Земля необходимых

Московский протекторат, форт «Скала». 22 год, десятый месяц, 3. 18-28.

Мы остановились за небольшим, но мощно вооруженным фортом на господствующей высоте перед Новой Одессой, до которой оставалось около пяти километров, не больше. Дорога огибала извилистый берег и исчезала в городских воротах.

А отсюда был прекрасно виден вход в порт Новой Одессы. Двуглавая гора с решеткой РЛС, бетонные укрепления крепости, массивные башни с тяжелыми корабельными орудиями.

– Сто пятьдесят два миллиметра. Две башни по три ствола. И четыре семидесяти шести миллиметровые башни-спарки, автоматические. Очень мощный форт, один из самых мощных в Новой Земле. Наши приволокли из старого мира пушки с изрезанных кораблей Черноморского Флота СССР. Кстати, в Береговом поступили точно также, только пушки посовременнее и с Тихоокеанского Флота. А-218, с покрошенного на иголки эсминца «Осмотрительный». Две башни по сто тридцать миллиметров, автоматы. Причем полностью собранные и отлаженные, не то, что у нас, только одна шестидюймовка рабочая, и одна трехдюймовка,– капитан, который Николай, поглядел на Олесю.

Если честно, то мне совсем не по нраву то, что этот мордатый вокруг моей девушки крутится всю дорогу, несмотря на пару моих намеков и предупреждений. Ладно хоть в кабину «Егеря» не лезет, куда пересела утомленная длинной дорогой Олеся. А Тойота на сцепке сзади едет с прицепом.

Переселенцы на автобусах в Демидовск поехали прямиком. И часть людей из конвоя тоже с ними отправилась. Я тоже хотел так, но девушки, все вместе, Олеся, Светлана, Вера и Лиза захотели поглядеть на самый большой порт на этом побережье. Мол, Форт-Ли практически не видели, так хоть Новую Одессу посмотреть, и корабли тоже. И мои возражения о том, что нужно поскорее устраиваться до сезона дождей никаких последствий не имели.

– Ну и на кой хрен они здесь нужны? Зубастых чаек пугать? Или покрасоваться?– раздраженно поинтересовался я. Доставать меня капитан начал, чес слово. Аж до зубовного скрежета.

– Ну, против пиратов. Они могут попытаться захватить порт,– заметила Олеся, не отрываясь от бинокля. Понравился ей вид, видимо. Возможно, ей и капитан понравился.

– Тогда бы лучше малокалиберных автоматов наставили, толку больше. Это же для морского боя пушки, против больших кораблей. По маломерным судам стрелять из таких дур – все равно, что из пушки по воробьям. Шума много, а толку чуть. Ладно еще трехдюймовые автоматы… Впрочем, это не мое дело. Поехали скорее, нужно еще в отель заселяться,– я полез было в кабину, но услышал приглашение капитана Олесе.

– Олеся, может, ко мне заедете? У меня великолепный дом, почти пустой, можете остановиться хоть на весь сезон дождей,– а сам ее за руку придерживает.

– Капитан, пошли, поговорим,– все, кончилось мое терпение. Я кивнул Малику и пошел за машины. Малик пошел за мной.

Капитан тоже пошел следом с прапорщиком, а братья, отвлекли Олесю каким-то вопросом .

Отойдя от машин за ближний бугор, я отдал АКМС Малику, расстегнул и снял с себя подвесную.

– Тебе никто не говорил, что чужих девушек отбивать опасно для здоровья? -похрен мне сейчас его погоны, будь что будет. Я снял пояс с пистолетом и подсумками, и протянул хмурому уйгуру.

Капитан тоже разоружился. И начал разогревать мышцы плеч и ног, коротко работая руками и быстро, по-боксерски перебирая ногами. Но я и не думал, что будет легко. Впрочем, я тоже не подарок.

Омоновец коротко шагнул ко мне, приняв стойку боксера-любителя. Я принял такую же, легкими прыжками уйдя вправо по кругу. У меня довольно неплохо получается изображать боксера.

Изобразив короткий левой, я шагнул назад, уклоняясь от встречного правого в подбородок. Капитан опять сократил дистанцию, и нанес серию по корпусу и попытался опять пробить в подбородок.

