Земли разведчик (Марко Поло)

«Сними шляпу!»

Никколо и Маффео старше Марко, они выросли в этом городе, их не удивляло, что в нем не хватает воды для мытья. Запах каналов был им приятен. Одно неприятно — мало почета.

В темных залах дома Поло холодно.

Братья перебирали вещи, говорили между собою по-китайски, по-татарски, окликали слуг короткими индусскими словами и разговаривали между собой по-итальянски тогда, когда хотели, чтобы слуги их не поняли. С родственниками по ошибке заговаривали по-арабски. Грелись вечером у каминов, расточая дорогие дрова. Об этом в дальних комнатах шептались родственники — шептались и не подходили к камину.

Марко Поло не хватало места у огня. Отец не называл его здесь господином.

Шли сборы к большому вечеру. В Венеции это редкость — там люди не любят кормить даром.

Пошел слух, что будет ужин в доме Поло. Хозяева покажут вещи с Востока и расскажут о новых путях, о том, как можно обойти в дороге военную опасность и владельцев замков — грабителей.

Если люди, приехавшие под именем Поло, и обманщики, то все же послушать о Востоке интересно.

Зал осветили восковыми свечами, стол покрыли скатертью. Перед обедом всем была подана душистая вода для омовения рук. В камине горела корица, огонь камина пожрал уже целое небольшое состояние.

Дом был переполнен, а хозяева еще не появлялись.

Наконец они вышли, все трое вместе, одетые в длинные платья из ярко-красного атласа.

Гости сели за стол. Тогда встали Поло, скинули с себя платья и надели на себя другие, из красного штофа, а атласные платья разорвали на куски и роздали слугам.

Так они рвали на Кавказе рубашки, платя за проход. Гости ели в молчании.

После жаркого, когда гости уже поели, и кости были брошены под стол в корзины, и тростник на полу стал грязен, братья Поло, мрачно посмотрев на залитые вином скатерти, разорвали, сняв с себя, штофные платья и надели бархатные.

Гости ели молча, без восклицаний, и думали о том, осталось ли еще что-нибудь в этом доме.

Что за странные обычаи привезли с собой эти загорелые люди!

Между тем ужин продолжался. Поло скинули с себя бархатные платья, разорвали их и роздали слугам. Тогда один гость, не выдержав, закричал:

— Что вы делаете, Никколо и Маффео?

Те молча ушли в другую комнату и вернулись в обычных одеждах.

Потом встал Марко Поло, как младший. Он ушел из-за стола и принес в руках те рубища, в которых он и отец его и дядя его прошли Грузию до Трапезунда и переплыли Черное море. Те рубища, в которых они прибыли в богатый город Венецию.

Марко бросил эти грязные лохмотья на стол. Гости отодвинулись, отряхивая платье: они знали, что насекомые не только отвратительны, но и несут с собой заразу; они знали, что даже самая тонкая шерсть с Востока иногда привозит с собою чуму.

Поло нагнулся над лохмотьями, распорол их, и из грязных тряпок посыпались сапфиры, смарагды, алмазы, рубины.

Камни были крупны. Глаза купцов сразу это увидели. Шепот поднялся в зале.

Груда камней в беспорядке лежала среди лохмотьев.

А братья Поло стояли молча, и только губы у них дрожали.

Гости разошлись поздно. Слуги провожали их со свечами, а не с факелами. Гости слезали с домашней пристани, обратившись лицом к дому и спиною к гондоле. Здесь так делали все, и это казалось смешным Петру-татарину, рабу Поло. В Китае — край лодки и пристань рядом, и в лодку ступаешь спокойно.

Гости ушли.

Старик Никколо ходил по комнате в драгоценном халате, ругая гостей.

— Вот что, — сказал он, обратившись к Марко, — вот что, милый, я запустил твое воспитание. Был у нас в Венеции случай, что избрали дожем человека, у которого был еще жив отец. И отцу приходилось снимать перед сыном шляпу. И придумал он ходить и ездить по городу всегда с открытой головой. Китайцы — желтый народ, но у них хороший обычай: почтение к старшим. Это татары избаловали тебя, называя господином. И не рассказывай, сын мой, другим людям о чужих странах невероятное, чтобы не прослыть лжецом.

— Меня спрашивают — я отвечаю, — сказал Марко.

— И меня спрашивают, — сказал отец, — и я отвечаю и не лгу. Но отвечаю по-татарски, для того чтобы правду мою не приняли за ложь.

Старый купец выпил еще вина и продолжал совсем добродушно:

— Сделай милость, снимай шляпу, когда ты со мной говоришь. Я пойду спать сейчас, а ты посмотри, как уберут комнаты.