Земля любви

Глава 19

Матео приехал на «Эсперансу» и очень обрадовался. Он вновь почувствовал себя хозяином, полным энергии и сил, способным самостоятельно решать свои проблемы. Для начала он навестил Бартоло и узнал у него все новости. Новости были разные — и печальные, и не очень. К печальным относилась новость о смерти Батисты. У него было не в порядке сердце, он жаловался на усталость, хотел все время отдохнуть, отлежаться, а потом у него началась икота, из-за которой он даже не мог есть. Бартоло повез его в больницу, Батисту остаВили там, чтобы обследовать, но, видно, было уже поздно: к вечеру он умер. При жизни все итальянцы на него ворчали, считая, что, отпуская им товар в лавочке, он на них наживается, но вот теперь лавочка не работала, и все сожалели о старом Батисте, вспоминая, скольких он выручал, давая продукты в долг. После его смерти ходили невероятные слухи о богатствах одинокого старика, но когда разобрали вещи в его домишке, то ничего, кроме пачки старых писем и каких-то документов, не нашли. Постепенно все разговоры о деньгах Батисты заглохли, зато Бартоло стал поговаривать, что он очень скоро выкупит приглянувшийся ему кусок земли. Это и была вторая, очень неплохая, новость.

Бартоло мог безбоязненно рассказать свою тайну Матео. Первым в дом Батисты вошел он, Бартоло, собираясь привести его в порядок. Он думал, что скоро привезет из больНицы старика, и хотел все вокруг помыть и почистить. Каково же было его удивление, когда в ночном горшке под кроватью он обнаружил золотые монеты. Он долго смеялся над несчастным стариком, который выдумал такой необычный способ хранить свои сокровища. Посмеявшись, подумал, что теперь-то они старику и пригодятся — и для больницы, и для выздоровления. Унес их к себе в дом, чтобы тратить на старика по необходимости. Но тот умер. Его похоронили, а деньги остались у Бартоло. Он промолчал, когда сбережения старика искали все остальные, и теперь, прибавив к ним свои сбережения, собирался купить на них участок земли.

— Мы дружили с ним, — объяснял Бартоло. — Он тоже мечтал о винограднике и вине. Я взял эти деньги как бы у него в долг. И когда у меня появятся снова деньги, я поставлю ему роскошный памятник. Как ты думаешь, я прав?

Разумеется, Матео одобрил замыслы приятеля. Он и сам не отказался бы от виноградника, небольшого домика, своего хозяйства...

С такими мыслями он и подходил к дому, который хоть недолго, но считал своим.

Мария обомлела, увидев перед собой Матео. Гумерсинду поклялся страшной клятвой, что его бывший зять никогда больше не переступит порог их дома. Но Гумерсинду уехал с Анжеликой в город, а Мария не привыкла нарушать запреты мужа. Что же делать-то, что же делать?

В отличие от матери Розана и думать забыла о прокляТии отца, Что ей было до его проклятий? Матео приехал, он хотел видеть сына, и она непременно покажет ему малыша!

Мария только головой покачала, видя, с какой живостью Розана повела Матео наверх. Но вмешиваться не стала. В конце концов, Гумерсинду — отец, но ведь и Матео тоже отец.

После долгой разлуки Розана смотрела на Матео совсем другими глазами: бедность не украшает, он еще больше погрубел, выглядел неряшливым. То ли дело Марко Антонио, невольно сравнила она про себя, и красив, и образован, и одет с иголочки. Глядя на Матео, она не могла понять, из-за чего так страдала.

Но вот он посмотрел на нее с высоты своего роста светлыми голубыми глазами, и столько было в его взгляде пренебрежения, а вместе с тем и дерзкого вызова, что она вновь вступила в знакомую игру, — взволновавшись, возмутившись, разгневавшись: да как он смеет? Да кто он такой?

Розане захотелось что-то сделать в пику ему, задеть, оскорбить, заставить страдать. Никто не имел права так смот- реть на нее, тем более Матео!

Но, посмотрев на сына, Матео взглянул на Розану с нежностью:

— Ты родила мне хорошего мальчика, спасибо тебе.