А я блокировал его хук, и ударил его коленом в грудь. Сильно, но не очень точно, думал попасть в солнечное, а попал в грудину. Но сильно, отбросив его на метра полтора. Он аж на зад сел. Я рванул было вперед, но его прапор заслонил дорогу.

– Лежачего не бьют, из-за девки бьетесь, не на смерть, – и отошел в сторону.

Николай уже стоял на ногах, и одной рукой потирал грудину. А потом шагнул ко мне, и попытался врезать с разворота ногой в челюсть. Меня спасло мое умение складываться мгновенно пополам, не раз меня выручавшее. Потом я принял на правый бок сильный косой удар ногой, и, шагнув вперед, ударил лбом. «Ливерпульский поцелуйчик», редко кто ждет его от такого толстого и неуклюжего парня. А потом сильно правой под дых, и левой в ухо. Все, вроде.

Оглянувшись, я увидел столпившихся людей, с интересом смотрящих на нас. И побледневшую Олесю, большими глазами глядящую на нашу драку.

Семен Семенович подошел к начавшему подниматься Николаю, усадил его и принялся проверять его состояние. А ко мне подошел его отец. Злой и хмурый.

– Я довел вас до Одессы. Дальше езжай сам, – помолчав, сказал он.– И спасибо тебе за совет в дороге. Если бы не он, мы бы сгорели все. Прощай.

Повернувшись, он наклонился к сыну, поглядел ему в разбитое моим лбом лицо, повернул и посмотрел на текущую из уха кровь. С Семеном аккуратно приподняли его под руки, и повели к конвою.

Прапор, усмехнувшись, пошел следом. Циркачи тоже стали уходить, пожимая мне и моим спутникам руки. Вскоре они уехали, оставив нас возле форта.

– Ну что, Отелло? Как бок, болит?– спросил Виктор Константинович, заметив то, что я морщусь от боли в правом боку. Здорово меня капитан лягнул, говорить нечего.

– Точно Отелло. Володя, драться обязательно нужно было?– спросила Олеся, осторожно вытирая мне лицо. Я и не заметил, что у меня бровь рассечена. Видимо, когда боднул омоновца, разбил, прямых в лицо я вроде не пропускал.

– Нужно, Олеся, нужно. Ну ка, подвинься, пусть умоется,– Светка начала поливать мне из большой фляги.– Ты пока не замужняя жена, а любимая девушка. Парень должен за свою девку драться, это обязательно. А за жену – тем более.

– Просто он такой нежный бывает, а тут прямо черт какой-то, злой и жестокий,– Олеся отобрала у нее флягу и стала сама промывать рассечение.– Зашить нужно, а пока стяну пластырем. И губа сильно разбита, тоже может шов наложить придется.

– Олеся, если я буду нежен с парнями, это могут неправильно понять,– заметил я после окончания процедур.

– Ну, некоторые так называемые мужчины были бы этому только рады,– засмеялся Руслан.

– Ладно, Отелло, поехали. Мне сказал Семен перед отъездом, что у нас около суток, чтобы спокойно выехать с территории московского протектората. А то за мордобитие капитану ОМОНа ты можешь присесть на полгода минимум. Будешь шпалы таскать,– и Артемьев пошел к своей Тойоте. Его дочери и жена уже сидели в машине. Обернувшись, он добавил для остальных. – Кто не хочет ехать с нами, может спокойно ехать в Новую Одессу, вы с капитаном не дрались.

– Поехали, Отелло. Олеся, смотри, хорошо подумай, а то Дездемоной станешь. Какой он у тебя ревнивый, – Светка с Маликом уселись в УАЗ, и захлопнули дверцы.

Постепенно все расселись по машинам. Две машины отправились в город, а мы с присоединившимся к нам Русланом с женой на Газели и его сестрой с мужем на китайском синеньком «Фотоне» поехали в обход города по узкой грунтовой дороге.

Больше часа я ехал молча, изредка посматривая на притихшую Олесю. Да и начавшая здорово мешать разбитая губа и болящая бровь совсем не способствовали веселой беседе.

