву.

Сеттер вежливо подал добычу и побежал дальше. В этот день мы много исходили. Вернулись домой порядком уставшие. Люкс работал прекрасно, в мою сетку попало около десятка жирных дупелей и бекасов.

Дома нас первым встретил Огонёк. Он радостно прыгал вокруг Люкса, хватал его за уши, повизгивал, но вызвать на игру не мог. Уставшему товарищу было не до игр. Сеттер улёгся на подстилку и начал счищать прилипшую к шкуре грязь.

Той осенью мы часто охотились. Каждый раз нас до ворот провожал Огонёк. Потом он садился на крыльцо и оттуда долго следил за нами тоскливым взглядом. Возвращаясь, я ещё издалека замечал на крыльце рыжую собаку. Огонёк будто и не уходил никуда за весь день. Завидев нас, он со всех ног бросался навстречу, и радости его не было предела. В конце концов пёсик свыкся с нашими отлучками.

Тихие тёплые дни сменились ветреными и холодными. Начались дожди. Теперь я редко брал Люкса, потому что ездил на озёра за утками, и собака там была не нужна. Потом и утки откочевали на юг. Нет-нет да пролетали редкие снежинки. А в одну из ночей всю землю покрыл белый, как сахар, снег.

Захотелось пройти до ближайшего леса, посмотреть, много ли нынче зайцев. Косые, конечно, порядком наследили на первом снегу. Я быстро собрался, взял на всякий случай ружьё и вышел из дому. Во дворе меня радостным лаем приветствовал Огонёк — он теперь жил в сарае. «Возьму собаку, — подумал я, — веселее будет». Огонёк словно только и ждал приглашения и с готовностью последовал за мной.

Едва мы пересекли поле, как сразу же увидели малик — заячий след, потом второй, третий. Год на зайцев выдался удачный. За ночь косые наследили густо. У перекрёстка дорог я поднял с лёжки беляка, но он дал такого стрекача, что я даже ружьё не успел поднять. «Эх, гончую бы сюда!» — подумалось мне, и я вспомнил про Огонька. Но собаки нигде не было видно. Когда она отстала, я не заметил.

Вдруг до моего слуха долетел звонкий лай. Здесь кто-то уже охотился. Гон как будто поворачивал в мою сторону. На всякий случай я остановился за берёзкой и приготовил ружьё. Среди деревьев промелькнул заяц, исчез и снова показался. Он бежал ко мне. Негромко прозвучал выстрел, косой упал в снег.

«Дёрнула же меня нелёгкая, — с досадой подумал я, только теперь сообразив, что наделал. — Где-то здесь должен быть и сам хозяин. Придётся отдать добычу и извиниться. Хорошо, если сговорчивый человек, иначе…»

Но вот кусты, из-за которых выскочил беляк, снова зашевелились, и на лужайку выбежала собака. Я не поверил глазам. Да ведь это Огонёк! Мой Огонёк! Он и выгнал зайца на меня. Кто научил его этому? Природный инстинкт, повелевающий собаке гнать зверя? Ну конечно, в нём есть что-то от гончей, он же не простая дворняжка.

— Ай да Огонёк! Спасибо, брат, порадовал ты меня. Держись теперь, косые!

Собака прыгала вокруг зайца и звонко лаяла. Я вытащил нож, отрезал пазанки и бросил Огоньку. Он быстро управился с ними. Всё по правилам, охотничья этика не нарушена.

В этот день с помощью Огонька я добыл ещё беляка.

И с тех пор, когда я выходил на зайцев, Огонёк сопровождал меня. Теперь для Люкса настало время провожать и встречать нас. Правда, сеттер пытался тоже принять участие в наших охотах, но я не пускал его дальше ворот. На зимней охоте сеттеру делать нечего, и он, кажется, тоже понял это.

А дружба между собаками продолжалась. Они по-прежнему не отходили друг от друга, много играли и нередко засыпали на одной подстилке. Рыжий Огонёк был для меня не менее дорог, чем крапчатый Люкс. Ведь он стал и моим другом, помощником на охоте, другом верным и бескорыстным.