И Розана почувствовала гордость.

Отсутствие Гумерсинду расстроило Матео. Он рассказал Марии, что, кроме всего прочего, приехал и за деньгами, оставил адрес, по которому они могли их переслать, и стал прощаться.

Мария пообещала, что так оно и будет. Она знала своего Гумерсинду, он был человеком справедливым.

Вернувшись, Гумерсинду немного пошумел, но признал, что Матео прав, требуя свое, и пообещал послать деньги, правда, потом, когда уляжется злость на беспутного зятя. Из города он вернулся с совершенно новыми мыслями. Дело в том, что у Анжелики Возникла тяжба с родителями Паолы. Они после смерти Алтину передвинули забор и прирезали себе солидный кусок земли. Анжелика не собралась отбирать у них землю, но не собиралась и отдавать лишнее. Гумерсинду воспользовался этим, чтобы навестить красавицу итальянку, узнать мимоходом об Аугусту и, может быть, попросить его повлиять на отца, который уперся со свойственным сицилийцам упрямством и никак не желал сдвинуться с места.

Паола, как всегда, была необыкновенно радушна, но объяснила, что времени у нее мало, так как на двенадцать назначено деловое свидание. Гумерсинду про себя усмехнулся, эпитет «деловое» можно было бы и опустить. Он просидел у Паолы до полудня, решив из любопытства взглянуть, какие же тут могут делаться дела. Изумлению его не было границ, когда он увидел сеньора Франческо. А тот выказал гораздо меньше удивления, он сердечно поприветствовал товарища по несчастью, осведомился о здоровье Розаны и внука, попросил разрешения для Марко Антонио посетить еще раз, а может, и не раз, фазенду, так как нуждается в семейном тепле и на него неизгладимое впечатление произвела Розана.

Гумерсинду дал такое разрешение.

Потом Франческо извинился перед Паолой за то, что занялся семейными делами, перед Гумерсинду — за то, что займется с Паолой делами промышленными, и предложил поучаствовать в их разговоре. Гумерсинду охотно согласился. Речь пошла о макаронной фабрике, и Гумерсинду понял, что на кофе свет клином не сошелся, что деньги можно зарабатывать по-разному. Он был удивлен толковостью Паолы, ее осведомленностью в делах, она была и партнером, и компаньоном Франческо. Они довольно быстро обсудили все дела, после чего мужчины откланялись. Теперь Гумерсинду понял, почему Паола так легко отказалась от земли: в ее глазах земля перестала быть ценностью. Она была ценностью в глазах стариков, а молодых привлекали иные сферы деятельности. Банкир Франческо это уловил, так же, очевидно, как и Аугусту, который не хочет выступать от имени «кофейных баронов». Похоже, «кофейные бароны» становятся вчерашним днем. Мечта Марии о доме в Сан-Паулу приобрела совершенно иной смысл в глазах Гумерсинду. Вполне возможно, им и вправду пора сниматься с места, переезжать в город и вкладывать деньги в промышленность! После такого открытия Гумерсинду еще с большим доброжелательством передал привет Марко Антонио и пригласил бывать у них на фазенде.

Франческо переживал свои самые счастливые дни, а Марко Антонио — самые беспокойные. Негритенок Тизиу, которого Франческо взял на работу в банк в качестве маленького портье, с тем чтобы он встречал и провожал клиентов, сияя им своей белозубой улыбкой, случайно увидел на улице Матео, и тот сказал ему, что Жулиана родила девочку.

Марко Антонио обратился в полицию с просьбой разыскать его дочь. Про себя он решил, что непременно заберет своего ребенка, девочка не должна ютиться по углам и жить впроголодь. Если такая жизнь нравится Жулиане, то пусть она так и живет, но за ребенка отвечают оба родителя, и он будет растить свою дочь как принцессу.

Беспокоился Марко Антонио и за отца, боясь, как бы тот на склоне своей очень достойной жизни не наделал каких-нибудь нелепостей. Беспокоила его и мать, она нервничала, ревновала, добивалась правды. Отец, избегая скандалов, все реже бывал дома, отдуваться за него приходилось Марко Антонио. Он стоял за отца горой, изобретал всевозможные комиссии, в которых отец заседает, и пока ему удавалось отвести от Франческо громы и молнии.