С другой стороны, я уверен, что сделал правильно. Пусть он офицер, и последствия могут здорово сказаться, но это мое решение и мне нести за него ответ. Ведь я люблю эту девушку, и готов за это дело снести голову кому угодно. Разве она сама скажет, что уходит, и чтобы я ее не беспокоил.

Но пока это не произошло, Олеся после драки крутилась возле меня, даже не посмотрев в сторону капитана. Что не может не радовать. Хотя это и эгоизм, вроде.

– Володя, ты дорогу до Демидовска знаешь?– ожила рация голосом Артемьева.

– Нет, Виктор Константинович. Нам в любом случае до Амазонки надо, а там мост через нее, причем уже на земле Русской Армии. Так что пока едем, а там у кого-либо спросим. Язык, он до Киева доведет.

– Ага, только сначала этот Киев здесь нужно построить. В этом мире такого города пока нет,– заметила Олеся.

– Знаете, мне кажется, что должна быть возможность сообщения с нашим миром. Ведь связь есть? Радиоволны – это тоже материя, как и физические тела. Если они доходят до Старого Света, то просто не могут не доходить и прочие виды материи, – это Руслан вклинился в разговор. Его газелька едет за мной.

– Возможно. Вот приедем в Демидовск, обратись с этим в местную науку, иметь связь со Старым Светом было бы здорово. Смотрите, авария впереди,– Малик притормозил, а вслед за ним и мы все.

Перегородив дорогу, стоял трактор с телегой, причем не Беларусь, а какой-то западный. Мощный, и телега не маленькая. И Мерседес-внедорожник, врезавшийся в эту телегу. Вроде знакомая картина.

А вот дальше все было совершенно незнакомо.

Мужик-тракторист с ППШ в руках матом орал на моложавого мажора в шиншилловой безрукавке и его водителя, сопровождая свои крики пугающими замахами массивным автоматом.

– Вы, бл.., в трактор сзаду въехали, бл..! Да вы знаете, бл.., что с вами хозяин сделает? Не знаю, что он с вами сделает, но херовато вам точно будет, бл..! Я ОМОНа вызвал, бл.., сейчас приедет, пусть с вами разбирается, бл..!– на кабине трактора была длинная антенна, как на Олесиной Тойоте. Похоже, неслабая рация на этом агрегате.

– Застряли, япона-мама. По обочине не объехать, паркетники и Газели не пройдут. Ждем, – прокомментировал все это едущий впереди Колян.

– Ну что, будем ждать? – повернувшись ко мне, спросила Олеся. И, помолчав, добавила.– Прости меня за мою глупость, хотела, чтобы ты немного поревновал.

– Ладно, все нормально,– ответил я.– Вот только застряли мы, похоже, надолго.

Впрочем, минут через двадцать подъехал серо-зеленый Геленваген, с надписью ВВ на бортах. ОМОН в этом протекторате вроде спецназа, а ВВ выполняют общеармейские и полицейские функции, если я правильно объяснения Олега запомнил.

Из машины вылезли трое, лейтенант и два рядовых. У солдат были АК-103, лейтенант с собой автомат не взял.

Неспешной походкой он подошел к месту ДТП. К нему сразу кинулся мажорчик, и начал жаловаться:

– Вы понимаете, этот хам и быдло мне автоматом угрожает! Да мой папа в Москве большой начальник, его сам мэр знает. Вы обязаны заставить этого хама выплатить мне компенсацию за то, что он вел свой вонючий трактор по этой дороге!

– Что?!! Я быдло?! Да я тебя, гламурная морда!– тракторист кинулся было на мажорчика, но был перехвачен солдатами и оттащен в сторону.

А лейтенант прищурился, повернулся к держащему тракториста солдату и приказал:

– Митрохин, ну ка, дай мне демократизатор!

Солдат вытащил из петли на поясе и протянул ему резиновую дубинку.

Я снял с держателя АКСМ и передернул затвор. Если лейтеха попробует ударить этого мужика, вмешаюсь. Как я видел в зеркало заднего вида, Руслан тоже взял свой СКС, а Малик вылез из УАЗа с АКМ в руках

Лейтеха еще раз согнул дубинку перед носом у тракториста, подмигнул ему и с разворота врезал вдоль спины мажору, потом еще, сбивая визжащую тушку наземь, и еще. С удовлетворением посмотрел на дело рук своих, приподнял его за шиворот и сказал:

– Слушай, ты, му..,хм,– тут он поглядел на вышедших из машин женщин из нашей колонны.– Чудило визгливое. Еще раз попробуешь не соблюсти правила дорожного движения – пешком всю жизнь ходить будешь, тележку с навозом толкая, понял? А не дай Бог, кого покалечишь своим «мерином», считай себя покойником, ясно?

