Земля любви

Глава 20

Жанет искренне привыкла считать себя выше мужа, видела в нем одни недостатки, рассматривала свой брак как мезальянс, а себя как несчастную страдалицу и жертву обстоятельств. Своими страданиями, скандалами, упреками она отравила семейную жизнь, затравила мужа, но в горчайшую из минут именно эта отрава и послужила ей противоядием.

Оправившись от первого шока, высокомерно поджав губы, она процедила:

— Чего и ждать от этого макаронника? Разве может он жить с порядочной женщиной?

Она честила его макаронником всю жизнь, — вот и ирония судьбы! — в конце концов, он ушел к женщине, которая сама делает макароны и мечтает о макаронной фабрике!

Женщина помягче усмехнулась бы юмору насмешницыжизни, однако Жанет чувство юмора было чуждо, ее оружием и защитой была гордыня.

Гордыня служила ей броней, спасая от окружающих, от их разъедающего сочувствия, всплесков эмоций. Гордыня спасала Жанет от многого, но не сейчас. На сей раз ее ничто не могло спасти. Она была несчастна и во всем винила своего мужа.

Марко Антонио сразу заметил скорбную складку, которая появилась возле губ матери. Знал он и причину этой скорби, но отца не осуждал, а матери сочувствовал.

— Я счастлив, что моя доченька наконец со мной, сказал он, — этому счастью я обязан сеньоре Розане, и мне кажется, я должен поблагодарить эту благородную женщину. Она сплошное очарование. Уверен, что ты оценишь ее по достоинству и найдешь с ней общий язык.

Жанет вопросительно уставилась на сына.

— Я собираюсь съездить на «Эсперансу» и предлагаю тебе проехаться со мной.

— Спасибо, сынок. Думаю, поездка — это именно то, что мне сейчас нужно.

Собирались они недолго, Жанет поручила дом Мариане и отправилась с сыном на вокзал.

Мариана неодобрительно посмотрела им вслед. Так она и знала, вся их любовь — одни пустые слова! Маленькая девочка плачет, от коровьего молока вся покрылась пятнами, а им хоть бы что! Лишили ребенка матери и сами его бросили, укатили неведомо куда! Но она не будет потакаті, их глупостям, она знает, что ей делать!

Как только Дамиао вернулся, она попросила отвезти ее в пансион к Жулиане.

Когда по тихой улочке зацокали копыта лошадей и загромыхала коляска, окна стали отворяться одно за другим, и из них появились любопытные лица: подумать только, коляска! Такое здесь было редкостью.

Домик, в котором размещался пансион, был совсем невелик. Мариана спросила о Жулиане у смуглой пожилой женщины, и та с улыбкой объяснила ей:

— Она сейчас в саду, вместе с моим внуком Хуаниту.

Долорес вздохнула про себя и вытерла навернувшиеся слезы: у Ортенсии с Эрнандесом снова нелады, на этот раз он выгнал ее из дома. Хорошо, что ей есть куда пойти, взяла и приехала к матери, а иначе?.. Но дело-то вовсе не в Ортенсии, она кроткая как овечка, дело в ее негодяе муже. Он завел себе любовницу, жену своего подчиненного, отправляет его в командировки, а сам с ней развлекается. Теперь и жену с ребенком из дома выставил, чтобы свободы больше было. Бедная, бедная Ортенсия!..

— Она так плохо себя чувствует, — жалобно сказала Долорес, — вот Жулиана и возится с нашим малышом.

Мариана не поняла, кто там плохо себя чувствует, и отправилась в сад искать Жулиану. Та сидела, крепко прижав к себе маленького мальчика, и Мариана даже остановилась от неожиданности: так эти двое были похожи!

Заметив Мариану, Жулиана кинулась к ней.

— Что у вас делается? Как мой малыши? — торопливо спрашивала она, прижимая к себе еще одного, пусть чужого, но такого славного!

— Сейчас увидишь, — ответила ей Мариана.

— Ты привезла их? — изумленно спросила Жулиана, пытаясь заглянуть ей за спину.

— Я увезу тебя, — ответила ей экономка.

— Секундное колебание отразилось на лице Жулианы — вновь увидеться с ядовитой гадюкой? Вновь претерпеть унижения и обиды? Но она уже поспешно шла к дому, чтобы передать Хуаниту бабушке, надеть шляпу и ехать.