Самый крупный скандал разразился, когда Жанет нашла в столе у Франческо фотографию, на которой он был снят вместе с Паолой. Жанет обозвала Паолу бесстыжей и пообещала найти ее ис ней разобраться. Марко Антонио стоило большого труда убедить мать в том, что Паола — дочь их весьма солидного клиента, они обедали все вместе, и отец попросил свою дочь сняться с многоуважаемым банкиром на память.

— Ничего, я еще выведу твоего отца на чистую воду, — пообещала грозно Жанет, удаляясь из кабинета.

Марко Антонио почел за лучшее отвезти фотографию Паоле, там ей не грозила никакая опасность. Поболтав с Паолой полчаса, он вновь отдал должное ее уму, красоте, воспитанию, и, вздохнув про себя, пожелал ей всяческих удач. Он уже чувствовал, что если отец и Паола верят еще в свою бескорыстную дружбу, то очень скоро страсть толкнет их друг к другу в объятия.

И вновь ему стало грустно и одиноко, к своему приемному сыну он не успел еще привязаться, мальчик был слишком мал, чтобы взрослый мужчина мог заинтересоваться им, и с маленьким Шикинью по-прежнему возилась Мариана. Разумеется, взрослому молодому мужчине нужен вовсе не младенец, а подруга жизни. Перед глазами Марко Антонио возникла Розана с младенцем на руках. Картина его растрогала. Он вспомнил, что не далее как вчера отец виделся с сеньором Гумерсинду, и тот не стал возражать против приезда на фазенду Марко Антонио.

— Как ты посмотришь, папа, если я съезжу дней на пять в «Эсперансу»? — спросил он отца. — Мне кажется, я это заслужил, — прибавил он не без лукавства, намекая на свою защиту отцовской личной жизни.

— Разумеется, заслужил, — рассмеялся Франческо, — хотя мне тебя будет очень не хватать.

Марко Антонио предупредил мать, что уезжает, и уехал. Гумерсинду не ожидал такой прыти от Марко Антонио, но ему было приятно, что тот так поторопился. Хотя... Чего можно ждать от подобных визитов? Аугусту в качестве юриста просветил его на счет положения Розаны, оно было самым дурацким, так как даже развод, которого она спокойно могла бы добиться, не давал ей права второй раз выйти замуж. Развод означал раздел имущества и право на раздельное проживание супругов, но не расторгал их брака. Таковы были законы Бразилии, и поделать с этим ничего было нельзя.

И все-таки Гумерсинду радовало, что сын банкира Мальяно так расположен к его семейству, подобное отношение сулило в дальнейшем немало перспектив.

Розана, наблюдая за Марко Антонио, снова удивилась Жулиане: как та могла оставить такого красавца? Матео тоже не был уродом, но он и в подметки не гoдился сеньору Мальяно. Рядом с ним Матео выглядел просто неотесанным чурбаном, и Розана впервые подумала, что, может быть, не так уж и плохо, что они расстались.

После обеда Розана и Марко Антонио вели долгую беседу на веранде, вдыхая аромат цветов. Жара спала, начинались дожди, и природа ожила. Взаимные горести оживили чувства двух молодых сердец. Розана и Марко Антонио жаловались друг другу, поверяли свои обиды, не стеснялись ран, и это доверие было целительным.

Марко Антонио пожаловался, что никак не может найти свою дочь.

— В таком большом городе, как Сан-Паулу, не так-то просто отыскать двух людей, никому не известных приезжих.

— Я сама мать, и я вас понимаю! — воскликнула Розана, — Я помогу вам! У меня есть адрес, который оставил мне мой бывший муж. Вы легко отыщете свою дочь.

Розана передала гостю адрес, и тот, прижимая его к сердцу, спросил:

— Вы не сочтете меня невежей, если я немедленно откланяюсь?

— Я сама мать, — еще раз повторила Розана. — Я вас понимаю.