Лейтенант отошел от рыдающего на земле мажора, размазывающего по лицу красную грязь. И подошел к стоящему молчком водиле или телохранителю.

– Его отцу пришлют счет от Коршунова за поврежденную тележку. Забирай его, и проваливайте, ясно?– после чего лейтеха подошел к трактористу, осмотрел с ним повреждения, заснял все на цифровую камеру. Сопровождающие его солдаты ненавязчиво подтолкнули автоматами все еще хлюпающего носом мажора и его охранника к машине. После чего несколько кривомордый внедорожник завелся и уехал, а солдаты, усмехаясь, сели в свою машину.

Тем временем лейтенант подошел к нам, козырнул и представился:

– Лейтенант Внутренних войск Воробьев. Прошу вас извинить за эту сцену, но таких недоделков только так и можно выучить жить в этом мире по нашим правилам. Они не хотят служить, не хотят уважать других людей и не понимают, почему им нельзя творить что хотят, как в Старом Свете.

А у нас в протекторате сотня тысяч населения, из них половина крестьяне и рыбаки. И у этих крестьян и рыбаков на руках больше сорока тысяч единиц пусть устаревшего, но вполне огнестрельного оружия. И мы не имеем права допустить крестьянских бунтов.

Ну, и кроме того, мы самая большая акула в наших водах и землях и не позволим никому обижать наших людей,– после чего он повернулся ко мне.– Не вы с Сысоевым подрались?

– А откуда вы знаете?– здорово удивился я.

– Ну, нас здесь всего сто тысяч. Большая деревня получается. А офицеров и прапорщиков ОМОНа и ВВ вообще чуть больше четырех сотен человек. Так что все про всех и всё моментально узнают. Хотя я не уверен, что на месте Николая не попробовал бы отбить вашу девушку, – лейтенант слегка поклонился подошедшей Олесе. – Не задерживайтесь долго, Коршунов терпеть не может, когда кто-либо колотит его офицеров. Ваше счастье, что Николай был не на службе. Хотя, с другой стороны, на службе он так активно к девушкам не подкатывается.

– И что, мне теперь сюда, в московский протекторат вход заказан? – хмуро поинтересовался я, а Олеся прижалась к моему плечу. Жаль, если так, Москва мне понравилась, неплохой городок.

– Да нет. Просто поскорее становитесь на воинский учет в Демидовске. Граждан протектората РА здесь не трогают из-за таких мелочей. Как и нас там. Вообще живем мирно, и почти по-добрососедски.

Ладно, честь имею, мне пора. Служба!– лейтенант козырнул и уехал в сторону Одессы.

Тракторист, бубня под нос матюки, залез в кабину, подвесил ППШ под потолок, завел трактор и тоже двинулся в сторону Одессы. В кузове тележки горой лежали мешки, похоже, с картошкой. А может и со свеклой, попробуй, разбери сквозь мешковину, какие корнеплоды он везет.

– Мы тоже расселись по машинам, и тронулись в дорогу. Если честно, то за эту неделю она осточертела уже, несмотря на новизну ощущений. Я потому в шофера и не пошел, что домосед, разве совершал короткие выезды на рыбалку или охоту. Ну, и командировки бывали в соседние города.

Дорога шла по сельской местности, вокруг были уже убранные поля. За ними, в лугах, паслись стада коров и верблюдов, охраняемые вооруженными всадниками и джипами на пригорках с пулеметами. Пару раз попались апельсиновые сады, с нарисованным на плакате здоровенным фермером, показывающим внушительный кулачище и с надписью на русском: «Путник, не ломай деревья, просто сорви плод!»

Километров через сорок мы выехали к пограничной заставе, если так можно выразиться.

Сбоку от дороги стояли два полосатых столба, рядышком были две будки для часовых. Которые сидели на табуретках между будками и гоняли в нарды на доске, поставленной на ящик. Два офицера облокотились на шлагбаум, и переговаривались между собой.