— Еще минутка, и я буду готова. Едем! Едем быстрее!

— Да ты не волнуйся! В доме никого нет, Жанет с Марко Антонио уехали в гости, твоя малышка плачет.

— Ее зовут Анинья в честь моей дорогой мамочки, сообщила Жулиана.

Садясь в коляску, она радостно поприветствовала Дамиао, и тот расплылся в широкой улыбке.

— Как там мой любимец Тизиу Жулинью? — спросила она.

— Балуется, — отвечал с улыбкой отец. — Вы ведь его знаете, когда нужно было штиблеты чистить, его от книжек было не оторвать, а теперь, когда его за книжку засадили, все норовит на улице побегать.

— Неужели не занимается? — огорчилась Жулиана.

— На лету хватает, а усидчивости маловато, — посетовал Дамиао, — Да и откуда ее взять? Мы-то и знать не знали, что такое за столом сидеть да перышком скрипеть.

За разговорами доехали до особняка, и Жулиана бегом побежала к детям. Беспокоило ее только одно: молока-то у нее нет, чем она дочку накормит? Целую неделю она истекала молоком и слезами, но вот уже два дня, как оно пропало. Да и слезы тоже, похоже, высохли.

Луиза расхаживала по комнате с девочкой на руках, монотонно приговаривая — а-а-а-а! А-а-а-а! А девочка надсадно плакала.

Жулиана взяла крошку на руки, та на секунду примолкла и тут же зачмокала, ища грудь. Как только младенческие губки требовательно и жадно приникли к груди, она наполнилась молоком, и Жулиана почувствовала несказанное блаженство. Она кормила свою девочку, она давала ей жизнь. Маленький Франческо дергал ее за платье. Мариана рассказывала, что у них сегодня на обед.

— Тебе не захотелось вернуться? — спросила она. — Как-никак у тебя не было другого дома в Бразилии, этот стал твоим домом.

— Теперь есть, — ответила Жулиана, — пусть пока каморочка, но в ней я ни от кого не завишу.

Девочка наелась и заснула. Жулиана положила ее в кроватку и посадила на колени Франческо, а он потянулся к Мариане.

— Привык, — извиняющимся тоном сказала та и взяла малыша на руки. Мальчик, довольный и успокоенный, приветливо смотрел на Жулиану.

— Может, оно и к лучшему? — с усилием сказала Жулиана. — Я все равно не смогу взять его, хоть и очень хочу!

Мариана все поняла без лишних слов и только крепче прижала к себе своего дорогого Шикинью.

— Приходи кормить свою малышку, — сказала она. — Или еще лучше, поживи у нас.

Жулиана молча взяла белый сверточек из кровати.

— Согласись, что кормить ее мне гораздо лучше дома, — сказала она, — Здесь у меня молоко будет горьким.

«Хозяйка мне голову оторвет, — подумала Мариана. — Ну и пусть! Зато девочка будет здоровенькой!»

Она молча пошла к двери и открыла ее. Жулиана на пороге обернулась, потом подошла и крепко поцеловала домоправительницу.

— Приезжай! Мне хочется знать, как там Шикинью, — прибавила она, и Мариана кивнула.

Дамиао повез Жулиану и ее дочку, а Мариана вернулась в опустевший дом. Но пусть он лучше будет пустым, чем полным орущими младенцами...

Внизу раздался какой-то шум и топот. Это еще что такое? Мариана свесилась через перила, стараясь разглядеть, кто там шумит. Честно говоря, она знала, кто это. Как только Жанет уехала, Тизиу радостно пробежался по дому, трогая все, что трогать нельзя. Видно, опять ему что-то понадобилось.

— Вот задаст тебе отец трепку за баловство, когда вернется, — сказала она совсем не сердито. Оти. он — Познакомьтесь, это мой двоюродный брат Жозе Алсеу, — представил Тизиу второго негритенка, — Он теперь будет жить у нас.

— Ну уж в этом я сомневаюсь, — вздохнула Мариана. — Дона Жанет вряд ли на такое согласится. Она мигом выставит вас обоих за дверь, а следом и твоего папочку.