«Какое благородное сердце у этой прелестной женщин ны», — думал Марко Антонио по дороге домой.

— Мне кажется, нельзя так безжалостно мстить сопернице, — высказала свое мнение сестре Анжелика. — Ты разве не помнишь, как она потеряла своего первого ребенка?

— Она отняла у меня мужа, а у Маринью — отца! — напыщенно произнесла Розана.

— Скорее это она могла бы упрекнуть тебя в таком грехе, — в сердцах бросила Анжелика и пошла к своей крошке, которую частенько оставляла с бабушкой из-за многочисленных разъездов по имениям.

К удивлению Жанет, сын вернулся домой после обеда и сразу же стал звонить по телефону комиссару Эриберту. Затем, положив трубку, он сказал матери:

— Приготовь комнату для своей внучки, очень скоро она будет с нами.

Жанет не была бы Жанет, если бы, любя одного, не ненавидела другого. Глаза ее радостно вспыхнули, и она тут же распорядилась, чтобы Шикинью поместили в угловую комнату, потому что его спальня, большая и светлая, будет теперь спальней маленькой принцессы.

Жанет была счастлива, в ее распоряжении вновь было обширное поле деятельности, она снова становилась королевой, управляя своим сыном, внучкой, а заодно и Франческо.

— Не многого стоит их любовь, мой милый, — шептала Мариана, перенося своего любимца в угловую комнату. — Их принцесса, если ее не заберет обратно мамочка, скоро будет брошена, как ненужная кукла.

Комиссар Эриберту, появился спустя полтора часа с девочкой на руках. Он сообщил, что изъятие ребенка произошло в полном соответствии с законом. И промолчал о том, что арестовал Матео за незаконное сокрытие младенца, а на самом деле — опасаясь его сопротивления. Промолчал одушераздирающих рыданиях несчастной матери, у которой отобрали ее дитя. Все это не имело ни малейшего отношения к закону, по которому отец имел право забрать ребенка у матери, ушедшей к любовнику и нарушившей супружескую верность.

Франческо, вернувшись домой довольно поздно, полюбовался крепко спящей внучкой, но, будучи гораздо лучше осведомлен в законах своей страны, забеспокоился о Жулиане. Он вовсе не хотел ей беды.

А при виде счастливого лица Жанет, которая не скрывала своего торжества, Франческо стало совсем тошно.

«Представляю, каково там Жулиане и что она о нас думает», — мучился он, ворочаясь с боку на бок. На следующий день он отправился к Жулиане. Нищета, в которой жила несчастная пара, привела его в ужас. Узнав, что Матео арестован, Франческо пообещал Жулиане свою помощь. Он прекрасно понимал, что никаких оснований для ареста нет и комиссар превысил свои полномочия.

Разумеется, комиссар не отказал банкиру Мальяно в любезности. Матео был тут же отпущен на свободу, но никакой благодарности к богатым и имущим он не испытал. Ночь, проведенная в тюрьме, его только озлобила. Утрата дочери Жулианы его не слишком огорчила. «Я же оставил ради нее сына», — говорил он себе, вспоминая славного черноглазого малыша, который не слишком охотно пошел к нему на руки. А вот то, что в любую минуту к нему могли ворваться и обвинить в чем угодно, заставляло Матео серьезно задуматься.

Франческо вернулся к Жулиане с доброй вестью.

— Знай, что я всегда готов помочь тебе, — сказал он. — Я вижу, что ваш брак с Марко Антонио был ошибкой, но ты дорога мне как родная дочь, и я всегда буду рад прийти к тебе на помощь.

— Тогда помогите мне вернуть мою доченьку, — попросила Жулиана, заламывая руки.

Франческо еще раз оглядел нищую комнату пансиона и сказал:

— Неужели ты думаешь, что она будет обижена у дедушки?

Работалось ему в этот день плохо, он никак не мог сосредоточиться, вспоминая отца Жулианы, вспоминая молодость. Наконец сообразив, что никакие дела не клеятся, он отправился к Паоле, неиссякаемому источнику радости и жизненных сил. Она сразу поняла, что ее дорогой Франческо сегодня печален, что у него тяжело на сердце, и принялась расспрашивать его, в чем дело.