На столбах были доски с надписями «Протекторат Русской Армии» и «Московский протекторат».

Увидев наши машины, солдаты убрали нарды и подошли к офицерам. Я обратил внимание, что одни были одеты частично в милицейский камуфляж, в каком часто показывают по телевизору российский ОМОН и частично в простую «флору», а другие в форму уже знакомых мне камуфляжных расцветок, как раз под здешнюю растительность. Такую форму носили солдаты из БРДМ-2, который сопровождал поселенцев в Демидовск.

Поодаль от дороги стоял одноэтажный длинный дом с двумя выходами, с одной стороны стоял танк ПТ-76 и БРДМ-2 с надписями на борту РА и RA, а с другой «хамви» и М-113 с надписями ОМОН. В курилке с торца казармы сидело с десяток солдат в камуфляжах обоих расцветок.

Оба офицера, причем оба старшие лейтенанты, подошли к нашей колонне, остановившейся перед первым шлагбаумом.

– Здравия желаем, товарищи переселенцы. Предъявите ваши Ай Ди!– козырнув, оба офицера достали сканеры.

И начали по очереди считывать наши карточки, московский офицер принимал их у переселенцев, потом отдавал армейцу, а тот возвращал их нам. Быстро и без проволочек нам оформили документы, если так можно сказать.

Потом подошедший сержант РА раздал каждому памятки и карты протектората, и пожелал счастливого пути.

А я спросил у офицеров:

– Товарищи старшие лейтенанты, а для чего в середине русских земель такая мощная застава? Только единиц бронетехники аж четыре штуки?

– А это опорный пункт, здесь дежурная смена бригад быстрого реагирования. Правда, пару лет дежурство здесь считается отдыхом, а в начале пришлось потрудиться с обоих сторон границы, чтобы порядок навести. Счастливо вам!– и армеец скомандовал поднять шлагбаум.

Прямо скажем, разницы между двумя протекторатами я не увидел, те же дорожные знаки на русском, английском и вроде бы испанском языках. Хотя нет, бразильцы на португальском, вроде бы говорят? А эти знаки для бразильцев сделаны, которые наши соседи, как Олег говорил. Надо же, офигеть, никак не привыкну к этому смещению. Но мне нравиться.

Олеся гоняла настройку приемника, перебирая FM-станции. Их здесь не очень много, но выбор есть. Из Новой Одессы даже «Владимирский централ» поймала, по «заявкам слушателей».

– … больше чем в прошлом году. Совместное использование Амазонки приносит большую прибыль русским и бразильцам.

А теперь новости сельского хозяйства, но сначала песня…

– Олесь, оставь. Надоела музыка за эту неделю, новости послушаем,– попросил я, слушая веселую песенку, причем незнакомую песенку. Что-то про любовь, горы и Амазонку, похоже, уже здешняя группа.

– Внимание, Амазонка вроде бы! И мост видать,– Колян, едущий немного впереди на своей Ниве, остановился на гребне следующего холма, дожидаясь нас. Когда мой «Егерь» поднялся на вершину, открылся великолепный вид.

Широкая голубая полоска, с многочисленными зелеными островами, перечеркнутая строчкой наплавного моста. Небольшой поселок с довольно большим портом на том берегу. Что интересно, справа появилась еще одна дорога, на которой пылила колонна из десятка Камазов, доверху груженных углем. То-то погранцы удивились, нас увидев, мы по какому-то проселку ехали, а здесь широкая и добротная дорога, причем с щебенным покрытием.

Спустившись вниз, мы увидели первого за все пребывание в этом мире регулировщика дорожного движения. Молодой парень в форме сержанта РА с повязкой ВАИ на правой руке стоял перед мостом. Дождавшись подхода нашей колонны, он поднял полосатый жезл.

Подошел к машине Николая и козырнул, что-то объяснил и подошел к УАЗу Малика. Потом к нам.

– Здравия желаю. Вы начнете двигаться через мост с моего разрешения, чтобы не создать затор посредине моста. Не торопитесь, я к вам подойду и скажу, когда движение возможно, – и пошел дальше, к следующим машинам.