Тизиу призадумался, а потом вынужден был признать, что экономка говорит чистую правду. От доны Жанет и не спрячешься никуда. Своими черными глазами она словно сквозь землю видит.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Тизиу. — Просто он очень голодный.

— Вот это другое дело, сейчас я вас накормлю, — пообещала Мариана и повела негритят на кухню к Антонии. — Накорми-ка их обедом, а то у них животы подвело.

Негритята уселись за стол и с большим аппетитом принялись за паэлью, которой Антония им не пожалела и положила щедрой рукой.

— Что дальше делать будем? — спросил Жозе Алсеу, когда они вышли во двор и уселись в тенечке.

— Думаю, нам нужно подаваться на фазенду «Эсперанса», — серьезно сказал Тизиу. — Там тебя никто не найдет. А с чего ты вдруг надумал из дома убежать?

— Антенора терпеть не могу, — упрямо набычившись, заявил Алсеу.

— А тетя Нана? — спросил Тизиу.

— Обожает его, — буркнул Алсеу. — Они теперь своего сыночка ждут, им не до меня! Я уже взрослый. Буду жить своей жизнью.

Тизиу пригоронился: грустно это, жить своей жизнью, он уже жил, ему не очень понравилось.

— Поедем на «Эсперансу», — заторопился он. — А то отец приедет, и тогда уж точно отправит тебя домой.

Торопясь уехать на фазенду, Тизиу заботился не только о своем брате, у него и у самого была куча неприятностей, и он совсем не хотел делиться ими с отцом, поскольку предвидел, что неприятностей станет только больше. Дело в том, что в школе он крепко подрался с белыми ребятами, которые его дразнили, и Тизиу оттуда выгнали. Ну как такое скажешь? Лучше уехать на край света и забыть обо всем! Они так и договорились. Жозе Алсеу тоже не хотел возвращаться домой. С тех пор как у них в доме появился Антенор, Жозе Алсеу только и думал, как бы избавиться от ненавистного отчима. Сначала думал, что они не уживутся с матерью. Но нет, ужились, мать перестала ходить на поденную работу, а денег стало гораздо больше, есть они стали сытнее и одеваться красивее. Антенор и для Жозе Алсеу нашел хорошую работу у себя в конторе. Тот уже не бегал со щетками и ваксой по улице, а разносил почту, стал курьером, ответственным лицом. Для такой работы нужны были грамотность и соображение тоже, все это у Жозе Алсеу было, и ему очень даже нравилось важно шагать со всевозможными пакетами и передавать их разным людям. Да и с Антенором он в общем-то ладил, тот не вредничал, его не обижал. Но... Жозе Алсеу не нравилось, как мать этому Антенору улыбается, как они сидят в углу вдвоем и будто никого больше на свете и не существует. А уж когда ему обрате или сестре сказали, он и вовсе расстроился. Понял, что ему в доме больше не жить, ему там нет места... И он сразу к дяде подался. Но это, конечно, тоже не выход, дядя, того и гляди, обратно отправит. Вот фазенда — другое дело!

Тизиу знал дорогу прекрасно, не один раз туда-обратно ездил, вот только нужно было едой запастись. Они снова отправились на кухню. Луиза разговаривала с Антонией, и мальчишки застали уже конец разговора:

— Уж не знаю, как нашей барыне на «Эсперансе» понравится, — говорила Луиза. — Сама знаешь, какая она капризная.

— А что ее понесло на эту «Эсперансу»? — поинтересовалась Антония.

— Да это у Марко Антонио какие-то дела с доном Гумeрcинду. А мадам Жанет теперь дома делать нечего, вот она с ним и поехала.

Тизиу насторожился. Имена все знакомые! Гумерсинду, Жанет, «Эсперанса»! Похоже, им лучше в его хижине несколько дней переждать, пока дона Жанет оттуда уберется, и еды, значит, нужно взять побольше.

Кухарка Антония никогда не жалела детям еды и полоЖила в корзину всего, чего только можно.

— Они растут, — сочувственно сказала она, — у них аппетит на воздухе хороший.

— Хороший, хороший, — согласился Жозе Алсеу.

— А нам хорошо бы все-таки успеть до того, как папа домой вернется, — шепнул Тизиу брату, и их из кухни как ветром сдуло.