Франческо не стал таиться. Он рассказал ей то, что никому еще не рассказывал — свою тайну, свою боль и печаль.

— Я бежал из Италии, Паола, потому что убил там одного мерзавца.

— О Мадонна! — воскликнула Паола и приготовилась слушать исповедь того, к кому тянулась всем сердцем.

А Франческо вновь видел городскую площадь, нарядную молодежь и прелестное девичье личико. Беатриче улыбалась Франческо, соглашаясь с ним танцевать, но ее потянул к себе паренек, который считал, что ему все позволено, раз его отец — первый богач в городе, а она — девчушка из простых. Он тянул ее нагло, бесцеремонно, а рядом с ним стояли еще несколько парней, они помогли бы ему, если бы кто-нибудь вздумал сопротивляться. Франческо оттолкнул наглеца, на него навалилась свита, Жулио бросился на помощь другу. Дерущихся быстренько разняли, но потом в переулке те ждали их с ножами, чтобы отомстить. Франческо и Жулио были безоружны, их ранили, но они все же сумели отобрать ножи. АФранческо ранил зачинщика, и, как потом оказалось, смертельно.

— Тогда Жулио сказал мне: беги! Все видели, как ты дрался с ним на площади. Они убьют тебя. Ты же видишь, они ни перед чем не останавливаются. Я рассказал обо всем отцу, тот отвез меня в Неаполь, посадил на корабль, и я оказался в Бразилии. Я хорошо помню отца. Как он махал мне на прощание. Больше я его не видел. А мой друг Жулио заявил, что он виноват в смерти этого парня, и четыре года провел на галерах. Вот почему я хотел, чтобы остаток жизни он провел вместе со мной, без забот и печалей, но и он, и его жена умерли по дороге. Я не могу бросить Жулиану, я должен ей помогать. Всегда. Во всем.

Паола обняла его, прильнула к нему.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Хочешь, она будет моей компаньонкой?

— Она сама решит, кем ей быть, — ответил Франческо. — Я слишком много решал за нее, хотел сделать ее счастливой, а принес много горя и беды.

— Я люблю тебя, — повторила Паола.

— Не обманывай себя, ты годишься мне в дочери, — сказал Франческо, с усилием отстраняясь от нее.

— В дочери не гожусь, — рассмеялась Паола. — Не решай за меня. Я привыкла все решать сама.

Франческо вернулся домой только утром. Жанет ждала его с высокомерным и презрительным выражением лица: она не примет никакой лжи, на этот раз макароннику придется сказать ей правду и выслушать от нее все, что она захочет ему сказать.

— Я жду твоих объяснений, — процедила она.

— Напрасно, — ответил он.

— Я хочу знать, где ты провел ночь?! — повысила она голос. — Как жена я имею на это право!

— Не разбуди нашу внучку, успокойся, — очень тихо и очень спокойно попросил Франческо.

— Не прикрывайся внучкой! Я посмотрю, как ты будешь выкручиваться, Франческо Мальяно! — прошипела она.

— Никак, Жанет. Я скажу тебе всю правду: больше мы с тобой не сможем жить вместе.

Жанет онемела. Она ждала всего, чего угодно, но только не этого.

— Тебе останется дом, обстановка, словом, все, что ты любишь и ценишь. У тебя будет достаточно денег, — продолжал Франческо, — а я сейчас соберу чемоданы и уеду.

— А если я не соглашусь? — поинтересовалась притихшая Жанет.

— Я не буду скрывать, что я тебе неверен, и боюсь, что твое доброе имя от этого пострадает.

— И давно ты спишь с этой... с этой.

— Сегодня в первый раз, — серьезно ответил Франческо. — И понял, что я еще жив.

Он направился к лестнице и стал по ней подниматься.

Жанет стояла как статуя. Она стояла так долго, что увидела, как по лестнице спускается Франческо с чемоданами.

— Счастливо оставаться, дорогая, — сказал он и закрыл за собой дверь.