Тем временем с той стороны ехали еще Камазы. Мост слегка покачивался под тяжелыми грузовиками, по крайней мере, со стороны страшновато смотрелось.

Обойдя наши машины, сержант пошел к мосту, что-то бубня в рацию через систему «хендс фри». Помахал палочкой первому Камазу, съезжающему с моста, мол, пошустрее, он начал встречать съезжающие машины. Когда последний из этой партии Камаз уехал и освободил дорогу, сержант поправил кобуру, встал по стойке смирно, сначала поднял жезл вверх, потом развел руки в разные стороны.

– Колян, чего встал? Правила не учил, что ли? Езжай, давай!– я подогнал растерявшегося брата-братка. Когда Колян въехал на мост, сержант запретил сразу ехать Малику, и только когда Нива отъехала на сотню метров, он получил разрешение на проезд.

Я уже не торопясь подъехал к мосту, и, получив разрешение, въехал на стальную решетку. Под колесами, на высоте около метра, была вода. Мост под машиной слегка покачивался, но я держал скорость в указанные на знаке пять километров.

Олеся высунулась по пояс из своего окна, разглядывая реку. Я схватил правой рукой ее за пояс, и частично втащил в машину. От резкого движения дернуло болью в боку, и я пару минут ехал, матерясь про себя. Но моя девушка не заметила этого, продолжая смотреть на реку, встав на сидение коленями.

– Ну что ты там увидела, Олесь? Не дай бог, вывалишься. Да и попу оттопырила, так и охота ущипнуть или погладить.

– Гладить ночью будешь, а ущипнуть – только попробуй, к капитану уеду!– усаживаясь на сидение, заметила девушка.– Нужно будет узнать, можно ли тебе бровь зашить и губу в этом поселке, а то вон кровят.

Наконец мост кончился. В одном месте, между островами, он был нормальный, правда, деревянный, на массивных деревянных опорах. Его так, видимо, для судоходства сделали, чтобы корабли под ним пройти могли.

В поселке под названием Речной нашлась небольшая больничка с дежурным фельдшером, который зашил мне бровь. Губу трогать не стал, сказал, ничего страшного. Оплату брать тоже отказался, только считал сканером мою Ай Ди. Оказывается, медицина в протекторате не то, чтобы бесплатная, а скорее общая. На нее собирается специальный налог с каждого физического и юридического налогоплательщика протектората, небольшой. Но со всех получается достаточно, чтобы содержать весьма неплохой корпус врачей и фельдшеров, и строить больницы.

Выйдя из больнички, я с Олесей пошли к нашим, сидящим в небольшой забегаловке возле рынка. Из нее замечательно пахло жаренной рыбой.

Сам рынок был маленький, из трех длинных прилавков, на которых лежали овощи и фрукты. Овощи в основном вполне знакомые, та же картошка, помидоры, болгарский перец и баклажаны. Ну и морвовка со свеколкой тоже были, но в зелени, молоденькие, с ботвой, увязанные в пучки. В дальнем конце был мясной и рыбный павильончик. Ну, правильно, по такой жаре мясо с рыбой на открытом воздухе долго не пролежит.

Подойдя, мы обнаружили, что все активно и с удовольствием наворачивают обжаренные во фритюре крупные куски рыбы.

– Садитесь, садитесь, сейчас вам принесу,– к моему немалому удивлению, поваром оказался мой земляк, узбек. Почему-то ташкентских узбеков сразу опознаю.

Тем временем повар принес нам с Олесей на большом деревянном блюде горы жаренной картошки, куски этой самой рыбы и каких-то обжаренных в тесте моллюсков, положил две массивные мельхиоровые вилки. Поставил две кружки с апельсиновым соком, маленький чайник со свежезаваренным чаем и две маленькие пиалы. Положил на небольшой тарелке пару горячих лепешек.

– Приятного аппетита, кушайте на здоровье,– и повар отошел к столу возле очага, где принялся колдовать со здоровенной рыбиной, пластая ее хорошими такими кусками.

– Это что?– осторожно потрогала вилкой моллюсков Олеся.

– Какие-то ракушки, как Ильхом сказал, но очень вкусные, – заметила Светлана.– Ты только попробуй!

– Да ладно тебе, у Саркиса моллюсков с удовольствием ела, а тут осторожничаешь,– заметил я, цепляя на вилку эту зверушку, и отправляя ее в рот. А на самом деле, очень вкусно. Нежное и сочное мясо, правда, жирновато может быть на изысканный вкус. Но по мне в самый раз, я люблю жаренное и жирное.

– Что делать будем? Я предлагаю заночевать здесь, в Речном, правда, нужно узнать, есть ли номера в гостинице. А то приедем в Демидовск к темноте, бегай, ищи впотьмах. Да и воскресенье сегодня, никто из чиновников не работает, скорее всего. А так спокойно завтра утром выедем,– предложил Артемьев, потягивая горячий чай из пиалы. Его супруга неторопливо общипывала кусочек жаренной рыбы.

Рыба, кстати, была очень вкусная. Нежная, почти без косточек, она практически во рту таяла. Впрочем, я уже заметил, что здесь, в Новой Земле, невкусно ничего не готовят. Мир гурманов, прям таки. Но это и здорово, ибо я люблю вкусно поесть.

– Давайте заночуем, я скорее, за, чем против. Заодно почитаем эти памятки, совсем не помешает,– заметил Малик, откидываясь на спинку массивной скамьи.– Спешить уже особо некуда, до русских земель мы добрались.

– Разрешите? Я тутошний участковый инспектор, капитан Абросимов, – сзади нас стоял немолодой мужик в серо-зеленой форме и красном берете. Правой руки не было, вместо нее из рукава выглядывал протез в черной кожаной перчатке. Под левой рукой в открытой кожаной кобуре лежал массивный никелированный револьвер, прихваченный ремешком. На потертом, но все равно роскошном тисненом кожаном поясе в ячейках патронташа поблескивали латунные патроны, в небольших подсумках были наручники и рация. На груди, кроме «поплавка», была колодка с наградными ленточками.

– Конечно, присаживайтесь, – ответил Артемьев. – Мы сами хотели найти кого из здешнего руководства, узнать что можно про жизнь здесь. Мы хотим переночевать в поселке, и утром ехать в Демидовск.

– Знаете, когда в поселок приезжают люди вне конвоев РА, я всегда подхожу. Так спокойнее, я погляжу на приезжих, предупрежу, что у нас очень строгие законы и нарушать их не следует.

Объясняю, что, если люди хотят как следует выпить и отметить приезд, им лучше оставить огнестрельное оружие у меня в офисе, и забрать его уже протрезвевшими. А то, знаете, было пару раз, что мужики напивались, и глупо вели себя с оружием. Стреляли в воздух, один раз даже пьяная перестрелка была. Нехорошо это, и плохо заканчивается,– капитан отпил из кружки сока, и аккуратно поставил ее на стол.

Я заметил, что повар, Ильхом, вроде, относится к участковому с нескрываемым уважением. Не боязнью. А именно с уважением.

– А что стало с теми, кто стрелял?– поинтересовался Толик.

– Дуэлянты через полгода закончат шпалы таскать, уже почти пять лет прошло, а просто хулиганы штраф получили, по тысяче экю. Наша мировая судья очень строго относится к огнестрельному оружию. Сами понимаете, у нас только в Речном двести тридцать два ствола только автоматов и винтовок, дробовиков сто сорок, а сколько пистолетов, даже я точно не знаю. Но вы, я смотрю, вообще не пьете сейчас?– участковый внимательно, можно даже сказать, заботливо, осмотрел нас, сидящих за столом. Остановился взглядом на моих синяках и ссадинах, нахмурился.

– Нет, мы напиваться не собираемся. Не подскажете, где здесь гостиница? А то устали с этим переездом, неохота в Демидовск на ночь глядя ехать,– спросила Олеся.

– Вон, видите зеленое здание? Это контора рыболовного кооператива, за ней наша гостиница. Поселок расстроился, вот и не видно с площади ни таверны, ни гостиницы. Ладно, приятно отдохнуть. Кстати, в таверне отличное пиво и раки. И драк там хозяин не допускает, – капитан еще раз поглядел на мою бровь, погрозил мне пальцем уцелевшей руки, поправил на поясе кобуру с большущим револьвером, и ушел.